Читать книгу Мошка в зенице Господней - Джерри Пурнелл - Страница 17

С большим трудом удалось собрать всех на ангарной палубе. Закрытые шлюзовые створы – их недавний ремонт бросался в глаза – оказались единственной просторной площадкой, способной вместить сразу и команду корабля и научный персонал, – но и здесь едва хватало свободного места.

Ангар был забит оборудованием и снаряжением: посадочная шлюпка, баркас, катер, научные приборы, корабельные запасы и устройства, о назначении которых Блейн даже не догадывался. Люди доктора Хорвата настаивали на погрузке всего оборудования на случай, если что-то вдруг срочно понадобится, военные с трудом сдерживали натиск ученых.

Экспедицию такого рода организовывали впервые, и на «Макартуре» воцарился хаос.

Огромное пространство было забито под завязку. Сюда прибыли вице-король Меррилл, министр Армстронг, адмирал Кранстон, кардинал Рэндольф и множество других высокопоставленных (и не очень) гостей.

Сам Род надеялся, что его подчиненные сумели должным образом подготовиться к отлету. Дни выдались суматошными, а ведь еще следовало разобраться с горой бумаг и написать рапорты. В общем, для генеральной проверки «Макартура» оставалось совсем мало времени. Сейчас, в ожидании прощальной церемонии, Род мечтал поскорее покончить со столичной жизнью и осесть отшельником на борту «Макартура».

А теперь в течение года его начальником будет адмирал Кутузов. Род подозревал, что адмирал не вполне доволен командиром подчиненного ему корабля. Русский явно был далек от церемонии, проходившей в ангарном шлюзе «Макартура».

Не заметить Кутузова было невозможно. Массивный, плотный мужчина с грубоватым чувством юмора, он смахивал на общественного деятеля из учебника по русской истории и говорил точно так же. Частично это явилось следствием его воспитания на Святой Екатерине, но главную роль играли личные пристрастия. Долгие часы Кутузов проводил, изучая древнерусские обычаи и усваивая традиции своего народа. Мостик его флагманского корабля украшали иконы, в каюте кипел самовар, а команда разучивала то, что Кутузов считал точным воссозданием казачьих танцев.

Во флоте укоренилось мнение, что Кутузов – настоящий универсал: чрезвычайно компетентный, неукоснительно выполняющий любые полученные приказы и настолько не нуждающийся в человеческом сострадании, что рядом с ним люди испытывали неловкость. Поскольку флот и Парламент официально одобрили действия Кутузова, приказавшего уничтожить восставшую планету, – а Имперский Совет постановил, что данная суровая мера предотвратила распространение мятежа по всему сектору, – адмирала приглашали на общественные мероприятия, но никто не огорчался, если он отказывался от приглашения.

– Похоже, наша главная проблема состоит в том, чтобы совладать с безумными русскими обычаями, – проворчал Синклер, когда офицеры «Макартура» обсуждали своего нового адмирала.

– Они ничем не хуже шотландских, – возразил первый лейтенант Каргилл. – По крайней мере, Кутузов не пытается заставить нас понимать свой родной язык. Кутузов неплохо изъясняется на англике.

– По-твоему, мы на Шотландии говорим не на англике? – взвился Синклер.

– Думай что угодно, – ответил Каргилл, но затем что-то прикинул и произнес: – Сэнди, ты остынь немного. Порой, когда ты волнуешься, я ничего не могу понять, но… давай-ка лучше выпьем, ладно?

«А Каргилл хочет вести себя с Синклером по-дружески, – подумал Род. – Причина ясна: пока корабль – на Новой Шотландии и им занимаются люди с верфей под началом Макферсона, Каргилл не будет раздражать старшего механика. Иначе дело может дойти до переезда из каюты… или чего-нибудь похуже».

Вице-король Меррилл что-то вещал. Род отогнал посторонние мысли и принялся напряженно вслушиваться в журчание начальственного голоса.

– Повторяю, я действительно не вижу в этой затее смысла, капитан. Можно было провести церемонию и на земле – в прямом смысле этого слова… хотя бы ради вас, ваше преподобие.

– Прежде корабли покидали Новую Шотландию без моего благословения, – буркнул кардинал. – Но их никогда не отправляли на задания, столь озадачивающие церковь! Значит, юному Харди будет над чем поломать голову, – и он указал на приданного экспедиции священника.

Дэвид Харди оказался вдвое старше Блейна, и потому характеристика, выданная кардиналом, была весьма относительной.

– Итак, вы готовы?

– Да, Ваше Преосвященство! – Блейн кивнул Келли.

– ЭКИПАЖ, ВНИМАНИЕ!

Бормотание как отрезало, хотя стихло оно не так быстро, как могло бы, не будь на борту штатских.

Отец Харди передал кардиналу серебряное ведерко и кропило – жезл, увенчанный полым шаром. Кардинал Рэндорф окунул шар в ведро и брызнул водой на собравшихся.

– Окропи меня, и буду чист. Омой меня, и буду белее снега. Во имя Отца, Сына и Святого Духа.

– Ныне, присно и во веки веков.

– Аминь, – машинально отозвался Род.

Верил ли он во все это? Или просто являлся дисциплинированным солдатом? Он не мог решить, но радовался, что увидел кардинала. «Макартуру» могла пригодиться любая помощь…

Официальные лица сели в атмосферный флаер, прозвучал предупреждающий гонг. Команда «Макартура» бросилась прочь с ангарной палубы, а Род шагнул в камеру воздушного шлюза. Завыли помпы, выкачивая из ангара воздух, и громадные створки дверей распахнулись. «Макартур» тем временем замедлил вращение, сообщаемое ему центральным маховиком. Будь на борту флаера только военные, суденышко могли бы запустить и при вращении по дуге, но из-за вице-короля и кардинала это оказалось невозможно. Посадочная шлюпка легко стартовала со скоростью 150 см/сек и вылетела наружу.

– Закрыть и задраить! – приказал Род. – По местам! Начинаем разгон. – Он повернулся и поплыл к мостику: сила тяжести стала нулевой.

За его спиной через все пространство ангарной палубы протянулись телескопические стяжки.

«Наконец-то», – подумал Род.

Конечно же он знал, что конструкция ангаров военных космических кораблей была нарочно усложнена, поскольку шлюпки для корректировки огня должны запускаться быстро, а огромное пустое пространство ангара перед полетом следовало дополнительно укрепить, чтобы не нарушать жесткости конструкции. Сейчас, вместе с дополнительными шлюпками ученых Хорвата, добавленными к полному комплекту оборудования «Макартура», палуба превратилась в лабиринт флаеров, стяжек и контейнеров.

Итак, «Макартур» был набит битком. Никто не занимался привычными делами в ожидании ускорения: люди так и сновали по коридорам «Макартура». Некоторые из ученых успели натянуть отдельные части комплекта полевого обмундирования из бронеткани, перепутав сигнал к началу ускорения с боевой тревогой. Другие замерли в узких проходах, преграждая дорогу членам экипажа и не зная, на что решиться. Старшины, лишенные права наподдать гражданским или сделать что-нибудь похлеще, громко орали.

Спустя несколько минут Род добрался до мостика: позади него офицеры и боцманы расчищали проходы и докладывали о готовности. Блейн не винил экипаж в неспособности справиться с учеными, но и махнуть рукой на происходящее не мог. Кроме того, если он простит своих людей, те утеряют возможность справляться со штатскими. Он не может угрожать ученым, министру и торговым представителям, но если проявит достаточно твердости с собственной командой, штатские могут последовать примеру офицеров и…

«Нет, такая теория никуда не годится», – подумал Род. Глядя на монитор, где два космодесантника и четыре гражданских техника запутались и никак не могли разойтись возле следующей за кают-компанией переборки, Род мысленно выругался, предвидя будущую работу. Но ничего, в полете они как-нибудь справятся с ситуацией. Наверное.

– Сигнал от флагмана, сэр. Держать курс на «Редпайнз»?

– Есть, мистер Поттер. Мистер Реннер, принимайте командование и следуйте за танкером номер три.

– Есть, сэр, – буркнул Реннер. – Итак, отправляемся. Жаль, устав не предусматривает шампанское в такие минуты.

– Мне кажется, вам и так хватает дел, мистер Реннер. Адмирал Кутузов требует, чтобы мы соблюдали то, что у него называется «правильным построением».

– Да, сэр. Прошлой ночью я говорил об этом со штурманом «Ленина».

– Уф-ф! – Род плюхнулся в командирское кресло.

«Пожалуй, предстоит трудное путешествие, – пронеслось у него в голове. – И еще орава ученых на борту… – Доктор Хорват настоял на своем присутствии, что сулило нешуточные проблемы. Корабль был переполнен галдящими гражданскими, и большинство офицеров «Макартура» ютилось в ставших чересчур тесными каютах. Младшие лейтенанты развешивали свои гамаки в кают-компаниях младших же офицеров вместе с гардемаринами. Космодесантники теснились в комнатах отдыха, поскольку их казармы заполняло научное оборудование. Род уже начинал думать, что Хорват выиграл спор с адмиралом Кранстоном: ученый хотел взять в поход десантный корабль с его практически бездонными ангарами.

Адмиралтейство поставило крест на этой идее. Экспедиция должна состоять из кораблей, способных защититься, и только из них, – таков был вердикт. Танкерам полагалось сопроводить флот до Глаза Мёрчисона, но к Мошке они не летели.

Из уважения к штатским полет протекал при полутора g. Род страдал из-за шумных приемов и дискуссий между учеными и экипажем и отбивал попытки астрофизика доктора Бакмана монополизировать время Салли.

Первый прыжок оказался совершенно обычным. Точка перехода в Глазу Мёрчисона была хорошо известна. В миг перед тем как «Макартур» прыгнул, Новая Каледония превратилась в ослепительную белую точку, а затем красным пламенем засиял Глаз Мёрчисона – он достигал размера бейсбольного мяча, если держать его на вытянутой руке.

Флот двинулся прямо к нему.

Гэвин Поттер поменялся гамаками с Хорстом Стейли. Это стоило ему недельной стирки белья, но сделка была выгодной.

Из гамака Стейли мог таращиться в иллюминатор.

Разумеется, сам иллюминатор был расположен под гамаком, в цилиндрическом вращающемся полу кают-компании младших офицеров. Поттер лежал ничком и улыбался.

Уитбрид лежал в своем гамаке навзничь, прямо за вращающейся переборкой. Прежде чем заговорить, он несколько минут наблюдал за Поттером.

– Мистер Поттер?

Новошотландец повернул к нему голову.

– Да, мистер Уитбрид?

Уитбрид продолжал смотреть на него, заложив руки за голову. Он отлично понимал, что одержимость Поттера Глазом Мёрчисона нисколько его не касается. Непостижимым образом Поттер продолжал сохранять вежливость. Как ему такое удавалось?

На борту «Макартура» устраивались увеселительные мероприятия, но гардемарин не мог на них просочиться. Свободным от дежурства гардемаринам полагалось развлекаться вдали от штатского общества.

– Поттер, помнится, ты пришел на борт старины «Мака» на Дагде, перед тем как мы отправились на перехват зонда.

Хорст Стейли, свободный от дежурства, растянулся на бывшей койке Поттера и покосился на него. Уитбрид, казалось, ничего не заметил.

Поттер заморгал.

– Да, мистер Уитбрид, вы правы.

– В таком случае кто-нибудь должен тебя просветить – и, судя по всему, выбор пал на меня. В твой первый полет мы двигались прямо на звезду F8. Надеюсь, то путешествие не оставило у тебя плохих впечатлений о службе.

– Вовсе нет. Это было очень волнующе, – вежливо произнес Поттер.

– Полет к солнцу. Такое редко бывает даже во время службы, – глубокомысленно сказал собеседник Поттера. – Вот так-то. Но я думал, кто-нибудь уже поговорил с тобой, – добавил он.

– Но, мистер Уитбрид, разве теперь мы не идем прямо к звезде?

– Что? – воскликнул Уитбрид.

– Корабли Первой Империи не обнаружили точку перехода от Глаза Мёрчисона к Мошке. Наверное, им это и не требовалось, хотя можно предположить, что подобные попытки предпринимались и раньше, – серьезно сказал Поттер. – Конечно, мой опыт работы в космосе очень мал, но я вовсе не невежда, мистер Уитбрид. Глаз Мёрчисона – красный сверхгигант, громадная враждебная звезда величиной с орбиту Сатурна в Солнечной системе. И, вероятно, что точка Олдерсона к Мошке – если она вообще существует – внутри самой звезды. Разве не так?

Хорст Стейли приподнялся на локте.

– По-моему, он не ошибается. Такая теория может объяснить, почему никто не говорил о точке перехода. Все знали, где она…

– Но никто не захотел взглянуть попристальнее. Бинго! – Уитбрид сел и скорчил гримасу отвращения. – И она именно там, куда мы идем! Значит, опять!..

– Именно, – Поттер усмехнулся и уставился в иллюминатор.

– Как странно! – запротестовал Уитбрид. – Можешь не верить, если не хочешь, но уверяю тебя, нам не часто приходится буквально влетать в звезды. Не чаще чем в двух рейсах из трех, – он помолчал. – И того многовато.

Флот затормозил и завис неподалеку от размытого края Глаза Мёрчисона. Вопрос об орбитах не возникал. На таком расстоянии притяжение сверхгиганта было столь слабым, что могли пройти годы, прежде чем корабль «упадет» в него.

Танкеры пристыковались к военным кораблям, и началась заправка.

Между Горацием Бери и астрофизиком Бакманом крепла непонятная дружба. Бери порой недоумевал: чего Бакман хотел от него?

Бакман был худым, угловатым, с по-птичьи тонкими костями. Глядя на него, казалось, что иногда он целыми днями не вспоминает о еде. Похоже, его не заботило никто и ничто в мире, который Бери считал реальным. Люди, время, власть, деньги являлись лишь средствами, которые Бакман использовал для изучения загадочных процессов, протекающих в звездах. Почему же он искал общества магната?

Впрочем, Бакман любил поболтать, а у Бери было время послушать. В те дни «Макартур» напоминал улей, где роились сверхделовитые пчелы, а в каюте Бери всегда находилось свободное местечко.

«А может, – цинично рассуждал Бери, – новоиспеченному приятелю пришелся по вкусу мой кофе». Бери взял на борт дюжину сортов кофе, свою личную кофемолку и множество фильтров. Он отлично понимал, что его кофе отличается от того пойла, который заваривают в огромных корабельных чанах.

Вот и сейчас Набиль сварил им кофе, а они тем временем следили за заправкой по экрану Бери. Танкер, который заправлял «Макартур», не попал в поле обзора, зато «Ленин» и второй танкер можно было различить – вырисовывающиеся на фоне размазанного пурпура два абсолютно черных яйца, соединенные серебряной пуповиной.

– Вряд ли мы сильно рискуем, – пробормотал доктор Бакман. – Вы думаете об этом как о спуске на солнце, Бери. Технически, конечно, так и есть. Но звезда в принципе плотнее Каледа или любого другого желтого карлика. Думайте о ней как о раскаленном докрасна вакууме. Разумеется, за исключением ядра: оно, вероятно, крошечное и донельзя плотное.

– Нам откроется неизведанное, – продолжал Бакман, рассеянно глядя куда-то вдаль.

Бери, следивший за ним, немного разнервничался. С ним и прежде такое случалось, но редко. Такое состояние буквально сигнализировало о том, что Бери столкнулся с человеком, которого нельзя купить ни за какие деньги – по крайней мере из тех, коими располагал магнат.

Но Бери использовал свое знакомство с физиком примерно так же, как и сам Бакман. Общаясь с ним, Гораций мог расслабиться, и ему это нравилось.

– Я думал, вы уже все знаете о Глазе, – заметил он, успокоившись.

– Вы об исследованиях Мёрчисона? Слишком много записей утрачено, а часть оставшегося не заслуживает доверия. После прыжка я снял показания с приборов. Бери, доля тяжелых частиц в солнечном ветре чересчур высока, а гелия – просто чудовищна! Однако сам корабль Мёрчисона никогда не входил собственно в Глаз. Только теперь мы действительно изучаем его, – Бакман нахмурился. – Надеюсь, приборы не подведут. Но им придется поработать за пределами поля Лэнгстона. Думаю, мы некоторое время пробудем внизу, в том разогретом докрасна тумане, и, если поле вырубится, они все разом сломаются.

Бери изумленно уставился на него и расхохотался.

– Да, доктор, несомненно!

Бакман поднял брови.

– А-а, я понял, на что вы намекаете! Мы и сами можем погибнуть, да? Об этом я как-то не подумал.

Раздались предупреждающие сирены. «Макартур» начал входить в Глаз.

В ухе у Рода прозвучал назойливый сигнал вызова.

– Рапорт механиков, капитан! Системы в порядке. Поле стабильно. Наши опасения пока не подтвердились – снаружи не очень жарко.

– Отлично, – произнес Блейн. – Спасибо, Сэнди.

Род посмотрел на танкеры, летевшие к звездам. Они были уже за тысячи километров – яркие точки света – и уменьшались с каждой секундой. Скоро их можно будет увидеть только в телескопы.

Соседний экран показывал белое пятно в красном тумане: «Ленин» спускался все глубже в багровое марево. Команда «Ленина» искала точку Олдерсона – если та вообще была именно здесь, а не на другом участке.

– Но поле рано или поздно перегрузится, – продолжал Синклер. – У нас не будет возможности сбрасывать тепло, и оно станет накапливаться. Даже космическое сражение по сравнению с этим испытанием покажется вам детской забавой, капитан. Не излучая энергию в пространство, мы выдержим максимум семьдесят два часа. Что случится позже – неизвестно. Никто до нас не пытался проделать этот безумный трюк.

– Да.

– Кто-нибудь мог, – беспечно сказал Реннер.

Он прислушивался к их разговору со своего места на мостике. «Макартур» шел с одним g, но внимание штурмана все равно требовалось: сопротивление фотосферы оказалось выше, чем ожидалось.

– Думаю, Мёрчисон пробовал. У Первой Империи корабли были помощнее наших.

– Может быть, – отозвался Род.

Он смотрел, как «Ленин» уходит вдаль, прокладывая путь «Макартуру», и чувствовал беспричинное раздражение. «Макартур» мог быть первым…

Старшие офицеры сидели на рабочих постах.

Род задумался. Конечно, если поле действительно поглотит столько энергии, у него не будет никакого выбора, но он ведь останется капитаном «Макартура», верно? Кроме того, Род лучше чувствовал себя в командирском кресле. Незачем ему слоняться без дела. Хотя вообще-то ясно было, что он тут не нужен.

От «Ленина», наконец-то, пришел сигнал, и «Макартур» заглушил двигатели. Громко взвыли сирены, и корабль начал вращение. Новое сообщение известило о завершении перегрузок. Экипаж и пассажиры отстегнули ремни и выбрались из кресел.

– Нижняя вахта свободна, – сказал Род, посмотрев на монитор.

Реннер встал и потянулся.

– Ничего не поделаешь, капитан. Мы замедлим движение, когда фотосфера уплотнится, но это обычное явление. Трение в любом случае будет тормозить нас. – Он взглянул на свой монитор и спросил: – Ого! Плотность меньше, чем мы полагали, атмосферы нет, но все показатели гораздо выше, чем у солнечного ветра?

Блейн кивнул. «Ленин» по-прежнему маячил впереди, у границы обнаружения, и двигатели корабля не работали. Он казался черной занозой в экранах, четыре тысячи километров раскаленного докрасна тумана размазывали его контуры.

Глаз сгущался вокруг них.

Род пробыл на мостике еще час, тщетно убеждая себя, что ему надо размять кости и прогуляться по кораблю. В конце концов он махнул на себя рукой.

– Мистер Реннер?

– Да, сэр?

– Я вас отпускаю. Отправьте сюда мистера Кроуфорда.

– Слушаюсь, сэр. – И Реннер направился в свою каюту.

Он пришел к тому же выводу – что не нужен на мостике – еще пятьдесят восемь минут назад. Сейчас бы встать под горячий душ и поспать на койке, отдохнуть от жесткого кресла…

На трапе, ведущем к его каюте, как обычно, было не протолкнуться. Кевин Реннер целеустремленно протискивался сквозь толпу, когда кто-то, пошатнувшись, налетел на него.

– Черт побери! – прорычал он. – Доктор Хорват, я полагаю?

– Примите мои извинения, – министр науки попятился и попытался изобразить улыбку. – Я еще не привык к вращению «Макартура». Впрочем, как и остальные штатские. Кориолисовая сила швыряет нас из стороны в сторону!

– Не сила, а чужие локти, – шутливо поправил его Реннер и усмехнулся. – Пожалуй, на трапе локтей в шесть раз больше, чем людей на борту корабля, док. Я недавно считал.

– Очень смешно, мистер… Реннер, кажется? Пилот Реннер. Видите ли, Реннер, толкотня беспокоит моих людей не меньше, чем ваших. Если бы мы могли держаться где-нибудь подальше, иметь свой отсек… Но так, увы, нельзя. Данные о Глазе необходимо собрать. Другого шанса у нас не будет.

– Понимаю, доктор, и сочувствую. Но если бы вы… – Мечта о горячем душе и чистых простынях отступила, когда Хорват схватил Реннера за лацканы.

– Еще минуточку, прошу вас! – Хорват пытался что-то вспомнить. – Мистер Реннер, вы были на борту «Макартура», когда захватили зонд, да?

– Да, доктор.

– Я бы хотел поговорить с вами.

– Сейчас? Но, док, в любой миг я могу понадобиться…

– Это крайне необходимо.

– Мы летим сквозь фотосферу звезды, как вы могли заметить. – «А я не мылся уже три дня, и вы наверняка это почувствовали», – мысленно добавил Реннер, но сдался, пристально посмотрев Хорвату в глаза. – Ладно, доктор, только давайте уйдем с трапа.

В каюте Хорвата было тесно, как и везде на корабле, зато имелись крепкие стены. В основном экипаж «Макартура» считал такие стены незаслуженной роскошью, но Хорват имел другое мнение на данный счет.

Хорват убрал койку в переборку и быстро выдвинул откуда-то два раскладных кресла.

– Садитесь, Реннер! В этом перехвате меня кое-что беспокоит. Надеюсь услышать вашу объективную оценку. Вы-то ведь не кадровый военный.

Пилот Реннер и не думал ничего отрицать. Раньше он был помощником на торговом судне. Он мог бы даже стать капитаном, набравшись опыта и покинув флот. Но он не собирался возвращаться на торговое судно.

– Скажите мне честно, Реннер, было ли действительно так необходимо атаковать зонд? – спросил Хорват, усаживаясь в кресло.

Реннер расхохотался.

Хорват проглотил и это, хотя лицо у него сделалось таким, как будто он съел несвежую устрицу.

– Ладно, – сказал Реннер. – Смеялся я зря. Вас тогда на борту не было. Вам известно, что зонд двигался прямо на Калед с максимальным ускорением?

– Естественно, но я ценю, что и вы поступили подобным образом, проявили недюжинную смелость. Но стоило ли так рисковать?

– Доктор Хорват, капитан Блейн удивил меня дважды. Чрезвычайно удивил!.. Когда зонд атаковал нас, я хотел обойти край его паруса, прежде чем нас поджарят. Может, я и увел бы нас вовремя, а может, и нет. Но капитан провел нас СКВОЗЬ парус. Как же он здорово все придумал! Вот о чем следовало догадаться мне самому в те минуты. Блейн – просто гений… конечно, помимо того, что он – маньяк-самоубийца.

– Что?!

Реннер вмиг стал серьезным.

– Мы потеряли много времени и едва не протаранили звезду. Я не верил, что мы сумеем поймать инопланетную проклятую штуковину так быстро…

– Блейн сделал это сам?

– Нет, он передал управление Каргиллу, который знаком с маневрами при высокой силе тяжести лучше всех на борту. Послушайте, док, капитан выбрал настоящего профессионала для той операции и не мешал ему.

– Значит, вы пошли на перехват?

– Решительно и без колебаний.

– А потом захватили зонд. Ясно, – Хорват скривился, как будто опять слопал несвежую устрицу. – Но «Макартур» еще и стрелял по нему. Первым…

– Нет. Первым выстрелил зонд.

– Это была противометеоритная защита!

– Ну и что?

Хорват поджал губы.

– Ладно, док, попробуем иначе. Допустим, вы оставили на холме свою машину с неисправными тормозами, она скатилась по склону и задавила насмерть четырех человек. Что вы скажете по этому поводу с точки зрения этики?

– Чудовищно! Но продолжайте, Реннер.

– Ну а мошкиты являются разумными созданиями, как и мы с вами, док. Вы согласны?.. Предположим, что они создают противометеоритную защиту. В таком случае они отвечают за то, чтобы она не выстрелила в нейтральный космический корабль.

Хорват надолго замолчал. А Реннер принялся тоскливо размышлять об ограниченном объеме бака с горячей водой в офицерской кают-компании.

Спустя некоторое время лицо Хорвата приняло обычное выражение и его мимические морщины слегка разгладились. «Вот и хорошо», – подумал Реннер.

– Спасибо, мистер Реннер, – наконец, произнес Хорват.

– Не за что, – ответил Реннер и встал.

И тотчас завыли сирены.

– Боже, это по мою душу! – и штурман помчался на мостик.

Похоже, они изрядно углубились в пределы Глаза – достаточно, чтобы звездная масса приобрела ярко-желтый цвет. Индикаторы поля тоже стали желтыми, но с оттенком зелени.

Реннер мельком взглянул на полдюжины экранов мостика. Затем он посмотрел на диаграммы на своем мониторе.

– А где линкор? «Ленин» прыгнул?

– Точно, – ответил гардемарин Уитбрид. – Теперь наша очередь, сэр.

Блейн выпрямился на мостике во весь рост.

– Принимайте командование, мистер Реннер! Ваше место может занять пилот.

– Слушаюсь, сэр. – Реннер повернулся к Уитбриду: – Я сменю тебя.

Пальцы Реннера забегали по клавишам, и всякий раз, когда он нажимал «Ввод», на его экране бежали все новые и новые строчки. Данных было слишком много.

Предупреждения шли одно за другим:

– ПРЫЖКОВЫЕ ПОСТЫ, БОЕВЫЕ ПОСТЫ – ПРИГОТОВИТЬСЯ К ВЫСОКОМУ УСКОРЕНИЮ!

«Макартур» готовился к встрече с неведомым.