Читать книгу Огонь ведьмы - Джеймс Клеменс - Страница 8

Элена выдохнула и погрузилась в горячую ванну, из которой пар поднимался до самого потолка, а ягодный аромат от листьев, брошенных в воду, остро щекотал ноздри.

– Горячая вода очистит тебя, а травы облегчат боль, – заверила ее мать, выливая очередной кувшин в ванну. – Но ты должна лежать до тех пор, пока она не начнет остывать.

– Я никуда не тороплюсь, – пробормотала Элена.

Она раскачивалась взад и вперед в горячей воде, позволяя ноющим мышцам расслабляться. Диковинные события прошедшего дня отступили и потеряли свою остроту. Их вытеснил обед из жареной утки в сопровождении сдержанного бормотания родителей, которые, сидя напротив друг друга, обсуждали, где и как лучше обменять недавно родившегося бычка. Сообщение о ее первой менструации вызвало гораздо больше интереса, чем покрасневшая рука. Элена успокоилась, и теперь все, что с ней случилось, казалось дурным сном.

– Завтра я отправлю Джоака пригласить гостей к нам на праздник, – сказала мать, глядя вдаль и строя планы. – Я попрошу тетю Филу испечь пирог, а отца пошлю пополнить запасы сидра. У нас достаточно стульев? Может быть, стоит взять фургон и съездить к Сонтаксам, чтобы одолжить у них на время стулья. Кроме того, мне следует позаботиться…

– Мама, мне не нужен праздник, – сказала Элена.

Она вдруг почувствовала, как ее охватывает возбуждение.

Все узнают, что она стала женщиной. Улыбнувшись, она скользнула под воду и тут же снова всплыла на поверхность, вытирая глаза.

– Ерунда, мы должны это отметить. У меня всего одна дочь.

В глазах матери появилось грустное выражение, и Элена поняла, что она вспомнила мертворожденную девочку. Это случилось через два года после рождения ее самой. И с тех пор мама больше не могла забеременеть. Сейчас в ее каштановых волосах проглядывали седые пряди, а гладкую прежде кожу избороздили морщины. Впервые в жизни Элена поняла, что мама стареет и у нее уже не будет других детей, кроме Джоака и ее.

Мать провела длинными пальцами по седеющим локонам и тихонько вздохнула. Ее мысли вернулись в настоящее. К правой руке Элены.

– А теперь скажи мне, ты правда не играла с красками бабушки Филбуры? – Она взяла рубиновую ладонь дочери в свою руку и принялась ее рассматривать, поворачивая в разные стороны. – Или, может, ты случайно испачкалась краской в мастерской?

– Нет, мама, – ответила она и села повыше. – Клянусь. Она сама вдруг стала такой красной.

– А это не может быть какой-нибудь очередной шуточкой Джоака?

– Не думаю.

Элена хорошо знала брата, и изумление на его лице, когда он впервые увидел покрасневшую руку, было искренним.

– Тогда, возможно, кто-то из соседских ребят решил поразвлечься? Уоклены постоянно безобразничают.

Элена отняла руку у матери и взяла щетку из конского волоса.

– Значит, это не одна из женских тайн, связанных с тем, что ты становишься взрослой? – спросила она и принялась тереть ладонь.

Мать улыбнулась, глядя на нее.

– Нет, дорогая, это всего лишь какой-то глупый розыгрыш.

– И совсем не смешной. – Элена продолжала тереть руку, но пятно не сходило.

– А они редко бывают смешными. – Мать коснулась ладонью щеки Элены, но ее глаза были прикованы к руке дочери, а на лице появилось несколько новых морщин: что-то ее беспокоило. – Уверена, со временем пятно сойдет. Не волнуйся, все будет хорошо.

– Надеюсь, до праздника все пройдет.

– А если не пройдет, милая, ты наденешь мои парадные перчатки.

Лицо Элены озарилось радостью.

– Можно?

Кожа на ладони начала гореть, и она перестала тереть ее щеткой. Может, лучше все оставить как есть? Она всегда мечтала надеть мамины роскошные длинные перчатки из шелка. С нарядным платьем они будут выглядеть просто великолепно!

– Помойся до того, как вода остынет. А о празднике мы еще поговорим. – Мать встала и поправила халат. – Уже поздно. Не забудь вылить воду и вымыть ванну, перед тем как пойдешь спать.

– Хорошо, мама, – тяжело вздохнув, сказала Элена, понимая, что отныне перестала быть ребенком.

Мать поцеловала ее в макушку.

– Спокойной ночи, дорогая. Увидимся утром.

Выйдя из ванной комнаты, она закрыла за собой дверь, и Элена перестала слышать громкие голоса, доносившиеся из гостиной. Отец продолжал отчитывать Джоака за то, что тот оставил сестру в саду. Элена представила выражение лица брата – послушно-скромное. Девушка улыбнулась. Она знала, что слова отца в одно ухо брата влетают, а в другое вылетают, не задерживаясь.

Когда толстая дубовая дверь ванной закрылась, было слышно лишь приглушенное бормотание. Она поглубже опустилась в окутанную паром воду, довольная, почти забыв страх, который испытала, когда яблоко сгорело у нее на глазах. Она была рада, что не рассказала про это. Теперь, когда она находилась дома, все, что случилось в саду, казалось незначительным, каким-то глупым розыгрышем.

И все же…

Элена поднесла руку к лампе, и ей показалось, что ладонь впитывает в себя свет, алый цвет начал пульсировать, извиваться по коже. Она вспомнила, как подумала в саду про теплый яблочный пирог, а потом яблоко неожиданно сморщилось, загорелось и превратилось в кучку пепла. Словно произошло какое-то волшебство.

Элена помахала рукой, разгоняя пар, делая вид, что творит заклинания и злую магию.

Улыбаясь, она представила себя одной из древних темных волшебниц из сказок, которые часто рассказывают, сидя у костра, о временах задолго до того, как через Восточное море пришел Гал'готы спасти их от хаоса.

Таинственные истории о дикой магии рассказывали шепотом по ночам или воспевали в песнях: о народе элв'инов с серебряными волосами и о великанах с гор; об А'лоа Глен, цитадели с тысячью шпилями, где творили черную магию и которая много веков назад погрузилась на морское дно; про огров из Западных Пределов, разговаривающих как люди, но ненавидящих их всеми силами; о морских существах, населяющих воды Проклятых Мелей далеко на востоке. Элена могла вспомнить тысячи таких сказок, слышанных с самого раннего детства.

В глубине души она понимала, что все это обычная болтовня и выдумки, но сердце у нее билось быстрее, когда она об этом думала. Девушка помнила, как ребенком сидела на коленях у отца, прижав крошечные кулачки к горлу, а дядя Бол рассказывал про «сражение в Долине Луны». Сначала он приглушенным голосом поведал ей, что они живут как раз в той самой долине.

– А город Уинтерфелл был тогда всего лишь крошечной деревушкой на пересечении дорог, с жалкой конюшней и постоялым двором, где гуляли сквозняки, – сказал он таинственным шепотом.

Она рассмеялась, услышав это. В тот момент она была совсем маленькой, ее даже на поле не пускали, и она свято верила в каждое слово дяди. Элена улыбнулась своей детской наивности. Как, наверное, взрослые веселились над ее доверчивостью.

Теперь она не ребенок.

Элена снова опустила руку в воду и покраснела от мысли, что она уже взрослая и не должна выдумывать всякие глупости. Сегодня она стала женщиной. А те истории – всего лишь сказки. Магии нет, это выдумки балаганных шутов и плохих людей.

В школе она узнала историю своей страны. Им рассказали, как пять веков назад гал'готалы переплыли море и одарили цивилизацией землю и народ. Как они научили ее предков здравому смыслу и логике, с целью разрушить языческие ритуалы. Раньше здесь делали человеческие жертвоприношения и поклонялись невидимым духам. А потом пришел король Блэкхолла, Повелитель Гал'готы. Когда его сопровождающие предложили мир и знания варварам, ее предкам, те воспротивились и наступили смутные времена. Но в конце концов правда и мудрость восторжествовали и обманщики маги были уничтожены. И начался век науки и логики, который стер с лица земли мифы и невежество.

Нахмурившись, Элена принялась намыливать волосы ячменным мылом, ей надоело вспоминать скучные школьные уроки, нужно подумать о гораздо более важных вещах. Например: что она наденет на праздник? И стоит ли сделать высокую прическу, как принято у взрослых женщин?

Она подняла мокрые локоны наверх. Элена ненавидела такие прически, ей гораздо больше нравилось ходить с распущенными волосами, но раз она становится женщиной, пора перестать вести себя как ребенок. Девушка отпустила волосы, и они упали на плечи, по шее потекло мыло.

А как насчет Толеля Манчина, симпатичного ученика кузнеца? Она представила его вьющиеся черные волосы и красноватое лицо – и руки! За месяцы работы на наковальне у него развились великолепные мускулы, которым завидовали все мальчишки. Придет ли он на ее праздник? Конечно придет, а как же иначе? Элена почувствовала, как сердце быстрее забилось у нее в груди. Она попросит маму разрешить ей надеть бабушкино ожерелье из ракушек. Оно будет великолепно смотреться с зеленым платьем.

Элена взглянула на свое мокрое тело. Только легкий намек на женскую грудь… Вряд ли это заинтересует Толеля. Другие девочки в ее классе уже перешептывались о нижнем белье и рассказывали про боль, которую они испытывают от того, что у них растет грудь. Элена приложила ладонь к груди и сильно нажала. Ничего. Даже намека на боль, о которой говорили девчонки.

Может, будет лучше, если Толель не придет на праздник? Может, его вообще не проводить? Разве кто-нибудь поверит, что она стала женщиной?

Элена поежилась, когда сквозняк овеял спину. Вода в ванне быстро остывала. Девушка погрузилась по плечи и почувствовала, что вода все-таки теплее, чем прохладный воздух в комнате. Почему она так быстро остывает? Элену вдруг охватило раздражение: почему нельзя продлить удовольствие? Она глубже погрузилась в уже совсем холодную воду.

Элена лежала и представляла, как наслаждается теплом горячих источников Колтока. Она читала про них в школьном учебнике: это вулканические источники, находящиеся в самом сердце снежных Зубов. Она мечтала об их воде, богатой минералами, и ей показалось, что вода в ванне начала нагреваться. Элена вздохнула, и улыбка заиграла на ее губах. Как приятно!

Она продолжала мысленно представлять себе затянутые паром палаты Колтока, а вода становилась все теплее, сначала она доставляла ей удовольствие, но, постепенно нагреваясь, стала чуть ли не обжигающей. Элена открыла глаза и увидела, что кожа у нее покраснела. Она вскочила, на поверхности воды появились пузыри. Тут она почувствовала, что у нее горят ноги, она их ошпарила! Девушка выскочила из ванны в тот момент, когда вода закипела и над ней заклубился пар.

Элена стала осторожно отступать, а кипяток с шипением перелился через край ванны на деревянный пол. Из-за пара было трудно дышать. Девушка уперлась обнаженной спиной о холодную дверь ванной комнаты и на ощупь нашла ручку. Что происходит?

Распахнув дверь, она осталась стоять на пороге, так и не позвав мать на помощь. Оставшаяся вода превратилась в плотное облако пара, который вырвался из ванны и мощным порывом обжигающего воздуха подбросил девушку и вышвырнул ее в соседнюю комнату. Элена упала и заскользила по полу.

Когда она остановилась, то заметила, что в комнате не одна. Отец вскочил с дивана, на котором сидел, куря трубку. Брат, широко открыв рот, замер на стуле у огня.

Она села. Подошел отец и присел около нее, трубка выпала у него изо рта.

– Элена, девочка моя, что… ты сделала? – спросил он.

– Я ничего не делала! Вода превратилась в кипяток!

Элена почувствовала боль в обожженном теле, и на глаза навернулись слезы.

Джоак встал и затоптал тлеющий табак, рассыпавшийся по полу из трубки отца, чтобы ковер не загорелся. Казалось, брат полностью сосредоточился на своем занятии, только щеки слегка покраснели.

– Доченька, тебе не кажется, что стоило надеть хотя бы полотенце?

Элена опустила голову и смущенно всхлипнула.

В этот момент вниз по лестнице сбежала мама, в ночной рубашке и с халатом в руках.

– Что случилось? В жизни не слышала такого грохота! – Увидев Элену, она с широко раскрытыми глазами бросилась к дочери. – Боже, ты красная как рак! Нужно смазать ожоги мазью.

Элена не возражала, когда мать закутывала ее в свой халат. Но даже мягкий хлопок показался ей грубым полотном, так у нее саднила кожа.

Отец с братом подошли к дверям ванной комнаты.

– Ванна треснула, – сказал отец хриплым от потрясения голосом, – а воск между половиц вытек. Как будто кто-то пытался поджечь дом. – Он вопросительно посмотрел на дочь.

– Ого, сестренка, да ты устроила настоящую разруху, – покачав головой, заявил Джоак.

– Помолчи, Джоак! – Отец повернулся к Элене. – Что случилось?

Мать, защищая дочь, обняла ее за плечи.

– Послушай, Бракстон, я не позволю тебе устраивать допрос. Она обожглась. Да и как она могла такое сотворить? Ты видишь пепел или, может, чувствуешь запах угольного масла?

Отец что-то проворчал.

– Элена и без того напугана. Оставь ее в покое. Мы разберемся с этим утром. А сейчас нужно обработать ее ожоги.

Элена прижалась к матери. А правда, что случилось? Как объяснить то, что вода в ванне пыталась сварить ее заживо? Элена не знала, но в глубине души понимала, что причиной всему она сама. Ей вспомнилось сгоревшее в саду яблоко, и от этих мыслей заболела голова. Весь сегодняшний день она сталкивается с какими-то тайнами…

Мать нежно обняла ее.

– Пойдем наверх и займемся ожогами.

Элена кивнула, но сильная боль уже начала проходить. Взглянув на свои ладони, она заметила, что пятно на правой руке из темно-бордового стало красным и почти не отличалось от обожженных рук. По крайней мере, горячая вода смыла часть краски, хотя это слабое утешение, если сравнить с болью и разгромом в ванной комнате.

– Так что же все-таки произошло? – шепотом спросил Джоак, который сидел, скрестив ноги, в изножье кровати сестры. Он потихоньку пробрался к ней в комнату после того, как мать намазала ей руки и спину лечебным бальзамом.

Элена сидела, вцепившись в подушку, лежавшую на ногах, ее колени почти касались коленей брата.

– Я сама не понимаю, – тихо ответила она.

Никто из них не хотел привлекать внимание родителей. Элена время от времени слышала раскаты громкого голоса отца, доносившиеся снизу. Она съеживалась всякий раз, чувствуя, как краска стыда заливает щеки. Они не были богаты, и им придется заплатить серьезные деньги, чтобы привести в порядок ванную.

Неожиданно они услышали голос матери.

– Они говорили, что у нее есть дар! Я должна им рассказать!

Голос отца зазвучал еще громче.

– Женщина, ты не сделаешь этого! Фила и Бол, твои родственнички, не в своем уме!

Джоак толкнул ее коленом.

– Ни разу не слышал, чтобы папа с мамой так ругались…

– Как ты думаешь, о чем это они? – Элена постаралась услышать больше, но родители заговорили тише.

– Понятия не имею, – пожав плечами, ответил Джоак.

Элена почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, и была рада, что в комнате темно и Джоак их не видит.

– Странно, что расколовшаяся ванна их так расстроила, – сказал Джоак. – Я ведь делал вещи и похуже. Помнишь, как я скормил Следопыту целую корзинку лесных орехов, которые мама собиралась положить в пирог на день рождения отца?

Элена не сдержала улыбку и вытерла глаза. Следопыт, их конь, потом всю ночь страдал от расстройства желудка, а отец весь свой день рождения убирал хлев и выгуливал лошадь, чтобы у нее не было колик.

– А когда я сказал ребятам Уокленов, что, если прыгнуть с верхней ветки дерева, можно достать луну… – Он фыркнул в темноте.

Элена толкнула его коленом.

– Сэмби сломал руку.

– И поделом! Никому не позволено толкать мою младшую сестренку в грязь.

Элена вспомнила тот день два года назад. Она была в цветном платьице, которое тетя Фила подарила ей на праздник летнего солнцестояния. Эта грязь испортила ей подарок и праздник.

– Ты сделал это ради меня? – спросила она, и в голосе прозвучали одновременно удивление и смех.

– А зачем еще нужны старшие братья?

Элена снова почувствовала на глазах слезы. Джоак соскочил с кровати, наклонился и обнял ее.

– Не волнуйся, Эл. Я найду того, кто решил посмеяться над тобой. Мою сестренку нельзя обижать.

Она обняла его в ответ.

– Спасибо, – прошептала она ему на ухо.

Выпрямившись, Джоак скользнул к двери, но, прежде чем выйти из комнаты, повернулся к ней и добавил:

– Кроме того, я не могу допустить, чтобы этот загадочный шутник одержал надо мной верх. Мне нужно поддерживать свою репутацию!