Читать книгу Первое кругосветное плавание - Джеймс Кук - Страница 5

Таити

Открытие на островах Полинезии народов с относительно высоким уровнем материальной культуры вызвало у европейских мореплавателей своеобразную психологическую аберрацию.

Спутникам Бугенвиля, на которых огромное влияние оказали воззрения Руссо, ненавистника растленной европейской цивилизации, казалось, что острова, обретенные в далеких южных морях, – это истинная обетованная земля, где люди живут в полном согласии с законами природы. Врач экспедиции Бугенвиля Филибер Коммерсон писал о Таити: «…остров этот предстал предо мной в таком свете, что я назвал его Утопией, или Страной счастливых», т. е. тем именем, которое дал своей идеальной республике Томас Мор.

«И как раз такое название достойно страны (быть может, единственной на земле), где люди живут не зная ни пороков, ни предрассудков, без забот и раздоров. Рожденные под прекраснейшим небом, вскормленные плодами почвы, которая несметно богата, даже не будучи возделанной, управляемые скорее отцами семейства, чем королями, жители этой страны знают только одного бога, и имя ему Любовь».

Идеалы автора «Новой Элоизы», воспринимавшего примитивный общественный строй американских индейцев как живое отрицание нелепого социального устройства феодальной Европы, были чужды Куку – трезвому наблюдателю, человеку с умом сугубо практического склада. Необходимые для сравнительной оценки эталоны он искал не в произведениях Томаса Мора и не в философских трактатах Жан-Жака Руссо. Англия с ее сословной иерархией, вопиющими социальными контрастами и культом частной собственности давала Куку эти эталоны; при этом ему, разумеется, и в голову не приходило, что путешествие на Таити было экскурсией в иную историческую формацию, которая в Линкольншире или Норфолке ушла в прошлое в эпоху британских походов Юлия Цезаря.

Ни один современник Кука не знал, какие фазы прошло человеческое общество на начальных этапах своего развития. Структура первобытно-общинного уклада была мало еще изучена в XVIII в. Раннее прошлое человечества стало известно лишь спустя столетие после первого путешествия Кука. Поэтому вполне естественно, что многое из того, что Кук наблюдал на островах Общества, было ему непонятно.

Кук, например, неоднократно отмечал, что обитателям островов Общества и Новой Зеландии свойственны «воровские» наклонности. Но Кук не подозревал, что понятие общинной собственности, которое в значительной мере определяло этические нормы полинезийцев, оправдывало в их глазах такие действия их соплеменников, которые в Англии карались отсечением руки или виселицей.

Кук не знал, что у новозеландцев (маори) священной и неприкосновенной была лишь собственность данного племени и что на имущество иноплеменников и чужестранцев евангельская заповедь «не укради» совершенно не распространялась. Отнюдь не европейские представления на этот счет были и у таитян, хотя на этом острове и существовала частная собственность.

А между тем подавляющее большинство острых, порой кровавых конфликтов возникало из-за «краж», в которых Кук и его спутники обвиняли островитян. Кстати, нельзя не отметить, что «пример» в этом отношении островитянам подавали европейцы, которые весьма бесцеремонно относились к собственности местных жителей.

Современники Кука не знали, что на островах Полинезии господствовали формы парного брака и что тем самым семейные отношения здесь коренным образом отличались от европейских. Этим объясняются безосновательные обвинения таитянских женщин в легкомысленном поведении, обвинения, от которых, кстати сказать, Кук отказался несколько лет спустя, во время своего второго плавания. Отметим, что юные «джентльмены» и матросы совершали и в первом, и во втором, и в третьем плавании всевозможные бесчинства по отношению к «туземным» женщинам, причем к подобным «подвигам» своих подчиненных Кук относился весьма терпимо.

Таитяне чрезвычайно радушно встретили Кука и его спутников, но гости дурно отплатили им за этот сердечный прием. Зло, причиняемое местным жителям, заключалось не в насилиях, учиненных матросом Турменом или корабельным мясником Джефсом, и даже не в бессмысленных репрессиях, которым подвергнуты были десятки ни в чем не повинных таитян после похищения старой кочерги или астрономического квадранта. Беда заключалась в том, что спутники Уоллиса, Бугенвиля и Кука, не считаясь с местными формами общественного устройства, обычаями и нравами, грубо нарушали весь строй жизни островитян. Примеры, которые наглядно иллюстрируют стиль поведения «джентльменов» и матросов «Индевра», в изобилии содержатся в дневниках Кука, хотя автор их отнюдь не стремится обрисовать в черном свете действия своих соратников.

Кук чрезвычайно «модернизировал» политический строй на острове Таити; «короли» и «королевства», обнаруженные Куком на этом острове, не существовали и не могли существовать в Полинезии в эпоху, когда эта часть Океании впервые оказалась в сфере англо-французской заморской экспансии.

Помимо неизбежных для всякого наблюдателя XVIII в. ошибок, обусловленных непониманием истинной природы полинезийского общественного уклада, у Кука есть и погрешности иного рода. Не зная местного языка, Кук далеко не всегда давал верное объяснение тем явлениям и фактам, которые ему приходилось наблюдать. Мы увидим ниже, что сложные взаимоотношения наиболее видных таитянских вождей остались ему неясны; не удалось ему разобраться и в существе ряда обычаев.

Несмотря на это, читая описание острова Таити, нельзя не воздать должное удивительной наблюдательности Кука. Все, что связано с конкретными объектами – будь то жилища, каноэ, одежда, виды татуировки, орудия труда, – описано Куком исключительно точно, и данные его дневников в этом смысле имеют огромную ценность, поскольку в 1769 г. материальная культура полинезийцев еще не испытала никаких внешних влияний. Растительный и животный мир Кук описывал, опираясь на наблюдения Бенкса, Соландера и Паркинсона и в ряде случаев непосредственно заимствуя материал из дневников Бенкса.

Обитатели островов Общества не знали ни меди, ни бронзы, ни железа, что объяснялось, однако, не общей отсталостью их хозяйственного уклада, а полным отсутствием на островах архипелага залежей медных и железных руд. Тем не менее, не применяя металлических орудий, таитяне и их ближайшие соседи достигли поразительного совершенства в технике обработки кости, дерева, раковин, кокосового волокна и луба различных деревьев; из камня, твердого дерева и острых раковин они создавали разнообразные инструменты (тесла, скребки, долота, булавы, молотки, топоры); при помощи этих инструментов строили дома, марае (святилища) и великолепные каноэ, мореходные качества которых приводили в изумление европейцев.

Полинезийцы из дерева, бамбука, плетенки создали множество видов посуды и утвари, и их изделия по совершенству выделки не уступали лучшим индийским, цейлонским и яванским образцам. Основным занятием жителей островов Общества было земледелие, благодатная природа этого тропического архипелага позволяла его обитателям возделывать плодовые культуры, дававшие огромные урожаи без больших затрат труда.

На Таити и других островах Общества разводили хлебные деревья, кокосовые пальмы, бананы, таро, ямс, бататы; рыболовство играло второстепенную роль. Рабочего скота на островах не было, и у местных жителей имелись лишь три вида домашних животных – собаки, свиньи и куры. Островитяне имели собак (собачье мясо употреблялось в пищу), малорослых и нелающих, свиней было немного, и свинина была лишь в рационе местной знати.

В 60-х годах XVIII в. процесс разложения родового строя на островах Общества зашел очень далеко, причем характерной особенностью, отличающей этот архипелаг от любой части Старого Света, была полная его изоляция от внешних влияний.

К моменту появления на Таити европейцев классовое расслоение и имущественная дифференциация на этом острове и близлежащих островах приобрели весьма резкие формы. В своеобразных условиях Полинезии – этого замкнутого мирка с хозяйственным укладом, сохранившим натуральный характер, и почти полным отсутствием обмена – возникли в процессе труда кастовые группы. Каст было три: вожди и знать (арии), крупные и мелкие свободные землевладельцы (раатира) и, наконец, очень пестрая социальная группа, к которой относились безземельные островитяне, зависимые от особ первых двух каст (манахуне). Вне кастовых подразделений стояли военнопленные – рабы (тити).

Арии подразделялись на две группы: «больших» и «малых» вождей (арии-нуи и арии-рии); к первым принадлежали потомки старших отпрысков наиболее древних родов. Их было немного, вероятно, не более двух десятков, причем в этой группе выделялись три больших вождя.

Каждый «большой вождь» управлял определенной территориальной единицей, довольно крупной в масштабах Таити. Условно считалось, что восемь таких единиц насчитывается на Таити-нуи (северном полуострове) и восемь – на Таити-ити (южном полуострове), но фактически их было несколько больше. Между всеми «большими вождями» велась беспрестанная борьба.

Задолго от открытия Таити европейцами появилась на острове фигура верховного вождя. Им бывал тот наиболее удачливый арии-нуи, которому удавалось взять верх над своими соперниками. Фактически редко власть этого верховного вождя распространялась на весь остров.

Верховный вождь и его супруга считались особами священными. Их личность, одежда, имущество были неприкосновенны и охранялись особыми сакральными запретами (табу), нарушение табу каралось смертью. Человек, тень которого падала на верховного вождя, подвергался казни, и та же участь грозила всякому, кто наступал на тень, отбрасываемую вождем.

Все, к чему прикасался верховный вождь, немедленно становилось его собственностью, поэтому он за пределами своего личного поместья передвигался лишь сидя на плечах носильщиков, которые изолировали землю, принадлежащую обыкновенным смертным, от опасной благодати своего повелителя. При встрече с верховным вождем все должны были снимать одежды и оказывать ему знаки величайшего уважения.

Все вожди сохраняли свои привилегии только до того момента, когда у них рождался первенец (матахиапо). Сразу же после появления на свет матахиапо отец терял свои исключительные права, хотя сохранял обязанности правителя.

В этой связи очень любопытна запись Кука от 21 июня 1769 г. Кук отмечает, что островитяне с большим почетом встретили вождя Оамо (Амо) и его супругу Обареа (Пуреа) с малолетним сыном, посетивших «Индевр». Однако объектом торжественных церемоний были не Амо и Пуреа, как это полагал Кук, а их отпрыск Тириирере, ибо в глазах местных жителей только он один был носителем благодати, свойственной вождям.

Однако реальная власть арии-нуи и особенно тех из них, которые добивались верховенства, была весьма ограниченна. Совет, в который входили арии низших рангов, решал все сколько-нибудь важные дела, и верховный вождь не волен был менять эти решения.

Во время посещения Таити Куком весь южный полуостров (Таити-ити) находился под властью арии-нуи, который носил титул Вехиатуа (см. запись от 27 июня 1769 г.); сыновья его Теари (у Кука – Тиари) и матахиапо («перворожденный»; Кук не приводит его подлинного имени) правили отдельными местностями на этом полуострове.

Значительно сложнее была «политическая география» северного полуострова (Таити-нуи). На южном его побережье, в области Папара, фактически правили Амо (у Кука – Оамо) и его супруга Пуреа (у Кука – Обареа), а титул вождя носил их семилетний сын Тириирере. До 1768 г. Тириирере считался верховным вождем острова.

Западное побережье северного полуострова – область Атехуру (У Кука – Аттахоуру) находилась во власти Тутахи (так же называет его и Кук), который, однако, будучи младшим отпрыском одного местного рода, не носил титула арии-нуи и не мог претендовать на звание верховного вождя. Однако Тутаха был деятелем наиболее предприимчивым и во всех событиях 60-х годов XVIII в. играл выдающуюся роль. Не имея возможности формально закрепить за собой титул верховного вождя, он выдвинул на авансцену арии-нуи области Паре (область на северо-западном берегу северного полуострова, в которой находилась бухта Матаваи) по имени Ту (Оту – в записках второго и третьего плавания Кука).

В конце 1768 г. Тутаха, Ту и Вехиатуа выступили против Амо и Пуреа и одержали верх над этой четой. В результате Ту стал верховным вождем острова Таити, а Амо и Пуреа были отодвинуты на второй план, сохранив только свое «родовое гнездо» в области Папара.

Амо, Пуреа, Ту и Тутаха были связаны узами родства, хотя и очень дальнего. «Гид» Кука Тупураатамаити (в записках Кука – Тубоуратомита) был старшим братом Пуреа, но, видимо, примыкал к партии Тутахи и Ту. Как раз в то время, когда Кук был на Таити, то есть в середине 1769 г., Тутаха выступил против вождя южного полуострова Вехиатуа, и об этой борьбе упоминает Кук.

Спустя четыре года, в марте 1773 г., Вехиатуа разгромил северян, причем в решительном сражении пали Тутаха и Тупураатамаити.

В ходе дальнейшей борьбы перевес остался на стороне Ту, который был признан европейцами (под именем Помаре I) королем Таити. Его потомки правили на Таити до середины XIX в.

Новая Зеландия

Маори – коренные обитатели Новой Зеландии – заселили ее примерно в середине XIV в.[17] Их древняя родина – Гаваики – находилась далеко на северо-востоке, вероятно, на островах Общества, и этим объясняется близость маорийского и таитянского языков и черты сходства в хозяйственном и общественном укладе жителей Новой Зеландии и островов центральной Полинезии. Миграция с севера шла волнами, и поэтому все маорийские племена подразделяли на ряд групп, ведущих начало от экипажей различных лодок, прибывших из страны Гаваики. Маорийские генеалогии имели вполне реальный характер, и сведения о ближних и дальних предках передавались из рода в род, причем на эту генеалогическую канву нанизывались наиболее выдающиеся события в жизни племени.

Группа родственных племен, ведущая начало от людей определенной лодки, называлась вака («лодка»). Каждая такая группа подразделялась на ряд племен, причем иногда маори одной и той же «ваки» расселялись в различных пунктах побережья, и тогда между ними вклинивались племена другого «корня».

Всего к моменту посещения Куком Новой Зеландии на обоих ее островах насчитывалось 200–300 тыс. человек, причем наиболее густо населен был Северный остров, особенно его северные, северо-восточные и северо-западные берега.

Переселившись из страны Гаваики, мигранты очутились в стране с гораздо более суровым климатом. Из культур тропической Океании, и то только на Северном острове, прижились лишь бататы, таро, ямс и тыква, которые здесь, однако, давали лишь один урожай. Переселенцы вели жизнь куда более скудную, чем их тропические пращуры, и более суровые условия борьбы за существование наложили неизгладимый отпечаток на маори. Подобно таитянам, они не знали ни железа, ни бронзы, ни гончарных изделий. Камень – по преимуществу нефрит и обсидиан, дерево и кость были материалами их орудий. Никаких домашних животных, кроме собак, маори не знали. Поскольку ни фикусы, ни бумажно-шелковичное дерево не произрастали в Новой Зеландии, маори не могли изготовлять материи, подобные таитянской тапе; ткани они выделывали из новозеландского льна.

По форме своего хозяйства маори подразделялись на три группы: 1) преимущественно земледельческую (Северный остров), 2) преимущественно рыболовческую (приморские области обоих островов), 3) занимающуюся преимущественно охотой (на птиц, крыс) и сбором кореньев, ягод и т. д.

Первобытно-общинный строй в Новой Зеландии не был столь расшатан, как на Таити. Основной экономической единицей маорийского общества была община (хапу). Производство носило коллективный характер, коллективной, общинной собственностью была земля. В состав хапу входило несколько связанных узами родства семей (ванау), в пользовании которых находились определенные участки земли. Все члены ванау (а иногда их было несколько десятков) жили в общем доме и работали и питались совместно, причем каждый из них был собственником личных орудий производства. Но ванау владели и собственными небольшими земельными угодьями, урожай с которых поступал непосредственно им. То же относилось и к рыбной ловле, хотя чаще она велась силами всей общины с использованием общинных сетей, лодок и т. д.

В рамках общины существовало разделение труда по полу и возрасту. Выделилась также группа специалистов-мастеров (тохунга), которые достигли большого совершенства в изготовлении орудий из обсидиана и нефрита, постройке лодок и домов, в резьбе по дереву и т. д.

В маорийской общине уже наметились признаки отчетливого социального расслоения. Прежде всего следует отметить, что существовали рабы и свободные. Рабами были военнопленные, и частые межплеменные войны велись главным образом ради захвата невольников.

Среди маори выделялась группа вождей – арики. В их пользу резко нарушались принципы общинного распределения, и, кроме того, вожди, которым принадлежало исключительное право владения рабами, получали дополнительные возможности для личного обогащения. К общинникам «средней руки» относились рангатира – «младшие по рождению»; на самых нижних ступенях этой социальной лестницы стояли зависимые общинники (варе).

Вожди считались, так же как и на Таити, особами священными, и их личность и имущество оберегались сакральными запретами (тапу). Но даже у племенных вождей реальная власть была ничтожной. Все основные решения принимала община (хапу). Таким образом, поиски короля или верховного вождя, которые так упорно вел в Новой Зеландии Кук, были напрасны. Только на одном Северном острове было более ста независимых племен, и рознь между ними порой была настолько глубока, что даже в эпоху героических войн маори с английскими захватчиками застарелая межплеменная вражда (впрочем, искусно разжигаемая англичанами) препятствовала объединению маорийского народа.