Читать книгу Флориан Бэйтс и похищенные шедевры - Джеймс Понти - Страница 4

Глава вторая. Как быть в ТЕМЕ

Оглавление

Тремя месяцами ранее


Обещаю, я объясню, как тату Ника Ножа изменила все. Но для этого сперва придется объяснить, о каком таком «все» идет речь. Из чего следует, что мне нужно вернуться на пять месяцев назад, в день, когда я впервые прибыл в Вашингтон. В те времена никаким «негласным» я еще не был. Просто парень, чья семья много переезжает. И мозги преступных операций меня ничуть не интересовали. В конкретный момент времени меня занимал вопрос, куда подевалось мое белье.

– Мам! – проорал я сверху в лестничный пролет. – Не могу найти свои «боксеры»!

Можно было бы предположить, что четыре переезда за семь лет научат меня получше паковать и распаковывать свое барахло. Однако, вывалив три коробки со шмотками на кровать, я обнаружил множество свитеров, пиджаков и перчаток (весьма полезно, учитывая, что стояло лето в самом его разгаре). И ни одних трусов (не считая старых белых, в обтяжку, которые были малы на добрых два размера). Дошло до того, что после душа мне пришлось надеть купальные плавки.

– Мам! – опять воззвал я.

По-прежнему никакого ответа. Пришлось спускаться самому. Я прошел половину лестницы и как раз начал снова:

– Ты не знаешь, где мои «боксе…»

Остаток фразы повис в воздухе: я увидел маму у открытой входной двери, разговаривающую с девочкой. А последнее, что мне хотелось бы обсуждать при каких-то посторонних девочках, – мое нижнее белье, так что я постарался вывернуться.

– Боксерские перчатки, – выпалил я с фальшивым покашливанием. – Не знаешь, где мои боксерские перчатки?

Судя по улыбке девочки, мне удалось обвести вокруг пальца целых ноль человек.

– Флориан, познакомься с нашей новой соседкой, – сказала мама. – Это Маргарет.

Первое, что вы замечаете, знакомясь с Маргарет, – не ее афроамериканскую внешность и даже не то, что она минимум на семь сантиметров выше меня ростом, а улыбку. Белоснежные зубы с серебристыми брекетами на нижней челюсти. В этом зрелище есть что-то невероятно бесхитростное и дружелюбное – всегда хотел уметь так улыбаться. Моя-то улыбка на фото выглядит так, словно меня напугало какое-то существо, притаившееся за камерой. Улыбка Маргарет же излучает уверенность.

– Добро пожаловать в наш район, – сказала она, протягивая маме тарелку с печеньем.

– Спасибо, – ответил я. – А я тут как раз разыскиваю… свои…

– Боксерские перчатки, – подсказала она.

– Ага, их.

В неловкой паузе мама пришла на выручку:

– Давай-ка я их поищу, а вы пока поешьте печенья. Идите на кухню, там не такой беспорядок.

Маргарет и я пробрались через хаос нераспакованных вещей в гостиной.

– Молока? – предложил я.

– Да, пожалуйста.

Вместо того чтобы сесть за стол, она исследовала кучи барахла на кухонной стойке – больше из любопытства, чем из желания сунуть нос в чужие дела.

– Так откуда вы?

– Из Рима, – сказал я. Она подняла глаза:

– Того, что в Италии?

– А что, есть другой?

– Кажется, в штате Джорджия есть один, – заметила она.

– Мы точно не из того, что в штате Джорджия, – отозвался я. – Мы из того, где Колизей, вокруг которого гоняет на скутерах уйма итальянцев.

– Вы всегда там жили?

– Нет. До того мы были в Бостоне, Лондоне и Париже, – сказал я. – Мы много ездим. Родители работают в музеях.

– Звучит круто. Мои – юристы, – сказала она, плюхаясь за кухонный стол. – Скучные юристы, не те, что с убийствами работают. Кстати, симпатичный дом.

– Спасибо, – я вручил ей стакан молока. – По-моему, твой тоже классный. Мама бешено завидует цветам в вашем палисаднике.

Заметив ее реакцию, я мигом осознал свою ошибку и страстно захотел отмотать разговор назад и начать по новой.

– Ты в курсе, где я живу?

С секунду я таращился на свое печенье, а затем кивнул:

– В четырех домах от нашего, через улицу. Желтый дом с кирпичной трубой и пианино у большого окна в гостиной.

Она склонила голову набок и спросила:

– Откуда ты знаешь?

Я мог бы просто наплести, что видел ее у дверей или что-то в этом роде, но не хотел начинать знакомство с вранья. Так что сказал правду:

– Ну, я видел тот дом. А сейчас вижу тебя. И точно могу сказать, что ты живешь там.

– Можешь сказать? То есть я выгляжу так, словно живу в желтом доме? С трубой и пианино?

– Нет, конечно, – ответил я. – Просто сегодня утром я выходил прогуляться и…

– И увидел меня? – предположила Маргарет.

– Нет. Ты наверняка еще спала.

– В котором часу это было?

– В пять.

– Точно спала. А ты всегда ходишь гулять так рано?

– Не всегда. Но мы всего два дня как переехали, и мое тело все еще живет по итальянскому времени. Просыпаюсь и больше не засыпаю. Вот и подумал, что это хорошая возможность познакомиться с соседями.

Она рассмеялась:

– Ну и много соседей ты встретил в пять утра?

– Ни одного, – отозвался я. – Но для того, чтобы с ними познакомиться, мне и не нужно их встречать. Можно очень многое сказать о человеке, просто посмотрев на то, что видно с тротуара.

– И теперь ты можешь сказать обо мне, что я живу в желтом доме с кирпичной трубой и пианино?

Я кивнул.

– Почему?

Прошлый опыт научил меня, что конкретно это мое умение отталкивает людей. Но я уже зашел слишком далеко, чтобы теперь останавливаться.

– Там во дворе, сбоку у дома, стоит велосипед с женской рамой, – объяснил я. – Сиденье поднято достаточно высоко: для кого-то твоего роста.

– Только то, что у велосипеда женская рама, еще не…

– Я не закончил, – перебил я. – На тебе футболка Университета Мичиган, а на окне серебряного универсала, что на подъездной дорожке у дома, – наклейка юридической школы этого университета. Еще на бампере у этого мини-вэна – стикер «ОК[5] Динамо». И точно такой же – на бампере зеленого седана, припаркованного на улице.

– И что?

– Твои футбольные шорты, – я ткнул в них пальцем. – На них надпись: «ОК Д». Полагаю, ты играешь за «Динамо».

Она надкусила печенье, задумавшись над сказанным:

– Еще что-нибудь?

– Ну, глядя, как ты окунаешь печенье в молоко, я бы сказал, что ты левша. Вот как-то так.

С минутку Маргарет сидела приоткрыв рот.

– Потрясающе. Не знаю пока, потрясающе ненормально или потрясающе здорово. Но определенно потрясающе, – проговорила она наконец.

– Обычно люди думают, что это странно, и никогда больше со мной не заговаривают, – заметил я. – Но было бы классно, если бы ты решила, что это круто. В двух других домах дети слишком маленькие, так что ты – моя лучшая кандидатура на место друга.

– Серьезно? – спросила Маргарет. – То есть ты это проделывал со всеми домами в районе?

Я утвердительно мотнул головой.

Тут Маргарет осенила идея: я буквально увидел, как шестеренки у нее в мозгу поворачиваются. Подавшись вперед, она спросила:

– В каком доме живет сумасшедший, который начинает орать, едва ты хоть носком ботинка ступишь на его газон?

– Легче легкого, – откликнулся я. – Третий дом слева от моего, синий, с живой изгородью, выстриженной до безумия идеально.

– Кто вешает слишком много рождественских украшений?

– Серый дом прямо напротив твоего.

Она покосилась на меня:

– Как ты, вообще, можешь…

– Под скатом крыши видны гвозди, на которые вешают гирлянды, – объяснил я.

– Ладно, тогда кое-что, что с улицы не разглядеть, – она просияла злодейской улыбочкой: – У кого до смешного огромная коллекция комиксов?

Я поиграл с ней минутку: пусть думает, что поставила меня в тупик. А потом сообщил:

– Зеленый дом на углу с двойными решетками на окнах цокольного этажа. И с автомобилем, у которого на рамке под номерной знак изображена Фантастическая Четверка.

В этот миг даже себе самому я казался фри-ком. Но Маргарет лишь улыбнулась и покачала головой.

– Хочу такую же, – сказала она. – Я. Хочу. Такую.

– Коллекцию комиксов или рамку под номерной знак?

– Нет, такую же способность. Научишь меня это делать?

Раньше мне никогда не приходило в голову, что мои умения представляют собой нечто, чем можно с кем-то поделиться.

– Ты хочешь, чтобы я научил тебя ТЕМЕ?

– Теме? – переспросила Маргарет. – Теме чего?

– ТЕМЕ – это сокращение от «Теории мелочей». С ее помощью я узнаю подробности о разных людях и местах. Идея в том, что, когда набираешь достаточно мелких деталей, это открывает тебе глаза на нечто большее.

– А где ты узнал об этой теории? Брал уроки философии? Или в шпионской школе?

– Я… придумал ее… наверное.

Маргарет это насмешило:

– Ты изобрел ТЕМЕ?

– В основу легли кое-какие вещи, которые я узнал от родителей, – сказал я. – Но собрал все вместе и придумал название я. Так что – да, получается, я ее изобрел.

– Ты сказал, твои родители работают в музеях, так?

– Отец проектирует охранные системы. Он как-то объяснял, что самое главное в его деле – находить крошечные нестыковки, которыми могут воспользоваться плохие парни.

– Как в утверждении: «Прочность цепи равна прочности самого слабого звена»?

– В точности, – подтвердил я. – А моя мама работает реставратором. Она восстанавливает старые полотна и говорит, что лучший способ понять картину – это обнаружить ту самую малейшую деталь, которая расскажет тебе всю историю. Как улыбка Моны Лизы.

– И это подвело тебя к ТЕМЕ?

Я кивнул.

– У моих родителей совсем разные профессии, но они оба берут за основу идею, что мелочи очень важны. Однажды я даже использовал ТЕМЕ, чтобы помочь отцу поймать преступника.

– Эту историю я точно должна услышать, – заявила Маргарет, хватая очередное печенье и радостно им хрумкая. – Как ты это сделал?

– Один музей в Испании грабили трижды за год. Вещи, которые крали, были малюсенькими, но жутко ценными. И никто не мог сообразить, как ворам это удается. Музей нанял моего отца, и он проверил там все на свете, но точно так же ничего не выяснил.

Но в один прекрасный день он оставил на столе кипу отчетов, и я начал их рассматривать. По большей части там была типичная писанина, непонятная мне, но я заметил, что во всех ограблениях встречаются два общих момента.

– Какие? – нетерпеливо спросила Маргарет.

– Музей грабили по субботам и только в дождливую погоду.

С минуту она переваривала это сообщение.

– И, узнав о субботе и дожде, ты раскрыл дело?

– Нет, – сказал я. – Я просто обратил на это внимание отца, благодаря чему он сумел помочь следствию. Видишь ли, по выходным охрану в музее обычно удваивают.

– В этом есть смысл.

– И, когда столько народу да еще идет дождь, все плащи и дождевики не вмещаются в гардероб. Приходится открывать дополнительное помещение, чтобы вешать их туда. Отпирая это помещение, они отключали часть сигнализации, иначе она вопила бы весь день.

– Блестяще, – признала Маргарет.

– Отец у меня сообразительный, – отозвался я.

– И ты научишь меня своей теории?

– Конечно, – сказал я. – Но в другой раз.

– Почему?

– Потому что прямо сейчас, как мне кажется, ты должна куда-то идти.

– А который час? – внезапно всполошилась Маргарет. – У меня же футбольная тренировка!

Она вскочила, но затормозила на полпути и обернулась на меня.

– А это ты как узнал? – требовательно спросила она: – Опять проТЕМил меня, да?

Я рассмеялся:

– Слово ТЕМЕ – это же не глагол. И – нет, я не ТЕМил. Просто из окна мне видно подъездную дорожку, и там только что встала ваша машина. Предполагаю, что женщина, которая идет к нашему дому, – твоя мама.

В тот же миг затрезвонил дверной звонок.

– Увидимся, – бросила Маргарет и вылетела из кухни. У входной двери она опять обернулась и добавила: – Кстати, на случай, если тебе интересно, считаю ли я тебя крутым или придурковатым…

Я нервно вздохнул. Маргарет послала мне сияющую улыбку:

– Очень, очень крутым.

5

В данном случае – сокращение от «округ Колумбия».

Флориан Бэйтс и похищенные шедевры

Подняться наверх