Читать книгу Демонология Сангомара. Преемственность - Джейн Штольц - Страница 3

2105 год по общему летоисчислению, 228 год по Офуртскому.

Мальчик, лет восьми, с короткими и неровно обрезанными волосами, черными как смоль, пробирался через густые заросли рогоза. Рогоз устилал берега Сонного озера, старого и забытого богами места, где по слухам жителей Больших Вардов и Малых Вардцов, обитали чудовища.

Но этого высокого для своих лет мальчика, получившего от матери имя Уилл или Уильям, истории о духах и демонах, населяющих Сонное озеро, скорее не пугали, а влекли. Поэтому, когда старшего брата, с которым обычно рыбачил мальчик, матушка попросила помочь по огороду, а младший ребенок должен был пойти рыбачить сам, он чуть не завопил от восторга и едва не выдал своих намерений.

– Сынок, ты уже взрослый мальчик, поэтому сегодня сходишь за рыбой сам.. Принеси немного, на ужин, да соседям чтобы хватило на шесть ртов. Уди на Белой Ниви, и ни шагу дальше! Понял? – наказывала матушка Нанетта и грозила пальцем.

И вот сейчас этот озорной мальчик, не послушавшись матери, шел вдоль берега Сонного озера с плетеным коробом из ивового прута, набитым рыбой: ленками и гольричкой. На плече колыхалась небольшая удочка, тоже из крепкого и гибкого ивового прута, который вдоволь рос по берегам озер в горах. Ниже же, если спуститься, начинался сосновый бор, раскинувший свои владения практически на всю землю Офурта.

Поселение Малые Вардцы, где жил Уильям, располагалось на земле графства Офурт, который прочие северяне прозвали “Земля тысячи гор и рек”. И действительно, если посмотреть на карту Офурта, то графство покажется совсем небольшим и затерянным между другими землями, намного больше. Однако в действительно территория Офурта был необъятна и непостижима, до конца так и не исследована.

Сколько же потаенных мест прятали в себе эти горные хребты, как змеи наползающие друг на друга, когда греются под теплыми лучами солнца на камнях весной, свернувшись в клубки. Меж острых или круглых горных вершин зияли пропасти, а по этим горам, которым не было числа, как вены на руке извивались сеточкой горные реки.

К нескольким относительно крупным городам, которые даже язык не повернется назвать нормальным городом, вели дороги, связывающие их с другими графствами. Сотни же других, совсем мелких деревень были разбросаны по горам и так умело спрятаны от людских глаз, что некоторые совсем глухие и отдаленные от троп поселения порой не видели ни одного чужака десятилетиями. Здесь люди жили в своем, закрытом от Севера, мире, в тишине и спокойствии… Их не касались на бури войн, ни жернова времени. Так и существовали они, столетиями с одними и теми же традициями и обычаями, словно и не было другого мира вовсе. Впрочем, и их для внешнего мира тоже не было…

Мальчик обмахивался шляпой, плетеной из тонких стеблей выращиваемой около соседнего городка в долине пшеницы-дикарки. Стоял жаркий полдень, почти середина лета и солнце пекло так, что ребенок попеременно, не зная как лучше, то обмахивался шляпой с широкими полями, то надевал ее на нагретую макушку. На ногах у Уильяма были надеты плетеные сандали, коричневые штаны сделаны из простой ткани, а бежевая легкая рубаха из льна уже каким-то непостижимым образом обпачкалась в траве.

Ребенок выбрался из зарослей рогоза, вышел на небольшую полянку недалеко от озера и нырнул под тень ивы, одиноко стоявшей в этом месте. На другом берегу, а также чуть далее, было много других деревьев, но вот именно эта ива почему-то стояла в гордом одиночестве, лишь жухлая трава да выжженный солнцем рогоз составляли ей компанию. Мальчик прислонил короб с уловом к стволу, очистил от травы землю, достал из мешочка, крепленного к поясу, огниво и шустро развел огонь. Потом вытащил из-за того же пояса небольшой нож, ловко очистил рыбу, выпотрошил ее и надел на ивовый прутик.

 По берегу разнеслись ароматы жареной рыбы, где-то вдалеке, на границе с ивняком, из кустов высунулась перекошенная морда какого-то чудного зверя с черными глазами, он втянул запах и тихонько зарычал в возбуждении. Похоже, что его влек аромат не рыбы, а мальчика. Чудище, передвигаясь на четвереньках, тихонько стало красться, порой привставая на двух задних лапах и внюхиваясь.

Ребенок же беззаботно жевал рыбину и весело насвистывал под нос одну и ту же песенку, понятную лишь ему и придуманную им же. Мальчик прислонился спиной к стволу и смотрел на тихую гладь озера, о котором слагали совсем нехорошие легенды. Но вот ничего такого страшного Уилл так и не нашел…

Зверь крался и становился все ближе и ближе, из оскаленной пасти закапала слюна. Вдруг монстр приник к земле, услышал что-то, что ему не понравилось, приподнялся в траве и, увидев то, что его напугало, с тихим скулением скрылся в кустах, совершенно забыв о мальчике.

Уилл, доев рыбу, прислушался и беспечно огляделся по сторонам, на открытом лице появилась счастливая улыбка.

Неожиданно послышалось ржание, совсем рядом. Мальчик подскочил как ужаленный и завертел головой, не веря своим ушам. Послышалось? Нет, ржание повторилось, шагах в ста, Уилл со вздохами удивления кинулся в сторону звуков. Он раздвинул высокую траву, потом пробрался через рогоз и вышел на другую полянку, еще меньше предыдущей. Посреди выжженной травы стояла, пританцовывая, огромная темно-мышастая кобыла. Стройная, грациозно водящая шеей из стороны в сторону – она смотрела бархатными и ласковыми глазами на ребенка. Корпус у лошади был темно-серый, а конечности, хвост и шелковистая грива черного насыщенного цвета.

Уилл восхищенно с открытым ртом взирал на кобылу. Он потер глаза кулаками, не веря тому, что видит. Но лошадь также и продолжала стоять посреди полянки, довольно ржала, пофыркивая, и смотрела на ребенка. Тот, очарованный, подошел ближе, охнув. Как же такое чудо могло оказаться около Сонного озера? Где всадник? Мальчик огляделся в поисках хозяина лошади, но кругом не было ни души, совсем тихо и даже птицы не пели. Лошадь была не оседлана и не подкована, с гривы и хвоста капала вода. А в самой гриве виднелись водоросли Сонного озера, будто лошадь только что вышла из воды.

Кобыла подошла чуть ближе к ребенку и наклонила морду, рука ребенка потянулась погладить ее, но на полпути мальчик вдруг замер. В синих проницательных глазах блеснуло сначала подозрение, потом страх. Ребенок одернул руку и медленно, словно боясь спугнуть животное, отошел сначала на шаг, потом на два, все дальше и дальше. Тело мальчика затряслось мелкой дрожью, а он все отходил назад, пятился, в ужасе взирая на прекрасную кобылу.

Лошадь, казалось, удивилась, потому что повела шеей и замерла, смотря на ребенка удивительно голубыми глазами с продольно-овальным зрачком. Кобыла сделала шаг к ребенку – тот отошел еще дальше.

– Я знаю, кто ты, – воскликнул он испуганно.

Лошадь заржала и сделала еще один шаг в сторону ребенка, пританцовывая, побила копытами землю.

– Нет, я к тебе не притронусь, – мальчик пятился в высокую траву, лошадь шла за ним, ребенок не сводил с нее глаз, та тоже смотрела на него.

– Не иди за мной! – перепуганно пропищал Уильям и едва не споткнулся о камень.

Неожиданно лошадь встала как вкопанная, замерла, она поняла, что мальчик не собирается больше подходить к ней. Из ее глотки раздался жуткий визг, тело преобразилось, в мгновение морда удлинилась и появилась оскаленная и усеянная кривыми и острыми зубами пасть, грива и хвост покрылись тиной, корпус вытянулся и провис к земле, оканчиваясь длинным хвостом, передние ноги скрючились, а задние будто и вовсе пропали.

Ребенок вскрикнул, развернулся и в страхе пустился наутек, не оглядываясь. Через высокую траву прочь от озера, к сосновому бору. За ним с оглушающим грохотом, словно был не ясный полдень, а гроза с громом, мчалось чудовище, уже совсем не грациозное и величественное, а отвратительное, темное, с запахом тины и пускающее пену из пасти. Длинный язык вываливался из оскаленного рта, черная демоническая лошадь хрипела и визжала так, что у мальчика заложило уши.

Как бы быстро не бежал Уилл, но кобыла настигала его гигантскими скачками на своих кривых передних конечностях. Сверкнула разверзнутая над головой ребенка пасть с кучей острых зубов в несколько рядов, мальчик прыгнул вперед, перекатился, послышался еще более громкий визг, ребенок оглянулся. Кобыла забилась в приступах, ударилась словно о невидимую стену, защелкала озлобленно пастью в нескольких шагах от ребенка.

Мальчик дрожал, обхватил руками колени и смотрел на бьющуюся в агонии Кельпи. Кельпи верещала и долбилась головой о эту непреодолимую для нее преграду, пускала пену ртом, а Уилл плакал навзрыд и, кажется, вся округа притихла, вслушиваясь и всматриваясь в том, что происходило у озера.

Чуть погодя Кельпи замерла у невидимой стены и застыла как вкопанная, разглядывая всхлипывающего и лежащего на траве ребенка; она тихо фыркала и лязгала пастью в воздухе, можно было подумать, что она уже мысленно пережевывает мальчишку. С трясущимися руками и зареванными глазами Уильям унял дрожь в коленях и встал. Кобыла, ну то есть то, что теперь ее лишь отдаленно напоминало, смотрела на ребенка немигающим взглядом ярко-синих глаз с продольно-вытянутым зрачком.

– Кельпи, ты Кельпи… – мальчик снова разрыдался от нахлынувших его эмоций и сделал пару шажков назад. – Я читал о тебе в сказках.

Демоница взбрыкнула и завопила гневно и обиженно.

– А я тебя не боюсь!!! – мальчишка вытер слезы испачканным рукавом и, пошатываясь и дрожа как осиновый лист… скорчил рожицу и показал язык чудовищу.

У него еще дрожали руки и ноги, он был до смерти перепуган, но он ощутил то, что называют самым сладостным чувством – чувством победы. Еще мгновение назад он должен был погибнуть, а сейчас уже, хоть и со слезами, но в ликовании строил мины.

– Чудище озерное, чтоб тебе пусто было! – закричал ребенок, стараясь унять, наконец, эту предательскую дрожь в теле. – Сиди тут одно, страдай!

Кельпи фыркнула, развернулась и медленно побрела в сторону озера. Из ее глотки раздался горестный стон от того, что такая легкая добыча сбежала, а теперь еще и издевается. Мальчик, поеживаясь от страха и постоянно кидая взгляды в сторону озера, затушил огонь у ивы, которая стояла на таком же примерно отдалении от воды, что и место, где кобыла ударилась в невидимую стену. Он быстро взвалил на себя короб с рыбой, взял удочку, опер ее об плечо и побежал, таща тяжелую ношу домой.

2107 год по общему летоисчислению, 230 год по Офуртскому, спустя два года.

Стояла дикая жара, над Сонным озером колыхалось душное марево и всякий зверь, птицы или рыба попрятались куда только можно было. Даже ивы, окружавшие озеро, казалось скрючились от жуткого пекла и слегка подвысохли. Высокая и пожухлая трава раздвинулась и на небольшую полянку ступил мальчик. Это был тот же самый мальчик, который два года назад чудом избежал смерти от Кельпи. Но теперь он же, подросший и вытянувшийся, десятилетний, снова пришел на это же место. Зачем?

Он оглянулся заплаканными и опухшими глазами, нашел взглядом тот клочок земли, где кобыла ударилась о невидимую стену, еще раз посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что это то самое место и никак иначе. Снова нырнул в кусты и вернулся с несколькими камешками, которые разложил по границе, чуть ближе к своей стороне, с запасом на пару шагов.

– Кельпи, ты здесь? – позвал негромко и неуверенно юноша.

Ответом ему была лишь зловещая тишина, парень прождал, сдерживаясь, пару минут и когда понял, что никто не придет, упал на землю на колени, разрыдался.

– Я просто не знаю, куда еще идти, – слезы бежали по его лицу, казалось, что юноша сильно ранен, настолько громкими и проникновенными были рыдания. Но нет, внешне он был цел и невредим. Похоже мальчика терзала внутренняя и очень сильная душевная рана.

– Вчера случился пожар в храме Ямеса… И… Отец погиб, его, обожженного, вытащили, когда потушили огонь… И Вларио, он тоже сгинул в этом чертовом пожаре… А мой учитель… Он задохнулся в дыме и не смог выбраться, потому что был почти слеп… – юноша прижал руку к сердце и склонился к земле в громких рыданиях.

– Был такой сильный огонь… Мне никогда не было так страшно… Даже когда ты гналась за мной, чудище.

– Я не знаю, зачем пришел сюда… Не знаю… Матушка ни жива, ни мертва, не видит ни меня, ни моего брата, не узнает нас. Бабушка Удда отпаивает ее чем-то, сказала, что матушка будет никого не узнавать ближайшие несколько недель… Нас отправили к дедушке и бабушке в Малые Вардцы.. А брат Малик, он не любит меня и сказал сегодня, что лучше бы я сгорел, чем отец. Мне даже некому рассказать о том, что случилось… Линайе запрещают со мной играть, а другие дети называют меня чокнутым.

Юноша упал на землю и его стенания разносились над озером, но никто так и не вышел из высокой травы. Уилл не знал, зачем пришел сюда, где едва не погиб два года назад, но никто его не слышал и не слушал в деревне, никому не мог он рассказать о своей боли утраты, поэтому не нашел он более уединенного места для выражения своего горя, чем Сонное озеро, где обитали демоны.

Так и пролежав в сухой траве час, а может быть и два, юноша, чуть успокоившись и вернувшись в этот мир из царства своих жутких воспоминаний, поднялся, отряхнулся и подобно призраку, посмотрел тусклым и пустым взглядом на поляну. Он развернулся и, шатаясь, пошел медленным шагом в сторону дома. Послышалось ржание. Уилл оглянулся.

Из высокой травы вышла та же самая кобыла, с которой столкнулся юноша пару лет назад. Со смесью страха и восторга взглянул мальчик на это прекрасное животное, под личиной которого скрывался монстр. Горе утраты у юноши было так велико, что даже воспоминания об оскаленной пасти, разверзнутой над его головой, уже казались пустяковыми на фоне текущих страстей в сердце и душе мальчика.

Кобыла фыркнула, подошла к невидимой стене, уперлась в нее красивым лбом, обрамленным шелковистой гривой и посмотрела на юношу бархатными голубыми глазами.

Уилл подошел чуть ближе, оставив между собой и Кельпи шагов десять, на всякий случай – вдруг кобыла притворяется и стена на самом деле дальше от нее, чем кажется.

– Извини, что я пришел. Мне показалось тогда, что тебе так одиноко. А сейчас и я остался один… – юноша говорил скорее сам с собой, чем с Кельпи, но лошадь внимательно слушала его. – Я никогда не думал, что Вларио так ужасно умрет… Его тело, оно скрючилось, почернело и… а мои отец и старый учитель… Это ужасно.

Не в силах продолжать, юноша снова разрыдался. Кобыла фыркнула и развернулась боком, пританцовывала на месте и перебирая копытами – она призывала подойти к ней.

– Нет, я не буду подходить к тебе, Кельпи. Мне кажется, что я хочу умереть, внутри, вот здесь, – мальчик показал место, где располагалось сердце, слезы капнули на его руку. – Здесь так сильно болит, что сил нет жить. Но я нужен Матушке, потому что отец умер и теперь мы с Маликом должны кормить семью. Матушка, бабушка и дедушка – они же нуждаются в нас. Так что я бы так хотел умереть, чтобы увидеться с папой и Вларио, но не могу…

– А ты тоже одинока, Кельпи? – выговорившись и слегка успокоившись, Уилл принялся вытирать глаза рукавом.

Лошадь мотнула головой и снова фыркнула.

– А с кем же ты тогда дружишь? У тебя есть семья?

Кобыла снова мотнула гривой и подошла к границе, лягнула невидимую стену. Копыто уперлось в воздухе во что-то. Кельпи раздраженно лягнула другой ногой и опять тоже самое. Казалось, что лошадь проклинала то, что она не могла пойти куда хочет. А может быть ей просто хотелось убить этого несчастного мальчика. Кельпи взвизгнула и через мгновение уже черный монстр с оскаленной пастью, а не темно-мышастая кобыла, уперся обезображенной мордой в невидимую стену. Так и простояли оба как вкопанные, Кельпи и Уилл, смотря друг на друга, молча. Наконец, водяной дух горестно замычал, развернулся и ушел.

Уилл вернулся на тоже самое место на следующий день пораньше, утром, когда рассветный туман только растворился и солнце обласкало озеро своими лучами. Юноша нес в руке небольшую плетеную корзину, он подошел к камешкам на границе с невидимой стеной и осмотрелся. Да, камешки лежали там же, ничего не поменялось. Мальчик достал из корзины книгу, сел на жухлую траву, снял с себя соломенную шляпу и тихонько позвал. Позвал раз, два, вслушался в стрекот насекомых вокруг озера, в крики птиц где-то далеко в лесу. Тишина…

Глаза ребенка были уже не такими опухшими и заплаканными, но вот темные круги и уставший взгляд говорили о том, что Уилл несколько дней практически не спал.

Высокая трава раздвинулась и показалась сначала морда Кельпи, потом ее передние ноги, туловище и, наконец, задние конечности. Лошадь подошла к невидимой стене, остановилась и внимательно посмотрела на мальчика, чуть повела головой, вскидывая шелковистую гриву черного цвета.

– Ты пришла, – молвил усталым, но счастливым голосом мальчик. – Я принес книгу сказок о чудовищах и монстрах… Там множество интересных историй, оттуда узнал я и о тебе, Кельпи. И там же я прочел, что ты заманиваешь людей, а когда они касаются тебя, то не могут уйти, и ты уносишь их в пучину вод и разрываешь.

Кельпи заржала, мальчику почудились насмешливые оттенки в этом звуке.

– Мой старый учитель, когда я рассказал ему о тебе два года назад, сказал, что самое главное – это не касаться тебя, иначе ты получишь над моей душой и сознанием неограниченную власть. – Уилл раскрыл книгу, погладил кончиками пальцев шершавые страницы, перелистнул. – А он же научил меня читать, кстати. Ведь если бы не научил три года назад, то ты бы убила меня тогда, потому что я бы не прочел эту книгу.

Вспомнив об учителе, уставший мальчик потер глаза. Его взгляд стал мокрым, губы задергались, ребенок поджал нижнюю, сдерживая рыдания. Кельпи замерла на месте и своими голубыми глазами неотрывно смотрела на Уилла. Тот переборол себя и не расплакался, лишь до крови прикусил губу.

– Хочешь, я прочту сказку про тебя? – мальчик вытер рукавом глаза, зевнул и нашел нужные строчки в книге, потом поднял голову и посмотрел на кобылу. Кельпи была безмолвна и, казалось, даже не дышала.

– Хорошо, быть может тебе понравится.

Уилл набрал в грудь воздуха и его еще детский и чистый голос разнесся над озером.

“Когда-то давным давно жили-были брат и сестра. Они любили друг друга и жили вместе. Брат был хорошим охотником, а сестра дивной красавицей. Все завидовали ловкости и силе брата, и красоте его сестры. Однажды один толстый купец захотел заполучить в жены красивую сестру охотника и принялся ходить свататься к ней, задаривая золотом и серебром. Но сестра отказывала мерзкому купцу, а охотник выгонял за порог неудачливого торговца и тогда тот, злой, пошел на бережок реки и высыпал в воду полмешка серебряных монет. Он закричал: “Водяной дух, взываю к тебе, помоги мне заполучить прекрасную Видду”.

На следующий день резко начался сильный дождь и сестра охотника, Видда, вышла снять с веревки сохнущее белье. Но неожиданно она увидела прекрасного коня. Тот, без седла и не подкованный, стоял во дворе дома брата и сестры и бил копытом о землю. Удивленная Видда подошла к красивому жеребцу и погладила его. И как только она коснулась его, глаза ее остекленели, она запрыгнула на жеребца и тот словно ветер понесся к озеру. Охотник выскочил из дома в поисках Видды, но нашел лишь лошадиные следы, причем копыта были вывернуты наружу. Следы привели брата к озеру, где на поверхности воды покачивался платок Видды. Злой дух не захотел помогать старому купцу, он сам решил выкрасть для себя прекрасную деву и унес ее в воды темного озера”. Конец…

Мальчик выдохнул и снова зевнул. Кельпи повела головой, чуть задрожала и насмешливо фыркнула. Она опустила голову и посмотрела на свои копыта, совершенно обычные конские копыта, потом радостно заржала и затанцевала перед невидимой стеной, вскидывая поочередно конечности.

– Да, я вижу, что у тебя копыта обычные, – понял намеки кобылы Уилл. – Может это у всех Кельпи копыта наоборот, а у тебя неправильно стоят, как у обычной лошади?

Кельпи гневно взвизгнула, в миг обратилась в демона и, разогнавшись, ударилась о невидимую стену, которая как вечный страж охраняла жизнь мальчика. Юноша подскочил на ноги от испуга и выставил руки вперед.

– Извини меня, пожалуйста, Кельпи. Я не хотел тебя обидеть, клянусь. Видимо сказки ошибаются, – ребенок побоялся, что Кельпи сейчас уйдет.

Кобыла же, страшно лязгая пастью с кучей острых, как ножи, зубов, беспокойно бродила по над стеной, волоча свое длинное тело на искривленных передних ногах по жухлой траве.

– Тебе еще читать? Тут есть еще пара сказок про Кельпи. Больше не буду тебя обижать так, прости. А ты не ешь меня, пожалуйста. Я маленький и бабушка говорит, что очень костлявый. – с этими словами мальчик задрал рубаху и показал торчащие ребра на худом детском теле. – Ты же мной наверное даже не наешься!

Дух воды замер, посмотрел на мальчика, потом фыркнул, подняв верхнюю губу, и опустился на землю, сложив обезображенные копыта, которые скорее напоминали ласты с когтями, под живот. Мальчик, воодушевленный, тоже лег на траву, положив книгу на землю одним боком и начал читать очередную сказку про Кельпи, который унес молодую деву в воду и она родила ему детей. Лошадь весело фыркала и ржала, порой даже похрюкивала, а иногда и демонически визжала. Казалось, истории ее невероятно забавляли. Уилл читал полчаса, час и, когда очередная сказка почти подходила к концу, он вдруг зевнул и замолчал.

Кельпи вскинула голову, приподняла переднюю часть, а потом вскочила с земли, посмотрела на мальчика, который сладко заснул, выронив книгу из рук. Кобыла уперлась страшной головой в невидимую стену, высунула длинный язык из пасти, облизала свою черную морду и обратилась в обычную лошадь. Теперь на месте демона снова стояла прекрасная темно-мышастая кобыла с шелковистой гривой, хвостом и “носочками” черного цвета. Лошадь опустилась на землю, легла на грудь, подогнув под себя копыта и тоже приснула чуткой дремой.

Уилл открыл глаза к полудню, когда солнце не на шутку припекло его лицо. Он проснулся в поту от дикой жары, поднялся, вытер рукой стекающие по лицу капли. По телу ползала всякая мошкара и муравьи, он стряхнул и их, затем оглянулся. Кобыла как сквозь землю провалилась. Пора было идти домой, поэтому мальчик бережно поднял с земли книгу, смахнул с нее травинки и спрятал в корзинку.

– Я завтра вернусь, Кельпи. Похоже я не дочитал сказку, но завтра обязательно закончим! – с этими словами наконец-то хоть немного выспавшийся мальчуган развернулся и стал возвращаться домой, в Малые Вардцы, к бабушке и дедушке, да к противному брату Малику.

Уилл никому не рассказывал о Кельпи, боясь окончательно закрепить за собой славу чудного. Лишь старику учителю два года назад он поведал ту страшную историю о лошади на берегу озера. Но старый служитель, будучи человеком мудрым, лишь настоял, чтобы мальчик туда больше не ходил и никому ничего не говорил. И сохранил тайну ребенка, зная, что нетерпимый к нарушениям запретов отец Уилла хорошо всыпет мальчику за то, что тот посещал Сонное озеро. Служитель и так не поощрял то, что старик научил Уилла читать и писать.

– Это нам грамота нужна, чтобы молитвы нашего бога Ямеса доносить до люда, а люду-то зачем грамота? Это лишнее искушение демонами. В незнании чистота и непорочность. – говорил он.

Уилл вернулся в дом на краю деревни, где жил с дедушкой и бабушкой, пока матушка, окуренная травами, отдыхала у бабушки Удды в Больших Вардах – городке рядом с Малыми Вардцами.

На следующий день мальчик снова направился к Кельпи. Кобыла явилась из высокой травы без зова, она пришла сама и посмотрела на ребенка немигающим взглядом. Уилл дочитал сказку довольной лошади, которая так и не обратилась в демона ни разу за все время, пока лежала рядом с невидимой стеной.

Каждый день юноша брал с собой книгу сказок и с корзинкой приходил к Сонному озеру, читал Кельпи час-два, разговаривал с ней, рассказывал о своей жизни, а потом уходил. Кобыла его всегда слушала, часто демонстрировала свое отношение к очередной сказке посредством визга, ржания, фырканья, а порой и хрюканья, но это если уж история совсем нравилась.

В один из этих самых счастливых дней, когда мальчика хоть кто-то слушал и слышал, Уилл пришел к Кельпи груженый корзинкой большего размера. Он выпросил ее у бабушки, обещая насобирать ягод, а сам же нырнул на задний двор, в небольшой сад с огородом, обнес яблони, груши и сложил плоды в корзинку. Теперь он, пыхтя, опустил эту же корзинку на землю, кобыла удивленно смотрела на него, чуть подрагивая и фыркая.

– Я еще кое-что принес, кроме книг. Ты уж не серчай, но взял не только себе, но и тебя чтоб угостить. Вдруг тебе понравится то, что едят обычные лошади. В Больших Вардах у некоторых богатеев есть собственные кони, так я не раз видел, что их кормили яблоками и грушами. Все-таки это вкус лета, а сейчас самый его разгар – улыбнулся мальчуган.

Он достал грушу из корзинки, положил на землю, огляделся. Взял с земли длинную палочку и нанизал на нее фрукт, подошел чуть ближе к невидимой стене. Уилл сглотнул слюну и, чуть дрожа, вытянул руку с палочкой вперед. Аппетитная груша зависла перед самой мордой Кельпи, кобыла фыркнула и замерла.

– Это вкусно, попробуй… Тут такое не растет, лишь в садах у нас.

Кельпи фыркнула еще раз, помотала мордой.

– Ну пожалуйста… Ну ты же не только людьми питаться должна, – умолял мальчик и смотрел на лошадь проницательными синими глазами, обрамленными пушистыми и густыми ресницами.

Кобыла потанцевала на месте, мотнула головой и остановилась, посмотрела на грушу. Рука у Уилла затекла и он хотел уже было разочарованно опустить палочку, но тут Кельпи протянула морду вперед, обхватила мягкими губами плод и, прожевав, проглотила. Мальчик нетерпеливо переминался с ноги на ногу, ждал реакции кобылы. Та чуть хрюкнула – это означало, что ей понравилось. Уже по этому смешному хрюканью мальчик понимал, что лошадь осталась довольна. За то недолгое время, пока он коротал дни с демоницей на бережку сонного озера, он уже успел изучить все звуки Кельпи и всегда понимал, что она имеет в виду и какое у нее настроение после сказанного Уильямом.

– Еще? – спросил мальчик, уже запуская руку в корзину. Он достал яблоко и надел на ту же палочку, вытянул руку вперед. Кельпи осмотрела неизвестный ей фрукт с подозрением.

– Это яблоко. Оно тоже очень вкусное. Может быть чуть кислее, чем груша. – объяснил невероятно довольный мальчик. Он кормил самого водного демона фруктами!

Кобыла стащила нежными губами яблоко с палочки, похрустела им. Раздалось довольное ржание.

– Яблоко больше понравилось? – мальчик, восхищенный, схватил корзинку и подтащил ее к границе невидимой стены.

Чуть раскачав, он опустил ее к земле и высыпал фрукты, те покатились вперед к ногам лошади. Пофыркивая, кобыла собирала их и глотала. Когда ничего не осталось, она красиво мотнула гривой и завалилась на бок.

– Пока не смогу принести больше яблок и груш. Может оборву в садах в Вардах чуть позже. У нас очень плохая земля в Малых Вардцах, все деревья слабые, маленькие… Дедушка говорит, что почвы здесь плохие, а еще мало солнца и тепла. Но в Вардах, это городок в Долине, там они лучше растут. Тебе почитать еще, Кельпи?

Лошадь радостно фыркнула, она лежала, развалившись в сухой траве на правом боку, и прикрыла свои ярко-голубые глаза. Уилл взял книгу, которую предварительно выложил с корзины, открыл и начал читать.

Осень, сезон Лионоры

Так прошло лето, наступила осень. Остатки рогоза, сухого и отмирающего, трепыхались на прохладном ветру, который то резко налетал, то также резко пропадал – как это бывает в горах. Уилл ступил на поляну, подошел к камешкам. Он натаскал их еще больше и теперь невидимая стена имела под собой основание из вполне видимой груды камней.

Мальчик приложил руку к глазам, сощурился и вгляделся в озеро. Высокая трава пожухла почти окончательно и теперь все озеро было видно, как на ладони. По темной глади озера, словно по земле, бежала красивая кобыла. Она добралась до кромки воды, сошла на берег и поскакала в сторону юноши, вверх по совсем небольшому и пологому пригорку. Ближе к невидимой стене лошадь замедлилась и остановилась у самой границы, радостно заржала.

– И тебе привет, Кельпи, – как-то грустно приветствовал водяного демона Уилл. – Я принес тебе яблок, в Больших Вардах вчера вечером купили с дедушкой. Дедушка думает, что это я их все ем, поэтому теперь постоянно покупает по яблочку-два, когда возвращается в город. А вчера вот целую корзину взяли.

Мальчик высыпал корзину и подтолкнул палочкой яблоки, которые не пересекли стену. Кобыла радостно заржала и стала стремительно собирать валяющиеся на земле фрукты, счастливо похрустывая.

– Кельпи, я хотел сказать тебе, что больше не смогу приходить, – помялся с ноги на ногу ребенок и печально посмотрел на лошадь.

Кельпи словно оцепенела, она нависла над последним яблоком и замерла, вслушиваясь.

– Матушка выздоровела – она возвращается в Малые Вардцы сегодня вечером. Дедушка отправился за ней, взял с собой дарены, которыми отплатит бабушке Удде за помощь. И с завтрашнего дня я, как взрослый, начну рыбачить вместе с Маликом на Белой Ниви. Так сказал дедушка… Он стал плох, постоянно кашляет и говорит, что его знобит. Бабушка тоже уже плохо справляется с нашим огородиком, глаза не видят. И теперь я должен, как кормилец, обеспечивать семью.

Кельпи медленно дожевала последнее яблоко и, повизгивая, подошла к стене, уперлась в нее красивым лбом.

– У меня просто не будет времени приходить к тебе… Чтобы дойти до Сонного озера, я трачу каждый день по часу сюда, и часу обратно. Дедушка с бабушкой и так уже не верят мне, что я просто гуляю рядышком с Белой Нивью Допытываются, где я пропадаю целыми днями. Я им о тебе ни слова сказал, честно. Но здесь я больше не появлюсь, – на глазах ребенка, которому по воле жестокой судьбы нужно было срочно вырасти и стать мужчиной, блеснули слезы.

Мальчик подошел вплотную к стене и восхищенно посмотрел на кобылу, которая замерла около стены, не шевелясь, и смотрела на него голубыми глазами с продольно-овальными зрачками.

– Ты такая красивая и грациозная… Хотела меня съесть и сейчас наверное хочешь. Но я восхищаюсь тобой, Кельпи, ты прекрасна во всех обличьях. Мне тебя будет не хватать.

Уилл осторожно сделал шаг вперед. Лошадь не шевелилась, с ее шелковистой черной гривы тихо капала вода, а копыта уперлись в землю. Мальчик сделал еще шаг, его ноги коснулись камешков. Не дыша он поднял правую руку, вытянул ее вперед и самыми кончиками пальцев потянулся к морде Кельпи.

Потом чуть одернул руку, но кобыла не шевелилась и стояла спокойно, лишь упиралась в стену лбом, чуть наклонив голову вниз. Наконец, собравшись с духом и силами, мальчик все-таки протянул руку и коснулся самыми кончиками пальцем лошадиной морды. По руке словно пробежала дрожь, раздался легкий треск, а может и не было этого странного треска, а Уиллу все почудилось. Но лошадь и дальше продолжала стоять, замерев, а юноша погладил теплую морду, осторожно, в любой момент готовый отпрыгнуть назад.

– Мне так жаль, что ты одинока, Кельпи. Я тоже чувствую себя несчастным и одним на свете, но тебе, мне кажется, куда тяжелее, ведь у тебя ни матери, ни бабушки, ни дедушки, ни брата. Хоть Малик и очень противный, он меня постоянно обижает и заставляет других мальчишек смеяться надо мной, называя зачарованным, но он все же мой брат. А ты одна, совсем одна.

Кельпи фыркнула, рука мальчика продолжала гладить ее морду, пропускать сквозь пальцы пряди ее гривы.

– Прощай, Кельпи, – ребенок нехотя убрал руку и сделал шаг назад. Пальцы странно покалывало. Он смахнул слезы, которые бежали по щекам, развернулся и вернулся к корзине.

Очень медленно, постоянно оглядываясь на застывшую у стены лошадь, мальчик, вытирая рукавом слезы и похныкивая, попятился с поляны и скрылся в сосновом бору. Как только Кельпи скрылась из виду, ребенок дал волю слезам и они ручьями побежали по его бледным щекам, капая на укрытый хвоей ковер.

Прошло некоторое время, Кельпи так и стояла у невидимой стены, слушая отдаленные шаги и всхлипы. Наконец, когда стало совсем тихо, даже, казалось, замолчали птицы в лесу и насекомые около озера, лошадь подняла голову. Она сделала шаг вперед и спокойно прошла стену, которой для нее теперь не существовало. Пофыркивая, она раскидала копытами камешки и направилась медленно вслед за мальчиком.

Уилл дошел до крайнего дома в деревни, открыл дверь, вошел. Внутри его уже ждала матушка Нанетта. Воздух пропитали запахи успокаивающих трав: спокушки, голубовика и ясного глаза, – которые бабушка Удда дала женщине с собой и наказала принимать несколько раз в день.

– Внучок, ты где пропадал? – сурово обратилась к Уиллу бабушка. – Мы обыскали все вокруг деревни, тебя нигде не было.

– Я чуть дальше ходил гулять, бабуль, – мальчик опустил лицо, чтобы родные не увидели заплаканные глаза.

– Больше так не гуляй, с завтрашнего дня пойдешь рыбачить с Маликом, понял? – сказал дедушка, который раскладывал переданные травницей сборы по порциям.

– Хорошо, дедуль.

– Хорошо, бабуль, хорошо, дедуль… А чего это ты книгу с собой не взял сегодня, грамотей, а? – перекривлял мальчика старший брат, состроив рожу.

– А не твое дело! – воскликнул обиженно Уилл.

– Не твое дело, не твое дело. Бубубубу. Да ничье дело, никому ты не нужен и друзей у тебя нет, малой, – Малик оттянул указательным пальцем нижнее веко и перекривлял еще раз младшего брата.

– Малик, Уильям!! Дети, прекратите! – завозмущалась Нанетта.

– Есть у меня друг! И лучше, чем все твои дылды! – закричал Уилл.

– Да ладно. И кто же это?

Мальчик открыл было рот, чтобы рассказать о своей волшебной Кельпи, но вспомнил, что обещал старику-учителю ничего не говорить. Да и не поверит ему никто… Юноша замолчал и покраснел, отвел взгляд. А глаза снова предательски покраснели: что толку от его дружбы с самим водным демоном, если он больше никогда не увидит эту демоническую лошадь?

– Есть… Но я тебе не скажу. – всхлипнул Уилл и насупился.

Малик засмеялся, схватившись за живот руками. Потом с довольным видом пригладил свои волосы рукой, ему эта привычка передалась от отца.

– Да нет у тебя никаких друзей, дурило. Лишь фантазии. Одна Линайя тебя терпела, но хорошо, что ее отец запретил общаться с тобой, потому что ты чокнуууутыый.

Уилл вспыхнул и кинулся к брату, его поймал за шиворот дедушка, придержал.

– Ты почему буянишь? – сурово спросил он у мальца, который втянул голову в шею.

– Малик первый начал! – завопил ребенок.

Дед погрозил и злобно хихикающему Малику, и раскрасневшемуся Уиллу.

На следующее утро

Уилл проснулся с рассветом, вылез из-под льняника и поднялся с полу. Близилась пора Лионоры, посланницы Ямеса и богини осени, и утренняя прохлада пробирала теперь до костей. Дедушка активно заготавливал дрова для очага в холодный сезон, но здоровье его стало совсем плохо, поэтому он собирался привлечь двух братьев.

– Так, Уилл, ты проснулся. Буди брата, удочки в зубы и вперед на Белую Нивь! Сегодня пасмурно, так что клев будет хорошим, рыба смелая. – вошел громкими шагами в дом очень высокий дедушка и таким же громким голосом уже сделал за Уилла всю работу – разбудил Малика. – О, раз ты уже проснулся, внучок, то собирайтесь давайте. Малик, научи брата тому, чему учил тебя я.

Братья собрались, взяли короба и, перекусив вчерашней ухой, с удочками наперевес отправились к реке. Они нашли место со средним течением, небольшой глубиной и раскидали опарышей в качестве прикормки.

– Я не собираюсь тебя учить, малой. Учись всему сам, ты ж грааамооотный, – озлобленно предупредил младшего брата старший и отсел от него на некоторое расстояние.

Время от времени рыболовы меняли место, переходили с одного места стоянки рыбы на другое, ища более удачливый клев.

Малик, как более опытный и взрослый рыболов, за несколько часов наудил почти полный короб мелкой и относительно крупной рыбешки, к обеду взвалил ношу себе на плечи и развернулся.

– Сиди тут сам, малой, ты всего лишь половину короба наловил. Вот как полный наберешь, тогда и приходи домой, – с этими словами, пригладив привычным жестом волосы рукой, грузный Малик пошел к дому.

Уилл остался один. Он приподнял удочку, с которой хитрая рыба стащила только что безнаказанно червя, и насадил на крючок другого, вздохнул и снова сделал заброс. Солнце начало припекать, даря последнее тепло одинокому рыбаку на берегу говорливой и быстрой реки.

Уилл потянулся за шляпой, что лежала слева рядом с коробом и увидел подле короба босые ноги. Он испуганно поднял глаза. Около корзины стояла девочка с длинными и прямыми черными волосами по пояс, бледная, чуть сутулая, но все же можно сказать, что красивая. На теле красовалось помятое серое платьице до щиколоток, с которого стекала вода. Волосы тоже почему-то взмокли, в локонах проглядывала тина. А глаза… Уилл охнул. На него смотрели любопытно синие, большие глаза с чуть приподнятыми внешними уголками, с ярко-голубой радужкой и продольно-овальным зрачком.

– Ты кто? – удивленно спросил мальчик, вытащил льняную леску с уже пустым крючком, с которого шустрая рыба снова стащила червя, и привстал.

Девочка молчала, лишь хлопала глазами да наклоняла голову то в одну сторону на бок, то в другую, рассматривая мальчика. Так и смотрели они друг на друга, пока, наконец, девочка вдруг не фыркнула, да не по-человечески, а по-лошадиному. Уилл побледнел, вскочил на ноги.

– Кельпи? – воскликнул он удивленно и испуганно, отошел от кромки воды чуть дальше к лесу.

Девочка потопталась на месте, потом закивала головой и подошла ближе, спокойно ступая босыми ногами по острым камням берега. Юноша сглотнул слюну, схватил короб и потащил его за собой, устремляясь дальше от реки. Шляпа осталась лежать на берегу. Девочка подошла к ней, подняла и попробовала откусить кусочек белоснежными зубами. Надкусив край, она фыркнула, потом повертела в руках шляпу и, наконец, направилась с ней за мальчиком, который уже закинул короб на спину и улепетывал в сторону дома, благо до него было десять минут быстрым шагом.

Уилл все ждал, что услышит сзади громкий визг да над ухом будут лязгать челюсти с острыми зубами. От страха он ни разу не оглянулся до самого дома, но никто страшный его не преследовал и, подбежав к дому, он посмотрел через плечо и никого не увидел позади.

Дедушка хотел уже пожурить мальчика за то, что тот вернулся с полупустым коробом, да все увидели перепуганные глаза Уилла и обеспокоенно стали расспрашивать, что случилось. Юноша хотел уже было рассказать о Кельпи, но что-то снова остановило его. Он помолчал и выдал вранье, что видел чью-то тень и очень испугался. Возможно, даже самого вурдалака! От этих слов все вокруг мальчика резко побледнели и принялись успокаивать его, поглаживать по спине и радоваться, что ребенок вернулся живым и здоровым домой.

На следующий день, когда Малик снова быстро набил корзину рыбой и победоносно удалился, назвав брата неудачником, Уилл сидел на берегу, втянув голову в плечи и ждал. И как только Малик скрылся в лесу и уже никак не мог видеть берег реки, юноша сразу же услышал тихое сопение где-то сбоку. Дернув от страха плечами, он повернул голову вправо и там, совсем рядом, в каких-то двадцати шагах от него стояла та же самая девочка. В руках она держала шляпу.

– Ты хочешь меня съесть? – испуганно пропищал Уилл. Он понимал, что каждый день не сможет так бегать от девочки.

Та подумала, мотнула головой, вскинув мокрые волосы, фыркнула и подошла к юноше. Уилл напрягся и подскочил с каменистого бережка. Девочка, разглядывая юношу своими голубыми глазами, протянула шляпу и замычала. Мальчик, чуть дрожа, сделал шаг навстречу, взял слегка обгрызанную шляпу.

– Спасибо. А ты топить меня не будешь в реке? – снова задал вопрос юный рыболов, прикрываясь теперь от девочки шляпой, как щитом.

Девочка странно рассмеялась, чисто, звонко, но как-то не по-человечески, подбежала к реке и прыгнула в нее. Воды было ей по бедра. Попрыгав в воде и окончательно распугав всю рыбу, Кельпи вернулась на берег и, подняв брови, выжидающе посмотрела на мальчика.

– Да, да, вижу, что не утопишь. Я думал, что ты не можешь покидать озеро, – Уилл все еще не верил девочке, хотя очень хотел.

Кельпи подбежала к мальчику, тот вздрогнул, но остался стоять на месте, лишь цвет его щек стал еще белее. Девочка ткнула пальцем в грудь юноше, Уилл почувствовал легкое покалывание. Потом девочка показала на себя и изобразила пальцами движение бегущих ног.

– Ты пошла за мной? – догадался юноша.

Девочка радостно закивала. На ее детском лице очень странно проявлялись эмоции: то слишком ярко и глупо, то тускло, и тогда личико казалось каким-то нечеловеческим и нереальным, словно каменным. Но все равно мордашка ее была очень приятной и милой, а эти большие голубые глаза чаровали и притягивали взгляд. Уильям словно тонул в них и, завороженно рассматривая невероятной красоты глаза, обрамленными пушистыми и густыми ресницами, поддавался чарам демоницы.

– У меня нет с собой книги, Кельпи… И яблок тоже нет. Но я могу тебе что-нибудь рассказать. Вот только нужно сменить место, а то ты всю рыбу распугала, теперь здесь не будет клева. – зачарованно протянул ребенок.

Девочка топнула ногой, не желая ждать и резко повернулась к реке. Ее мокрые волосы хлестанули мальчика по лицу, тот на мгновение очнулся от волшебного сна и отшатнулся. В тот же миг с реки на берег стала выпрыгивать рыба, сначала ее набралось бы на короб, потом на два, три и наконец, казалось, река извергла абсолютно всю рыбу с этого участка. Юноша завороженно смотрел на огромную кучу перед собой.

– Кельпичка, спасибо тебе. Я сейчас же расскажу тебе что-нибудь, только нужно рыбу вернуть в реку, мне столько не надо, мне вот полкороба только наполнить. – Мальчик показал на полупустой короб, девочка посмотрела на него тоже, кивнула и рыба магическим образом стала прыгать в воду, осталась лишь малая доля, которой как раз хватило на то, чтобы наполнить до краев корзину.

Уилл, слегка ошарашенный, но счастливый, собрал улов и сел на землю. Девочка уселась прямо напротив него, подтянув коленки к груди, и ожидающе посмотрела. Мальчик порылся в своей памяти, вспомнил пару сказок, которые точно не читал тогда кобыле и начал говорить.

Через пару недель

Чуть позже, в один из дней, когда они оба лежали на берегу и жевали последние яблоки в этом году, мальчик как-то спросил Кельпи.

– Кельпи, а как тебя зовут? У тебя же есть имя?

Девочка, похрустывая купленными Уиллом фруктами, покрутила головой.

– Как это так? Как же ты без имени живешь?

Кельпи фыркнула, и Уилл понял, что ее этот вопрос не очень то и беспокоит, но все-таки. У всех должно быть свое имя!

– Кельпичка, ну у всех должны быть свои имена. Меня вот зовут Уилл, а отношусь я к людям. Вот меня же другие зовут не “человек”, а “Уилл” или “Уильям”, это если уж совсем матушка недовольна. А вот ты относишься к “Кельпи”, к водяным духам, но я же не могу тебя звать постоянно по имени тех, к кому ты относишься. Так что тебе непременно нужно обзавестись собственным именем.

Девочка дожевала яблоко и задумчиво посмотрела на Уилла, пожала плечами и опять уставилась куда-то вдаль своими голубыми и огромными глазами.

– Можно я дам тебе имя? – с придыханием спросил мальчик.

Девочка фыркнула и посмотрела в глаза Уильяма. Тот задумался, привстал и заходил взад-вперед по берегу реки, сложив руки за спиной. Он перебирал в уме все самые красивые имена, что вычитал в книгах, но ни одно не подходило, как ему казалось, Кельпи. Наконец, его осенило.

– Кельпичка, я читал как-то об одной королеве в дальнем графстве Гаиврар. Так вот, эта королева отличалась очень бурным нравом, она была настолько грозной, что все ее боялись. Она смогла после смерти мужа собрать войско и дать отпор соседнему королевству, которое посягало на ее земли. Она правила очень долго и славилась как могущественная воительница и свирепая женщина. Ну.. Так в книге было написано. Ее звали Вериатель. Как тебе?

Девочка вытянула губы трубочкой и крепко задумалась. Наконец, она довольно кивнула головой. Уилл довольно похлопал в ладоши и улыбнулся.

– Звать теперь тебя, Кельпи, не Кельпи, а Вериатель! Вериатель, повелительница рек и озер, грозная и могучая Кельпи!

Маленькая демоница не по-человечески расхохоталась, ее смех эхом отозвался в лесу и, подскочив, девочка схватила Уилла за руки и закружила в каком-то диком танце. Теперь уже мальчик рассмеялся, счастливо улыбнулся от уха до уха и заплясал с Кельпи на бережку.

Спустя семь лет. 2114 год по общему летоисчислению, 237 год по Офуртскому.

– Да что ты опять фигней занимаешься? Давай рыбу лови! – озлобленно сказал Малик, поднимая свое чуть грузное тело с земли.

Он как обычно наполнил короб до верха рыбой, толкнул своего младшего брата, который был уже выше его ростом, тот отмахнулся. Уже не ребенок, а молодой, семнадцатилетний парень, Уилл, сидел на высоком берегу и что-то плел. Едва теплое весеннее солнце ласкало его ловко работающие руки.

– Что это? Обувь?

– Да.

– Кому же?

– Не твое дело, Малик. Иди в деревню, отсыпайся, я через пару часов доловлю до полного короба и вернусь.

– Да у тебя короб еще пустой, пустослов, что ты там за пару часов наловишь? – сплюнул на землю слюну Малик, презрительно посмотрел на увлеченного делом младшего брата, водрузил корзину на спину и ушел в деревню.

Уилл достал из пустой корзины со дна припрятанные ленточки, что он купил на ярмарке пару дней назад, во время весеннего праздника Аарда, и стал украшать сандали. Парень постоянно оглядывался по сторонам. Наконец, вода в реке забурлила, вспенилась, раздался плеск, и из реки вышла молодая девушка, того же возраста, что и юноша, лет семнадцати где-то. Ее красивое и чуть грустное лицо расплылось в кривоватой, но радостной улыбке. Подняв платье до самых бедер, она, вскидывая высоко ноги, взбежала на бережок и прыгнула прям перед самым носом опустившего вниз голову Уилла. Молодой человек увидел прям перед собой босые ступни, поднял голову к стройным бедрам, чуть выше, пока не встретился взглядом своих синих глаз с голубыми глазами Кельпи.

– Вериатель, я так рад тебя видеть. Ты как раз вовремя, я почти закончил.

Девушка, удивленная, наклонилась ниже, ее мокрые волосы упали на руки Уильяма, тот их чуть отодвинул, не прекращая работы.

– Чччч, – приложил он палец к губам. – Сядь тут рядышком, еще десять минут и я закончу.

Кельпи, не слушая Уилла, скакала вокруг и заглядывала то через плечо, то через бок. Но юноша сгорбился и прятал меж колен что-то красивое. Это, похоже, совсем не понравилось демонице, и в обличье красивой девушки она, фыркая и недовольно размахивая своими изящными ручками, пыталась прорваться к спрятанному.

– Готово, ух, пару недель их делал. Садись сюда, Вериатель.

Девушку долго уговаривать не пришлось. Пританцовывая, она подбежала совсем вплотную к парню, тот показал рукой на землю, Кельпи села и, чуть тряся головой с мокрыми волосами, от нетерпения полезла сама руками к коленям, где юноша что-то прятал.

– Ай-яй-яй… Терпение и еще раз терпение, моя дорогая Вериатель, – воскликнул весело Уилл и спрятал за спину что-то. – Дай свою ножку. Одну, да любую.

Девушка сунула ему под нос ступню. Уильям нежно взял ножку девушки и достал красивые сандали, украшенные яркими ленточками. Кельпи попыталась ухватить их руками, вытянулась вперед, но Уилл пожурил ее и надел на ножку одну сандаль, затем взял другую ножку и тоже обул ее.

– Мне жалко твои ноги. Ты скачешь по острым камням, порой мне кажется, что тебе больно и неприятно, так что попробуй поносить сандали. Я постарался сделать их удобными, по твоим следам на песке вырезал колодки из дерева и отнес к сапожнику, тот помог мне с подошвой, а там дальше я уже оплел поверху и украсил ленточками.

Кельпи подскочила, как ужаленная, вскинула вверх поочередно ноги, разглядывая подарок. Потом пустилась в пляс, прыгая по окружающим камням, как коза, и довольно завопила. Наскакавшись, через четверть часа она вспомнила о терпеливо ждущем Уилле, который все это время с любопытством и удовольствием наблюдал за восторгами девушки. Приятно, когда подарок оценили, а парень боялся, что он придется не по душе Кельпи, привыкшей быть босоногой. Подбежав к молодому человеку, она принялась наворачивать вокруг него круги, пританцовывая и дико размахивая руками. Ее истошные и громкие вопли разносились по всей округе и эхом отдавались в лесу, да с такой силой, что Уилл уже начал оглядываться по сторонам – как бы их не заметили односельчане.

– Я рад, что тебе понравилось, Вериателюшка, – радостно и чуть смущенно произнес парень. – Интересно, а если в кобылу обратишься, а потом снова в человека, с сандалиями что случится?

Кельпи застыла, воздух вокруг нее задрожал и она в миг обратилась в красиво гарцующую темно-мышастую лошадь, потом еще через мгновение перед Уильямом дико заскакала демоница с оскаленной пастью и высунутым языком, а еще чуть позже снова плясала девица, на ногах которой красовались сандали. Потом девушка вновь обернулась лошадью и, скакнув боков, замерла как вкопанная перед Уиллом, отбивая копытами камни на берегу.

– Ты хочешь, чтобы я залез на тебя? – удивился юноша. Ни разу за все время, с самого озера, Кельпи не предлагала ему взобраться на нее, да и лошадью она оборачивалась крайне редко, почти всегда являлась перед Уильямом в образе юной девушки.

Кобыла громко заржала. Парень, задумчиво почесав затылок, взвесил все за и против. Все-таки он знал Вериатель уже более семи лет, ну не утянет же она на дно его после всего. А вдруг утянет? Лошадь нетерпеливо зафыркала, гарцуя.

Наконец, решившись, юноша схватился за гриву и спину и взобрался на лошадь. Только он сел и обхватил ее бока ногами, как весь мир вокруг смазался, и кобыла со скоростью ветра помчалась куда-то вверх в горы. Мелькали мимо реки, деревья, тропы – все оставалось позади. Уилл вскрикнул.

Впереди с угрожающей быстротой приближалось озеро, а точнее Кельпи вместе со своим всадником мчалась к воде.

Оттолкнувшись у берега кобыла взмыла высоко в воздух и через мгновение над головой мужчины сомкнулись темные воды Сонного озера. Он едва успел задержать дыхание, но воды сдавили его тело, оглушили и весь запасенный драгоценный воздух вышел.

В воде лошадь обратилась в страшного демона, Уильям почувствовал, что его ноги коснулись дна и он, оттолкнувшись от него и от Кельпи, в страхе попытался выплыть. “Обманула, я погиб” – испуганно промелькнула мысль, наверное последняя. Но вдруг с той же силой, что Кельпи затащила его в воду, она потянула его вверх, схватив оскаленной пастью за ворот рубахи. Рубаха порвалась, Кельпи обратилась в девушку и, обхватив руками тонущего мужчину, с нечеловеческой силой потащила его к поверхности. Уильям вынырнул, судорожно открыл рот. Вериатель поволокла его к берегу.

Вода была чуть теплой, Сонное озеро достаточно рано прогревалось и в нем можно было купаться человеку уже в начале сезона Аарда. И это было крайне странно, ведь вода в других озерах всегда была заметно холоднее, чем в Сонном. Данный факт входил в одну из тех причин, отчего люди называли это место проклятым и боялись ходить к нему.

Уилл выполз на берег, весь в тине, рубаха изорвана, в волосах запутались какие-то шевелящиеся обитатели дна. Он полз на локтях по каменистому бережку и глотал воздух, кашляя.

– Ты сгубить меня надумала, Вериатель? Я же не рыба, чтоб дышать на дне озера, – ноги юноши еще были в воде, когда он почувствовал, что девушка его придерживает.

Он обернулся, лег на спину. Из воды выглядывала верхняя половина лица девушки, голубые глаза пристально и как-то странно смотрели на Уилла, руками она держала его ноги, не давая уползти.

– Что ты хочешь, Вериатель? – удивленно спросил Уильям. Он, еще покашливая, быстрыми движениями рук встряхивал волосы, доставая оттуда всякую живность, которая неприятно копошилась в длинных, по плечи, черных волосах.

Девушка подплыла ближе, выползла на четвереньках из воды, вскарабкалась по ногам юноши и села верхом, придавив его к земле. Она потянулась к краю платья обеими руками и быстрым движением стащила его с себя, обнажив стройное тело с красиво очерченными формами.

– Оооо, – протянул медленно Уилл. Он понял, к чему все шло и густо покраснел. – Кельпи, но ты же не человек. Как же мы…

Вериатель свирепо фырнула, разорвала до конца и без того рваную рубаху и потянулась уже было к штанам юноши, но тот остановил ее.

– Нет-нет, давай я сам. Мне в них еще в деревню нужно вернуться, а то не поймут… И так не поймут, но штаны пусть будут целы.

Он приподнялся, стащил штаны и неловко обнял девушку за талию. Та, чуть пофыркивая и постанывая, подтянулась своими бедрами к его, и начала быстро приподниматься и опускаться. Над озерам разносились стоны, одни человеческие, вторые были ближе к звериным. Кельпи закатила глаза, закинула голову и исступленно вцепилась ногтями в грудь Уилла, начала царапать. Тот в страсти подтянул к себе девушку и перевернул ее, взобрался сверху. Оба, измазанные в грязи с головы до пят, пропахшие тиной, прильнули к губам друг друга. Кельпи, словно безумная, извивалась под мужчиной и царапала его спину, кусала губы. Тот не замечал и как зачарованный целовал ее. Чувство времени потерялось и Уиллу казалось, что он провалился в дивный сон.

Он этого странного состояния парень очнулся, когда по его спине загулял свежий и пронизывающий ветер. Завалившись на бок, он обнял лежащую рядом девушку, которой, казалось, ветер и холод был совсем нипочем. Уилл погладил ее по мокрым и грязным волосам, по лицу. Так и пролежали они, пока совсем закоченевший юноша не поднялся и не позвал Кельпи, та со странной улыбкой на губах лениво встала, слегка покачиваясь. Парень натянул мокрые штаны, поморщился – стало еще холоднее. Его старые сандали были безнадежно утеряны в глубинах озера.

Послышалось пение вечерних светлячков.

– Что? Как? – удивленно воскликнул Уильям и завертел головой по сторонам. – Был же полдень только что.

И действительно, на лес уже опускалась ночь, в небе появились первые, чуть бледные и едва различимые звезды.

Вериатель довольно рассмеялась, повела бедрами и надела свое платьице. Сандали на ногах были все перемазаны тиной и парень грустно посмотрел на загубленные плоды своей работы. Девушка поняла, на что он глядит, скакнула, ударилась ногами о землю и в миг сандали стали чистыми и новыми.

– Ты настоящая волшебница, Кельпи, – промолвил, поеживаясь от холода, парень. – Может быть ты и мне вещи каким-то чудом восстановишь?

Вериатель грустно покачала головой и через секунду на ее месте уже стояла темно-мышастая лошадь, которая грациозно водила головой.

– Да, пора бы вернуться, я уже весь продрог, если честно. Спасибо тебе за сегодняшний день, Вериатель. Я его точно никогда не забуду, – улыбнулся, стуча зубами, Уильям.

Он взобрался на спину лошади, мир снова смазался и через мгновение Уилл уже слезал с кобылы около своего пустого короба. Вериатель радостно похлопала в ладоши, и из реки стала выпрыгивать рыба, прямо в корзину.

– Спасибо, Вериатель. До завтра, – Уилл подошел к девушке и неловко поцеловал ее, покраснел, развернулся, надел на плечи короб и пошел в деревню.

Чем дальше он отходил от девушки, смотревшей ему вслед, тем сильнее он чувствовал усталость – каждый шаг давался все тяжелее и тяжелее.

Матушка при виде исцарапанного и грязного, как болотного черта, Уилла испуганно взмолилась Ямесу. Малик же, подавившись ухой, откашлялся и, дико вращая глазами, посмотрел на брата. Пошатываясь из стороны в сторону, Уильям опустил короб на пол и поздоровался с матушкой. Только по ее глазам он понял, а потом и вспомнил, что забыл искупаться. Уилл очень странно себя чувствовал: он валился с ног от усталости, глаза закрывались, руки тряслись.

– Уилл, сынок что случилось??? – кинулась к сыну Нанетта.

Бабушка и дедушка уже умерли к семнадцати годам мальчика, так что теперь в доме жили лишь трое: Малик, Уилл и Нанетта.

– Просто упал в реку, матушка, – сказал, качаясь парень. Мир вокруг завращался с дикой скоростью и, чтобы не упасть, пришлось опереться о стул.

– В горных реках нет такой тины и грязи, сын мой! – не поверила такому очевидному вранью Нанетта. – Кто тебя так исцарапал, ты весь истекаешь кровью! Как ты умудрился так разбить губы?

Уильям посмотрел на грудь и заметил, что он действительно весь изодран ногтями. Тело горело от боли, но почему раньше он не обращал на это внимание?

– По камням проволокло, матушка. Я очень устал. Сегодня ужинать не буду, посплю немного.

Шатающейся походкой юноша прошел мимо перепуганного Малика, который на удивление молчал и лишь с ужасом взирал на пропахшего тиной брата. Уилл же подошел к своей лежанке и, только коснувшись ее головой, в тот же миг забылся крепким сном.

Хитрая Келпи его все-таки кое в чем обманула. Она не утопила его, но то, что Уиллу казалось, словно он провел на берегу с Кельпи лишь пару минут, на самом деле продолжалось полдня до самого вечера. Поэтому неудивительно, что вконец измученный и обессилевший парень сразу же упал спать.

Матушка, переживая за сына, пошла в ту же минуту, как ее сын уснул, к вождю Кадину. Тот зашел в дом, посмотрел на исцарапанного и мокрого, всего в тине, грязи и крови, забывшегося сном юношу, помолился тихо Ямесу и теперь направился уже за старым служителем. Служителя храма Ямеса, ворчливого старика, который привык ложиться спать с пением мацурок, насильно разбудили и притащили полусонного к парню. Служитель завопил “демоны” и стал громко начитывать молитвы Ямесу, но и тогда Уилл не проснулся, словно сон его был колдовским.

Пока старик начитывал молитвы, матушка потянулась к коробку, чтобы достать оттуда рыбу. Когда она заглянула внутрь, то воскликнула в удивлении. Малик соскочил с лежанки и подбежал к матери, а там обступили корзину и вождь со служителем. В коробе каждая рыбина была как на подбор – длиной по локоть взрослого мужчины. Даже одну такую форельку поймать уже считалось большой удачей, но здесь же весь короб был полон дивной рыбкой.

– Колдовство, демоны! – воскликнул служитель и посмотрел озлобленно на мирно спящего парня. – Он, поди, с демонами связался! Сын ваш – проклятый! Вот почему он перестал носить подаяния в храм нашему богу!

На вопли старика прибежала соседка Ахва, выпучила свои и без того чуть вытаращенные глаза и охнула, качая головой. Затем помчалась, поднимая подол платья, за мужем и детьми: те пришли и тоже стали тыкать пальцами в мирно спящего парня. Так, почти вся деревня побывала в доме матушки Нанетты и каждый успел попричитать по поводу юноши. Кто-то уверял, что Уильям связался с суккубом, кто-то требовал сжечь мальчишку, ну а одна сердобольная старая женщина предположила, что может на Уильяма просто напали вурдалаки. Так не хотелось этой старухе верить в то, что такой красивый и вежливый парень замешан в чем-то нечистом.

Как не пытались ранним утром Уильяма разбудить ни матушка, ни брат, ничего не помогало – юноша спал мертвым сном и не реагировал ни на что вне мира грез. Уильям проснулся только ближе к обеду. Он открыл глаза, привстал и охнул от боли. В доме никого не было. Складывалось ощущение, словно молодого мужчину очень долго били – руки и ноги не слушались, поясница не разгибалась, а в бедра отдавало стреляющей болью, спина горела.

Юноша коснулся измазанного лица, волос, на которых повисла засохшая грязь и посмотрел на свои набитые илом штаны, которые едва держались на худых бедрах. Шатаясь из стороны в сторону и придерживаясь за стену, Уилл взял грубый кусок ткани, которым пользовались в качестве полотенца, вторую и уже единственную рубаху, и свежие штаны, и, согнувшись практически пополам, вышел на улицу через заднюю дверь, держась за спину. Глаза ослепил яркий свет – на улице стоял полдень, весеннее солнце ласкало едва теплыми лучами, не обжигая.

Уилл, сжав зубы, чтоб не стонать при каждом шаге, пошел в сторону Белой Ниви. Вместо десяти минут путь занял практически полчаса, парень силой воли передвигал ноги, к которым, казалось, привязали по камню. К счастью, юноша никого не встретил пути, ведь именно сейчас он меньше всего хотел объясняться перед кем-либо. Он не знал, что вся деревня уже в курсе его выходки. Наконец, он ступил на каменистый берег говорливой и бурной реки, с болезненным вздохом снял с себя штаны. В этом месте он всегда купался, глубина здесь чуть выше пояса, течение не сильное и дно ровное.

Вспоминая прошлый день и истошные вопли своей тихой и обычно молчаливой Кельпи, Уилл вздрагивал и смотрел по сторонам. Он все ждал, что она либо выйдет из воды с бурным плеском, либо появится неожиданно где-то сбоку, как обычно в десяти шагах. Но Вериатель не появлялась… Парень ступил в ледяную воду и вскрикнул от боли, холодная вода обожгла исцарапанные спину и грудь.

Юноша обмыл волосы и тело в горной реке и, стуча зубами, уже захотел выходить, но услышал тихие шажки.

– Вериатель?

Нет, на берег вышла девушка с длинными темными волосами, заплетенными в косу, в голубом платьишке. Она была похожа на Кельпи фигурой – тоже маленькая, с прелестными округлостями, красивая и стройная. Но лицо ее, в отличие от непроницаемой маски демоницы, было очень живым, синие глаза вечно смеялись, и, казалось, что в их уголках пляшут озорные демонята.

Это была Линайя, та самая, с которой Уильям дружил, пока не сгорел храм и отец Лины, человек очень набожный, не посчитал это символом греха и запретил общаться своей дочери с чудаковатым сыном служителя, к которому питал какую-то особую нелюбовь.

– Вериатель? – переспросила удивленно девушка, посмотрела на голого юношу с ярко-красными отметинами от женских ногтей на спине и груди, залилась густой краской и отвернулась.

Странное ощущение нахлынуло на Уильяма. Словно кто-то омыл его глаза и стер пелену, через которую он туманным и зачарованным взглядом смотрел на этот мир. Ясными и синими глазами он взглянул удивленно на стройную темноволосую девушку и словно очнулся от очень долгого сна. Образ Кельпи в его сознании чуть потух и, освобожденный от оков и чар демоницы, на время или навсегда, молодой парень стал робко озираться по сторонам.

Покраснев, он выскочил быстро из воды, обтерся наспех полотенцем и надел свежую одежду.

– Поворачивайся, я все, – негромко, со смущением, сказал юноша.

Линайя развернулась. В руках она держала пустую корзину, где лежало пару пустых горшочков.

– Привет. Кто такая или такой Вериатель? Хотя мне кажется, что это все же женское имя, – спросила Линайя, которая подошла чуть ближе и перекинула косу на другое плечо.

– Никто… – обтирал волосы полотенцем юноша.

После купания в холодной воде ему стало чуть лучше и он теперь мог ясно смотреть на этот мир, а не сквозь пелену боли.

– Ааа, понятно. Это то самое никто, якобы протащившее тебя по камням в реке, а потом наловившее тебе полный короб рыбы длиной по локоть? – неловко рассмеялась девушка, насмешливо сверкая глазами.

– Откуда ты знаешь про это?

– Да про это вся деревня знает, а теперь уже и в Больших Вардах наверное молва пошла. Вождь Кадин рассказал ночью об этом мужу подруги моей тетушки Маргари, тот уже через пять минут поведал историю подруге тетушки, подруга, а уважаемая Амари тут же прибежала к моей тетушке Маргари, ну и пошло поехало. С утра все только и судачат о тебе да о демонах. Старый Служитель хочет провести обряд очищения и будет вечером молиться за твою душу, правда без тебя, он вот совсем недолюбливает почему-то тебя, Уилл.

– Не было никаких демонов. Упал в реку, протащило по камням, расцарапало тело.

– Ну да… А короб, полный огромной форельки? – подняла с недоверием бровь девушка.

– Клев был хороший. Ты же знаешь, что эта рыба хорошо ловится в пасмурную погоду, вчера как раз такая была. Ну и прикормки много использовал, сыпанул от души растертых опарышей, жаль Малик ушел к тому моменту.

Линайя помялась с ноги на ногу, прикусила нижнюю губу и с сомнением посмотрела на юношу с кристально честным взглядом, который разводил руками.

– Вот, смотри, даже синяк получил здоровенный, когда об камень на дне приложился, – юноша в доказательство задрал рубаху и показал огромный кровоподтек на пояснице. В этом он девушке не соврал, он действительно ударился об камень, когда Кельпи придавила его к земле.

– Ну ладно, ты меня почти убедил. Хотя царапины все же странные у тебя. В жизнь не поверю, что так спину подрать можно в реке.

– Я тоже так не думал, но вот пробовать еще раз что-то не хочется. А ты куда направляешься?

– Относила брату обед, он рыбачит чуть выше по течению, в четверти часа отсюда. Сейчас возвращаюсь.

– Надолго в деревне? Помню, ты была тут давненько, вон как выросла, – Уилл посмотрел на красивую женственную фигуру и вспомнил ту угловатую девочку пару годами ранее.

– У отца серьезные гости прибыли из Офуртгоса на всю весну и лето, так что в моей комнате теперь живет господин Ракфуррсон с его помощником. Я до осени у тетушки жить буду.

– А чего твой отец не поселил их на постоялом дворе, которым владеет?

– Ну вот так вот… Я не знаю, – развела руками Линайя.

– Понятно. Давай провожу тебя что ли… Я провалялся до обеда в кровати, так что мне тоже нужно домой и матушке помогать. Она отчего-то стала хворать в последнее время, особенно ближе к зиме.

– Проводи, – улыбнулась девушка и медленным шагом направилась к лесу. Ее лицо раскраснелось, она прикусила вновь нижнюю губу и замерла, поджидая Уилла, который прихрамывал и держался за поясницу.

Пара удалилась в сторону деревни. Вечером молодого мужчину пытали вопросами и служитель, и вождь, и матушка с братом, и прочие жители деревни. Но упертый Уилл лишь мотал головой да твердил о том, что упал в реку да ободрал спину об камни. Поначалу ему никто не верил, но находчивый юноша привел любопытствующих к участку реки, где течение было спокойным, в большом количестве росли водоросли, да берег был не каменный, а грязевой, и показал подробно, где упал, как его протащило, даже указал на мелкие и острые камни. Постепенно люди убеждались, что ничего магического в том, что случилось, не было, а с рыбой просто повезло.

А Кельпи так и не являлась больше к Уиллу еще пару лет. Что послужило причиной, юноша не знал, но очень сожалел о своем поступке, который лишил его друга. Впрочем, пока Линайя была в деревне, между ней и парнем завязались романтические отношения и все чаще Уильям теперь думал о озорной Линайе. Хотя дело было вовсе не в Линайи, а в том, что демоница просто на время отпустила его. Но парень этого знать не мог и даже не предполагал, насколько сильно было влияние Вериатель на его разум.

Спустя пару лет Кельпи все же явилась молодому человеку, выбралась из реки в красивых сандалях, загадочно улыбнулась и лишь помотала головой, не желая давать ответы на шквал вопросов. Она стала приходить к нему чуть реже и ненадолго, но все же регулярно, и смотрела на Уильяма теперь немного иначе, с какой-то нежной теплотой. Уилл не понимал перемены в отношении Вериатель к себе, но чувствовал, что она что-то не говорит ему, что что-то произошло после того дня. И сила, с которой Вериатель держала его подле себя, стала меньше, словно демоница уже получила что-то свое от этого молодого человека.