Читать книгу Сегун. Книга 1 - Джеймс Клавелл - Страница 8

Взоры всех, кто сидел в яме, устремились на Блэкторна.

– Чего они хотят от меня?

– Я не знаю, – серьезно сказал отец Себастью. – Но вы должны сразу же подняться.

Блэкторн знал, что у него нет выбора, но не оставлял спасительной стены, пытаясь собраться с силами.

– Что случилось с Питерзоном?

Священник рассказал ему. Блэкторн перевел тем, кто не говорил по-португальски.

– Бог смилостивился над ним, – прошептал ван Некк после жуткого молчания. – Бедняга. Бедняга.

– Я сожалею. Я ничего не мог сделать, – священник говорил с большой печалью в голосе. – Не думаю, что он узнал меня или мог узнать хоть кого-нибудь, когда его опускали в воду. Он потерял разум. Я дал ему отпущение грехов и молился за него. Может быть, с Божьей милостью… Во имя Отца, Сына и Святого Духа. Аминь! – Он перекрестил погреб. – Я прошу вас всех отказаться от ваших ересей и вернуться в лоно истинной веры. Капитан, вы должны подняться.

– Не покидайте нас, капитан, ради Бога! – выкрикнул Крок.

Винк спотыкаясь подошел к лестнице и начал взбираться по ней.

– Они могут взять меня – не капитана. Меня, а не его. Скажите ему! – Он остановился, обеими ногами упираясь в перекладину. Острие длинного копья замерло в дюйме от его сердца. Он пытался перехватить древко, но самурай был готов к этому и, если бы Винк не отпрыгнул обратно, проткнул бы его без колебаний.

Указав на Блэкторна, страж сделал знак, чтобы тот поднимался. Очень грубо. Блэкторн не двигался. Другой самурай всунул в погреб длинный колючий шест и попытался подогнать его к лестнице.

Никто не шелохнулся, чтобы помочь Блэкторну, кроме японца, оставленного в погребе. Он быстро схватился за острие шеста и что-то резко сказал стражу наверху, тот поколебался, потом поглядел на Блэкторна, пожал плечами и что-то произнес.

– Что он говорит?

Священник ответил:

– Этот японец говорит: судьба есть судьба, а жизнь – только иллюзия.

Блэкторн кивнул самураю, подошел к лестнице и не оглядываясь поднялся по ней. Болезненно-яркий свет заставил его сощуриться, колени подогнулись, и он упал на песок.

Рядом с собой он увидел Оми. Священник и Мура стояли около четырех самураев. В стороне топталось несколько крестьян, они посмотрели на Блэкторна и отвернулись.

Никто ему не помог.

«О Боже, дай мне силы, – взмолился Блэкторн. – Я должен встать на ноги и делать вид, что силен. Это единственная вещь, которую они уважают. Быть сильным. Не показывать страха. Пожалуйста, помоги мне».

Он заскрежетал зубами, оттолкнулся от земли и встал, слегка качаясь.

– Какого дьявола вы от меня хотите, грязный маленький негодяй? – сказал он, обращаясь к Оми. Потом добавил для священника: – Скажите этому негодяю: я даймё в моей собственной стране. И что это за обращение? Скажите, что мы с ним не ссорились. Скажите, пусть выпустит нас, или ему будет хуже. Скажите, что я даймё, ей-богу. Я наследник сэра Уильяма Миклхейвена – может, этот ублюдок уже отдал богу душу. Скажите ему!

Ночь была ужасной для отца Себастью. Но во время ночного бдения он ощущал присутствие Бога, почувствовал озарение, которого никогда не испытывал раньше. Теперь он знал, что может послужить орудием Бога против язычников и пиратского коварства. Он знал, что эта ночь подводит его к чему-то важному, что он на распутье.

– Скажите же ему!

Священник произнес по-японски:

– Пират говорит, что он господин в своей стране. – И, выслушав ответ Оми, сообщил: – Оми-сан говорит: его не интересует, кем вы были в своей стране – хотя бы и королем. Здесь вы живете по воле господина Ябу – вы и все ваши люди.

– Скажите ему, что он мерзавец.

– Старайтесь не оскорблять его.

Оми снова заговорил.

– Оми-сан обещает, что вам дадут вымыться, будут кормить и поить. Если вы будете себя хорошо вести, вас не посадят обратно в яму.

– А что с моими людьми?

Священник спросил Оми и перевел:

– Они останутся там.

– Тогда пусть отправляется к черту! – Блэкторн пошел к лестнице, чтобы спуститься вниз. Двое самураев преградили ему путь и, хотя он сопротивлялся, легко удержали его.

Оми потолковал со священником, потом со своими людьми. Они отпустили Блэкторна, и тот чуть не упал.

– Оми-сан предупреждает: если вы не будете осторожней, они заберут еще одного человека. У них много дров и много воды.

«Если я соглашусь, – подумал Блэкторн, – они найдут способ управлять мной и я окажусь в их власти, отныне и навсегда. Я буду плясать под их дудку. Ван Некк был прав, я должен что-то сделать».

– Чего он от меня хочет? Что значит «быть осторожней»?

– Оми-сан говорит: это означает повиноваться ему. Делать, что они вам скажут. Есть дерьмо, если они велят.

– Скажите ему, пусть идет к черту. Скажите, я ссать хотел на него и на всю его страну – и на его даймё.

– Я рекомендую вам согласиться с тем…

– Скажите ему, слово в слово, ради Бога!

– Очень хорошо, но я предупреждал вас, капитан.

Оми выслушал священника. Костяшки на его руке, держащей меч, побелели. Все его люди тяжело переминались, испепеляя взглядом Блэкторна.

Потом Оми спокойным голосом отдал распоряжение.

Два самурая мгновенно спустились в яму и вытащили Крока. Они подволокли его к котлу, связали ему руки и ноги, пока другие носили дрова и воду. Затолкали оцепеневшего юношу в котел и подожгли дрова.

Блэкторн следил за беззвучными гримасами Крока, и ужас переполнял его.

«Жизнь совсем не имеет цены для этих людей, – подумал он. – Бог проклял их, они наверняка сварят Крока, это так же верно, как то, что я стою на покинутой Богом земле».

Дым волнами стелился над песком. Чайки, издавая пронзительные крики, носились над рыбацкими лодками. Головня выпала из костра, но самурай пинком зашвырнул ее обратно.

– Скажите ему, пусть перестанут, – не выдержал Блэкторн. – Попросите его прекратить это.

– Оми-сан спрашивает: вы согласны хорошо себя вести?

– Да.

– Он спрашивает: вы будете выполнять все его приказы?

– Насколько смогу – да.

– Он хочет, чтобы вы ответили непосредственно ему. В японском языке слово «да» звучит как хай. Он спрашивает: вы будете выполнять все приказы?

– Насколько я смогу – хай.

Огонь начал нагревать воду, и ужасный вопль вырвался изо рта юноши. Языки пламени лизали металл. Дров добавили.

– Оми-сан говорит: ложитесь! Немедленно.

Блэкторн сделал, как ему приказали.

– Оми-сан говорит, что не оскорблял вас лично и не давал повода оскорблять его. Поскольку вы варвар и не знаете, как себя вести, вас не убьют. Но поучат хорошему поведению. Вы понимаете? Он хочет, чтобы вы отвечали непосредственно ему.

Послышались рыдания. Они терзали слух, пока юноша не потерял сознание. Один из самураев держал его голову над водой.

Блэкторн посмотрел на Оми. «Помни, – приказал он себе, – помни, что жизнь мальчика только в твоих руках. Да, жизнь всей твоей команды в твоих руках. Да, началась ужасная полоса в твоей жизни, но кто поручится, что у негодяя хватит совести соблюдать условия сделки?»

– Вы понимаете?

– Хай.

Он увидел, как Оми подтянул вверх полы кимоно и освободил пенис из набедренной повязки. Он ожидал, что японец помочится ему в лицо. Но Оми этого не сделал, а помочился на его спину. «Ей-богу, – поклялся себе Блэкторн, – я запомню этот день, и когда-нибудь Оми заплатит за это».

– Оми-сан полагает, это плохие манеры – говорить, что ты будешь ссать на кого-нибудь. Очень плохие. И очень глупо говорить, что ты будешь ссать на кого-нибудь, когда ты безоружен, слаб и не готов позволить своим друзьям или родственникам погибнуть первыми.

Блэкторн ничего не сказал. Он не сводил глаз с Оми.

– Вакаримас ка? – пролаял Оми.

– Он говорит: вы поняли?

– Хай.

– Окиро!

– Он говорит, чтобы вы встали.

Блэкторн встал, кровь стучала в висках. Он смотрел на Оми, и тот, обернувшись, посмотрел на него.

– Вы пойдете с Мурой и будете выполнять его приказания.

Блэкторн не ответил.

– Вакаримас ка? – резко сказал Оми.

– Хай. – Блэкторн взглядом измерил расстояние между собой и Оми. Представил, как его пальцы сойдутся на горле японца, и молился, чтобы хватило времени вырвать ему глаза, прежде чем кто-нибудь сумеет оттащить его от этого человека.

– Что с мальчиком? – спросил он.

Священник запинаясь что-то сказал Оми.

Оми глянул на котел. Вода еще не успела нагреться. Юноша был в обмороке, но невредим.

– Выньте его оттуда, – приказал Оми. – Приведите лекаря, если надо.

Его люди выполнили приказание. Блэкторн подошел к юнге и приник ухом к его груди.

Оми поманил священника:

– Скажи главарю, что юноша тоже может сегодня остаться наверху. Если главарь и юноша будут вести себя хорошо, еще один варвар выйдет завтра из ямы. Потом другой. Может быть. Или не только один. Может быть. Это зависит от того, как поведут себя те, что наверху. Но ты, – он глянул прямо на Блэкторна, – ты отвечаешь за малейшее нарушение любого правила или приказа. Ты понимаешь?

После того как священник перевел все это, Оми услышал, как варвар говорит «да», и увидел, что часть леденящего кровь гнева уходит у того из глаз. Но ненависть осталась. «Как глупо, – подумал Оми, – и как наивно быть столь открытым. Хотел бы я знать, что он сделает, если я буду играть с ним дальше – притворюсь, что нарушаю соглашение».

– Священник, как его имя? Говори медленно.

Он послушал, как священник несколько раз произнес имя, но оно все еще звучало тарабарщиной.

– Ты можешь произнести это? – спросил он одного из своих людей.

– Нет, Оми-сан.

– Священник, скажи ему, что с этого времени его имя будет Андзин, что значит «кормчий». Когда он заслужит, будет называться Андзин-сан. Объясни ему, что в нашем языке нет звуков, позволяющих правильно произнести его имя. – Оми сухо добавил: – Объясни ему, что это не будет звучать оскорбительно. До свидания, Андзин, пока.

Все поклонились ему. Он вежливо ответил на поклон и ушел. Удостоверившись, что за ним никто не наблюдает, он позволил себе широко улыбнуться. Так быстро приручить главаря варваров! Сразу раскусить, как управлять им!

«Как необычны эти варвары, – подумал он. – Э, чем скорее Андзин заговорит на нашем языке, тем лучше. Тогда мы узнаем, как сокрушить христианских варваров раз и навсегда!»

– Почему ты не помочился ему в лицо? – спросил Ябу.

– Сначала я так и хотел сделать, господин, но главарь варваров все еще неприрученное животное, вообще опасное. А в лицо… ну, для нас трогать лицо человека – самое сильное оскорбление, не так ли? Поэтому я подумал, что могу слишком глубоко оскорбить его и он потеряет власть над собой. Поэтому я помочился ему на спину – решил, что этого будет достаточно.

Они сидели на веранде его дома, на шелковых подушках. Мать Оми приготовила им чай, в точности исполнив церемонию, которой была обучена в молодости. Она с поклоном поднесла чай Ябу. Тот поклонился и вежливо предложил его Оми, который, конечно, отказался, отвесив глубокий поклон. Лишь тогда Ябу принял напиток и потягивал его с наслаждением, чувствуя полное довольство.

– Я очень доволен тобой, Оми-сан, – сказал он. – Твоя рассудительность исключительна. Твоя подготовка и руководство этим делом превосходны.

– Вы слишком добры, господин. Мои усилия могли быть много больше, много больше.

– Откуда ты столько узнал про варваров и их характер?

– В четырнадцать лет я целый год состоял в учении у монаха по имени Дзиро. Когда-то он был христианским священником, по крайней мере учеником священника, но, к счастью, понял, что это ошибка. Я не забыл одну вещь, которую узнал от него. Он сказал, что христианская религия уязвима, потому что их главный бог, Иисус, велел всем людям «возлюбить» друг друга. Он ничего не говорил о чести или долге – только о любви. А также о том, что жизнь священна: «Не убий!» Каково? И другие глупости. Эти новые варвары заявили, что они тоже христиане, хотя священник и отрицал это. Как я понял, они, наверное, из другой секты, и это проявление вражды, совсем как у буддийских сект, которые ненавидят друг друга. Я подумал, что, если они «возлюбили» друг друга, мы сможем управлять их вожаком, убив – или угрожая убить – одного из его людей.

Оми знал, что этот разговор опасен из-за той мучительной, оскверняющей смерти. Он чувствовал, как мать его напряглась, словно желая и не смея предостеречь.

– Хотите еще чаю, Ябу-сама? – спросила мать.

– Спасибо, – поблагодарил Ябу. – Все очень, очень хорошо.

– Спасибо, господин. Так что, Оми-сан, вожака варваров удалось склонить к покорности? – спросила мать, переводя разговор на другое. – Может быть, тебе следует высказать нашему господину свое мнение – надолго это или нет?

Оми поколебался:

– Ненадолго. Но я думаю, его следует обучить нашему языку как можно быстрее. Это очень важно для вас, господин. Возможно, придется убить одного или двух, чтобы держать его и остальных в повиновении, но к этому времени он поймет, как нужно вести себя. Как только можно будет разговаривать с ним напрямую, Ябу-сама, вы извлечете пользу из его знания. Если верно то, что сказал священник, – будто он вел корабль десять тысяч ри, – он должен быть больше чем просто умелец.

– Ты сам больше чем просто умелец, – засмеялся Ябу. – Ты обучаешь животных. Оми-сан – укротитель людей.

Оми засмеялся вместе с ним:

– Я попытаюсь, господин.

– Твой доход увеличивается с пятисот коку до трех тысяч. Ты будешь управлять землями, лежащими в пределах двадцати ри. – Ри называлась мера длины, равная примерно одной миле. – В знак моего расположения я, когда вернусь в Эдо, пошлю тебе двух лошадей, двадцать шелковых кимоно, броню, два меча и достаточно оружия, чтобы хватило еще на сто самураев, которых ты наберешь. В случае войны ты немедленно становишься моим хатамото.

Ябу ощутил наплыв откровения. Хатамото – приближенный даймё – имел право доступа к господину и мог носить мечи в его присутствии. Ябу был доволен Оми и чувствовал себя отдохнувшим, как бы заново рожденным. Спал он хорошо. Проснулся в одиночестве, как и ожидал, потому что не приказывал девушке или мальчику остаться. Он выпил чаю и съел немного рисовой каши. Потом ванна и массаж Суво.

«Это был изумительный опыт, – подумал он. – Никогда я не испытывал такой близости к природе, деревьям, горам и земле, неизмеримой печали жизни и ее мимолетности. Вопли придавали всему совершенство».

– Оми-сан, в моем саду в Мисиме есть один камень. Я бы хотел, чтобы ты принял его в дар, как память об этом событии, этой чудной ночи, – сказал он. – Камень привезен с Кюсю. Я пошлю его тебе с другими вещами. Я назвал его «Ждущий камень», потому что мы ждали приказа тайко, чтобы перейти в наступление, когда я его нашел. Это было… пятнадцать лет назад. Я состоял в войске тайко, когда мы разгромили мятежников и подчинили себе весь остров.

– Вы оказываете мне большую честь.

– Почему не поместить его здесь, в твоем саду, и не дать ему новое имя? Почему бы не назвать его «Камень мира с варварами» – в память о ночи и бесконечном ожидании мира.

– Может быть, вы позволите назвать его «Камнем счастья», чтобы он напоминал мне и моим потомкам о почестях, которыми вы одарили меня, дядюшка?

– Нет, лучше просто назови его «Ожидающий варвар». Да, мне нравится такое название. Это соединит нас – его и меня. Он ждал, как я ждал. Я жив, он умер. – Ябу посмотрел в сад, наслаждаясь. – Хорошо. «Ожидающий варвар»! Это мне нравится. На камне есть интересные пятна с одной стороны, которые приводят на память слезы, и жилки голубого цвета с примесью красноватого кварца, которые напоминают мне плоть – бренность ее! – Ябу вздохнул, наслаждаясь своей меланхолией. Потом добавил: – Это хорошо для мужчины – поставить камень и назвать его. Варвару потребовалось много времени, чтобы умереть, правда? Может быть, он родится заново японцем – это вознаградит его за страдания. Разве это не удивительно? Потом однажды его потомки, возможно, увидят камень и будут довольны.

Оми излил сердечную благодарность и возразил, что не заслуживает такого щедрого подарка. Ябу знал, что в щедрости своей зашел не далее, чем того заслуживал племянник. Он легко мог дать больше, но помнил старую поговорку: легко увеличить владение, но уменьшение его вызывает вражду. И предательство.

– Оку-сан, – обратился он к женщине, величая ее «достопочтенной матерью». – Мой брат должен был раньше рассказать мне о дарованиях вашего младшего сына. Тогда Оми-сан намного больше преуспел бы к настоящему времени. Мой брат слишком скромен, слишком легкомыслен.

– Мой муж слишком много думает о вашем благе, мой господин, слишком заботится о вас, – ответила она, отдавая себе отчет в скрытом смысле слов. – Я рада, что мой сын имел возможность порадовать вас. Ведь он только выполнял свои обязанности, не так ли? Это обязанность Мидзуно-сан и всех нас – служить.

Послышался стук копыт. Игураси, главный вассал Ябу, быстро прошел через сад.

– Все готово, господин. Если вы хотите быстро вернуться в Эдо, мы должны сейчас выехать.

– Хорошо. Оми-сан, ты и твои люди сопроводят груз в замок и помогут Игураси-сан проследить, чтобы все было доставлено в сохранности. – Ябу заметил, как по лицу Оми прошла тень. – В чем дело?

– Я просто думаю, как быть с варварами.

– Оставь несколько человек охранять их. По сравнению с грузом они не так важны. Делай с ними что хочешь – брось опять в яму, если так удобней. Если получишь от них что-нибудь полезное, извести меня.

– Да, господин, – ответил Оми. – Я оставлю десять самураев и особые распоряжения для Муры – они не смогут причинить никому вреда за пять или шесть дней. Что вы думаете делать с самим кораблем?

– Храни его здесь. Ты отвечаешь за него, конечно. Дзукимото послал письмо продавцу в Нагасаки, предложив ему сбыть судно португальцам. Те могут приехать и забрать его.

Оми колебался:

– Может быть, вам следует придержать корабль, господин, и пусть варвары обучат наших моряков обращаться с ним?

– Зачем мне варварское судно? – засмеялся Ябу. – Разве я буду грязным торговцем?

– Конечно нет, господин, – быстро сказал Оми. – Я только подумал, что Дзукимото может найти применение для такого корабля.

– Зачем мне торговый корабль?

– Священник сказал, что это военный корабль, господин. Он, кажется, боится его. Когда начнется война, военный корабль может…

– Наша война будет идти на суше. Море для торговцев, все они презренные ростовщики, пираты или рыбаки.

Ябу встал и начал спускаться по ступеням к садовой калитке, возле которой самурай держал под уздцы его лошадь. Он остановился и посмотрел на море. Колени его ослабли.

Проследив за направлением его взгляда, Оми увидел корабль, который огибал мыс. Это была большая многовесельная галера, самое быстрое из японских прибрежных судов, потому что оно не зависело от ветра или прилива. Флаг на вершине мачты нес изображение герба Торанаги.