Читать книгу Как Мэй ходила в гости - Джессика Фрэнсис Кейн Кейн, Джессика Фрэнсис Кейн - Страница 6

Есть одно место, на углу между университетом и магазинчиком Be Main[15], где я могу поставить Бонни на нейтралку, убрать ногу с педали тормоза, и она не сдвинется с места ни вперед, ни назад – настолько тут ровное покрытие. Я рассказала об этом отцу в последний четверг мая, когда мы отправились в «Эль Пуэрто». Я сама заехала за ним на работу, поскольку его машина была на ремонте у Лео. Сначала отец заинтересовался этим наблюдением, но сзади завизжали шины другого автомобиля, и отец сказал нечто странное:

– Нет на свете другой страны, так сильно любящей автомобили, но при этом так плохо умеющей водить.

Я напряглась. Его любое обобщение воспринималось лично.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Мы больше не ходим, не плаваем под парусами… – Он откашлялся, и я подумала, что сейчас он толкнет речь. – Жажда летать мертва, исследования космоса – сплошная насмешка. А вот наши отношения с автомобилями продолжаются. И их названия свидетельствуют о нашей тяге к приключениям и богатству. Взгляни хотя бы на этот.

Перед нами ехал «Форд Экспедишн», а по соседней полосе – «Меркьюри Сейбл»[16].

– А как насчет «Тауруса»[17]? – спросила я и приоткрыла люк в крыше. – Не такое уж гламурное имя.

– А что с «Таурусом»?

– Ну, это же «Форд Таурус».

Он посмотрел на меня.

– Так это «Таурус»? Как знак Зодиака?

– Да, как и у тебя. Просто у меня седан.

– Знак Тельца.

– Я думала, ты знаешь.

– Нет, не знал.

– Моей первой машиной была «Фиеста». «Фиеста», «Таурус», а потом будет, как я надеюсь, гибрид.

– Поведай мне свою биографию, и я догадаюсь, какие книги ты читал.

По его тону я догадалась, что это цитата. Я включила радио. Отец и прежде говорил, что я слишком много времени уделяю своим машинам, имея в виду, что пора обзавестись семьей. Интересно, американская мечта – скорее дом или машина? Что больше предпочитает мечта – пускать корни или двигаться? Большинство людей так и не могут с этим разобраться.

– Как поживает наш английский профессор? – поприветствовал нас Лео, когда мы вошли в «Эль Пуэрто». Он крикнул поварам, чтобы принесли любимое блюдо моего отца (буррито с фасолью пинто и соус гуакамоле) и проводил нас к столику.

– Благодарю вас… сэр. – Отец кинул на меня быстрый взгляд и отвесил легкий поклон. Лео улыбнулся и ответил тем же.

– Тебе известно, что он невосприимчив к ядовитому плющу? – сказал отец, когда Лео ушел.

– А ты откуда знаешь?

– Он сам мне сказал. Мы иногда общаемся и без тебя.

Я раскрыла меню, а отец вытащил из кармана благодарственную открытку – судя по почерку, написанную кем-то из соседских детей.

– Это от Беллы, – сказал он, показывая мне открытку. – А ее младшего братишку зовут Генри. Я принес им из сада эхинацею.

Под садом отец имеет в виду клумбу за домом – я посадила ее несколько лет назад, а потом забросила. Многолетники, самые стойкие, продолжали цвести среди сорняков.

– Как мило, – сказала я, возвращая открытку.

– Они наши соседи.

Я это знала. Знала, что Жанин, мать Беллы и Генри, частенько замирает на передней лужайке, разглядывая свой клен платановидный (Acer Platanoides). Это самое мое любимое дерево на нашей улице. Часть его сердцевины уже погибла, но клен платановидный обычно умирает медленно, начиная с макушки. Вот он и стоит средь нашей зеленой улицы словно закаленный в боях воин. Мне бы хотелось, чтобы он был у нас, перед моими окнами, потому что я ни за что бы его не срубила. Но мне неведомо, что думает о деревьях Жанин.

– В самом деле? – говорю я отцу.

Он слегка нахмуривается, и какое-то время мы молча едим сальсу и кукурузные чипсы. Несмотря на возраст, отец очень аккуратно ест, и это радует.

Многие наши соседи с Тодд-лейн, как Жанин, например, переехали сюда пять-шесть лет тому назад. Но есть и те, которые живут тут гораздо дольше и помнят меня еще ребенком. И тем не менее мы приветствуем друг друга лишь легким взмахом руки. Если честно, меня это вполне устраивает, потому что не знаю, надо ли заводить с ними разговор о трудных моментах своей жизни и стоит ли как-то объяснять свою чудаковатость. Может, обойтись вывеской? Точно – давайте развесим по улице вывески, объявляя всему свету о своих трагедиях и разочарованиях. Получится полезно и весьма по-соседски.

– Правда лишь то, что мы живем рядом, – сказала я.