Читать книгу Проклятие замка Комрек - Джеймс Герберт - Страница 25

Эдди Нельсон со всей быстротой, на какую были способны его сильные накачанные ноги, побежал от коттеджа в дикий (и сейчас, казалось ему, враждебный) лес. Дважды он спотыкался о скрытые корни деревьев, и гибкие ветви с чрезмерно разросшейся листвой хлестали его по лицу, заставляя вскидывать руку, чтобы защитить и без того слезящиеся глаза. Лицо у него покраснело, рубашка была испачкана, пропитавшись потом, и липла к телу; но он рвался вперед, безнадежно сбиваясь с имевшейся, но трудно различимой тропы. Сейчас его единственным желанием было оказаться как можно дальше от «шоколадно-коробчатой» обители Твигга.

Что за хрень с ним стряслась? – спрашивал он себя, мчась на последнем дыхании. Эти глаза, которые ждали его, когда он поднял лицо над подоконником, чтобы заглянуть снова, эти чертовы холодные злобные глаза, взиравшие с затененного, искаженного пороком лица. Уж не ждал ли его Твигг все это время, как будто зная, когда следует ожидать Эдди? Если такое слово, как «ненависть», могло бы иметь некое физическое воплощение, то им было бы это лицо.

Убийца-подмастерье зарыдал, врезавшись в дерево и крепко ушиб плечо при падении на землю.

Твигг окончательно спятил, Эдди в этом не сомневался. Пусть даже этот тип – его босс, его собственный долбаный босс! – и так никогда не казался ему вполне вменяемым – с этой своей отстраненной, безрадостной манерой держаться, он едва говорил ему несколько слов, даже информируя о новом задании, никогда не улыбался, никогда не поздравлял его с успехом после удачной миссии, лишь удостаивал быстрого кивка заостренной лысой головой, как будто удовлетворительного завершения проходилось только ожидать. И даже тогда непременно находились какие-нибудь ничтожные мелочи, которые не были выполнены к полному удовлетворению Твигга. Эдди всегда знал, что у этого потертого убийцы с жесткими конечностями не все в порядке с головой, но Хельстрем продолжал поддерживать чахлого старика.

Но в последнее время не так уж сильно, не когда Эдди было велено следить за Твиггом на улицах Лондона или где бы там ни требовалось выполнить работу. И когда Твигг заглядывал в определенные магазины – к часовщику, в газетный киоск или маленькую табачную лавку в закоулке (а ведь Твигг даже не курил), – то всегда выныривал с каким-то пакетом, который засовывал в карман своего неряшливого старого плаща. Что бы такое это было?

Эдди укусил свой кулак, чтобы подавить дальнейшие рыдания, и посмотрел вверх, лежа на усыпанной листьями земле, причем колени его некогда классных брюк «Хьюго Босс» загваздались сырой почвой под опавшими листьями, некогда безупречно сиявшие туфли из телячьей кожи потерлись и испачкались, а галстук сбился набок и высунулся из застегнутого пиджака.

На днях в Лондоне – собственно, в тот день, когда они проделали трюк с отравленным зонтиком, – Нельсон проследовал за Твиггом в новое место. Специальные сотрудники ежегодно направлялись на Харли-стрит для полного физического обследования, результаты которого затем передавались сэру Виктору Хельстрему или главному врачу Комрека. Но на этот раз Твигг посетил медицинскую практику на другой улице, хотя, вероятно, столь же дорогую. Это было серьезным отклонением от нормы.

Молодой подмастерье подошел к престижной блестящей черной входной двери и прочитал полированную латунную табличку. Там значились имена нескольких практикующих врачей, имевших одну общую черту: все они были неврологами.

Нетрудно было понять, что Твигг очень болен, – симптомы его расстройства уже заметил сэр Виктор, который, конечно, сообщил об этом своим начальникам во Внутреннем дворе. Эдди предположил, что идея состояла в том, чтобы позволить болезни развиваться, прежде чем спешить с неправильным выводом. В конце концов, Твигг на протяжении многих лет был верным слугой и, как бы Эдди ни было ненавистно это признать, великолепным профессионалом.

Не будь Эдди таким недоверчивым, он, возможно, предался бы ликованию. Теперь он, Эдди, чертов подмастерье, не более, смог бы убедить Хельстрема, что Твигг окончательно свихнулся, что он стал представлять опасность для самой организации. Психоз Твигга вышел за рамки допустимого, поэтому он стал представлять угрозу для всех.

Неужели лысый старикан думал, что никто не заметит дрожи в его некогда твердых и смертоносных руках? И все это в полной мере подтверждалось тайной консультацией Твигга с неврологом на Уимпол-стрит. Ах ты, черт, а ведь мудак теперь действительно у него в руках!

Он содрогнулся, вспомнив белые вытаращенные глаза, которые ждали его, когда он поднял голову над подоконником, и тошнотворное безумие жуткой улыбки Твигга. Злобный взгляд, проникавший прямо в пораженную ужасом душу Эдди.

Он втягивал в себя большие порции свежего воздуха, но остановился посреди очередного вдоха. В зарослях неподалеку что-то шевельнулось. Скосив глаза, он посмотрел направо, потом налево, а затем назад. Снова стал смотреть вперед. Теперь все вокруг было совершенно неподвижным. Не мог же Твигг его опередить, верно? Нет, мускулистые ноги несут его куда быстрее, чем может передвигаться хмырь вдвое его старше. Но опять-таки, Твиггу этот лес знаком лучше, чем ему. Откуда Эдди знать, может, он бежал кругами, а шум, который он поднимал, проламываясь через подлесок, далеко разносил указания на его местонахождение; одних его рыданий хватило бы, чтобы услышать их на расстоянии. Может быть, лысый убийца затаился впереди него, просто поджидая, чтобы Эдди вбежал прямо в его смертоносные, пусть и трясущиеся руки?

Погоди, упрекнул себя Эдди, будь логичным. Конечно, он мог одолеть старика в честной борьбе. Но кто сказал, что она будет честной? Нельсон не взял с собой ничего из своего излюбленного оружия, бесценного для ближнего боя, – ни «успокоителя штази» с его гибким наконечником, телескопическим сжатым резиновым стволом и пластиковой рукояткой, ни железного кастета, который носил в боковом кармане пиджака. Все осталось в его казарменной квартире, когда он уехал в Лондон, поскольку службе безопасности авиакомпании не нравятся пассажиры, включающие в свою ручную кладь оружие. Сходным образом и аккуратный пистолет «Вальтер PPK», который он предпочитал, по иронии судьбы, бывший тем самым огнестрельным оружием, которым обучил его пользоваться Твигг, был заперт в серый металлический шкаф в его шифоньере.

Пока он перебирал все эти бесполезные мысли, в лесной листве снова что-то зашевелилось.

Он осознал, где находится: в окружении деревьев и подлеска, где земля так тениста, как будто давно наступили сумерки. Он чувствовал свою уязвимость, чувствовал такой страх, из-за которого можно наложить в штаны.

Но это не мог быть Твигг, подкрадывающийся к нему, потому что для взрослого человека здесь не было достаточного прикрытия. Он вспугнул какое-то животное. Да, вот что это было: весь тот шум, что он поднял, испугал какое-то животное в лесу. Может, небольшого оленя? Они во множестве бродили по усадьбе. Это могло быть что угодно, усадьба была забита ими: здесь обитали барсуки, лисы, кролики, мыши и крысы, не говоря уже о многих видах птиц.

С долгим вздохом облегчения он сказал себе, что ответ найден: он напугал какое-то застенчивое существо, случайно перебежав ему дорогу. Он изменил свое мнение, когда из кустов перед ним донесся странный звук. Это было похоже – нет, он не знал, что это такое. Сначала мягкий шипящий шум, вскоре ставший громче, но лишь затем, чтобы уступить место утробному ворчанию, подобного которому он никогда не слышал за пределами зоопарка.

Потом он увидел пару желтых с чернотою глаз, смотревших на него из-под папоротника.

– Кыш! – резко прошипел он, хотя и не слишком громко: он не хотел, чтобы его услышал Твигг.

Животное, кем бы оно ни было, отказалось пугаться голоса Эдди. Вместо этого оно двинулось вперед, не мигая и не обнаруживая страха.

Подмастерье взял небольшую ветку и, особо не целясь, швырнул ее в направлении этой неизвестной угрозы.

Животное осталось равнодушным к легкому метательному снаряду, который приземлился в нескольких дюймах от его передних лап, и медленно, как подкрадывающийся хищник, вышло на открытое место, обнаружив свою истинную природу.

– Кошка! – вскричал Нельсон. – Кровавая тварь! – И тут же он оказался на четвереньках, в ужасе от кровавой твари!

Но стоп – это была кошка другого вида. Эта здоровенная зверюга, теперь колотившая одной лапой по земле, выпрямив длинные задние лапы, пригнув голову и плечи и напрягши все мышцы так, что они стали казаться хрупкими, медленно ползла в его сторону. Когда она стала видна полностью, со вздыбленной полосатой шерстью, с коротким пушистым хвостом, которым странно помахивала… тварь приближалась небольшими, резкими толчками… Эдди ощутил прилив страха.

Кто-то из лесничих говорил ему, что по лесу бродят дикие кошки. Никогда не думайте о них как о домашних животных, предостерегал он, потому что их не назвали бы тиграми гор без веской на то причины. Никто пока не мог понять, почему и как они мигрировали с севера, чтобы поселиться в лесу Комрека, но случайные наблюдения и находки разодранных трупов мелких животных и птиц свидетельствовали об их присутствии. Как много их сейчас обитает в лесу, оставалось неизвестным.

Тот лесничий сказал ему также, что это одиночные животные, редко охотящиеся стаями. По крайней мере, это было некоторым утешением для Эдди, пока он застыл на четвереньках. Надо просто медленно пятиться, посоветовал он самому себе. Очень медленно.

Он пополз назад, ужасно напуганный этим огромным диким зверем, который ворчал и шипел на него, разбрасывая из своего клыкастого рта мелкие брызги слюны.

Одиночные твари, вспомнил он. Ну с одной-то он управится, какой бы здоровой эта сволочь ни была. Один на один. Он пожалел, что не вооружен хотя бы телескопической дубинкой, ею он легко мог бы обработать этого зверя. Хороший жесткий удар заставил бы ошеломленную тварь убрести обратно в кусты. Но Эдди обнаружил, что это он отступает от рычащей теперь кошки. Что, кошки могут даже рычать? Эта мерзавка могла.

Еще одна мысль пришла ему в голову, когда он заставлял себя осторожно двигаться прочь. С кем бы он предпочел драться: с Твиггом – который мог подкрадываться к нему в этот самый момент – или с дикой кошкой, у которой имелись только когти, чтобы драться, и зубы, чтобы кусать? Однако он никогда не позволял себе недооценивать лысого убийцу, чье телосложение давало неверное представление о его силе. Он вспомнил, как Твигг сломал шею сторожу, осмелившемуся бросить им вызов, когда они установили зажигательные устройства на одной французской фабрике вооружений.

Здоровенная кошка продолжала ползти к нему, припадая всем телом к земле, как обычная кошка может красться перед прыжком на не подозревающую ни о чем мышь или маленькую птичку; ее мощные на вид челюсти были широко растянуты, из глотки снова исходило это своеобразное шипение-ворчание, шерсть стояла торчком, раздувая туловище до пугающих размеров, хвост вдруг замер, мышцы плеч вспучились, а бедра дрожали, пока она готовилась метнуться на свою человеческую добычу.

Но, к еще большему ужасу и тревоге Эдди, из зарослей появлялись другие дикие кошки, двигаясь мягко и без опаски. Их не должно было быть, лесничий говорил, что это одиночные твари, которые обычно охотятся по отдельности. Эту же дикую кошку поддерживала толпа из дюжины, по крайней мере, других, кравшихся позади нее среди деревьев и проходивших через папоротники и кусты в плавной хореографии охоты. А он был жертвой! Им как будто сказали, что он здесь будет, они как будто его ждали.

Убийца-подмастерье почувствовал, что по его бедру стекает теплая жидкость: его уже измазанные в грязи брюки «Хьюго Босс» пропитывались мочой, которую он больше не мог удерживать внутри.

Эдди приподнялся и посмотрел на наступление, его лицо исказилось от муки, слезы туманили ему взор и текли у него по щекам, когда он бормотал слова, которых даже не понимал. Может быть, слова молитвы…

Когда стая диких кошек рванулась вперед с оскаленными клыками, их движение было настолько быстрым, что он не был готов к когтям, вонзившимся в тыльные стороны его ладоней, теперь прятавших лицо. Затем наступил черед рвущих укусов и глубоких царапин, превращавших в клочья его первоклассный костюм, достигавших плоти под ним, которая сдиралась острыми, как ножи, когтями, меж тем как он свернулся в позе эмбриона на усыпанной листьями земле, руками пытаясь защитить шею и голову от разрывов и порезов, от злобных увечащих когтей, проливавших кровь и вытаскивавших полоски плоти из своей смирившейся добычи, от голодных челюстей, начинающих пожирать самое его мясо и глотать его пролитую кровь, пока он продолжал кричать…

Эти вопли эхом разносились по лесу, который иначе был бы безмолвным, из-за чего птицы вспархивали с веток, а существа поменьше спешили укрыться в своих тайных, безопасных убежищах.