Читать книгу Братья Хоторны - Дженнифер Линн Барнс - Страница 9

Несколько часов спустя Джеймсон тайком от Нэша, Ксандра и службы безопасности выбрался из квартиры. Что до британских папарацци, то они не выслеживали Хоторнов. На Кингз-Гейт-Террис, 9, Джеймсон прибыл один, чуть опоздав, как принято в свете.

«Если хочешь поиграть, Иен Джонстон-Джеймсон, я сыграю с тобой». И не потому, что ему так уж нужен был отец или он тянулся к нему, а потому что в последнее время делать хоть что-то, чтобы себя занять, было куда безопаснее, чем не делать ничего. Огромное белое здание поднималось на пять этажей и простиралось вдоль всего квартала. Среди роскошных квартир разместилась пара-тройка посольств. Это дорогой район. Прежде чем Джеймсон успел нажать на кнопку вызова, на тротуар вышел охранник. «Один охранник на несколько секций».

– Я могу вам чем-то помочь, сэр? – спросил мужчина, но его тон говорил о том, что он ничем никому не собирается помогать.

Джеймсон не зря был Хоторном.

– Меня пригласили. Номер девять.

– Мне ничего не известно о том, дома ли он. – Мужчина говорил спокойно, но его взгляд буквально пронзал. Джеймсон помахал карточкой.

– А, теперь все понятно, – сказал мужчина, взяв у него карточку.

Через две минуты Джеймсон стоял в вестибюле квартиры, по сравнению с которой лондонское жилище Хоторнов казалось более чем скромным. Холл был отделан мозаикой из белого мрамора с вставками в виде блестящей черной буквы «Б». Через стеклянные двери виднелись произведения искусства, которые украшали огромный холл.

Иен Джонстон-Джеймсон вышел через другие стеклянные двери.

Джеймсон так и слышал насмешливый голос своей матери: «Наша семья настолько известна, что ни один из мужчин, с которыми я спала, не мог не знать, что у него есть сын».

Мужчине, который сейчас шагал к нему, было чуть за сорок, его густые каштановые волосы подстрижены ровно настолько, чтобы он не смог сойти за типичного генерального директора или политика. Было что-то до боли знакомое в его чертах – не в форме носа или челюсти, но точно в форме и цвете глаз, в изгибе губ. Насмешка.

– Я слышал, что есть некоторое сходство, – заметил Иен с таким же претенциозным акцентом, как и его жилище. Он привычным движением слегка склонил голову – это движение было слишком хорошо известно Джеймсону. – Хочешь, проведу тебе экскурсию?

Джеймсон изогнул бровь.

– А вы хотите ее проводить? Мы сами решаем, что для нас важно, а что нет.

– Око за око. – Губы Иена изогнулись в улыбке. – Это я уважаю. Три вопроса.

Британец развернулся и зашагал туда, откуда пришел, затем толкнул стеклянную дверь.

– Вот что я дам тебе, если ты ответишь на один мой.

Иен Джонстон-Джеймсон придерживал стеклянную дверь открытой и ждал. Джеймсон постоял и только потом ленивой походкой направился к двери.

– Ты задашь свои вопросы первым, – сказал Иен.

«Да ну?» – подумал Джеймсон, но он слишком Хоторн, чтобы попасть в ловушку и сказать это вслух.

– Интересно, что еще ты мне предложишь, если у меня нет вопросов.

Зеленые глаза Иена сверкнули.

– Это прозвучало не как вопрос, – заметил он.

Джеймсон ухмыльнулся.

– Нет.

Они шли по холлу и мимо картины Матисса. Джеймсон дождался, когда они войдут на кухню – полностью черную, от столешниц и утвари до гранитных полов, – и только тогда задал первый вопрос:

– Чего вы хотите, Иен Джонстон-Джеймсон?

Невозможно было расти в семье Хоторнов, не понимая, что все всегда чего-то хотят.

– Все просто, – ответил Иен, – хочу, чтобы ты ответил на мои вопросы. Это скорее даже просьба. Но в качестве жеста доброй воли я отвечу на твой вопрос в таком же широком смысле. Собственно говоря, я хочу трех вещей. Удовольствия, вызова и победы.

Джеймсон не ожидал, что слова этого человека смогут так сильно задеть его за живое.

«Сосредоточьтесь! – так и слышал он назидания своего дедушки. – Если вы потеряете концентрацию, мальчики, то проиграете». В кои-то веки Джеймсон позволил себе погрузиться в воспоминания. Он – Джеймсон Винчестер Хоторн. Ему ни черта не надо от мужчины, который сейчас стоял перед ним.

У них нет ничего общего.

– Что для вас победа? – Джеймсон выбрал такой вопрос, который помог бы ему составить представление об этом мужчине. Узнаешь человека – узнаешь его слабости.

– Много чего. – Казалось, Иен получал удовольствие от своего ответа. – Прекрасная ночь с прекрасной женщиной. «Да» от людей, которые больше всего на свете любят говорить «нет». Но чаще всего… – он особо выделил эти слова, – это козырная карта. Я немного игрок.

Джеймсон уловил самую суть.

– Вы играете в азартные игры.

– А разве не все играют? – отозвался Иен. – Но да, я профессиональный игрок в покер. Я познакомился с твоей матерью в Лас-Вегасе в том же году, когда выиграл престижный международный титул. Честно говоря, моя семья предпочла бы, чтобы я выбрал себе более презентабельное занятие – шахматы например, а еще лучше финансы. Но я довольно хорош в том, что делаю, и мне не приходится пить из семейной чаши, так что их предпочтения – моего отца и старшего брата – не имеют никакого значения.

Иен легонько побарабанил пальцами по столешнице.

– В большинстве случаев.

«Так у тебя есть братья?» – подумал Джеймсон, но вслух не сказал, а заметил:

– Они ничего обо мне не знают. – Джеймсон изучал лицо Иена. – Ваша семья.

Все начинают выдавать себя. Главное – правильно улучить момент.

– Это был не вопрос, – ответил Иен, не меняя выражения лица. Вот и подсказка. У этого человека была тысяча разных способов показать, что для него жизнь и люди не что иное, как забава. Тысячи способов – и он только что остановился на одном.

– Не вопрос, – согласился Джеймсон, – но я получил свой ответ.

Иен Джонстон-Джеймсон любил выигрывать. Мнение членов его семьи в большинстве случаев ничего для него не значило. И они ничего не знали о том, что у него есть незаконнорожденный сын.

– Если что, – сказал Иен, – прошло несколько лет, прежде чем я сам узнал, поэтому, э-э-э…

Он пожал плечами, словно говоря: «Не было смысла им рассказывать».

Джеймсон не позволил его словам задеть его за живое. У него остался один вопрос. Стоило бы попытаться выяснить как можно больше информации. Какой номер мобильного вашего старшего брата? Как напрямую связаться с вашим отцом? Какой вопрос, как вы надеетесь, я вам не задам?

Но Джеймсон был не тем Хоторном, который славился разумными поступками. Он всегда шел на риск. Полагался на интуицию. «Возможно, это наш первый и последний разговор».

– Вы ходите во сне?

Дурацкий вопрос, да и несложный, на него можно ответить односложно.

– Нет.

На мгновение показалось, что Иен Джонстон-Джеймсон немного растерял свое высокомерие.

– А я ходил, – тихо сказал Джеймсон, – когда был маленьким.

Он повел плечом так же небрежно, как и Иен.

– Три вопроса, три ответа. Ваша очередь.

– Как я уже сказал, мне нужно кое о чем тебя попросить, а ты… – казалось, Иен знал, о чем говорил, – что ж, я рассчитываю, что ты сочтешь мое предложение заманчивым.

– Хоторнов не так уж легко заманить, – ответил Джеймсон.

– То, что я хочу от тебя, не имеет никакого отношения к тому, что ты Хоторн, но во многом связано с тем, что ты мой сын.

Он впервые сказал это. Джеймсон впервые услышал, как кто-то говорит ему эти слова. «Ты мой сын».

Очко в пользу Иена.

– Мне нужен игрок, – продолжал мужчина, – умный и хитрый, безжалостный, но не грубый. Тот, кто способен просчитывать вероятности, пренебрегать ими, читать людей, блефовать и – несмотря ни на что – выходить победителем.

– И тем не менее сами вы играть не будете, – заметил Джеймсон с усмешкой.

И вот опять – еще одна подсказка. Очко в пользу Джеймсона.

– Меня попросили не вторгаться на определенную священную территорию. – Иену удалось превратить это признание в очередную насмешку. – Мое присутствие временно нежелательно.

Джеймсон перевел:

– Вас исключили.

Но откуда?

– Начните с самого начала и расскажите мне все. Если я пойму, что вы что-то от меня утаиваете, – а я пойму, – тогда мой ответ на вашу просьбу будет отрицательным. Ясно?

– Как божий день. – Иен облокотился на блестящую черную столешницу. – В Лондоне существует организация, название которой никто никогда не произносит вслух. Назови его – и в твоей жизни начнется очень черная полоса с подачи самых влиятельных людей страны. Аристократы, политики, чрезвычайно богатые…

Иен довольно долго изучал Джеймсона, чтобы убедиться, что его действительно слушают, затем развернулся, открыл черный навесной шкафчик и вытащил оттуда два стакана для виски из резного хрусталя. Он поставил их на кухонный остров, но бутылку не достал.

– Клуб, о котором идет речь, – сказал Иен, – называется «Милость дьявола».

Название запало в душу Джеймсона, отпечаталось в его сознании, маня его словно знак, запрещающий проход дальше.

– «Милость» была основана в период регентства, но в то время как другие элитные игорные дома того времени стремились к славе, «Милость» была организацией другого рода, тайным обществом. – Иен рассеянно провел пальцем по ободку одного из хрустальных стаканов, не сводя взгляда с Джеймсона. – В исторических книгах не найти упоминания про «Милость дьявола». У нее не было взлетов и падений, как у Крокфордского клуба, она не конкурировала со знаменитыми джентльменскими клубами типа «Уайтс» [3]. С самого начала «Милость» действовала втайне и была основана кем-то настолько влиятельным в высшем обществе, что даже слухов о ее существовании вполне достаточно, чтобы любой был готов отдать все на свете, лишь бы получить в ней членство.

В те дни место расположения клуба часто менялось, но роскошь, близость к власти, вызов – ничто не могло сравниться с «Милостью». – Глаза Иена горели. – И сейчас не сравнится.

Джеймсон ничего не знал ни про Крокфордский клуб, ни про «Уайтс», ни про период регентства, но подтекст был ему знаком. Власть. Исключительность. Тайны. Игры.

– Ничто с ней не сравнится, – повторил Джеймсон, мысли в его голове кружились. – И вас исключили. Название клуба никогда не должно произноситься вслух, и тем не менее сейчас вы рассказали мне его историю.

– Я кое-что потерял за столами «Милости». – Взгляд Иена потускнел. – Вантидж – дом предков моей матери. Она оставила его мне в обход других братьев, и теперь мне нужно выиграть его обратно. Вернее, мне нужно, чтобы ты выиграл его обратно для меня.

– Но с чего мне помогать вам? – спросил Джеймсон вкрадчивым голосом. Этот мужчина чужой для него, их ничего не связывает.

– И правда, с чего? – Иен подошел к другим шкафчикам и вытащил бутылку скотча. Плеснув в каждый стакан немного виски, он толкнул один по черному граниту в сторону Джеймсона.

Отец года.

– На всей планете есть всего несколько человек, которые могли бы сделать то, о чем я тебя прошу, – возбужденно заговорил Иен. – Мне известно только об одном случае за двести лет, когда была выдвинута кандидатура на вступление в «Милость» и ее одобрили. А членство в клубе – это только первый шаг к возвращению Вантиджа. Так зачем мне тешить себя надеждой, что ты согласишься?

Иен поднял свой стакан.

– А затем, что ты любишь, когда тебе бросают вызов. Ты любишь играть. Ты любишь выигрывать. Но, какой бы ни была победа, – Иен Джонстон-Джеймсон поднес стакан к губам, порочный блеск в его глазах был слишком знаком Джеймсону, – тебе всегда мало.