Читать книгу Эмма. Любовь и дружба. Замок Лесли - Джейн Остин, Сет Грэм-Смит - Страница 4

Мистер Вудхаус любил общество на свой особый лад. Ему очень нравилось принимать друзей в Хартфилде, и за все эти годы благодаря его доброму нраву, его состоянию, дому и дочери он приобрел право распоряжаться визитами своего тесного кружка как пожелает. С прочими семействами он особых связей не поддерживал и к тому же терпеть не мог многолюдные приемы и поздние возвращения, а потому водил знакомства лишь с теми, кто навещал его в Хартфилде и на его условиях. К его счастью, в Хайбери, включая Рэндаллс в их же приходе, и в имении мистера Найтли – аббатстве Донуэлл в соседнем приходе – таких людей было достаточно. Довольно часто, уступая уговорам Эммы, он приглашал избранных и достойнейших из друзей на обед, однако сам предпочитал вечерние приемы, и лишь за редким исключением, когда мистер Вудхаус сам был не в настроении принимать гостей, ему не хватало игроков за карточным столом.

Из давней и истинной привязанности его всегда навещали чета Уэстонов и мистер Найтли, не менее частым гостем был мистер Элтон – неженатый молодой человек, который своей одинокой жизнью, можно сказать, не наслаждался. Он с радостью был готов променять каждый скучный уединенный вечер на приятное общество в изысканной гостиной мистера Вудхауса и улыбки его очаровательной дочери.

Помимо столь тесного круга друзей, Хартфилд всегда были готовы навестить миссис и мисс Бейтс и миссис Годдард. Зачастую они приезжали и уезжали в экипаже мистера Вудхауса, однако, как он полагал, это не доставляло хлопот ни Джеймсу, ни лошадям. Пожалуй, можно даже сказать, что откажись дамы от сей любезности, сетованиям мистера Вудхауса не было бы конца.

Миссис Бейтс, вдова бывшего приходского викария Хайбери, была дамой в преклонных летах, и жизнь ее сводилась нынче лишь к чаепитиям и кадрили. Она и ее единственная дочь жили очень скромно, и все относились к такой безобидной старушке с должным почтением и уважением. Дочь ее, мисс Бейтс, тоже была немолода, не замужем, особой красотой или богатствами не располагала, однако же невозможно было ее не любить. Казалось бы, судьба обделила ее всем, что могло бы привлекать общество; не блистала мисс Бейтс и умом, который искупал бы все иные недостатки или невольно заставлял уважать ее даже ненавистников. Словом, ни красотой, ни способностями она похвастать не могла. Юные годы ее пролетели незаметно, а зрелые всецело посвящены были заботам о слабеющей матери и стараниям свести концы с концами. И все же она была счастлива, а окружающие не могли сказать о ней ни одного дурного слова. Такие чудеса творили ее безграничная доброжелательность и теплое сердце. Она любила всех, болела и радовалась за счастье каждого, а себя полагала невероятной счастливицей, которой повезло и с прекрасной матерью, и с чудесными соседями и друзьями, и с домом, в котором она ни в чем не нуждалась. Ее простота и жизнерадостность, добрый и кроткий нрав располагали к ней всякого и дарили счастье и ей самой. Она могла без умолку болтать о всяких пустяках, от незначительных рассуждений до безобидных сплетен, и эта ее черта немало ценилась мистером Вудхаусом.

Миссис Годдард заведовала школой – но не гимназией, или академией, или другим учебным заведением, где, прикрываясь всякой утонченной бессмыслицей, воспитанниц обучают вольнодумству в сочетании с нравственностью по заветам новомодных просветителей и где юные девицы за огромную плату лишаются здоровья и приобретают высокомерие. Нет, ее школа была настоящим, правильным, старомодным пансионом, где за умеренную плату воспитанниц обучали умеренному числу знаний и куда родители могли отправить дочерей получить какое-никакое образование без опасений, что они вернутся чересчур учеными. Заведение миссис Годдард пользовалось отличной репутацией, и вполне заслуженно; место было замечательное: пансион мог похвастать просторным домом и садом, кормили детей здоровой пищей, летом позволяли бегать и резвиться, а зимой его хозяйка собственноручно лечила их обморожения. Она была женщиной простой, по-матерински заботливой. Усердно потрудившись в юности, она знала, что теперь-то уже может время от времени позволить себе выходной в гостях за чаем. Миссис Годдард немало была обязана доброте мистера Вудхауса в прошлом и всегда с готовностью покидала свою опрятную, увешанную многочисленными вышивками гостиную, чтобы провести вечер у камина в Хартфилде, то выигрывая, то проигрывая пару шестипенсовиков.

Вот кого, к радости Эммы, удавалось ей собрать в гостиной Вудхаусов для своего отца, которому такая компания приходилась по душе. Ей же самой никто не мог заменить общества миссис Уэстон. Разумеется, Эмме было приятно, как удачно она все устраивала, но все же скучные беседы трех почтенных дам наводили ее на печальные мысли о том, что именно столь долгих однообразных вечеров без мисс Тейлор она и опасалась.

И вот однажды утром, когда Эмма с тоскою предвкушала именно такое очередное собрание, миссис Годдард прислала записку с покорнейшей просьбой принять ее вместе с мисс Смит. Пришлась эта просьба как раз кстати. Мисс Смит была красивой девицей семнадцати лет, и Эмма, давно ее заприметив, хотела познакомиться лично. Отправив в ответ любезное приглашение, она с нетерпением стала ожидать вечера.

Харриет Смит была чьей-то внебрачной дочерью. Несколько лет назад ее поместили в пансион миссис Годдард, а затем включили в число воспитанниц, живущих непосредственно в семье хозяйки пансиона. Больше ничего о ней известно не было. Друзья у нее имелись лишь в Хайбери, и на днях она как раз возвратилась из деревни, где гостила у подруг по пансиону.

Харриет оказалась девушкой очень миловидной, причем красота ее была того типа, которым Эмма восхищалась в особенности: невысокая, не чересчур худощавая блондинка с правильными чертами лица, голубыми глазами, светлой кожей и легким румянцем. К концу вечера Эмма была так очарована и ее внешностью, и ее умением держать себя, что решительно настроилась продолжить столь приятное знакомство.

Мисс Смит не отличалась особенным умом, однако Эмма сочла ее весьма обаятельной особой – не чересчур скромной или молчаливой, но и не слишком навязчивой. Она держалась самым подходящим образом и выказывала такое почтение, такую благодарность за приглашение в Хартфилд, так бесхитростно восхищалась великолепием обстановки, во многом превосходящей ей привычную, что Эмма твердо решила: подобное здравомыслие, несомненно, достойно поощрения. Мисс Смит заслуживает лучшей участи. Мягкий взгляд голубых глаз и все ее природные достоинства не должны пропасть напрасно среди низших слоев общества Хайбери и его окрестностей. Знакомства, которые она уже приобрела, не делают ей чести. Приехала она из гостей от Мартинов – людей, разумеется, порядочных, однако дружба с ними мисс Смит бесспорно вредит. О семействе этом Эмма уже имела представление, поскольку они брали внаем большую ферму у мистера Найтли. Жили Мартины в приходе Донуэлл, и мистер Найтли был о них самого высокого мнения. И все же наверняка это были люди невежественные и неотесанные, и близкое знакомство с ними недостойно девушки, которой до совершенства недостает лишь немного учености и утонченности. Уж Эмма-то заметит все ее достоинства и приумножит их, она спасет ее из столь нелестного окружения и представит высшему обществу, она научит ее необходимым суждениям и привьет лучшие манеры. Дело это было бы, несомненно, добрым, и к тому же обещало стать увлекательным и завладеть всем вниманием Эммы, ее мыслями и досугом.

Она была так увлечена мягкими голубыми глазами новой гостьи, беседами с ней и своими новыми планами, что вечер пролетел незаметно. Обычно Эмма с нетерпением ждала ужина, которым всегда заканчивались подобные приемы, однако в этот раз даже не успела заметить, когда стол был накрыт и придвинут к камину. Со рвением, превосходящим обыкновенное ее гостеприимство, и в то же время с похвальным вниманием к гостьям, преисполненная восторгом от собственных прекрасных идей, Эмма принялась распоряжаться за столом. Памятуя о привычке гостей не засиживаться допоздна и рано ложиться спать, а также об их примерной скромности, она старательно потчевала их всяческими блюдами из цыплят и устриц.

Бедный мистер Вудхаус, как и всегда в подобных случаях, с трудом мог совладать со своими чувствами. Он любил, по традиции своей молодости, представлять гостям богатые яства, однако был твердо убежден, что ужин несет здоровью один лишь вред, а потому с трудом мог смотреть, как одно за другим появляются новые блюда. Будучи радушным хозяином, он счастлив был угощать своих друзей, однако, беспокоясь об их здоровье, с печалью наблюдал за тем, как они едят.

Сам он ел жидкую овсяную кашицу и лишь ее мог бы со спокойной совестью посоветовать другим, однако, глядя на дам и их кушанья, время от времени понуждал себя промолвить:

– Миссис Бейтс, позвольте предложить вам яичко. От яйца всмятку большого вреда не будет. Наш Сэрль готовит их лучше всех, я бы и не посмел предложить вам яйцо от другого повара. А тут и бояться нечего – вот оно какое маленькое, от такого яичка точно никакого вреда. Мисс Бейтс, попросите Эмму положить вам маленький кусочек пирога, совсем крошечный. У нас пироги всегда из свежих яблок, так они полезнее. А вот заварной крем не советую. Миссис Годдард, может быть, полбокала вина? Совсем чуть-чуть? Даже меньше чем полбокала, и водой разбавим. От такой малости вреда и вовсе не будет.

Эмма отцу не перечила, но угощала всех куда более щедро. К тому же в такой вечер ей более обычного хотелось доставить удовольствие гостям, а в особенности мисс Смит, что было нетрудно. Мисс Вудхаус знали во всем Хайбери, и возможность быть ей представленной скромную мисс Смит в равной степени радовала и ужасала, однако из гостей девушка ушла преисполненная восторга от знакомства с мисс Вудхаус, которая весь вечер была столь с ней любезна, а на прощание даже пожала руку!