Читать книгу Пламенная нежность - Дженнифер Маккуистон - Страница 7

Патрик оставил Джулиану в гостинице «Голубой гусак» на попечение хозяина, чьи глаза тотчас загорелись при виде денежной гостьи из самого Лондона, пусть и одетой в грязное мокрое платье. Патрик чувствовал себя виноватым, оставляя мисс Бакстер здесь, но уверял себя, что вовсе не покидает ее на произвол судьбы. Бог свидетель, она пересекла всю Шотландию без компаньонки! Так что ночь в номере захудалой гостиницы вполне сможет пережить. Здесь по крайней мере в ее распоряжении будут слуги.

Уже на выходе он услышал, как Джулиана приказала приготовить для нее горячую ванну и принести в ее комнату поднос с ужином.

После всех этих часов, проведенных в обществе мисс Бакстер, тишина, царящая на улице, должна была пролиться бальзамом на душу мистера Чаннинга, однако мысли его потекли в ином направлении. В прошлом году он потерял брата, и ему невыносимо было поверить в известие о смерти отца.

Впрочем, предаваться горю было рано – учитывая, из чьих уст Патрик услышал горестную весть. Он напомнил себе, что эта леди и прежде лгала – красиво, без единой запинки, со слезами на глазах, с дрожью в голосе… Она уверяла тогда, что своими глазами видела, как он прицелился из ружья в брата и выстрелил.

Порог почтовой конторы мистер Чаннинг переступил, уже кипя от ярости. Он понимал, что в гибели брата есть и его вина. И винил себя ежедневно, ежечасно… В конце концов, он джентльмен и готов отвечать за свои действия. Но в том, в чем его обвинила прилюдно мисс Бакстер, Патрик был неповинен. А ведь она не только публично бросила ему в лицо обвинение – она сделала это в присутствии судей!

Мистер Джефферс уже ушел домой, но багаж Джулианы и письмо, адресованное Патрику, тотчас принес исполнительный клерк.

Патрик вернулся в «Голубой гусак» без каких-либо определенных планов, но ему доставляло какое-то детское удовольствие то обстоятельство, что Джулиана получит сухую одежду не ранее чем он промочит горло. А это сейчас ему жизненно необходимо. Он мешком рухнул на стул и приказал подать стаканчик виски вместо обычной пинты пива – это стоило много дороже, и обычно он себе такого не позволял, но сегодня явно заслужил послабление.

Секунду поколебавшись, Патрик раскрыл сундучок с багажом Джулианы. Его пальцы перебирали невесомые ночные сорочки, шелковые чулки и бесконечные платья, годившиеся куда более для летних чаепитий в саду, чем для шотландской осени. Он ворошил пожитки мисс Бакстер, которые она так аккуратно уложила, с каким-то болезненным удовлетворением.

Наверное, это было глупо, но лишь так мистер Чаннинг мог поквитаться с Джулианой Бакстер. Пока только так…

Убедившись, что у нее нет при себе ни оружия, ни более- менее подходящей одежды для здешнего климата, он наконец остался доволен. Вытащив из кармана письмо, Патрик посмотрел на адрес отправителя. По их негласному уговору с отцом, тот отсылал ему письма через надежное третье лицо, чтобы власти не напали на его след, но все конверты всегда были подписаны отцовской рукой. Сейчас почерк был иным – и сердце Патрика болезненно сжалось.

Ничего общего с твердой рукой отца, обилие завитушек… Писала явно леди. Патрик узнал почерк матери.

Сломав простую сургучную печать, он обреченно пробежал послание:

«С прискорбием извещаю…

Наши обстоятельства весьма печальны…

Пожалуйста, возвращайся домой».

Последние слова Чаннинг прочел трижды, но так и не осознал смысла. К чему ему возвращаться? Мать считает его виновным. Или когда-то считала. Но хуже всего было то, что письмо матери неопровержимо доказывало правдивость слов Джулианы – по крайней мере в том, что касалось смерти отца…

Патрик провел ладонью по лицу. Как мать узнала, где он находится? А она определенно знала, хотя все эти долгие месяцы не желала о нем даже слышать. Но невзирая на то что считала Патрика убийцей, она не послала по его следу ищеек. Неужели боится потерять еще одного сына, пусть даже такого?… Или в глубине души она все-таки простила его?

И волна горя, так долго сдерживаемая, наконец захлестнула Чаннинга с головой. Их семья всегда была очень дружна, и гибель Эрика глубоко потрясла их всех. Патрик не мог даже представить, что происходит сейчас с его матерью и сестричками, – ведь им пришлось в одиночку пережить неожиданную кончину отца. В горле у него стоял комок слез. Черт подери… отец. Его больше нет. И судьба титула висит на волоске. И судьба их родового имения…

В этот момент, словно услышав немую мольбу мистера Чаннинга, в таверну ввалились его друзья – Джеймс Маккензи и Дэвид Кэмерон. Они шутили и дурачились, перебрасываясь на ходу шуточками. Наконец уселись за стол напротив Патрика.

– Слыхал, ты нынче прооперировал пса преподобного Рамзи, – ехидно усмехнулся Маккензи. Поглядев на стакан Патрика, Джеймс жестом приказал служанке подать им то же самое. – Сдается, ты стряс с викария добрый куш, раз попиваешь виски!

Патрик попытался придать лицу выражение относительного спокойствия. Из всей троицы он был самый спокойный и отчасти уравновешивал буйный нрав приятелей. Но за те несколько часов, что провел в обществе Джулианы Бакстер, вихрем ворвавшейся в его жизнь, Патрик измучился настолько, что готов был вот-вот взорваться.

– Какого черта приперлись? – прорычал он. – Неужто женушки вытолкали вас взашей?

– Они обе сейчас на заседании женского благотворительного общества, – ухмыльнулся Джеймс. – Прекрасная возможность для нас пропустить по маленькой.

– По маленькой? – фыркнул Дэвид Кэмерон. – Думаю, мы начнем с бутылки, а там поглядим…

Он говорил с тем же провинциальным акцентом, что и Джеймс, – этот говорок был характерен для всех жителей Морега. Прожив в городе целых одиннадцать месяцев, Патрик по-прежнему ощущал себя здесь чужаком.

В течение последнего года Джеймс и Дэвид то и дело ссорились, но в последние дни, казалось, примирились. Воцарившийся между этими двоими мир в другое время обрадовал бы Патрика, если бы не обрушившееся на него горе, от которого все внутри заледенело.

Дэвид поманил пальцем служанку. Прехорошенькая мисс тотчас закивала, словно говоря, что с радостью оказала бы ему и иного рода услуги, однако Дэвид уже повернулся к друзьям, не обращая на нее внимания. Патрик вяло удивился тому, с какой легкостью друг выдержал это испытание. Когда-то он был готов побиться об заклад, что из узкого круга их друзей Дэвид будет последним, кто остепенится…

Патрик горько осознавал, что среди приятелей он – белая ворона.

В «Гусаке» народу пока было мало – время традиционной вечерней выпивки еще не настало, – поэтому служанка быстро принесла заказанное виски. Дэвид с улыбкой поднял стакан:

– За что выпьем нынче, джентльмены? За будущее?

Джеймс его поддержал:

– Да, пожалуй, будущее стоит того, чтобы за него выпить. Миссис Маккензи милостиво позволила мне поделиться с вами новостью: сдается, в феврале я стану папочкой…

Дэвид чокнулся с Джеймсом:

– Вот это новость так новость! Ну, если Чаннинг с успехом заштопал тебя несколько месяцев назад, за эти оставшиеся месяцы он должен обучиться принимать роды!

Улыбка мигом исчезла с лица Джеймса.

– Джоржетт подобная помощь не понадобится, – заверил его Патрик, видя, что в глазах друга мелькнула тень нешуточной тревоги. Он уже какое-то время подозревал, что Джоржетт в положении, замечая неуловимые перемены в ее фигуре, но услышать новость от друга было очень приятно. – Твоя жена – здоровая молодая женщина, а в квалификацию здешней повитухи я свято верю.

Джеймс кивнул, отхлебнув небольшой глоток виски, – похоже, надираться он расхотел.

– К тому же, как это ни грустно, но к моменту появления ребенка меня здесь не будет. – Увидев недоуменные взгляды друзей, Патрик хмуро ухмыльнулся: – Сегодня я узнал кое- какую новость. Похоже, меня будут судить за убийство.

Некоторое время за столом царило гробовое молчание. Вдруг Дэвид рассмеялся:

– Что, опять всплыло дело о кобыле Макбрайда? Честно говоря, лошадь тогда следовало тотчас пристрелить. Она подыхала неделю! Послушай, сколько виски ты уже выпил? Странно, что ты начал без нас…

– Я не шучу.

Патрик хмуро уставился в свой стакан. Он тщательно скрывал от друзей обстоятельства смерти брата, но теперь вся его жизнь с неимоверной быстротой катилась в тартарары. Так или иначе, но они скоро обо всем узнают, так пусть узнают это от него, а не от красотки сплетницы, что нежится сейчас в горячей ванне у себя в номере наверху.

– В прошлом ноябре погиб мой брат. – Патрик поднял стакан и сделал порядочный глоток. – Мы были на охоте… ну, повздорили немного… выстрел был случайным.

– Так Эрик… мертв? – Джеймс, потрясенный, тяжело вздохнул. – Ужасная новость… Когда мы учились в Кембридже, ты всегда с такой любовью говорил о нем. Помнится, я даже завидовал: в вашей семье все так друг дружку любят…

Дэвид кивнул:

– Пожалуй, соболезнования приносить поздновато. – Вдруг его глаза гневно сощурились: – Стало быть, все эти одиннадцать месяцев по Морегу разгуливает, лечит скот и штопает наших собак наследник графского титула?

Патрик молча кивнул. Этот вполне естественный вопрос сейчас причинил ему боль.

– Почему же ты не рассказал нам о смерти брата сразу же, как приехал? – упорствовал Дэвид. – Мы же друзья, Чаннинг. Мы помогли бы тебе с этим справиться.

– Потому что… – Отбросив последние сомнения и колебания, Патрик произнес: – Пусть это был всего лишь несчастный случай, но убила его моя пуля.

За столом вновь воцарилась тишина – друзья пытались осознать услышанное.

– Ну ты и… чудила, – выдохнул наконец Дэвид. Его пальцы, сжимавшие стакан, побелели.

– Разумеется, возникли вопросы. Моему отцу каким-то непостижимым образом удалось пресечь слухи – возможно, тут сыграло роль его влияние на судей, но теперь, когда отца нет, все изменится…

Некоторое время друзья глядели на Чаннинга, затем переглянулись. Первым заговорил Дэвид:

– Так твой отец тоже… скончался?

– На прошлой неделе. – Патрик жестом указал на письмо, лежавшее на столе. – Я получил весточку из дома. Теперь, когда отец умер, готовится судебный процесс. Думаю, это всего лишь формальность – для того чтобы официально вынести мне обвинение в убийстве.

Джеймс внимательно изучал Патрика – сейчас в нем явно пробудился юрист. В свое время он получил именно эту специальность.

– Однако, если это был несчастный случай, куда уместней квалифицировать это как непредумышленное убийство!

Патриком вновь овладели усталость и безразличие.

– Свидетельница утверждает, что видела, как я прицелился в брата. В глазах многих у меня имелся… мотив. Эрик был наследником. С его смертью титул автоматически переходит ко мне.

И в самом деле, подавляющее большинство обывателей искренне считали, что он хладнокровно обдумал преступный замысел и воплотил в жизнь.

Джеймс забарабанил пальцами по столу:

– Сперва надо добиться, чтобы тебя не повесили. А для этого надо пересмотреть дело и настоять, чтобы обвинение в убийстве переквалифицировали в непредумышленное убийство.

– Хочешь защищать меня в суде? – спросил друга изумленный Патрик.

Маккензи в свое время учился на юриста по гражданским делам, а вовсе не по уголовным… к тому же был всего лишь солиситором [1].

Джеймс взмахнул руками:

– Ты не раз спасал мою задницу, к тому же жизнь присяжного поверенного в Мореге смертельно скучна – настолько, что порой мне и впрямь хочется кого-нибудь убить, чтобы встряхнуться. Ты ведь дашь мне этот шанс – мне, провинциальному солиситору, а? – Его зеленые глаза сузились: – Так, стало быть, свидетельница единственная? Возможно, нам удастся опровергнуть ее показания.

– Да. Свидетельница единственная. – Патрик отхлебнул из стакана, наслаждаясь тем, как виски обжигает рот. – Но показания мисс Бакстер будет чертовски трудно оспорить…

Дэвид стиснул зубы:

– Мисс Бакстер? Джулиана Бакстер?

– Она самая. – Патрик невесело усмехнулся. – К тому же она нагрянула в Морег собственной персоной.

Дэвид состроил выразительную гримасу:

– Вот черт ее подери! Искренне сожалею. Она проявила немалое любопытство, когда в Брайтоне было упомянуто твое имя. – Он поднял бровь. – Смазливая пигалица… а ты у нас все еще гуляешь в холостяках. Может, тебе стоит соблазнить ее и вынудить сказать правду?

Патрик откинулся на спинку стула. Напряжение постепенно покидало его.

– Что ж, эта смазливая пигалица сейчас здесь, в номере на втором этаже. Она приехала, чтобы сообщить мне о смерти отца и готовящемся судебном разбирательстве. И я скорее удавлю ее, нежели соблазню, так что увольте!

Джеймс ухмыльнулся и тотчас нахмурился с видом заправского адвоката:

– Я пытаюсь сейчас понять мотивы мисс Бакстер. С чего бы вдруг свидетельнице, чьи показания грозят виселицей, ехать в Морег и разыскивать тебя?

А вот этого Патрик и сам не понимал. Джулиане вовсе незачем было сюда приезжать. В ее поступке он не видел ровным счетом никакой логики. Пересечь полстраны, чтобы встретиться с человеком, которого обвиняешь в убийстве? Полнейший абсурд! Впрочем, логика никогда не была сильной стороной мисс Бакстер.

– Говорит, приехала, чтобы извиниться, оправдаться, и всякое такое… хотя я ни секунды не верю, что в ней пробудилась совесть. Если бы совесть у нее была, она никогда бы не смогла столь вопиюще солгать! – Патрик со стуком поставил стакан на стол. – Но за это она заплатит. Боюсь, что своим добрым именем: преподобный Рамзи нынче вечером видел ее в моем доме… почти раздетую. – Он мстительно улыбнулся. – Бедолагу едва не хватил апоплексический удар.

Дэвид хихикнул, едва не поперхнувшись виски:

– Ты же только что говорил, что не намерен ее соблазнять!

– Я к ней и пальцем не прикоснулся.

Вертя в руках стакан, Патрик вдруг задумался. Возможно, ему стоило прикоснуться к мисс Бакстер. Когда-то он с немалым удовольствием ее поцеловал. При мысли о скором позоре Джулианы ему сделалось неловко, ибо в том, что она перепачкалась в крови, была его вина. Когда весть об этом скандальном происшествии достигнет Лондона, ее репутации конец. Бóльшим позором для незамужней леди может быть лишь младенец, зачатый во грехе.

– Ты сказал, мисс Бакстер приехала, чтобы извиниться перед тобою, – медленно проговорил Джеймс. – Следует ли понимать это так, будто она созналась в том, что тогда оговорила тебя?

Патрик принялся вспоминать их разговор на кухне. Нет, она ничего не говорила о том, что изменила свое мнение. Смолчала Джулиана и тогда, когда он спросил, на самом ли деле она считает его способным на убийство.

– Нет… не думаю. Скорее она просто сожалеет, что вся эта история столь пагубно сказалась на моей семье. Но изменить уже ничего нельзя. Ее вызывают в суд в качестве свидетельницы. Не знаю, что с этим можно поделать…

– Но жена не имеет права свидетельствовать против мужа. – Джеймс пожал плечами. – Таков закон.

– Но поскольку жены у меня нет, я не понимаю…

– Пока нет, – прервал его Джеймс. – Жены у тебя пока что нет. – Он подался вперед всем телом: – Ты утверждаешь, что мисс Бакстер сожалеет о той роли, которую сыграла в этом деле. Скажи, она произносила свои показания под присягой?

Патрик принялся вспоминать тот ужасный день. Он помнил лишь, что прибыл мировой судья. Но приносила ли Джулиана клятву «говорить правду и ничего, кроме правды»? Нет, этого он не помнил.

– Я так не думаю.

– Если тебе удастся убедить мисс Бакстер выйти за тебя, ты избавишься от единственного свидетеля… преступления и одновременно решишь проблему ее загубленной репутации. Одним выстрелом убьешь двух зайцев! – довольно произнес Маккензи.

Это предложение поразило Патрика словно выстрел.

– Мисс Бакстер обвинила меня в убийстве, Маккензи! Уверяю, она ни за что не примет моего предложения.

– А ты не спеши отвергать такую возможность. Если мисс Бакстер проделала такой путь, то легко предположить, что она питает к тебе… ну, какие-то чувства. Чувство вины или симпатии – какая, в самом деле, разница, если это тебе на руку?

– Я никогда не смогу…

Джеймс громко стукнул кулаком по столу – так, что все стаканы разом подпрыгнули:

– Оставь эти сантименты! Тебя могут вздернуть, Патрик. Какие уж тут шутки! На кону твоя жизнь. Твоя чертова жизнь!

– Думаешь, я не понимаю, что у меня уже петля на шее? – огрызнулся Патрик. – Но обманом заставить леди…

Он умолк, пытаясь выбросить из головы благородный порыв, и стал всерьез обдумывать предложение товарищей. Конечно, совершить столь холодный, расчетливый поступок совсем не в его стиле. А при мысли о том, чтобы провести всю жизнь с этой недалекой, острой на язык леди, Патрику начинало казаться, что виселица вовсе не самое худшее. Но нельзя было отрицать и того, что он реагировал на прелести Джулианы…

Если отбросить дурацкое благородство, то мистер Чаннинг вполне мог пойти на этот шаг – цель оправдывает средства. Вопиющая несправедливость всей этой ситуации вновь заставила кровоточить его душевные раны. Если события и дальше будут развиваться естественным образом, то сестры и мать Патрика – поистине невинные жертвы этой драмы – будут изгнаны из родного дома без пенса в карманах. Существовала и еще одна сущая безделица: велик шанс, что его отправят на виселицу за преступление, которого он не совершал.

При мысли о том, сколько всего может потерять, включая жизнь, Патрик почувствовал, что сердце защемило. Кто сказал, что в таких прискорбных обстоятельствах нельзя обманом жениться? Причем именно на той, что и явилась их причиной? Око за око…

– Никудышный из меня пройдоха, – хмуро произнес он.

– Лучше быть никудышным пройдохой, чем замечательным во всех отношениях трупом! – возразил Джеймс.

Патрик залпом проглотил оставшееся в стакане виски и посмотрел на друга:

– Ты потрясающе настойчив!

– Не самое плохое качество для юриста. Тем более для солиситора.

– А вот для друга не лучшее. Ты не знаешь ее так, как знаю я. Вполне возможно, я выберу виселицу…

Впрочем, как только эти слова сорвались с его языка, Чаннинг вдруг вспомнил трепетное тело Джулианы, которое обнимал во время их памятного вальса. Вспомнил и приглушенный стон, когда он приник губами к ее рту… злосчастный, однако незабываемый поцелуй! Тогда Патрик ощутил к мисс Бакстер нечто большее, нежели праздный интерес.

– В противном случае ты погубишь Джулиану Бакстер окончательно и бесповоротно, – тихо произнес Джеймс.

Патрик непонимающе поднял глаза от опустевшего стакана:

– Как это… я могу ее погубить?

– Лжесвидетельство против пэра Англии – серьезное преступление. В некоторых случаях за это полагается виселица. – Произнося эти страшные слова, Джеймс беспечно пожал плечами. – Ты утверждаешь, что она солгала, описывая события того дня. Женившись на ней и не допустив, чтобы она солгала вторично, ты тем самым спасешь ее. А если ты этого не сделаешь, мисс Бакстер будет вынуждена повторить свои показания. Но уже под присягой. А я клянусь тебе всем святым, что сделаю все, чтобы их опровергнуть!

Патрик задумался над словами друга и обещанием доказать лживость Джулианы в суде. До сего момента он полагал, что в опасности находится лишь его шея.

– Но когда погиб мой брат, я еще не был пэром…

Джеймс отсалютовал ему стаканом:

– Но сейчас ты пэр, даже если в твоей тупой башке это пока не укладывается. Нет ровным счетом никаких законных оснований, чтобы не признать тебя наследником. И допрашивать тебя будут в палате лордов.

Патрик в изнеможении откинулся на жесткую спинку стула. Он всегда был вторым сыном и никогда не представлял себя в кресле пэра Англии. Мистер Чаннинг почти всю жизнь провел, роясь в книгах, вдали от высшего света. При мысли о том, что ему волей-неволей придется окунуться в самую его гущу, Патрику сделалось дурно.

Но все это меркло при мысли о Джулиане с грубой веревочной петлей вокруг нежной шейки…

– Допрос в палате лордов – прекрасный шанс для тебя. Осудить пэра Англии, даже виновного в убийстве, дьявольски сложно. Еще сложней вынести приговор пэру, виновному в непредумышленном убийстве. А теперь, когда принят новый закон, отменяющий привилегии для пэров, члены палаты еще менее охотно признают виновным одного из своих. – Поколебавшись, Джеймс договорил: – Так что если она осмелится свидетельствовать против тебя, ей не поздоровится.

Сердце Патрика словно стиснула ледяная рука.

– Уже нет времени. Мисс Бакстер еще не достигла брачного возраста… к тому же если я поддамся на ее уговоры, то мы отправимся в Йоркшир уже завтра.

«К тому же Джулиана – типичная столичная штучка, и вполне может позволить себе выйти за любого светского щеголя по собственному выбору, – думал Патрик. – Заставить такую девушку выйти за человека, которого она обвиняет в убийстве, все равно что пытаться продеть канат в игольное ушко…»

– Забудь об этом, чертов ты висельник! – Дэвид сардонически прищурился. – Ты в Шотландии. Тут можно обвенчаться в течение часа – если, разумеется, пожелаешь. Или ты позабыл щекотливые обстоятельства женитьбы нашего Маккензи?

Патрик лишь хмуро улыбнулся в ответ. Нет, он не забыл той ночной попойки и последовавшего за нею поспешного венчания. Удивительно, что, вопреки всякой логике, из этого получился весьма завидный брак.

– Зря ты употребил это слово, друг мой.

– Ты про слово «щекотливый»?

– Нет. Я про «висельника». Сослужи мне добрую службу: не напоминай мне об этом больше, ладно? Нынче вечером мы все равно не сможем пожениться, если она мне откажет. А она мне, разумеется, откажет, сочтя, что я предлагаю ей руку и сердце по неким… тайным причинам.

– Тогда отложи отъезд! – Джеймс обеими руками оперся на стол и подался вперед. – Поухаживай за нею. Убеди в искренности своих чувств. А заодно в том, что ее репутация безнадежно загублена. Но ради всего святого, не возвращайся в Англию, пока не уладишь дело с женитьбой!