Читать книгу Приглашение к искушению - Дженнифер Крузи - Страница 2

Софи Демпси сразу не понравился Темптэйшен. Это же надо так странно назвать захолустный городишко – Искушение! Еще до того как машина супругов Гарви помяла крыло ее автомобиля и в результате столкновения разбились солнцезащитные очки ее младшей сестры, Софи уже знала: здесь их ждут одни неприятности. И этот дорожный инцидент только подтвердил худшие ее подозрения относительно людей, живущих в маленьких городках и разъезжающих на бежевых «кадиллаках».

Всего полчаса назад радостная Эми гнала машину по скоростному шоссе, ее пышные длинные волосы развевались на ветру, из вмонтированного в приборную панель магнитофона звучал голос Дасти Спрингфилд, и Эми негромко подпевала ей: «Непонятно где и как…» Ярко светило августовское солнце, редкие белые облака плыли по небу, а легкий ветерок шелестел в кронах кленов.

Но Софи в отличие от Эми эта идиллия не могла обмануть. Хорошо развитая интуиция – семейная черта нескольких поколений Демпси, – много раз выручавшая их из беды, подсказывала, что расслабляться не следует. Неизвестно, что ждет их с Эми впереди, в этом городке, какое искушение подстерегает сестер в Темптэйшене…

– Не гони так машину, – сказала Софи, поглядывая в окно и машинально перебирая серебряные колечки на пальцах. – Мы никуда не опаздываем.

Нет, ей решительно не нравился этот живописный благостный пейзаж Огайо. Ничего хорошего их здесь не ждет. Ничего.

– Да ладно тебе, перестань нервничать! – беспечно отозвалась Эми, взглянув на сестру поверх солнцезащитных очков. – Это всего лишь видеофильм, а не ограбление банка! Ну скажи, что здесь плохого?

Софи откинулась на сиденье и задумчиво промолвила:

– Как знать… Вспомни, когда в кинофильмах герои говорят: «Ну что в этом плохого?», через минуту всегда что-нибудь случается.

Впереди у края дороги появился указатель «Темптэйшен – 1/4 мили», и Софи снова, в который раз, задала себе простой на первый взгляд вопрос. Зачем они с Эми едут в этот маленький городок? Чтобы снимать видеофильм, к которому у нее еще даже не написан сценарий? Для актрисы, давно вышедшей в тираж, но страстно желающей напомнить публике о себе? Для актрисы, с которой Софи давно знакома, но которой совершенно не доверяет? Нет, определенно они с Эми совершили непростительную глупость, согласившись приехать в этот городок! В сущности, здесь их никто не ждет, а сейчас они свалятся на голову изумленным жителям, как летучие мыши. Вы нас не ждали? А мы – вот они!

– Знаешь, Эми, давай плюнем на все и уедем отсюда, пока не поздно, – предложила Софи. – Этот городок Темптэйшен мне не внушает доверия!

– Перестань паниковать и заводить окружающих! – усмехнулась Софи. – Ничего плохого с нами здесь не случится.

Машина свернула с шоссе на старую узкую дорогу, ведущую к городку, и девушки увидели современную бензоколонку и старинный обшарпанный мотель «У Ларри».

– Впечатляюще, не правда ли? Какие контрасты! – воскликнула Эми.

– Ерунда! Ты просто не знаешь, какие опасности таят в себе такие вот маленькие, с виду ничем не примечательные городки, – объяснила Софи. – Тебе было всего десять лет, когда наша семья перебралась в большой город, поэтому ты не помнишь, как противно было жить в маленьких городках.

– Да ладно тебе ворчать!

Впереди показалось темное здание, и Софи, окинув его подозрительным взглядом, вслух прочитала вывеску:

– «Бар «Темптэйшен». Пиво. Музыка». Конечно, Клиа легко говорить: «Мы будем импровизировать!» Но каждая импровизация все равно предполагает наличие хотя бы самого краткого, но сценария. И идея Клиа снять фильм о том, как она, якобы известная артистка, возвращается в свой родной город для того, чтобы встретиться с возлюбленным своей юности Фрэдом, мне кажется неубедительной и нуждается в детализации.

– Его зовут Фрэнк, – поправила Эми.

– Ну, пусть Фрэнк, какая разница?

– Софи, почему ты так раздражена? Наконец-то у нас появилось предложение снять не наскучивший до чертиков очередной свадебный видеофильм, а кое-что получше, так ты вместо того, чтобы радоваться, только и ворчишь: «Ничего хорошего», «Лучше бы мы остались в Цинциннати», «Клиа не внушает мне доверия»! А собственно, почему ты ей не доверяешь? Только потому, что когда-то она отфутболила нашего братца Дэви и вышла замуж за телеведущего? Конечно, родственная солидарность – это благородно, но уже давно не актуально, ведь с тех пор прошло много лет!

– Да разве в этом дело? – возразила Софи. – Я говорю о другом: мы не знаем, как и что…

– Перестань! Предложение Клиа – большая удача и для тебя, и для меня. И кстати, ты хотя бы на время забудешь о своем Брэндоне.

«Да уж! – подумала мрачная Софи. – Как это похоже на Эми: заставлять людей делать то, что ей нужно, убеждая, будто поступают они так исключительно ради собственного блага! А потом попадают в разные передряги!»

– Знаешь, для меня до сих пор загадка, почему ты встречаешься со своим психиатром? – добродушно спросила Эми. – Твоей медицинской страховки едва хватает на его гонорары.

– Моим бывшим психиатром, – уточнила Софи, пристально разглядывая узкую пустынную дорогу.

Неприятное место. Подозрительное…

– Бывшим, – повторила она. – И это обстоятельство сэкономило мне не только деньги, но и уйму времени. Ты даже не представляешь, как это здорово: не думать, что и как ему объяснять про мою семью!

– Догадываюсь. Знаешь, иногда мне приходит в голову странная мысль: может быть, нам судьбой предначертано быть… ну… плохими? – улыбнулась Эми. – И в связи с этим я часто думаю: а если нам с тобой бросить эти дурацкие свадебные видеофильмы и покатиться по наклонной плоскости, последовав примеру членов нашей отчаянной семейки? Как тебе кажется?

– Нет, – покачав головой, ответила Софи. – Ни к чему хорошему это не приведет.

Она ожидала, что сестра возразит и начнет приводить аргументы в поддержку своей авантюрной идеи, но та вдруг оживленно воскликнула:

– Смотри, Софи! Дорожные знаки!

Эми притормозила, и они с любопытством стали читать многочисленные выцветшие, покосившиеся черно-белые дорожные указатели: «Первая лютеранская церковь в Темптэйшене», «Дамский клуб Темптэйшена», «Театр «Темптэйшен»».

Самый дальний дорожный указатель с пятнами ржавчины возвещал: «Добро пожаловать в Темптэйшен!», под ним располагалась такая же обшарпанная маленькая табличка, гласившая: «Финис Т. Такер. Мэр города», а рядом – еще одна вывеска, но почти новая, без ржавчины, сообщавшая легкомысленным туристам: «Семейные ценности – прежде всего!»

– О Господи, пора уносить отсюда ноги, пока не поздно! – театрально застонала Софи, закрыв лицо руками. – Скорее поворачивай назад!

– Представляешь, сколько лет этому несчастному мэру Финису Т. Такеру? – рассмеялась Эми. – Судя по всему, его последняя любовная интрижка состоялась двести лет назад, не меньше. Бедный старикан!

Дорога вдоль холма круто пошла вверх, и через несколько минут открылась панорама городка. Темптэйшен располагался по обеим сторонам маленькой мутноватой речки, через которую в двух местах были проложены мосты. У подножия холма, поросшего яркой зеленой травой, сестры увидели небольшие каменные дома, а на его вершине возвышались красивые богатые особняки.

– На холме живут местные шишки, – констатировала Софи. – Мы с тобой никогда не принадлежали к элите.

Эми ничего не ответила. Она напряженно вглядывалась в даль и вдруг воскликнула:

– Софи, ты только посмотри! Кажется, водонапорная башня. Ну и ну!

Софи проследила за взглядом сестры и заметила вдалеке весьма странное сооружение. То есть ничего странного в башне не было, но телесный цвет, в который она была выкрашена, вызывал определенные двусмысленные ассоциации. От изумления Софи даже перестала машинально теребить серебряные колечки на пальцах.

– Вот это да! Верх оригинальности! Эми, признайся, это сооружение телесного цвета ничего тебе не напоминает? Кому, интересно, пришло в голову выкрасить башню в такой цвет?

– Да… Мне определенно нравится Темптэйшен! – рассмеялась Эми, включая видеокамеру. – Похоже, древний старикан Финис Т. Такер подобным образом скрашивает свои дни на закате жизни. Можно понять и посочувствовать: а что ему остается делать, как не тешить себя таким вот весьма сомнительным способом? Классный дед!.. Софи, – попросила она, – ты садись за руль, а я начну снимать изумительные достопримечательности города.

Эми остановила машину, и сестры поменялись местами.

– Как ты думаешь, в этом городке есть еще на что полюбоваться?

– Вряд ли, – поморщившись, отозвалась Софи. – Башня – это предел. Я уверена, что китайские рестораны здесь отсутствуют, а если они и есть, то кормят там отвратительно. А уж о бильярде нечего и мечтать.

– Ну вот, опять заворчала! Давай немного вернемся назад, я должна непременно запечатлеть все эти ржавые вывески и указатели. Вдруг пригодятся для будущего фильма?..

– Слушай, а если для съемок в этом городе нужно специальное разрешение местных властей? – спросила Софи, надевая солнцезащитные очки.

Она посмотрела в зеркальце заднего обзора, убедилась, что дорога пуста, и круто вывернула руль.

– А мы ни у кого и спрашивать не будем! – Эми беспечно махнула рукой. – И вообще, никто ничего не узнает, – добавила она, и в ее голосе Софи послышались так хорошо знакомые интонации их отца. Он тоже всегда так говорил…

Эми высунулась из окна машины, выставила видеокамеру и сказала сестре:

– Ты следи за дорогой, а то вдруг какой-нибудь придурок неожиданно выскочит и врежется в нас. Скорость не должна превышать пяти миль в час, Софи, иначе мы точно с кем-нибудь столкнемся.

Машина медленно двигалась назад, приближаясь к дорожным указателям, которые произвели на сестер столь сильное впечатление. Внезапно откуда-то сбоку на дорогу вылетел бежевый «кадиллак». Софи не успела ни затормозить, ни увернуться. Раздался визг тормозов, лязганье металла, грохот, Софи сильно тряхнуло, а солнцезащитные очки Эми ударились о приборную панель и разбились.

Несколько секунд Софи сидела неподвижно, тяжело дыша и облизывая кровь с нижней губы. Из магнитофона раздавался бодрый голос Дасти Спрингфилда, как ни в чем не бывало напевавшего «Я мечтаю попробовать все». Софи осторожно повернулась и с опаской взглянула на сестру, которая сидела, наклонившись вперед.

– Эми… С тобой все в порядке?

Та медленно подняла голову, глубоко вздохнула и тихо ответила:

– Кажется, да. – Затем посмотрела на видеокамеру. – С камерой тоже все нормально. Это – главное. А вот очки от солнца придется торжественно похоронить.

– Да черт с ними! Главное, что мы остались живы и невредимы!

– Да… ничего не скажешь, хорошенькое начало, – вздохнула Эми. – А какие приветливые люди живут в этом милом городке! Так и норовят угробить приезжих.

Софи выключила магнитофон и выглянула из окна, чтобы посмотреть на этого приветливого горожанина, помявшего крыло их автомобиля. Седоватый высокий, внушительных размеров представитель славного городка Темптэйшен, с красным от ярости лицом и злобным взглядом, неумолимо приближался к их машине.

– Мне этот тип совсем не нравится, – шепнула Софи сестре. – Сейчас начнет качать права и доказывать, что все произошло по нашей вине. Знаю я этих аборигенов…

Она раскрыла сумку, достала карточку страховки и поблагодарила Бога за то, что авария произошла не по их вине, поскольку количество дорожных правонарушений, допущенных ее сестрой Эми в последнее время, уже давно превысило все мыслимые и немыслимые пределы.

– Ты сиди тихо, я сама буду разговаривать с ним, – попросила Софи. – Сейчас мы разберемся, вызовем представителя страховой компании и потом…

– Авария произошла по нашей вине, – прошептала Эми. – Мы не заметили дорожный знак, запрещающий…

– Что? – похолодев, изумленно спросила Софи. – Мы…

– Я же тебе говорила, чтобы ты следила за дорогой и ехала со скоростью не более пяти миль в час! А теперь…

Славный представитель славного городка Темптэйшен, которого Софи мысленно уже назвала Шкафом, тяжелой поступью подошел к машине и, наклонившись к раскрытому окну, возмущенно произнес:

– Юные леди, вы не знакомы с правилами дорожного движения? Вы превысили скорость! Где ваша страховка?

Софи пристально оглядела с головы до ног мужчину в темно-синем костюме и решила, что связываться с ним – себе дороже выйдет. Шкаф действительно выглядел весьма внушительно, даже грозно. Тяжелое лицо, злобные маленькие глазки, массивная нижняя челюсть, огромные руки трясутся…

– Мы не превышали скорость! – возразила Эми. – Мы ехали пять миль в час, не более. Это вы врезались в нас и помяли нам крыло, папаша!

– Эми, замолчи, – прошептала Софи, держа в руках карточку страховки. – Я сама разберусь. – Она снова окинула мужчину внимательным взглядом и попыталась изобразить самую любезную улыбку. – Извините, – вежливо произнесла она. – Извините.

Водитель «кадиллака», увидев очаровательную улыбку Софи, вдруг смутился.

– Ну, вообще-то…

– Дело в том, папаша, что…

– Эми! Прекрати! – бросила Софи и, обращаясь к Шкафу, пояснила: – У моей младшей сестры речь часто опережает мыслительный процесс, так что вы не обращайте на нее внимания, пожалуйста!

– Ладно, не буду… – удивленно протянул Шкаф.

– Мы впервые оказались в вашем милом городе, – очаровательно улыбаясь, продолжила Софи. – И понимаете, так бывает, когда приезжаешь в незнакомое место… Дороги не знаешь, ориентируешься плохо…

– Да, я понимаю, – кивнул водитель «кадиллака», и на его лице появилось подобие улыбки, но он вовремя спохватился и строгим голосом сказал: – Однако это не означает, что вам можно…

– Конечно, вам проще: вы, несомненно, опытный водитель! – перебила его Софи. – И вы всегда хорошо ориентируетесь в незнакомых местах.

– Ясное дело, головы не теряю ни при каких обстоятельствах! – с гордостью подтвердил Шкаф.

– Мы сожалеем, что доставили вам неприятности и волнение, но, думаю, все можно легко уладить. Зачем нам стоять тут посреди дороги на жарком солнце и дожидаться полиции? Давайте запишем наши данные и распрощаемся, – продолжала Софи, мило улыбаясь. – Вас устраивает такой вариант?

Водитель «кадиллака» глубокомысленно наморщил лоб, долго молчал и наконец пробурчал:

– Устраивает, потому что если мы будем торчать тут на солнцепеке до тех пор, пока Уэс или Дан соизволят прибыть сюда, то мы изжаримся.

«Так… Абориген называет полицейских по именам, – отметила Софи. – Это уже хуже. Пора прощаться, пока не поздно». Она посмотрела на сестру и, не переставая улыбаться, произнесла:

– Надо записать сведения о машине.

Шкаф тоже перевел взгляд на Эми, держащую в руках видеокамеру. Внезапно он переменился в лице и строго спросил:

– А это еще что такое?

– Видеокамера, – с невинным видом объяснила Эми.

– Так… Значит, вы собираетесь снимать здесь кино?!

– А вы используете видеокамеру для каких-то иных целей? – поинтересовалась Эми. – Ладно, давайте я перепишу ваши данные, и мы расстанемся. Только имейте в виду, папаша: наша машина дорогая, и ее ремонт будет стоить дорого.

Водитель «кадиллака» побагровел, задохнулся от возмущения, а Софи раздраженно ткнула Эми пальцем в бок.

– Не обращайте внимания, я вам уже объясняла, что у нее…

– Ну нет, хватит морочить мне голову! – злобно прошипел Шкаф. – Авария произошла по вашей вине, вы грубо нарушили правила дорожного движения и ответите за это! Моя жена до сих пор не может прийти в себя от пережитого страха!

– Жена? – изумленно повторила Софи. – Ваша жена?

– Да, моя жена! – рявкнул Шкаф. – Немедленно отвечайте, какое кино вы собираетесь снимать в нашем городе?

Но Софи, не обращая внимания на его бурное негодование, вышла из машины и направилась к бежевому «кадиллаку». Около него, оперевшись рукой о крыло, стояла женщина: ее лицо было мертвенно-бледным, в светло-голубых глазах застыл испуг. Несколько секунд Софи смотрела на нее, а потом, обернувшись к ее мужу, возмущенно воскликнула:

– Чем устраивать скандал, лучше бы помогли своей жене! – И обратилась к сестре: – Давай отгоняй машину на обочину, списывай его данные, и будем ждать полицию!

– У тебя из нижней губы сочится кровь, – сказала Эми, протягивая ей бумажную косметическую салфетку.

Софи промокнула губы и обратилась к жене Шкафа:

– Вы ранены?

Женщина растерянно пожала плечами, заморгала, отворачиваясь от яркого солнца, и стала машинально теребить пуговицу на летнем костюме. Софи посоветовала ей сесть в машину, и та, покорно сев на переднее сиденье, закрыла глаза.

– Наклоните голову! – скомандовала Софи. – Пригните голову к коленям, вам будет легче!

– Вирджиния, что ты делаешь? – раздался изумленный голос Шкафа.

Женщина вздрогнула и подняла голову.

«Да… если бы ты был моим мужем, я бы давно повесилась, – бесстрастно констатировала Софи. – Но мне в отличие от этой бедной Вирджинии крупно повезло».

– Надо, чтобы кровь прилила к голове, – повернувшись к водителю «кадиллака», уверенным тоном объяснила Софи. – Ей станет лучше. Моя сестра записала ваши данные? – поинтересовалась она и, заметив в его дрожащей руке листок бумаги, удовлетворенно кивнула. – Вот и хорошо. Везите свою жену домой, а возникшие проблемы решим позднее. Мы с сестрой останемся в вашем городе до воскресенья, а потом вернемся в Цинциннати.

– Где вас можно будет найти? – строго спросил Шкаф.

– На ферме Уиппл.

– Так вы друзья Клиа Уиппл? – удивилась все еще бледная Вирджиния. – Она вернулась домой? Стивен, ты слышал? Клиа приехала! – И пояснила Софи: – Мы не видели нашу знаменитость почти двадцать лет… только в фильмах.

«В фильме, – мысленно поправила ее Софи. – По-настоящему миссис Уиппл снялась лишь в одном приличном фильме. Все остальное барахло – не в счет». А вслух вежливо ответила жене Шкафа:

– Да, Клиа вернулась домой. И мы пробудем в ее доме до воскресенья. Всего хорошего!

– Как здорово! – не унималась Вирджиния, лицо ее порозовело и оживилось. – Подождите, а вы не знаете, Клиа все еще замужем за красавчиком Зейном Блэком? Мы каждый день видим его в вечерних теленовостях. Пожалуйста, передайте Клиа от меня привет!

Софи вернулась к своей машине, села за руль и услышала возмущенный голос Стивена:

– Они собираются снимать в нашем городе видеофильм. Это незаконно! Прежде чем использовать наш город для съемок, необходимо спросить у нас разрешение на это, а в противном случае мы…

Софи усмехнулась и, захлопнув дверцу, включила зажигание. Машина медленно двинулась по дороге.

– Какой злобный этот Шкаф! – прошипела Эми и, заискивающе взглянув на сестру, спросила: – С тобой все в порядке?

– В полном! Попала в аварию! Повредила машину! А моя дерзкая сестрица, вместо того чтобы помалкивать, все время влезала со своими глупыми репликами и демонстрировала аборигену свою видеокамеру! Теперь весь город будет знать, что мы собираемся снимать здесь фильм. Великолепно! Я с самого начала подозревала, что ничего хорошего из нашей затеи не получится. Так оно и вышло.

– Ладно, не ворчи, ничего страшного не случилось, – беспечно произнесла Эми. – А то мы пропустим нужный поворот.

Когда машина наконец въехала в пыльный двор и затормозила на площадке перед домом, Софи с хмурым видом изрекла:

– Мрачное место. Я предвидела это.

– А где Клиа? – спросила Эми, оглядывая старое, давно не ремонтированное здание с облупившейся краской.

К дому примыкала просторная открытая веранда, на которой стояло несколько кресел-качалок.

– В таком месте снимать фильм? – покачав головой, с сомнением промолвила Софи. – Я знала, что Клиа доверять нельзя!

– Пахнет тухлой рыбой, – втянув носом воздух, заметила Эми. – Наверное, это тянет с реки.

Софи открыла дверцу и уже собиралась выйти из машины, как на веранде показалась хозяйка дома. Клиа неторопливо спустилась по ступеням и с царственным видом пошла им навстречу. Выглядела она очень и очень неплохо: ярко-голубое платье облегало стройную фигуру, на лице сияла голливудская улыбка, а светлые пышные волосы золотились на солнце.

– Вы опаздываете, – не переставая улыбаться, любезным тоном произнесла Клиа и театральным жестом протянула руки к Эми и Софи.

– Мы тоже очень рады тебя видеть, – отнюдь не весело произнесла Софи, вышла из машины и стала доставать из багажника свои вещи.

Первым был извлечен маленький переносной холодильник. В нем Софи хранила бутылки с лимонадом и запасы мороженого «Дав», которые, по ее мнению, обеспечивали «путешествие с комфортом». Эми, взяв видеокамеру, тоже вышла из машины, окинула жилище Клиа пристальным взглядом опытного режиссера и заявила:

– Нет, здесь ничего. Экстерьер неплохой.

– Я же вам говорила, – с загадочной улыбкой промолвила актриса.

Софи фыркнула, взяла холодильник, поднялась по растрескавшимся деревянным ступеням на веранду и буркнула себе под нос:

– Похоже, впереди нас ожидают жаркие денечки.

Через восемь миль от фермы Уиппл, в здании городского совета, отделанного мрамором и песчаником, мэр Финис Т. Такер председательствовал на очередном длинном и нудном совещании, где решались неотложные текущие проблемы, и в сотый раз задавал себе один и тот же риторический вопрос: «Для чего мне все это нужно?» И в самом деле, слушать скучные речи членов городского совета, смотреть на унылые физиономии, соглашаться, кивать, голосовать, возражать то учительнице средней школы, то городскому коронеру, то этому выскочке актеру-любителю, то своей собственной матери, которая тоже любит вести пространные беседы о нуждах города…

Мэр Такер вздохнул, изобразил на лице озабоченность и попытался вникнуть в пламенную речь Хилди Мэллоу о замене старых уличных фонарей. Подавив зевок, он занялся изучением стройных ножек секретаря городского совета Рейчел. А почему бы и нет? У девушки действительно изумительные длинные стройные ножки, как говорится, там было на что полюбоваться. Нет, к двадцатилетней Рейчел, которая была намного младше его, Фин вовсе не питал никаких чувств и категорически не собирался их питать в будущем, к великому огорчению собственной матери.

– …я убеждена, что если мы не поскупимся и поставим на улицах новые красивые фонари, ни один вандал не осмелится поднять на них руку. – Хилди Мэллоу замолчала и вопросительно посмотрела на мэра.

Фин спохватился и отвел взгляд от стройных ножек Рейчел. В самом деле, ведь речь сейчас идет не об их несомненных достоинствах, а о проблеме установки новых уличных фонарей!

– Я уверена, новые фонари будут прекрасно гармонировать со старинной архитектурой прошлого века, – подала голос Лиз Такер, мать Фина.

Фин покосился на местных жителей, которых пригласили на заседание городского совета изображать заинтересованную общественность, и подумал: «Хорошо, что их только четверо».

Лиз Такер явно не подумала прежде, чем произнести эту фразу: новые фонари прекрасно гармонировали бы с архитектурой домов только на холме, то есть с особняками, в которых жила местная элита, а вот на улицах, где дома были попроще и победнее, они смотрелись бы вычурно. В общем, городские власти, как всегда, забыли о простых людях – так можно было истолковать слова Лиз Такер.

– Фонари будут установлены повсеместно? – спросил Фрэнк Латс.

– Разумеется!

– Хорошо, значит, я могу быть спокоен за ту часть города, которая возводилась непосредственно при моем участии!

И Фрэнк, довольный собой, театральным жестом провел рукой по волосам, изобразил на лице улыбку, означавшую «я – любимец всех без исключения женщин».

– Давайте ставить вопрос на голосование! – призвала Хилди Мэллоу.

– Но как мы можем голосовать, если Стивен и Вирджиния отсутствуют? – возразила Лиз.

– Мы все за, и даже если они были бы против, то нас – большинство, – сказала Хилди Мэллоу и, взглянув еще на одного члена городского совета, доктора Эда Ярнелла, уточнила: – Вы согласны со мной?

Тот встрепенулся и быстро пробормотал:

– Разумеется, согласен.

Фин Такер тоже перевел взгляд на Эда и печально вздохнул. Почему-то всегда портилось настроение, когда он смотрел на доктора. Наверное, оттого, что в Эде мэр видел себя. Точнее, себя через тридцать лет, и ему это очень не нравилось. Да и кому доставит удовольствие представлять себя лысым шестидесятилетним мужчиной, из года в год заседающим на этих унылых городских советах? Нет, Такер не хотел стареть столь уныло и становиться таким, как доктор Ярнелл!

Фин виновато посмотрел на три большие фотографии, висящие на противоположной стене зала. На них были запечатлены три предыдущих мэра города: Финис Т. Такер – его отец, Финис Т. Такер – его дед и Финис Т. Такер – его прадед. У всех были строгие лица, холодные внимательные глаза, широкие переносицы и твердая линия губ. Одним словом, воплощение добродетели этого городка.

– Что у нас дальше на повестке дня? – спросил Фин после единогласного принятия решения о новых фонарях.

– Вопрос о водонапорной башне, – ответила Лиз Такер.

В этот момент двери распахнулись, в зал заседаний вошли Стивен и Вирджиния Гарви.

– Мы попали в дорожную аварию! – взволнованно и торжественно сообщила Вирджиния, садясь на стул и приглаживая растрепавшиеся волосы. – Привет, дорогая! – Она погладила по руке свою дочь Рейчел и продолжила: – Представляете, мы со Стивеном спокойно едем по шоссе, и вдруг откуда ни возьмись, словно из-под земли, на большой скорости вылетает автомобиль и врезается в нас! В машине две девицы: одна – рыжая, как показалось Стивену, а другая… ничего, симпатичная брюнетка, весьма любезная, как оказалось. И волосы такие пышные, вьющиеся, но, откровенно говоря, обе они – не нашего круга. Девушки сообщили, что направляются на ферму Уиппл снимать видеофильм! Представляете?

Когда миссис Гарви безапелляционно заявила, что девицы «не нашего круга», Лиз Такер презрительно поджала губы, а ее сын усмехнулся. Фин сразу вспомнил, как мать не раз удивленно говорила отцу: «Я никогда не смогу понять, как Стивена угораздило жениться на продавщице одного из своих магазинов? Его покойная мать, наверное, до сих пор переворачивается в гробу!»

– Ладно, Вирджиния, заканчивай! – хмуро произнес Стивен. – Мы и так опоздали на заседание, а нам надо решить еще несколько важных вопросов.

– Минуточку, какое кино они собираются снимать? – удивилась Хилди Мэллоу, и миссис Гарви, пересев к ней поближе, наклонилась и что-то зашептала ей на ухо.

– На повестке дня еще один вопрос, – начал Фин Такер и замолчал.

Его тоже заинтересовало известие о том, что приезжие девицы собираются снимать в его вотчине какое-то кино, и если это правда, то к вечеру об этом будет знать весь город. Думать о водонапорной башне решительно не хотелось!

– Да, вопрос, связанный с водонапорной башней, надо решать немедленно! – раздался голос возмущенного Стивена, который в отличие от мэра придавал этой проблеме огромное значение. – Потому что это форменное безобразие! Ее цвет! Неряшливый, тусклый…

– В половине пятого у меня назначена встреча на ферме Уиппл, а к шести вечера я должен быть на репетиции, – шепотом сообщил Фрэнк, наклонившись к Фину Такеру. Очевидно, цвет водонапорной башни его совсем не волновал. – Мы ставим «Пирушку», я, разумеется, в главной роли. – И он самодовольно усмехнулся.

Фин Такер кивнул, подумав, что сорокадвухлетний Фрэнк, актер-любитель, выглядит вполне прилично, но с ролью «любимца женщин» явно справляется с трудом.

– …Я убеждена, что персиковый цвет для водонапорной башни – самый подходящий! – продолжала Хилди Мэллоу.

– Это что, по-вашему, прачечная? – гневно возразил Стивен. – Это водонапорная башня! Она должна быть белой! Все водонапорные башни белые!

– Между прочим, в Гровпорте она выкрашена в голубой цвет, – ехидно сообщила Хилди.

– Ну, Гровпорт нам не указ, – пренебрежительно отмахнулся Стивен.

Он покосился на «общественность», сидящую в первом ряду, и, наклонившись к Фину Такеру, тихо, но язвительно произнес:

– Мне всегда казалось, что мэр, болеющий душой за свой город, которому люди доверили его, не может и не должен оставаться безучастным к решению серьезных проблем! Наша святая обязанность – защищать семейные ценности, не забывай об этом, Такер!

«Ну, поехал…» – равнодушно подумал Фин.

Раньше Фин Такер очень остро реагировал на мистера Гарви. Его раздражало и возмущало в нем все: и резкий голос, и безапелляционность суждений, и ханжеская мораль… Но за те девять лет, что Фин Такер пробыл на посту мэра Темптэйшена, он научился не только не обращать внимания на Стивена Гарви, но и даже не слышать его. Однако данная ситуация требовала непосредственного вмешательства мэра, и Фин Такер, откашлявшись, с задумчивым видом обратился к Хилди Мэллоу:

– Я полностью разделяю вашу точку зрения, что только люди с больным, извращенным воображением могут видеть в нашей выкрашенной в телесный цвет водонапорной башне нечто совсем иное, чем просто техническое сооружение. Но, к сожалению, должен констатировать, что подобных людей в нашем городе немало. И туристы, въезжающие в Темптэйшен, рискуют попасть в аварию, заглядевшись на башню. Надо бы перекрасить ее в более спокойный, радующий глаз цвет.

Хилди Мэллоу наградила мэра таким уничижительным взглядом, будто он предал интересы всей нации.

– Это безобразие! – снова подал голос Стивен, посматривая на представителей общественности. – Руководство города должно немедленно решить эту серьезную проблему!

– У меня назначена важная встреча, а потом репетиция! – громко объявил Фрэнк. – Я играю главного героя в пьесе «Пирушка». Давайте быстро проголосуем и разойдемся, иначе я опоздаю!

– Надо ставить вопрос на голосование, – подал голос Фин Такер.

– Как сформулировать вопрос в протоколе? – спросила Рейчел.

– Вопрос о перекраске водонапорной башни, – ответил мэр.

– Нет, это слишком обтекаемо! – возразил Стивен и, повернувшись к дочери, сказал: – Рейчел, пиши следующее: о перекраске водонапорной башни в ее прежний красно-белый цвет. – И, обращаясь к присутствующим членам городского совета, напомнил: – Раньше наша башня была красно-белая. Хорошие, спокойные, не раздражающие глаз тона.

– Стивен, давай просто запишем: «О перекраске водонапорной башни», – предложил Фин Такер.

– Нет, я настаиваю на добавлении слов «в красно-белый цвет»!

– Я поддерживаю это предложение, – раздался голос Вирджинии.

В жизненно важных вопросах, таких, как перекраска водонапорной башни, Вирджиния Гарви всегда принимала сторону мужа и очень гордилась своей принципиальностью. Результаты голосования показали, что члены городского совета не всегда единодушны во мнении: Стивен, Вирджиния и Лиз Такер желали видеть водонапорную башню обновленной, а Хилди Мэллоу, Эд Ярнелл и Фрэнк Латс предпочли бы любоваться башней персикового цвета.

– Вы никогда не изменяете своим принципам: всегда голосуете так же, как ваш муж, – язвительно бросила Хилди миссис Гарви.

– Моя жена голосует так, как ей подсказывают сердце и совесть! – торжественно объявил Стивен.

– Поскольку голоса разделились поровну, давайте спросим у мистера Такера, что он думает по этому поводу, – предложила Рейчел.

– Персиковый цвет не подойдет, так что не обижайтесь, Хилди, – произнес мэр города. – Это все-таки башня, а не…

Хилди Мэллоу закрыла тетрадь, в которой она на протяжении всего заседания делала какие-то пометки, поджала губы и сухо промолвила:

– Как хотите. Мне все равно, какую покупать краску.

– А вы возложите эту миссию на Стивена, – усмехнувшись, предложил Фин. – Все равно покупать краску придется в его магазине «Корис», вот пусть он этим и займется.

– Любопытно получается, – обведя загадочным взглядом членов городского совета, произнесла Хилди. – Мистер Гарви, так ратующий за очередное обновление нашей водонапорной башни, купит краску в магазине, принадлежащем его семье. Я на его месте воздержалась бы голосовать хотя бы из скромности. Вы со мной не согласны?

– Убедительный аргумент! – воскликнул Фрэнк.

Мэр знал его много лет и помнил, что все приведенные кем-либо и по любому поводу аргументы тот всегда расценивал как убедительные.

– Но если ты, Стивен, был категорически против перекраски башни, зачем же ты в прошлый раз продал Хилди Мэллоу ту самую так называемую белую краску? – поинтересовался Фрэнк.

– Это я продала, – пояснила Рейчел, видя, как лицо ее отца побагровело. – Так что это моя вина.

Несколько членов городского совета принялись наперебой убеждать юную Рейчел, что ее вины в этом нет, а Эд Ярнелл лишь молчаливо улыбался и оценивающе поглядывал на нее.

Конечно, большие наивные голубые глаза, пышные светлые волосы и стройная фигурка – лучший аргумент в споре. Но вслух об этом Фин не сказал. А обращаясь к присутствующим, произнес:

– Ну, если вопросов больше нет, то…

– Есть вопросы! – перебил его Стивен. – Мы должны обсудить ситуацию со съемками фильма.

– Стивен, я с самого начала хотела это обсудить, а ты перебил меня, – обиженно сказала Вирджиния.

– Но ты преподнесла известие как сплетню, а дело слишком серьезное, – невозмутимо выговорил ей муж. – Съемки видеофильма – это удар по нашему городу, это, если хотите, вызов нашей нравственности! – И Стивен пристально посмотрел на мэра. – Если кто-то из присутствующих здесь забыл, то я напомню: мы всегда стояли и стоим на страже семейных ценностей. Это во-первых. А во-вторых, все вы помните Клиа Уиппл… – Оратор сделал многозначительную паузу.

Фин Такер, разумеется, прекрасно помнил Клиа, хотя видел ее «живьем» в последний раз, когда ему было двенадцать лет, он ехал на велосипеде, а навстречу ему шла очаровательная Клиа. Актриса произвела на юного Фина такое сильное впечатление, что он резко затормозил, загляделся на ее нарядную летнюю блузку, несколько верхних пуговиц которой были расстегнуты, и грохнулся. Результатом падения с велосипеда стало девять ссадин и несколько синяков. Да, что и говорить, Клиа всегда производила на мужчин неизгладимое впечатление!

– Лично я в съемках фильма не вижу никакой опасности, – заявил Фрэнк и встал. – Мне пора уходить, иначе я опоздаю.

– Фрэнк, сядь на место! – приказал Стивен. – Нельзя же думать только о театральных постановках! – И, взглянув на мэра, добавил: – И об игре на бильярде.

– О водонапорной башне думать, конечно, приятнее, если имеешь с ее перекраски двойную выгоду, – заметил Фрэнк.

– Ты прав, – вздохнула Хилди.

– Давайте говорить по существу вопроса! – прервал реплики в свой адрес Стивен. – Речь идет о кино…

– И о налогоплательщиках, чьи деньги мы тратим, в очередной раз покупая краску в твоем, кстати, магазине! – не унимался Фрэнк.

– О Господи, какая мелочность! – закатив глаза, простонал Стивен. – Да дам я вам эту злосчастную краску! Дам бесплатно! – И покосился на представителей общественности, молча сидящих в первом ряду.

– Стивен, ты – воплощение великодушия! – одобрил Фин. – А теперь, если вопросов больше нет, то мы…

– Как это – нет? – возразил Стивен. – А кино? Мы должны немедленно обсудить сложившуюся ситуацию. Мы не можем допустить, чтобы Клиа Уиппл снимала порнографический фильм в нашем городе!

– Да, я помню ее в главной роли в фильме «Всегда завтра», – подала голос Вирджиния. – Там она предстала перед зрителями в обнаженном виде, хотя справедливости ради надо заметить, что это было оправдано сюжетом. И к тому же в конце фильма ее героиня расплачивается за свое бесстыдство: она умирает! Она наказана!

«Как, наверное, тоскливо состоять в законном браке с женщиной, искренне полагающей, что нагота должна быть наказана смертью!» – отметил про себя Фин, но сочувствия к Стивену почему-то не испытал.

– Сейчас речь не об этом, – сказал Стивен. – Клиа снялась и еще в одном порнографическом фильме!

– О Господи! – взмолился Фрэнк. – Сколько можно… – И плюхнулся на стул.

Дамы по-разному отреагировали на последнюю фразу Стивена. На лице его жены отразилось удивление, его дочь, казалось, была заинтригована, а Лиз и Хилди принялись с интересом рассматривать потолок. Фин Такер догадывался, о каком именно фильме ведет речь мистер Гарви, но виду не подал. Мэр смотрел его однажды у доктора Ярнелла, имеющего обширную коллекцию подобной продукции, но фильм не произвел сильного впечатления. А вот где его мог видеть Стивен…

– Знаешь, Стивен, я сомневаюсь в том, что Клиа намерена снимать порнофильм, да еще в нашем городе, – сказал Фин.

– Клиа Уиппл будет делать порнуху? Классно! – не сдержавшись, воскликнула Рейчел Гарви.

– Вот видите? О чем я вас и предупреждал! – возмущенно произнес ее отец. – Мы должны защищать семейные ценности и бороться за них! А если допустим, чтобы Клиа в Темптэйшене снимала порнографию, то наши дети будут думать, будто это нормально, потому что мы поощряем разврат! И еще. Те две девицы с видеокамерой произвели на меня удручающее впечатление: распущенные, аморальные!

«Это уже кое-что! – усмехнулся про себя Фин. – Отличная новость!» Видимо, эта мысль так явно отразилась на его лице, что Лиз Такер, в этот момент взглянувшая на сына, укоризненно покачала головой.

– Мы должны принять постановление, запрещающее снимать без разрешения городского совета какое бы то ни было кино! – настаивал Стивен. – А уж порнографию…

– Можно подумать, в наш город рвутся толпы киношников, желающих снимать здесь фильмы, – заметил мэр.

– Пока нет, но в будущем… – вмешался Фрэнк. – И если без откровенных сцен – то я не вижу в этом ничего плохого. Ты, Стивен, слишком уж категоричен. Пусть снимают, если сценарий приличный!

Стивен Гарви с пафосом обратился к мэру:

– Ответственный руководитель, человек, болеющий душой за свой город, не может оставаться безучастным. Наш – и твой, между прочим, Фин, – гражданский долг…

«Проблема не в том, что мистер Гарви – тупоголовый осел, а его жена – отъявленная сплетница, – в который раз подумал Фин Такер. – Дело в ином: Стивен не только тупоголовый осел, но и воинствующий моралист. Если никак не отреагировать на известие о съемке фильма, то можно представить, как Вирджиния с высунутым языком станет носиться по городу и, хихикая, сообщать: «Наш мэр Фин Такер… конечно, хороший человек, и я уважаю его, но он поощряет порнографию! Вы представляете?» А в ноябре – новые выборы, и подобная позиция действующего мэра, преподнесенная миссис Гарви, может значительно снизить шансы на будущую победу. Но вместе с тем…»

– Знаешь, Стивен, я всегда был противником любой цензуры! – решительно заявил Фин Такер. – Вот я, например, владелец книжного магазина и не могу допустить, чтобы из него изымали какие-нибудь книги, называя их запрещенными. Книги не должны запрещаться!

– А порнография? – подала голос Вирджиния. – Все знают, что порнография – это плохо, даже отвратительно. Прежде всего мы должны думать о подрастающем поколении! – И она ласково улыбнулась, глядя на свою дочь Рейчел.

Потом Вирджиния одарила и Фина самой что ни на есть очаровательной улыбкой, смысл которой он знал давно: миссис Гарви мечтала поженить его и Рейчел и стать тещей мэра.

«Какой бы прелестной парой вы были! – недвусмысленно говорил ее ласковый взгляд. – И какие очаровательные внуки были бы у меня. И жили бы вы с Рейчел в соседнем доме…»

Фин тоже наградил Вирджинию самой лучезарной улыбкой, означавшей «не дождешься», а Рейчел притворилась, что ни о чем не догадывается, а уж такие слова, как «секс» и «порнография», слышит впервые.

– Прежде чем запрещать порнографию, надо четко знать, что это такое, – строго сказал Фин. – То есть если ты, Стивен, так настаиваешь, то мы должны дать определение этому…

– Все знают, что такое порнография! – возразил Стивен.

– Это не ответ. Мы не можем определять понятие с помощью таких общих фраз, как «все знают».

– Мне кажется, Стивен прав! – вмешалась в разговор Лиз Такер.

«Ох, мамуля, лучше бы ты помалкивала!» – подумал Фин.

– У нас есть обязательства перед жителями города, и мы должны их выполнять, – продолжала Лиз, ласково поглядывая на молчаливых представителей общественности в надежде на то, что они с пониманием воспримут эти слова и на выборах мэра в ноябре отдадут свои голоса за ее сына. – Наша святая обязанность – принять постановление, запрещающее порнографию, и письменно зафиксировать, почему именно мы так поступаем.

– Это будет неконституционно! – возразил Фин. – Тем самым мы нарушим права людей, желающих смотреть подобную продукцию или читать книги фривольного содержания. Я, например, не позволю, чтобы из моего книжного магазина изымали книги, например, «Леди Чаттерлей»!

– Предлагаю проголосовать за то, чтобы принять постановление, запрещающее снимать в нашем городе порнофильмы, – предложила Вирджиния, выделив голосом слово «порнофильмы».

– Я поддерживаю! – сказал Стивен.

Фин Такер окинул тоскливым взглядом членов городского совета и подумал: «Господи, ну почему я должен заниматься всей этой ерундой?»

Конечно, обсуждать запрещающее постановление было глупо, неконституционно и означало пустую трату времени, но если отказываться и вставать в позу, то это еще хуже, а главное, себе дороже. Хуже – потому что на пустую болтовню и пререкания уйдет еще много времени, а себе дороже – потому что во второй половине дня Фин Такер всегда встречается с начальником местной полиции и они играют в бильярд. Следовательно, если заседание затянется, игра в бильярд окажется под угрозой срыва, а этого Фин Такер не мог допустить ни при каких условиях.

– Итак, голосуем! – объявил мэр. – Рейчел, считай голоса и веди протокол.

Постановление, запрещающее снимать в городе Темптэйшен порнографическое кино, не было принято единогласно: четыре – «за», два – «против». Против голосовал Фрэнк: хоть он и очень торопился, однако объяснил свое решение тем, что как актер-любитель и человек, всей душой преданный искусству, не может равнодушно взирать на то, как варварски душат на корню развитие киноиндустрии в родном городе. Второй голос «против» отдал доктор Ярнелл, который предпочел никак не комментировать свое решение и ограничился лишь неопределенной улыбкой. Преподавательница английского языка в средней школе Хилди Мэллоу отдала свой голос «за», хотя была против какой бы то ни было цензуры. И при этом одарила Фина многозначительным взглядом, означавшим, что за ним должок.

– Ну вот и хорошо, – одобрительно произнес Стивен. – Значит, я сам берусь сочинить это постановление и обещаю, что сделаю его сегодня же вечером. А завтра или послезавтра на внеочередном заседании подробно обсудим его.

– Ни в коем случае! – испуганно воскликнул Фрэнк.

– Нет, Стивен, правда, нет необходимости так торопиться с обсуждением, – заметил Фин. – Мы соберемся на обсуждение в следующую среду, в наш законный день заседаний. А теперь, уважаемые члены совета, если у вас больше нет вопросов, то я объявляю заседание закрытым.

– Кстати, Стивен, пока вы с Вирджинией отсутствовали, мы голосовали за установку новых уличных фонарей, – ехидно пробормотал Фрэнк, пробираясь к выходу. – Можешь на досуге подумать и о них.

– Что? – насупился Стивен. – Подождите…

– Фрэнк, беги быстрее, а то опоздаешь! – посоветовал Фин.

– Про фонари? – не унимался Стивен.

– Всего хорошего! Заседание закрыто, всем спасибо! – прощался мэр, делая вид, что не замечает возмущения мистера Гарви.

Фин направился к двери, но, увидев, что там его ожидает Лиз, остановился. Он знал, о чем станет говорить мать: о том же, о чем и всегда после очередного заседания совета. О Рейчел, о том, что сын упускает великолепный шанс взять в жены такую милую девушку… Фин много раз убедительно просил матушку прекратить эти пустые разговоры, но Лиз по праву считала себя первой леди города и не привыкла к тому, чтобы к ее мнению кто-то не прислушивался…

– Фин, мне надо с тобой поговорить, – решительно сказала она и на сей раз.

– Не могу, тороплюсь, поговорим за обедом, – пробормотал он, выбегая из зала заседаний.

Однако в просторном холле, стены которого были облицованы мрамором, к разочарованию Фина, его поджидал еще один член городского совета.

– Такер, наши заседания раз от раза становятся все интереснее, – неодобрительно поглядывая на мэра, сухо произнес Эд. – Ты с отсутствующим видом сидишь, уставившись в пространство, в то время как Стивен зарабатывает себе очки и настаивает на введении в нашем городе цензуры. Фин, это не дело…

– Эд, спасибо вам за совет, но я тороплюсь…

– Ты должен брать пример со своего покойного отца, – продолжал Эд. – Тот всегда давал по рукам семейству Гарви… и правильно делал. Смотри, Фин, если ты и дальше будешь попустительствовать всем глупостям Стивена, то рискуешь проиграть в ноябре очередные выборы. А вот он свой шанс не упустит. Можешь быть уверен.

– Ладно, Эд, я приму к сведению ваши слова. Всего хорошего!

Фин Такер сбежал по лестнице и направился к входной двери в виде широкой арки, почему-то вспомнив, как приезжающие в город туристы всегда восторгаются архитектурой здания городского совета.

«Да, мы тоже гордимся ею и нашим городом», – с неизменной вежливой улыбкой отвечал им мэр Такер. И говорил он это искренне, потому что родился и вырос в этом городе, которым руководили несколько поколений его предков. Лишь однажды случилось досадное недоразумение, когда отец Стивена Гарви выиграл выборы у отца Фина и на два года стал мэром города Темптэйшен. Но Такер относил этот успех лишь на счет постройки нового моста через реку незадолго до начала выборов.

В сущности, старина Эд прав, укоряя его за равнодушие и потворство Стивену. Очередное перекрашивание водонапорной башни, установка новых уличных фонарей – все это тщательно продуманные предвыборные ходы Стивена. А уж запрещение съемок видеофильма под видом борьбы с порнографией – и вовсе эффектный ход, рассчитанный на обывателя. И ведь как все обставлено: развязные девицы «не нашего круга», приехавшие с намерением снять порнофильм, таранят «кадиллак» добродетельного супруга и заботливого отца! Ну просто борьба добра и зла.

Скоро Фин оказался перед светло-зеленым викторианского стиля домом, в котором находился принадлежащий ему книжный магазин. Думать о предстоящих выборах не хотелось, но Фин все-таки заставил себя сделать это. В сущности, он мог бы смириться с поражением, но лишь в том случае, если бы выиграл любой другой, но только не Стивен. Нет, допустить, чтобы Гарви, этот воинствующий тупоголовый моралист, насаждал горожанам свои представления о так называемых семейных ценностях, мэр Такер не мог. Следовательно, надо серьезно отнестись к будущим выборам и не позволить Стивену делать популистские предвыборные ходы!

Фин молча сидел в кресле и размышлял над такими важными проблемами, как перекрашивание водонапорной башни, установка новых уличных фонарей и обсуждение будущего постановления о запрещении порнографии. Но, к радости мэра, через полчаса подъехала патрульная машина, из нее вышел начальник местной полиции, его друг Уэс Мейзер, и поднялся на крыльцо.

– Сегодня Стивен приходил ко мне в управление, – сообщил Уэс. – Хочешь знать, по какому поводу?

– Попробую догадаться с трех раз! – засмеялся Фин. – Он требовал моего ареста за поведение, несовместимое с высоким званием мэра города?

– Почти, – отозвался Уэс, но поскольку на нем были надеты темные солнцезащитные очки, догадаться, о чем думает шериф, было трудно.

– Уэс, так чего добивался добродетельный Гарви?

– Он хотел, чтобы я немедленно отправился на ферму Уиппл и выяснил все о молодых женщинах, чья машина, по утверждению Гарви, врезалась в его «кадиллак».

– А… на собрании Стивен тоже говорил об этих девицах, – протянул Фин. – Назвал их распущенными и утверждал, что они явились в Темптэйшен снимать порнографический видеофильм.

– Как интересно! – воскликнул Уэс, садясь в кресло. – Ферма Уиппл… Клиа Уиппл… Как же, припоминаю. Кажется, она играла в фильме «Очищение»? Значит, Клиа вернулась домой снимать видеофильм? Но почему именно сюда?

– Хороший вопрос! Думаю, ответ надо спросить у Стивена, он же у нас знает обо всем на свете.

– Знаешь, Фин, сначала я думал поручить разбирательство дорожного инцидента страховым агентам, но теперь решил сам наведаться на ферму Уиппл и посмотреть, что там и как.

– Убедиться, выглядит ли Клиа так же великолепно, как и раньше? – уточнил Фин.

– Знать обо всем, что происходит в городе, – мой служебный и гражданский долг! – с пафосом воскликнул начальник полиции.

– И заодно на распущенных девиц поглазеть?

– Ну и на них, разумеется, тоже. – Уэс взглянул на часы и предложил: – Однако уже пять часов вечера. Хочешь составить мне компанию? Тогда закрывай свой магазин и поехали!

– Тем более что мой гражданский долг тоже велит мне знать обо всем, что происходит в городе, – заметил Фин. – А сыграть партию в бильярд мы можем и позднее.

Софи распаковала свои вещи и теперь занималась наведением порядка на пыльной, давно не убиравшейся кухне, а Клиа ходила за ней по пятам и болтала без умолку.

– Фрэнк прибудет сюда с минуты на минуту! – тараторила взволнованная Клиа, и в ее голосе звучало неподдельное восхищение.

Софи яростно терла грязную раковину и думала о том, что такой восторг по поводу скорого прибытия какого-то Фрэнка для актрисы вообще-то не характерен. Она была знакома с Клиа Уиппл пять лет, и, сколько ее помнила, та всегда изображала скучающую красавицу, равнодушную даже к привлекательным мужчинам.

За полчаса вынужденного общения с ней Софи выяснила для себя множество крайне необходимых ей подробностей о жизни неотразимого Фрэнка: какой он великолепный футболист, как прекрасно играл главные роли в школьных театральных постановках, как много замечательного сделал для города, являясь застройщиком, какой он необыкновенно умный, талантливый…

– Миленькие обои, – сказала Софи, пытаясь увести разговор от уже ненавистного ей актера-любителя. – И такие необычные.

Клиа окинула взглядом стену и пояснила:

– Эти обои покупала еще моя мать. Она успела оклеить ими только одну стену, когда вмешался отец и запретил клеить остальные. Мой папаша всегда был грубым деспотом!

Но обсуждение несомненных достоинств обоев и Фрэнка, который вот-вот должен был появиться, актрисе наскучило, и она покинула кухню, а Софи, домыв раковину, направилась в отведенную ей комнату. Спальня производила не столь удручающее впечатление, как кухня. Положив вещи на постель, Софи вошла в ванную. Ну, конечно, сетка душа засорена, а занавеска покрыта толстым слоем грязи и плесени! Не найдя подходящих инструментов для чистки сетки, Софи, хлопнув дверью, снова вернулась на кухню. Сделала себе сандвич с ветчиной и сыром, включила плеер и стала слушать, как Дасти Спрингфилд поет «Лишь немного любви».

– Похоже, значительную часть времени мы проведем за починкой душа, раковины и прочего, – сообщила она вошедшей сестре. – Да я еще не проверяла, работает ли электричество.

– У нас же есть мини-холодильник, – успокоила ее неунывающая Эми. – И мы пробудем здесь всего пять дней, так что не огорчайся. Кстати, ты уже видела этого неотразимого Фрэнка? Прибыл полчаса назад.

– И как он тебе?

– Похож на основателя анонимного общества тупоголовых. Я успела столько о нем выслушать, что мне уже хочется его прибить. – Эми села на стул и с изумлением принялась рассматривать обои. – Представляешь, этот Фрэнк одет в зеленый костюм и постоянно заглядывает в декольте летнего платья Клиа!

– Приехали начальник полиции и мэр города! – взволнованно сообщила Клиа. – Фрэнк говорит, что сам уладит с ними все вопросы.

– О Господи, лучше не надо! – простонала Софи.

Она вышла на крыльцо, но, увидев мужчину в зеленом костюме, разговаривающего с полицейским, остановилась. Похоже, их беседа носила вполне миролюбивый характер, и не имело смысла вмешиваться в нее.

На переднем сиденье полицейской машины сидел молодой мужчина. Софи, неожиданно почувствовав волнение, окинула его пристальным взглядом и решила, что выглядит он чертовски привлекательно. Широкие плечи, строгое лицо, верхнюю часть которого закрывают солнцезащитные очки.

Молодой человек, заметив, что на него смотрят, вышел из машины и не спеша направился к стоящей на веранде Софи. Поднявшись на крыльцо, снял очки, и она невольно залюбовалась правильными чертами его лица и большими выразительными серыми глазами. Ее сердце застучало так сильно, что заглушило голос Дасти Спрингфилд, звучавший в наушниках. На незнакомце были надеты защитного цвета брюки, плотно облегавшие длинные ноги, а рукава сшитой явно на заказ дорогой рубашки были закатаны выше локтей, обнажая крепкие мышцы.

Да, мужчина выглядел неотразимо, и Софи с сожалением подумала о том, что такие вот красавцы никогда не обращали на нее внимания. «От таких только и жди беды!» – вспомнила Софи предупреждение своей матери.

– Меня зовут Софи Демпси, – внезапно охрипшим голосом сказала она и постаралась изобразить на лице одну из своих, как ей казалось, самых очаровательных, улыбок.

– Очень приятно, – улыбаясь, произнес мужчина, и она, посмотрев в его яркие серые глаза, вздрогнула. – Добро пожаловать в Темптэйшен, Софи Демпси!