Читать книгу Проклятие замка Комрек - Джеймс Герберт - Страница 20

Причудливый маленький коттедж с крытой вереском крышей не был совсем уж спрятан в дремучем лесу вокруг Комрека, но намеренно располагался так, что его было трудно найти. Его беленные известью стены и венчающий их дымоход нуждались в некотором ремонте, но в целом небольшой дом был в хорошем состоянии. Слуховое окно выходило на обсаженную цветами тропу, которая подходила ко входной двери в жокейском стиле.

В этом коттедже обитали поколения главных лесничих, следивших, чтобы все было хорошо в лесу, на озере и в долине на территории большой усадьбы, принадлежащей замку, ныне известному под названием Комрек.

Но в последние тридцать с лишним лет их место занимали профессионалы другого рода. Седрик Твигг не был лесничим или парковым сторожем, пусть даже и любил пребывать в этом сельском уединении, где находил утешение в безмолвии (если не считать щебетания птиц или шелеста листьев, когда одно или два животных рылись в подлеске) и подлинном покое. Этому способствовала странная дихотомия в характере Твигга: он любил природу и животных, живших в его маленьком лесном царстве, но презирал людей с их жалкими и эгоистичными обычаями.

Он уже успел доложиться, и Хельстрем как будто остался доволен его работой. Вернувшись в коттедж, Твигг первым делом разобрал странный зонтик, вынув опустевший баллон из-под сжатого газа, а затем кончик инжектора, ранее содержавшего ядовитый рицин, положив отдельные части в деревянный ящик, который спрятал под чердачный настил коттеджа. После этого он переоделся, сбросив помятый серый костюм, белую рубашку с тусклым галстуком, потертый плащ – весь городской камуфляж – и облачившись в свою садовническую экипировку: свободные коричневые брюки из рубчатого плиса, резиновые сапоги и зеленую дедовскую рубашку без воротника с закатанными до локтей рукавами. Уход за садом служил ему утешением, избавлявшим от стрессов его настоящего занятия. Пусть даже его миссии были редки, каждая из них требовала нескольких дней, недель, а иногда и месяцев планирования, разъездов и ожидания перед выполнением задания. Убийство по найму было высококвалифицированной, высокооплачиваемой профессией, требовавшей крепких нервов и терпения. И, конечно же, полного отсутствия сострадания к цели.

Теперь, стягивая толстые садовые перчатки, защищавшие его изящные, но удивительно сильные руки, он стоял на каменном пороге коттеджа и с некоторым удовлетворением смотрел на свой крошечный участок. Туман, просочившийся ранее сквозь деревья и клубившийся вокруг поляны, не был достаточно плотным, чтобы препятствовать его трудам в саду. В настоящее время он медленно рассеивался, как будто путешествие от моря окончательно подорвало его силы.

Этим утром он успел заменить отцветшие летние растения зимними анютиными глазками и желтофиолями, сгрести опавшие листья, накопившиеся в его отсутствие, обрезать стебли цветов, выдернуть сорняки, а затем рассовать весь мусор в два больших черных пластиковых мешка, чтобы потом сжечь. Остаток дня он собирался провести, обрывая с роз все лепестки, обезображенные фунгусом, проверяя увязку деревьев перед наступлением осенних бурь и сажая новые кусты, которые привез с собой. Надо было еще многое сделать, прежде чем установятся осенние холода, но это могло подождать, пока он съест свой обед: сэндвич с сыром и томатный суп.

Твигг теперь всегда сожалел о времени, которое проводил вдали от своей сельской идиллии, выслеживая объекты на городских улицах, примечая их привычки, их обычаи, их расписания и хронометраж. Это за долгие годы ему наскучило, и даже убийство переставало доставлять удовольствие – момент отправки к праотцам делался менее захватывающим, приток адреналина был не столь резким, а последующее безразличие длилось с каждым разом все дольше и дольше. И к тому же ему приходилось бороться с одним идиотом, стажером-заместителем. Эдди Нельсон, его так называемый подмастерье, быстро обучался и обладал массой мышц (хотя это не всегда требовалось для работы), но был глуп, туп и безмозгл – слишком безмозгл, в сущности, чтобы понять, насколько он безмозгл. Да, у него имелось старание, с физической быстротой и выносливостью у него все было в порядке, но при этом он отличался и тревожной склонностью все изгадить.

Смерть доктора Дэвида Келли была одним из таких случаев.

В 2003 году авторитетный ученый в области оружия и микробиологии имел неосторожность сказать какому-то журналисту, что правительство Тони Блэра преувеличило способность Ирака напасть на Англию с оружием массового поражения, которое может быть активировано в течение сорока пяти минут, – возможно, даже солгало об этом.

В тот день, когда доктор Келли «покончил с собой», Твигг находился за границей с другой, совершенно отличной миссией, а поэтому был не в состоянии выполнить это задание сам. К несчастью, Внутренний двор вместо него поручил эту работу Нельсону.

Зная, что ученый регулярно совершает послеполуденные прогулки в лесу на Хэрроудаун-Хилле, невдалеке от своего дома в Оксфордшире, Нельсон укрылся среди деревьев и ждал, чтобы объект к нему приблизился. Ему нужно было только броситься на человека сзади и сломать ему шею одним быстрым, но смертоносным движением. Этот эффективный способ предпочитают многие, кто занимается тем же ремеслом, что и Твигг с Нельсоном, но для него требуются сила и сноровка.

Как причудливое, если не вообще необъяснимое происшествие без четких доказательств нечестной игры, это дело сунули бы под сукно и забыли бы о нем через несколько месяцев, но Нельсон, вместо того чтобы оставить тело, где оно лежало, решил быть умным и сделать смерть похожей на самоубийство.

Убийца-подмастерье действовал глупо, по-дурацки – найдя в кармане пальто ученого маленький садовый нож, он воспользовался им, чтобы рассечь левое запястье еще теплого трупа. Затем – затем – он обнаружил в другом кармане упаковку таблеток ко-проксамола и попытался протолкнуть их в горло мертвецу.

Наконец Нельсон, по каким-то собственным необычайным соображениям, подтащил тело к ближайшему дереву и оставил его там отчасти прислоненным к стволу.

Солнце вдруг озарило пейзаж, хотя было не в силах поднять настроение Твиггу, потому что у него снова началась дрожь в руках. Он бросил садовые перчатки на пороге и отступил в свое святилище, закрыв за собой обе створки двери. Ножки стула завизжали о кафельный пол кухни-кладовой-гостиной крошечного домика, когда он вытащил его из-за старого деревянного стола (коттедж был настолько мал, что гостиная, кухня и кладовая размещались в одной и той же комнате).

Он сел, положив руки на стол ладонями вниз, словно при достаточном давлении на твердую поверхность дрожь могла прекратиться. Надежда, однако, не оправдалась: у рук была собственная воля. Врач, у которого он консультировался, объяснил ему, что в ближайшие месяцы слабость будет только усиливаться и что он мало что может сделать, чтобы замедлить развитие заболевания. Естественно, он направит Твигга к специалисту, но прогноз мрачен и исход неизбежен. Что ж, Твигг просил откровенной оценки, и это было именно то, что он получил.

Солнечный свет решился проникнуть в полумрак, и в его лучах заметались пылинки.

Осознав, что голова у него склонилась, словно покоряясь болезни, Твигг выпрямился и подавил стон отчаяния.

Его дни в роли палача скоро кончатся – в этом не было никаких сомнений. Но он замышлял свою незабываемую лебединую песню.

И сейчас, несмотря на предательский тремор, который вскоре заметят другие, он сумел выдавить из себя тихую, горькую улыбку. То, что было у него на уме, потрясет мир.