Читать книгу Нет орхидей для мисс Блэндиш - Джеймс Хедли Чейз - Страница 6

Мисс Блэндиш ослепил яркий свет лампы. До этого глаза ее закрывали кусочки материи, прилепленные к лицу пластырем. Эдди все время оставался рядом с девушкой, и она слегка прижималась к нему, чувствуя его теплую и сильную руку. Это было для нее единственной поддержкой в темноте.

Мамаша Гриссон сидела в кресле, рассматривая мисс Блэндиш. Перед отъездом от Джонни Эдди позвонил ей, сказав, что они уже трогаются в путь. У нее было время прикинуть, что это похищение может принести ее банде. Они не проворачивали больших денежных дел, но в целом жили неплохо, в преступном мире слыли твердыми середнячками. А теперь, благодаря этой худенькой рыжеволосой девчонке, они могут стать самой богатой, самой сильной и самой влиятельной бандой в Канзас-Сити.

Мамаша Гриссон была болезненно полной женщиной, из нее все буквально выпирало. По обеим сторонам дряблого подбородка свисали отвратительные складки, а жесткие вьющиеся волосы она красила в тускло-черный цвет. Заплывшие маленькие глазки чуть поблескивали и казались невыразительными, как дешевая бижутерия, украшавшая ее большую бесформенную грудь. Сейчас она надела грязное платье кремового цвета. Ее толстые руки, покрытые прожилками вен, выползали из рукавов словно тесто, которое продавливают через сито. Однако физически она превосходила силой многих мужчин. В целом это была отвратительная старуха, которую боялись все члены банды, включая Ловчилу.

Развалившаяся в кресле напротив мисс Блэндиш старая женщина шокировала девушку так, что у бедняжки перехватило дыхание.

Эдди успокаивающе положил руку на плечо девушки.

– Ну вот, Ма, – сообщил он, – доставили ее в соответствии с твоими инструкциями. Встречай мисс Блэндиш.

Мамаша Гриссон подалась вперед. Ее пристально смотревшие глаза-бусинки повергли мисс Блэндиш в трепет.

Мамаша Гриссон не любила много говорить и болтунов тоже терпеть не могла. Она обходилась одним словом, когда другому надо было произнести десять. Но здесь был особый случай, и она сочла необходимым произнести целую речь.

– Слушай меня, – процедила она. – Может быть, ты и дочка Блэндиша, но для меня ты – никто. Ты останешься тут, пока твой старик тебя не выкупит. Только от него зависит, сколько ты проторчишь у нас. А пока ты здесь, веди себя как следует. Если будешь паинькой, никто тебя не тронет, а если вздумаешь бузить, придется иметь дело со мной, я тебе обещаю. Пожалеешь, если ослушаешься. Поняла?

Мисс Блэндиш посмотрела на нее так, будто не могла поверить, что такая ужасная женщина действительно существует.

– Такты поняла? – переспросила мамаша Гриссон.

Эдди подтолкнул мисс Блэндиш.

– Да, – прошептала та.

– Отведи ее в верхнюю комнату, – велела мамаша Гриссон Эдди. – Там все для нее приготовлено. Запри ее и возвращайся назад. Мне надо с тобой поговорить.

Эдди проводил мисс Блэндиш в отведенную ей комнату. Когда они поднимались по лестнице, он предупредил:

– Эта старуха не такая уж дура, девочка. Она еще поопаснее Ловчилы, так что будь с ней поосторожнее.

Мисс Блэндиш промолчала. Она казалась запуганной и подавленной.

Несколькими минутами позже Эдди присоединился к Доку и Флинну, которые уже ждали в комнате мамаши Гриссон. Уоппи послали в город за новостями.

Эдди плеснул себе виски и сел в кресло.

– А где Ловчила, Ма? – поинтересовался он.

– Пошел спать, – отрезала она. – И никогда не беспокойся о нем. Я хочу поговорить с тобой и с Флинном. Вы слышали, что я говорила девчонке о неприятностях, которые могут ее ждать? То же относится и к вам. Эта девочка очень красивая, но вы ничего такого в голову не берите – ни ты, ни Уоппи. Если я увижу, что кто-то из вас к ней пристает, вы об этом пожалеете. Из-за женщин пострадали многие гангстеры. И я не хочу, чтобы вы из-за нее перегрызли друг другу горло. Она должна оставаться сама по себе. Поняли?

Эдди зло усмехнулся:

– Это и к Ловчиле относится?

– Ему нет дела до женщин, – отмахнулась мамаша Гриссон, глядя на Эдди. – У него для этого слишком хорошо варит котелок. А ты больше думай о работе и поменьше о всяких дешевых шлюхах, тебе же будет лучше. Это и к Уоппи относится, и к тебе. – Она взглянула на Флинна, и тот беспокойно заерзал. – Поняли? Вы должны оставить девчонку в покое.

– Я не глухой, – угрюмо буркнул Флинн.

– А ты, Эдди?

– Я все понимаю с первого раза, Ма.

– О’кей. – Мамаша Гриссон достала сигарету и закурила. – Эта девочка принесет нам миллион. Ее похитили сегодня ночью. Сейчас папаша Блэндиш уже поднял на ноги полицию, а те вызвали ФБР. Нам надо связаться с Блэндишем и приказать ему, чтобы он отозвал всю эту свору и приготовил миллион долларов старыми купюрами. С ним не должно возникнуть никаких проблем. У него есть деньги, и он хочет получить назад свою дочь. – Она обратилась к Эдди: – Отправляйся в город и позвони Блэндишу. Скажи, что он получит дальнейшие инструкции, как только приготовит деньги для передачи. Предупреди, что, если он вздумает с нами шутки шутить, его дочка погибнет. Да что тебе говорить – ты и сам сообразишь, что делать.

– Конечно, Ма, – заверил Эдди.

– Тогда отправляйся.

Поднявшись, Эдди спросил:

– А как ты собираешься делить добычу, Ма? Это я нашел девчонку. И я должен получить долю побольше.

– У нас пока еще ничего нет, – зло парировала мамаша Гриссон. – Поговорим, когда деньги окажутся у нас.

– А как насчет меня? – вскинулся Флинн. – Я тоже был там.

– Да? – спросил Эдди. – Если бы я все это не раскрутил, вы все бы сейчас спали сладким сном.

– Заткнись! – прорычала мамаша Гриссон. – Убирайся!

Эдди заколебался, но, встретив ее выразительный взгляд, пожал плечами и вышел из комнаты. Они услышали, как он запустил двигатель «бьюика» и отъехал.

– Ну а теперь с тобой, – повернулась мамаша Гриссон к Флинну. – Кому известно, что стало с Райли и его дружками и что случилось этой ночью?

Флинн почесал голову:

– Ну, Джонни, конечно. Он все видел и знает, что мы забрали девчонку, но с Джонни все о’кей. Он зароет тех троих и уберет с дороги их машину. Нам надо будет что-то для него сделать, Ма. Райли обещал ему четверть. Старик надеется, что и мы его не забудем.

– Мы его отблагодарим, – кивнула мамаша Гриссон. – А кто еще?

– На заправке был парень. Он видел, как Эдди разговаривал с Райли. Думаю, он видел и что у меня есть револьвер. Может быть, он даже заметил девчонку.

– Больше никто?

– Нет.

– Мы не должны упускать ни одного шанса. Займись этим парнем с заправки. Он может наболтать лишнего. Давай действуй.

Когда Флинн ушел, мамаша Гриссон устроилась поудобнее в кресле. Ее беспокоило, что Док Уильямс все время ходит туда-сюда по комнате и вообще ведет себя как-то странно. Она вопросительно взглянула на него. Старуха относилась к нему немного иначе, чем к остальным членам банды. Док был образованным человеком, и она его уважала.

Она знала, что несколько лет назад Док слыл первоклассным хирургом. Потом он женился на женщине двадцатью годами младше, а та в один прекрасный день взяла да и сбежала с его шофером, вот он и пристрастился к бутылке. Несколько месяцев спустя он делал операцию на головном мозге, будучи подшофе, и его пациент умер. Дока обвинили в убийстве и посадили на пять лет, одновременно лишив лицензии. Флинн встретил его в тюрьме и, когда они вышли на волю, познакомил с мамашей Гриссон. Она оказалась достаточно сообразительной, чтобы понять, какой полезной для банды будет помощь опытного хирурга. С того времени у мамаши не болела голова, если кто-то из ее ребят получал ранение. Она исправно снабжала Дока ликером, а он лечил ее парней.

– Если все сделать толком, – рассуждала мамаша Гриссон, – нам ничто не угрожает. Надо распустить слух, что девчонку похитил Райли. Рано или поздно это дойдет идо копов. Они начнут его искать и, когда обнаружат, что он пропал, сделают вывод, что похититель именно он. – Она улыбнулась, обнажив большие гнилые зубы. – Так что, пока копы разыскивают Райли вместе с девчонкой, решив, что те где-то скрываются, мы будем в безопасности.

Док сел и закурил сигару. Все его движения были неторопливыми, но испитое, в красных прожилках лицо казалось обеспокоенным.

– Мне не нравятся похищения, – признался он. – Это опасный и жестокий бизнес. Жаль девочку и ее отца. Мне все это не по душе.

Мамаша Гриссон улыбнулась. В банде только Доку разрешалось высказывать свое мнение и давать советы. Мамаша Гриссон редко следовала этим советам, но ей нравилось их выслушивать. Именно с Доком она любила побеседовать, когда ей становилось одиноко, а иногда он говорил дело.

– Ты старый дурак и рохля, – презрительно фыркнула она. – Эта девица до сегодняшнего дня жила как у Христа за пазухой, у нее все было. Пусть теперь немного помучается. Ее папаша стоит миллионы, так пусть он тоже немного пострадает. Мы-то с тобой достаточно вытерпели. Страдания делают людей лучше.

– Пожалуй, – согласился Док и налил себе новую порцию. – Но она слишком молода и симпатична, и это слишком тяжело для нее. А не вернуть ли тебе ее отцу?

– Нет, даже не подумаю. Пусть сначала заплатят. Да и она слишком много знает.

Док стоял на своем:

– Мне это по-прежнему не нравится, но, боюсь, это не мое дело. – Он опустошил рюмку и наполнил ее снова. – Это очень серьезное дело, Ма. Я такие не люблю.

– Зато ты любишь денежки, когда получаешь свою долю, – цинично парировала мамаша Гриссон.

Док вертел в руках свою рюмку:

– Деньги уже давно меня совсем не интересуют. Но вот что я тебе хочу сказать. Ловчила как-то странно держится с девчонкой… очень странно.

Мамаша Гриссон пристально посмотрела на него:

– Что ты этим хочешь сказать?

– Мне всегда казалось, будто Ловчила не интересуется женщинами. Он и сам так говорил, правда?

– Да, и меня это радует, – заявила мамаша Гриссон. – У меня и без того с ним достаточно проблем.

– А этой девочкой он заинтересовался, – промолвил Док. – Я никогда не видел, чтобы он так разговаривал, как с ней тогда. Мне очень жаль, Ма, но я уверен, что теперь у нас с ним появятся именно эти проблемы.

Мамаша Гриссон насупилась, сверкнув глазами:

– Ты все это не выдумал, а?

– Нет. Когда ты увидишь их рядом, то поймешь, что все именно так и обстоит. Он хотел отдать ей бриллианты. Они же у него, забыла?

– Я ничего не забыла, – жестко сказала мамаша Гриссон. – Он отдаст их мне, когда я велю. Так он что, правда втюрился в девчонку?

– Не сомневаюсь.

– Я этого не допущу! – вспылила мамаша Гриссон. – Не хочу, чтобы у меня в доме начались проблемы из-за женщин!

– Не будь такой самоуверенной, – серьезно посоветовал Док. – Ловчила очень опасен. Он может пойти и против тебя. Твоя проблема в том, что ты никак не хочешь признать, что он не вполне нормален…

– Заткнись! – прорычала мамаша Гриссон: это было ее самое больное место. – Не хочу слышать эту ерунду. С Ловчилой все в порядке, и он меня слушает. Не вмешивайся в дела моего сына!

Док пожал плечами и отхлебнул виски. Лицо старика раскраснелось – ему теперь требовалось совсем немного выпить, чтобы опьянеть.

– Не пытайся доказать, что тебя это не встревожило.

– Я хочу, чтобы ты сочинил письмо Блэндишу. – Мамаша Гриссон решила поменять тему разговора. – Завтра мы его отошлем. Напиши, чтобы деньги положили в белый саквояж. Послезавтра он должен поместить объявление о продаже нескольких бочек белой краски в газете «Трибюн». Тогда мы узнаем, что деньги приготовлены. Предупреди его, что случится с девчонкой, если он поведет двойную игру.

– Хорошо, Ма, – кивнул Док и, захватив рюмку, вышел из комнаты.

Старуха некоторое время размышляла. То, что сказал Док, сильно ее встревожило. Если Ловчила втрескался в девчонку, то чем скорее они с ней покончат, тем лучше. Она старалась убедить себя, что Док преувеличивает: Ловчила всегда сторонился женщин. Она сама его вырастила и была уверена, что у парня даже нет сексуального опыта.

«Надо с ним поговорить и забрать ожерелье, – решила она. – Придется хорошенько подумать, как его продать. Может, бриллианты лучше до поры до времени попридержать? В ближайшие месяцы вокруг них будет жарче, чем в печке».

Она поднялась в комнату Ловчилы.

Тот лежал на кровати в рубашке и брюках. В его длинных пальцах сверкало ожерелье. Как только вошла мамаша Гриссон, ожерелье мгновенно исчезло, и вместо него в руке Ловчилы появился нож.

Хотя он проделал это также стремительно, как обычно, мамаша Гриссон все заметила, но ничего не сказала.

– Что ты разлегся? – недовольно поинтересовалась она, усаживаясь на кровати. – Устал или еще что?

Ловчила хмуро посмотрел на нее: иногда мать раздражала его своими глупыми вопросами.

– Да, я устал. Мне надоели все эти ваши дурацкие разговоры внизу.

– Ты должен поблагодарить меня за все мои советы, – рассердилась мамаша Гриссон. – Мы должны стать богатыми, Ловчила. Эта девчонка принесет нам всем по хорошему куску.

Лицо Ловчилы просветлело, и его злость как рукой сняло.

– А где она, Ма?

Мамаша Гриссон пристально посмотрела на него. Она никогда прежде не видела у сына такого выражения лица и теперь напряглась, поняв, что Док не ошибся. Этот дурачок, похоже, и правда влюбился по уши. Ей трудно было в это поверить.

– Заперта в передней комнате, – отрезала мамаша Гриссон.

Ловчила перевернулся на спину и уставился в потолок.

– Она очень симпатичная, правда, Ма? – Он глупо улыбнулся. – Я никогда прежде не встречал таких девушек. Ты видела ее волосы?

– Симпатичная? – прошипела мамаша Гриссон. – А тебе какое дело? Она такая же, как и все.

Ловчила повернул голову и недоуменно взглянул на нее.

– Ты правда так думаешь? – удивился он. – У тебя глаза есть? Что с тобой случилось? Я всегда считал, что ты неплохо все понимаешь. Она красавица. Этого не видит только слепой. – Он провел рукой по своим засаленным длинным волосам. – Она точно с картины сошла. Я хочу, чтобы она жила здесь, Ма. Мы ведь не должны возвращать ее, а? Мы получим деньги, и она останется со мной. У меня никогда не было девушки. Она станет моей девушкой.

– Да? – взвизгнула мамаша Гриссон. – Соображаешь, что ты несешь? Посмотри на свою грязную рубаху и жирные руки! Как, ты думаешь, эта спесивая сучка будет на тебя смотреть?

Ловчила взглянул на свои руки. Вдруг он понял, на кого в самом деле похож.

– Думаю, мне надо помыться, – сказал он так, будто такая мысль впервые пришла ему в голову. – Я могу надеть чистую рубаху.

– Некогда мне тут с тобой о всякой ерунде болтать, – оборвала его мамаша Гриссон. – Мне нужно ожерелье.

Ловчила взглянул на мать краешком глаза. Затем он достал из кармана ожерелье и отложил его в сторону так, чтобы мамаша Гриссон не смогла дотянуться до бриллиантов. На его лице появилось хитрое выражение, которое мамаше Гриссон очень не понравилось.

– Красивое, не так ли? – издевательски спросил он. – Но оно не твое. Оно останется у меня. Я знаю: если ты его заберешь, то сразу продашь. Ты только об этом и думаешь – о деньгах. А я хочу вернуть ожерелье. Оно принадлежит ей.

Мамаша Гриссон все сильнее выходила из себя.

– Отдай мне ожерелье! – раздраженно крикнула она.

Ловчила соскользнул с кровати и встал перед матерью, в глазах его плясали злые огоньки.

– Оно будет храниться у меня.

Такого с мамашей Гриссон не случалось еще никогда. В первый момент она была так ошарашена, что не знала, как поступить, но затем собралась с духом и стала наступать на Ловчилу, размахивая перед его носом огромными кулаками.

– Чертово ожерелье! Давай его сюда, пока я тебе хорошенько не всыпала! – в бешенстве закричала она, и ее лицо покрылось пятнами.

– Отвали! – В его руках вдруг заиграл нож. Он пригнулся, словно для броска, пристально глядя на мать. – Отвали!

Мамаша Гриссон встала как вкопанная. Увидев это яростное худое лицо и сверкающие желтые глаза, она вспомнила предупреждение Дока. Старуха почувствовала, как по ее спине пробежал холодок.

– Положи нож, Ловчила, – тихо попросила она. – Ты соображаешь, что делаешь?

Ловчила изучающе посмотрел на нее и недобро усмехнулся:

– Испугалась, правда, Ма? Вижу, что испугалась. Ты тоже, как все, боишься меня.

– Не неси чепухи, – возмутилась мамаша Гриссон. – Ты мой сын. С какой стати я буду тебя бояться? А теперь успокойся и отдай мне ожерелье.