Читать книгу Огонь ведьмы - Джеймс Клеменс - Страница 5

Примечание к тексту: следующий ниже отрывок, взятый из «Лорда Розы» (орден Розы), написан высоким алазеанским стилем за пять веков до рождения той, которая станет известна под именем Ведьма Зимнего Айри.

Полночь в Долине Луны

Ночную тишину зимней долины, покрытой серебряным снегом, неожиданно разорвал бой барабанов. Ястреб недовольно прокричал, потревоженный этим шумом.

Эр'рил оперся костяшками пальцев о ветхий подоконник и, вытянув шею, выглянул в окно третьего этажа постоялого двора. Долину усеяли костры воинов – тех, кто все еще следовал путем ордена. «Их осталось так мало», – подумал он. В свете костров были хорошо видны суетящиеся силуэты людей, это спешно вооружались бойцы. Они тоже понимали, что означает этот барабанный бой.

Ночной ветерок донес обрывки приказов командиров и запах смазанных маслом доспехов. Дым костров поднимался в небо, унося с собой молитвы солдат, расположившихся вокруг.

А на границе долины, за кострами, сгущался мрак, пожирающий звезды.

Ястреб снова закричал, и Эр'рил нахмурился.

– Тише, маленький охотник, к утру ты и твои собратья насытитесь до отвала, а пока не тревожь меня, – прошептал он в безлунную ночь.

Грэшим, старый маг, стоящий у него за спиной, заговорил:

– Они удерживают высоты. Разве у нас есть шансы?

Эр'рил закрыл глаза и опустил голову, чувствуя, как внутри у него все сжимается.

– Дадим брату еще немного времени. Может быть, он сумеет отыскать брешь в их рядах.

– Но повелители ужаса собрались у входа в долину. Ты слышишь бой их барабанов. Черные Легионы идут.

Эр'рил отвернулся от окна и, вздохнув, уселся на подоконник, глядя на старика. Грэшим беспокойно ходил у жаркого камина. Маг был старым и сгорбленным, красное одеяние лохмотьями свисало с тщедушного тела, седые волосы поредели, лишь около ушей остались жалкие пучки, глаза покраснели от дыма.

– Тогда молись за него, – сказал Эр'рил. – Молись за всех нас.

Грэшим остановился у огня, грея спину, нахмурился и угрюмо промолвил:

– Я знаю, что светится в твоих серых глазах, Эр'рил из Станди: надежда. Но ты и твои соплеменники прекрасно знаете, что хватаетесь за соломинку.

– А что, по-твоему, мы должны делать? Покорно склонить головы перед топорами повелителей ужаса?

– Очень скоро именно так и будет.

Маг потер обрубок правой руки, и в его взгляде промелькнуло осуждение. Эр'рил молчал, глядя на гладкую культю. Теперь он жалел, что настоял на своем тогда, шесть месяцев назад. Он вспомнил, как пес Гал'готы заманил их с Грэшимом и еще несколько беженцев в ловушку в Поле Элизиа.

Старик заметил его взгляд и протянул культю ближе к пламени.

– Не казни себя, мы оба знали, что рискуем.

– Я испугался.

– Ты испугался за детей, среди них была и твоя племянница.

– Мне не следовало тебя заставлять. Ты ведь предупреждал меня о том, что произойдет, когда ты попытаешься обновиться.

Эр'рил опустил голову, наблюдая, как лучи вечернего солнца наискосок пересекают поле таллака. Грэшим снова вознес правую руку к небесам, умоляя Чи наделить его своей силой. Она исчезла в солнечном свете на закате, когда начался ритуал. Но на сей раз, когда старик опустил руку, вместо ладони, щедро пропитанной алой чирической энергией, он видел все ту же культю.

– Перестань, это был мой выбор, Эр'рил. Ведь именно ты спас нас всех в тот день.

Эр'рил прикоснулся к шраму у себя на предплечье.

– Возможно…

Увидев изувеченную руку Грэшима, он набросился на чудовище Гал'готы и изрубил его в кровавые ошметки. Но что заставило его наносить безумные удары, ярость или чувство вины? Он не знал. Потом все тело было покрыто дымящейся кровью и внутренностями зверя, дети в ужасе шарахались от него, даже племянница, словно он сам был монстром.

Грэшим вздохнул:

– Я знал, что так будет. То же самое произошло с другими магами ордена. – Он опустил рукав, прикрывая обрубок. – Чи оставил нас.

– Но не всем же выпала такая участь, – подняв глаза, сказал Эр'рил.

– Только потому, что они откладывают ритуал обновления. Но рано или поздно им придется это сделать. В конце концов даже рука твоего брата растает. В прошлый раз его Роза была бледно-розовой. Магической силы едва хватит для одного приличного заклинания. А когда и она исчезнет, ему придется обратиться к Чи для обновления, и тогда Шоркан тоже потеряет руку.

– Он это знает. Академия в соседней долине…

– Глупые надежды! – перебил старик. – Даже если ему удастся найти ученика, наполненного магией, что нам даст кулак одного юноши? Нужна дюжина магов, только что посвященных в орден, чтобы стоило о чем-то говорить. А сотня других сражений, идущих в наших землях? Повелители ужаса гал'готалы напирают со всех сторон.

– У брата было видение.

– Чушь! – Грэшим снова повернулся к огню, помолчал, а затем, глядя на тлеющие угли, забормотал, ни к кому не обращаясь: – Как могли так быстро исчезнуть плоды трех веков нашей цивилизации? Шпили высотой до самых облаков, рожденные заклинаниями, превратились в пыль. Народ выступает против нас, обвиняя в утрате защиты и поддержки Чи. Города лежат в руинах, а рев пирующих чудовищ разносится по стране.

Эр'рил молчал. Он прикрыл глаза, и вдруг над долиной разнесся трубный звук рога. Это был рог станди! Неужели брат?

Воин резко повернулся к окну и высунулся наружу, вглядываясь и прислушиваясь. Рог снова запел, и даже далекие барабаны Черного Легиона, казалось, на мгновение смолкли. Эр'рил заметил суету около северных костров. Он прищурился, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в ночной темноте. Вот чьи-то движения скрыли пламя, потом на долю секунды на фоне костра он увидел очертания вставшей на дыбы гнедой кобылы, похожей на лошадь Шоркана. Темнота поглотила видение, прежде чем Эр'рил сумел понять, сколько на ее спине всадников – один или два. Он хлопнул по подоконнику рукой.

– Это Шоркан? – спросил Грэшим, стоящий у него за плечом.

– Думаю, да! – Эр'рил отошел от окна. – Идем скорее. Возможно, ему нужна помощь.

Эр'рил не стал ждать мага, выскочил из комнаты и помчался вниз по деревянным ступеням, спрыгнув с последней площадки прямо на пол. Едва коснувшись ногами пола, он побежал через общий зал, в котором вдоль стен стояли кровати с ранеными. При обычных обстоятельствах он бы остановился возле каждого, положил руку на колено или пошутил с одним из солдат, но сейчас было не до этого. Целители быстро расступались перед ним, а стражник распахнул дверь.

Когда Эр'рил выскочил наружу и слетел с крыльца постоялого двора, холодный ночной воздух обжег легкие. Ступив в ледяную грязь, он услышал перестук быстро приближающихся копыт с тяжелыми подковами. Мерцающие факелы у входа не освещали дальше десяти шагов, и через мгновение он увидел раздувающиеся ноздри и дикие глаза летевшего на него коня. Всадник натянул поводья, конь резко остановился, погрузив передние ноги в размокшую землю, тряхнул гривой, и с его губ слетела пена, а нос окутали белые облачка пара.

Но Эр'рил даже не посмотрел на измученного красавца скакуна. Раньше он бы сурово отчитал всадника, но сейчас понимал: тот очень спешил. Воин поднял руку, приветствуя прибывшего.

Шоркан покачал головой и с приглушенным стоном спешился, едва устояв на ногах.

– Благословенная встреча, брат! – воскликнул он. – Помоги моему другу.

Только сейчас Эр'рил понял, что на лошади за спиной у брата сидел второй, маленький всадник. Светловолосый мальчонка лет десяти дрожал от холода в одетой наспех чужой куртке поверх ночной рубашки. Эр'рил помог ему слезть с потной лошади и донес озябшего ребенка на руках до крыльца.

– У нас есть теплая комната и горячее ко'коа на третьем этаже, – сказал Эр'рил брату.

– Тогда давайте быстрее поднимемся. – Шоркан наклонил голову, прислушиваясь к барабанному бою, раздававшемуся со стороны гор. – У нас впереди длинная ночь.

Он передал поводья конюху и с душевной болью проводил взглядом прихрамывающего коня, которого уводили от него.

У обоих братьев были серые глаза и густые черные волосы – наследие предков станди, но на лице Шоркана, хотя он и был младше, в уголках рта и глаз залегли морщины – свидетельство того, как много ему приходится нести на своих плечах. Эр'рил жалел, что не может разделить эту ношу с братом, но Чи вручил дар Розы не ему. Он мог предложить в помощь только свою силу и острый клинок.

Воин повел их внутрь, затем вверх по лестнице, мальчик, спотыкаясь от усталости, шел рядом. Постепенно он согревался, и на лицо стали возвращаться краски. Бледные тонкие губы покраснели, на щеках появился румянец. Из-под соломенных волос на Эр'рила смотрели голубые глаза, редкие в этих местах.

Шоркан окинул взглядом кровати, когда они проходили через общий зал.

– Еще раненые?

– Стычки на границах долины, – объяснил Эр'рил.

Шоркан молча кивнул и нахмурился, мягко подталкивая брата, чтобы они поднимались быстрее.

Старый маг оставался на том же месте – стоял спиной к огню, пытаясь согреться.

– Меня удивляет, что ты все еще здесь, Грэшим, – входя в комнату, проговорил Шоркан.

Старик отошел в сторону, чтобы прибывшие могли подойти к огню.

– А где мне еще быть? – спросил он. – Ты загнал нас в эту долину, и мы оказались в ловушке.

– До сих пор ты следовал за мной, Грэшим, полагаясь на слово. Доверься мне и впредь.

– Ты все время это повторяешь. – Старик вздернул подбородок. – Покажи мне руку, Шоркан.

– Как пожелаешь.

Он протянул правую руку магу. Она была слегка розовой, как от солнечного ожога.

Старик покачал головой:

– Твоя Роза тускнеет.

В этот момент мальчик подошел к камину погреться, Грешим схватил его за плечо и развернул лицом к себе.

– Ты все-таки нашел одного из учеников? – Маг нагнулся и приподнял рукав куртки мальчика. Рука у ребенка была такой же бледной и белой, как испуганное лицо. – Что это значит? Ты потерпел поражение?

Шоркан мягко освободил мальчика из цепких пальцев Грэшима и положил руку ему на плечо. Затем придвинул к огню и погладил по голове.

– Он левша. – Шоркан поднял левый рукав, чтобы показать другую руку мальчика. Ладонь была ярко-красного цвета, словно ее макнули по самое запястье в лужу крови. – Это спасло ему жизнь. Один из солдат-псов также ошибся и позволил ему избежать первой волны убийств. Мальчик спрятался в бочонке для яблок. Вся академия уничтожена.

– Значит, больше никого не осталось? – спросил Грэшим. – Но разве нам может помочь сила одного ребенка против целой армии гал'готалов? Я надеялся, что ты найдешь мастера, только что посвященного Розе и наделенного знанием.

– Не осталось никого. Даже директор бежал.

– Очень похоже на мастера Риальто, – мрачно проговорил Эр'рил. – Я никогда не доверял ему.

Шоркан отвернулся от огня и кивком показал на окно, из которого доносился бой барабанов.

– Это уже не имеет значения. К утру мы все погибнем.

– Как? – Эр'рил подошел к брату. – А твое видение?

– Что я тебе говорил? – фыркнул Грэшим.

– Поверь мне, брат. Сегодняшняя ночь имеет значение не просто для нашего спасения. Она важна для будущего.

– Какого будущего? – спросил Грэшим. – Этот ребенок, скорее всего, является последним полнокровным магом во всей Аласее.

– Ты прав, Грэшим, с этим ребенком заканчивается царство Чи. Мир вступает в мрачный век, темное время, когда мужчины будут рождаться в слезах и крови. Это предсказали представители секты Хифаи, которые видят дороги будущего.

– Предсказатели! Еретики! Их изгнали, – вскричал Эр'рил.

– Дурные вести люди всегда плохо принимают, особенно те, кому принадлежит власть. Но они сказали правду. – Шоркан показал на окно. – Барабаны подтверждают истинность их видений.

– Но мы все еще сильный народ! – воскликнул воин. – Мы можем выжить.

Шоркан улыбнулся.

– И ты говоришь правду, Эр'рил. Однако Аласея все равно падет, а ее народ будет покорен гал'готалами. Для нашей страны наступило мрачное время. Как циклы солнца и луны, ночь должна следовать за днем. Но именно здесь и сейчас мы можем сделать так, чтобы в будущем взошло солнце. Правда, мы его не увидим, и наши правнуки тоже, но наступит день, когда новое солнце взойдет на небо. И чтобы наступил рассвет, мы должны передать нашим потомкам частичку солнечного света.

– Но как? – спросил Эр'рил, глядя на маленького мальчика. – Каким образом?

– Секта Хифаи предсказала появление Книги. – Грэшим отошел к одиноко стоящей в комнате кровати.

– Книги? Шоркан, ты глупец. Так ты за этим привел меня сюда?

– Это твои слова, Грэшим… ты сам произнес их, когда был членом Хифаи.

Эр'рил побледнел и отошел на шаг от старика.

– Это было очень давно, – сказал Грэшим, – когда я только получил дар. Я давным-давно покинул секту.

– Однако я сомневаюсь, что ты забыл пророчество. В последующие годы другие подтвердили твое видение.

– Это безумие.

– Это правда. Повтори, как звучали твои слова?

– Я не помню. Это были глупые слова.

– И тем не менее?

Грэшим прикрыл глаза здоровой рукой и глухим голосом, словно издалека, забормотал:

Шоркан сел на кровать рядом с Грэшимом.

– Мы изучили твои слова. Время пришло. – Старый маг застонал.

– Ты многого не знаешь. Ты недавно обрел кровь. Я изучал и другие свитки, сожженные, когда были изгнаны хифаи. Не все записано на бумаге.

Шоркан схватил старика за плечо.

– Так говори, Грэшим, не молчи. Время истекает. – Маг опустил голову и тихо пробормотал:

Комната погрузилась в тишину, лишь треск пламени нарушал ее.

Эр'рил инстинктивно потянулся к рукояти меча.

– Я думал, она миф.

– Сисакофа, – сказал Шоркан, выпустив плечо Грэшима, и в глазах его застыл страх. – Ведьма духа и камня.

Эр'рил в волнении начал расхаживать по вытоптанному старому ковру.

– Легенды говорят, что Чи уничтожил ее за то, что она посмела творить магию крови. И с тех пор все женщины в наказание за ее зверства прокляты ежемесячными кровотечениями. Как такое мерзкое существо может восстать снова?

Грэшим пожал плечами:

– Вот почему мы держали язык за зубами. Не все видения, касающиеся Книги, озарены светом.

– И правда, мрачное предсказание, – отозвался Шоркан. – Возможно, со временем мы сумеем понять другие пророческие видения, которые прольют свет на твои слова. Но приближается полночь. Это должно произойти сейчас, иначе мы навсегда упустим шанс на будущее.

– Но можем ли мы так рисковать? – озабоченно спросил Грэшим.

– Даже несмотря на видения, будущее закрыто для нас. – Шоркан встал с кровати, и дерево протестующе заскрипело. – Но придется иметь дело с тем, что есть. Наш орден прекращает свое существование. Создав эту Книгу, мы сохраним частицу нашей магии. Я утверждаю, что мы обязаны это сделать.

– Я пойду за тобой. Что еще я могу? – сказал старик, показав свою культю.

Затем Шоркан притянул к себе мальчика, и они втроем создали перед огнем защитный круг из воска, стекавшего со свечей: сильная защита для сильной магии. Эр'рил отошел назад.

Шоркан обернулся и сказал ему:

– Ты тоже сыграешь свою роль, брат, жизненно важную роль. Когда мы закончим, вспыхнет яркий белый свет, и в комнате будет метаться дикая магия. Ты должен быстро закрыть Книгу, чтобы закончить заклинание.

– Я тебя не подведу, – сказал Эр'рил и нахмурился, чувствуя, как в груди у него возникает отвратительная пустота. – Но магия – это твоя жизнь, брат. Почему ты не закроешь Книгу сам?

– Ты знаешь почему, по крайней мере догадываешься. Я вижу это по твоим глазам, – тихо ответил Шоркан. – Создание этого текста уничтожит нас троих, мы станем Книгой.

Эр'рил понял, что его подозрения подтвердились.

– Но…

– Полночь приближается, брат.

– Я знаю, что уже поздний час! Но… как же ребенок? – Эр'рил кивком показал на мальчика. – Ты жертвуешь им. Разве он не имеет права голоса?

– Я родился для этого, воин, – заговорил мальчик; впервые с тех пор, как Эр'рил его увидел, голос звучал спокойно и уверенно. – Когда напали повелители ужаса, Чи показал мне дорогу к бочонку для яблок. Это было предначертано.

Эр'рил вдруг подумал, что до сих пор не знает имени маленького героя, по выговору было ясно, что он родом из прибрежного городка.

– Мы с мальчиком уже обсудили то, что предстоит сделать, – сказал Шоркан, выходя из круга и крепко обнимая Эр'рила. – Не волнуйся, большой брат. Это необходимо.

Эр'рил тоже крепко обнял брата, но ничего не сказал, опасаясь, что дрожь в голосе выдаст глубину его отчаяния.

Эр'рил еще раз прижал к себе брата и наконец отпустил его. Грэшим откашлялся и положил почти догоревшую свечу на каминную полку.

– А что мы возьмем в качестве тотема для Книги? – спросил он, вытирая воск с пальцев об одежду.

Эр'рил заметил, что старик стал как будто бы выше ростом, не таким сгорбленным – почти что прежним самим собой. Прошло уже много месяцев с тех пор, как он творил заклинания.

– Тотем должен быть защищен сердцем творца.

Шоркан достал из кармана своей куртки для верховой езды потрепанную книжечку с алой розой на обложке, хотя краска кое-где начала осыпаться от частого использования и старости. Эр'рил сразу узнал дневник брата.

– Я ношу его на груди вот уже три года.

Он положил книжку в центр круга и вытащил из-за пояса отделанный золотом кинжал с выгравированной розой на рукояти. Грэшим достал такой же кинжал из складок своего одеяния. Взрослые маги посмотрели на мальчика.

– У меня нет кинжала, – ответил он на их вопросительные взгляды. – Он остался в школе.

– Не важно, – успокоил его Шоркан. – Подойдет любой нож. Эти кинжалы предназначены для церемоний.

– И тем не менее было бы разумно с нашей стороны выполнить ритуал по всем правилам, – сказал Грэшим. – Мы собираемся сотворить очень могущественное заклинание.

– У нас нет выбора. Уже глубокая ночь, – ответил Шоркан и, повернувшись к брату, протянул руку. – Мне нужен твой кинжал – тот, что подарил отец.

Чувствуя в груди болезненную пустоту, Эр'рил расстегнул замок ножен, вынул кинжал с рукоятью из твердого дерева и вложил в руку брата.

Шоркан взвесил кинжал на ладони и твердо сказал:

– Брат, отойди от круга на три шага. И не подходи, что бы ни случилось, до тех пор, пока не вспыхнет белый свет.

Эр'рил повиновался, и вот три мага опустились на колени внутри защитного круга из воска. Шоркан передал свой кинжал, украшенный розой, мальчику, а стилет отца оставил себе.

– Приготовимся, – сказал он.

Затем сделал тонкий надрез на правой ладони, появилась кровь. Грэшим сделал то же самое с левой ладонью, зажав рукоять кинжала в зубах. Только мальчик держал свое оружие над ладонью и не шевелился.

Шоркан заметил это.

– Кинжал очень острый. Действуй быстро, и ты почувствуешь лишь легкий укол.

Мальчик по-прежнему не шевелился.

Грэшим положил свой кинжал на кровоточащую ладонь.

– Ты должен сделать это по собственной воле, малыш. Здесь мы не можем тебе помочь.

– Я знаю. Но это мой первый раз.

– Быстро и аккуратно, – повторил Шоркан.

Мальчик крепко зажмурил глаза, поморщился и провел кинжалом по ладони. В ней тут же собралась кровь. Блестящими от слез глазами он посмотрел на Шоркана.

– Хорошо, теперь начнем, – кивнув, сказал Шоркан.

Все трое потянулись вперед и положили окровавленные ладони на Книгу, касаясь друг друга пальцами, словно робкие любовники.

– Как смешивается наша кровь, так и сила наша будет единой. И пусть трое станут одним.

Эр'рил видел, как густой красный свет распространился с ладони мальчика на двух других магов, и вскоре все руки сияли розовым. В комнате поднялся легкий ветерок, играя прядями черных волос воина. Сначала он решил, что это дует из открытого окна, но ветер был теплым, как весной.

Маги беззвучно шевелили губами, опустив головы. По мере того как их молитва набирала силу, ветер кружил быстрее, становясь все более горячим. Когда первый сильный порыв промчался по комнате, он впитал цвет воскового круга. Образовались разноцветные вихри, они вращались и перемешивались между собой. Ветер обретал плотность, а восковой круг тускнел, теряя свою субстанцию.

Только Книга оставалась реальной в исчезающем круге, она продолжала лежать в центре, сохраняя свой яркий цвет. Маги, сидевшие вокруг нее, превратились в прозрачные, эфемерные фигуры.

Ветер набрал силу и превратился в ураган. У Эр'рила заслезились глаза, он едва держался на ногах под горячими разноцветными порывами.

Вдруг Шоркан, призрачный, едва различимый, вскочил на ноги внутри круга и закричал. Дневник раскрылся, и из него вырвался сноп ослепительного света, яркого, как солнце, и тут же погас, поглощенный страницами.

Эр'рил протер глаза, стараясь прогнать мерцающие вспышки.

Призрачная фигура мальчика отшатнулась от Книги и начала отступать в сторону Эр'рила.

Шоркан заметил это и закричал:

– Стой!

Но мальчик не обращал на него внимания и приближался к границе воскового круга. Там ему пришлось преодолеть невидимый барьер. Он оказался сильнее, и, когда прошел границу круга, его тело снова обрело плотность.

Но то, что появилось, не было человеком!

Прозрачное тело ребенка превратилось в тушу огромного, лохматого зверя.

– Останови его, Эр'рил! – крикнул Шоркан брату. – Или все пропало! Нас обманули!

Прежде чем воин успел как-то отреагировать, из круга вырвался обжигающий порыв ветра и швырнул его через всю комнату на кровать. Комната погрузилась в темноту, ветер задул все свечи и огонь в очаге. Затем ветер резко стих, словно кто-то захлопнул дверь, оставив зимнюю непогоду снаружи.

Неожиданно в очаге снова вспыхнул огонь, и это вернуло его к жизни. Эр'рил оглядел темную комнату и понял, что остался один. Щурясь от света пламени, воин заметил открытый дневник брата, лежащий на ковре. Во мраке комнаты страницы были еле видны.

Куда подевалось чудовище? И где брат? Эр'рил вскочил с кровати и осторожно осмотрелся. Только что здесь бушевал ураган, разбросав по углам одежду и дорожные сумки, перевернув стулья.

Когда он отходил от кровати, направляясь к открытой Книге, кто-то схватил его сзади за щиколотку и дернул на себя. Он упал на ковер. Перекатившись на спину, он лягнул нападавшего и почувствовал, как пяткой попал в цель. Хватка ослабла, и Эр'рил освободил ногу. Отпрыгнув от прячущегося в темноте врага, воин развернулся, выхватил меч и присел.

Чудовище, которое раньше было мальчиком, выползло из-под кровати, зашипело и двинулось к нему. Янтарные глаза с черными прорезями, полные ненависти, метали молнии. Зверь выпрямился, и Эр'рил увидел, что они одинакового роста, но монстр был в два раза шире и мощнее. Клочья черной шерсти свисали с тела, на лапах шевелились длинные когти, а из пасти торчали острые как бритва зубы. Чудовище приближалось, и его окутывала мерзкая вонь дыхания.

Эр'рил начал отступать, направив острие меча на врага, это движение явилось сигналом, чудовище бросилось на него. Эр'рил нырнул вправо под одну из атаковавших его лап и вонзил меч в бок зверя. Затем, не обращая внимания на пронзительный вопль, Эр'рил вскочил на кровать, стараясь занять более удобную позицию. Развернувшись лицом к чудовищу, он приготовился отразить следующую атаку и замер от неожиданности. Чудовище не собиралось на него нападать. Оно направлялось к Книге!

Нет! Эр'рил метнулся к зверю, держа меч обеими руками. Размахнулся и изо всех сил вогнал меч в центр широкой спины! Удар был таким быстрым и мощным, что меч пронзил тело монстра насквозь и его острие вонзилось в деревянный пол. Чудовище дернулось, голова откинулась назад, пасть раскрылась в безмолвном крике. Зверь повалился вперед, и Эр'рил, не отпуская оружия, упал прямо на тушу. Воин тут же откатился в сторону, потянулся за кинжалом, но рука нащупала только пустые ножны. Свой клинок он отдал брату!

Однако зверь не шевелился, он умер.

Тяжело дыша, не упуская чудовища из виду, Эр'рил ползком обогнул безжизненное тело, встал и подошел к открытому дневнику. Шоркан сказал ему, что он должен закрыть Книгу, чтобы завершить заклинание. Но после всего, что тут произошло, возможно, что-то пошло не так. Неужели трансформация не состоялась?

Эр'рил опустился на колени и увидел, что открытые страницы заполнены неразборчивым почерком брата. Книга не изменилась.

Воин почувствовал, как его глаза наполняют слезы. Неужели их жертва была напрасной? Он осторожно прикоснулся к краю обложки – единственному, что осталось от его брата, от погибшей семьи и от всей несчастной страны.

Закрыв глаза, Эр'рил захлопнул дневник, выполнив последнюю волю Шоркана.

В тот же миг его будто ударил ледяной кулак, и он распластался на полу. Несколько мгновений перед глазами плясали яркие точки света, и комната начала вращаться. Наконец, когда к нему вернулось зрение, он увидел, что чудовище вновь превратилось в мальчика. Он лежал в расползающейся луже крови, которая уже намочила дневник. В спине торчал меч.

«О боги! Что я натворил?»

Эр'рил почувствовал, как ледяные пальцы сомкнулись вокруг его сердца.

«Что тут произошло? Неужели я убил невинного ребенка?»

Он оглядел комнату, подозревая, что темная магия обманом заставила его убить мальчика.

Взгляд задержался на Книге. Может быть… Он медленно, с опаской потянулся к ней. Пальцы замерли над обложкой, затем воин постучал по ней, словно дразня. Ничего не произошло, он ничего не почувствовал.

Прикусив губу, Эр'рил положил ладонь на Книгу. Ничего.

Он открыл ее одним пальцем и увидел пустую белую страницу. Эр'рил знал, что дневник был полностью исписан братом. И снова Эр'рил одним пальцем пролистал всю Книгу – ни одной заполненной страницы.

Воин взял Книгу в руки и вернулся к первой странице, с обложки капала кровь мальчика. Вдруг на чистом листе начали появляться слова, словно призрак писал красными чернилами. Эр'рил узнал почерк – это была рука Шоркана!

– Брат, ты меня слышишь? – воскликнул Эр'рил.

Никакой реакции, страница продолжала заполняться.

– Шоркан?

Никакого ответа.

Эр'рил прочитал написанные слова и крепко сжал в руках Книгу.

«Ныне сотворена Книга, напитанная кровью ребенка, в полночь, в Долине Луны. Тот, кто возьмет ее, прочтет первые слова и заплачет о погибшем брате… и утерянной невинности. Ничто не вернется».

Книга выпала из пальцев, и он, в отчаянии глядя на руки, обагренные кровью мальчика, упал на колени и горько зарыдал.

Так была создана великая Книга людьми, играющими с силой, истинного могущества которого они не понимали. Впрочем, я собираюсь сделать то же самое, и потому – кто я такой, чтобы судить? Всего лишь рассказчик, который сочиняет сказки о былых временах.

Теперь вы знаете, как и почему появилась на свет Книга, предсказанная пророчествами и видениями.

Ответы порождают новые вопросы.

Что такое вообще эта Книга?

Какова ее цель?

Что произошло с пропитанными кровью страницами?

Я твердо знаю, что время идет вперед, прошлое забывается и люди мечтают о будущем. А на все вопросы рано или поздно находятся ответы.

Мир вращается, как веретено, наматывая время. Века пролетают, как трепещущие крылья воробья. Пока не появляется она. И тогда я ставлю палец и замедляю это вращение. Время останавливается.

Вот она… в саду. Вы ее видите?

Пришла пора рассказать историю о той, чье появление было предсказано одноруким магом, о той, что поглотит душу мира.