Читать книгу Следующий Эверест. Как я выжил в самый смертоносный день в горах и обрел силы попробовать достичь вершины снова - Джим Дэвидсон - Страница 8

Прошло три часа с момента землетрясения, и до сих пор мы только и делали, что ждали. Разыгравшаяся непогода удерживала нас в палатке. Я развалился на спальнике и разглядывал целую вселенную маленьких жёлтых квадратиков, из которых состояла ткань палатки. Чтобы отвлечься, я пыталась сосчитать крошечные прямоугольники, но, похоже, без толку.

Посматривая на Барта, я видел, что он лежит и смотрит в потолок. Я сел и снова выглянул наружу. Из-за облаков и снегопада видимость была ограничена, метров пятнадцать, не больше. Я застегнул молнию на палатке.

Барт приподнялся на локте, его коротко стриженые седые волосы растрепались, когда он снял шапку. Во время всей экспедиции на лице Барта всегда сияла обезоруживающая улыбка. Эта мягкая улыбка так хорошо сочеталась с его спокойным поведением, что разговор с Бартом напоминал дружескую беседу с любимым дядюшкой – тем, кто видел лучшее в каждом и всегда мог сказать что-то хорошее.

Но после землетрясения Барт почти не улыбался. Его брови цвета соли с перцем тревожно нависали над глазами, от чего он казался старше. За три непростые недели экспедиции и семь некомфортных ночёвок в палатке я ни разу не видел Барта расстроенным. Мрачный мужик, на которого я смотрел сейчас, изменил это впечатление.

– Ну, господин геолог, что вам известно о землетрясениях? – поинтересовался Барт.

– Я стараюсь вспомнить. Мы проходили их в колледже, тому уж около тридцати лет назад. В основном я думаю о повторных толчках.

– И что же?

– Самый сильный толчок почти всегда бывает первым, а повторные толчки имеют тенденцию с течением времени становиться менее мощными. Так что есть неплохая вероятность того, что самое худшее мы уже пережили.

– Что ж, это неплохо.

– Ну да, но время от времени бывает так, что первый толчок оказывается не самым сильным, – я поднял брови, глядя на Барта.

Он сжал губы и медленно кивнул.

Я продолжил.

– Несомненно, ещё будут повторные толчки, и некоторые будут сильными.

– И долго это продлится?

– Повторные сильные толчки могут произойти в течение нескольких дней или недель. Более слабые могут продолжаться месяцами, может, даже годами.

Барт отхлебнул воды из бутылки Nalgene и ничего не ответил. Я ткнул указательным пальцем в сторону Нупцзе и сказал.

– Меня тревожит, что остаётся вероятность нового сильного толчка, а мы всё ещё тут.

Хотя сейчас нам была видна только внутренняя часть палатки, Барт посмотрел на юг, в сторону вершины. Над нашим лагерем она поднималась стеной из ледников, ледовых полей и утёсов высотой полтора с лишним километра.

Барт опустил голову и уставился на бутылку с водой у себя на коленях. Помолчав несколько секунд, он наклонил голову в мою сторону и сказал:

– Тогда могут сойти новые лавины.

– Да, и это меня беспокоит. Я подумываю о том, чтобы сказать об этом Эмили, хотя у неё и без того дел хватает. А ты как думаешь?

– Я думаю, ты должен сказать ей, – ответил Барт.

Я молча кивнул. Сунув руку в боковой карман палатки, я достал свой пакет с перекусом и принялся грызть курагу, чтобы запасти немного пищевой энергии для вылазки на холод.

На то, чтобы натянуть ботинки, две куртки, пару перчаток и шапку, на высоте 6 000 м уходит около десяти минут. Я двигался ещё медленнее, чем обычно, размышляя, что сказать Эмили. Расстегнув обе двери палатки, я выполз наружу и увидел, что всё вокруг покрыто почти десятисантиметровым слоем снега. Я быстро закрыл входные клапаны и направился к её палатке. Свежий, сухой снег скрипел под моими ботинками, когда я, шагая, уминал его. Остановившись у палатки, я окликнул:

– Тук-тук, Эмили.

Пока она расстёгивала молнию на внутреннем клапане, я открыл наружный. Нырнув в проём, я забрался внутрь и сел на пол. Эмили убавила громкость рации и отложила её. Я сразу перешёл к делу.

– Мне нужно кое-что тебе рассказать. Я геолог, ты ведь в курсе, верно?

– Я помню. Что такое?

– Ну, я не спец по землетрясениям, но кое-что всё-таки знаю.

Она кивнула.

– Как ты, наверное, знаешь, есть вероятность повторных толчков. И я должен предупредить: некоторые могут оказаться сильными.

Я ждал ответа. На её лице не отразилось никакой видимой реакции, но я понимал, что она обдумывает мои слова.

– Насколько сильными?

Учитывая её образование, я мог говорить, используя научные термины.

– Сила повторных толчков обычно уменьшается по асимп-тоте. Крепче всего я запомнил, что после самого первого толчка самые мощные из повторных могут быть силой до девяноста процентов от первого.

Эмили сморгнула, но промолчала. Я продолжил.

– Есть риск, что один из повторных толчков может оказаться даже сильнее первого, но вероятность совсем небольшая. Однако мы почти наверняка скоро почувствуем достаточно мощные повторные толчки.

Как врач скорой помощи Эмили привыкла быстро принимать решение, услышав плохие новости. Она выглядела спокойной. Её загорелые до красноты щёки будто пылали на фоне длинных белых волос. Эмили заговорила:

– Ясно. Что-нибудь ещё?

– Нет, пока всё. Если вспомню что-то важное, непременно скажу тебе.

– Дайте мне знать, если вам что-то нужно.

Я помолчал, выдавил слабую улыбку и ответил:

– Просто сообщи нам план, когда он будет готов, шеф.

Все факты и опасения, о которых я думал последние несколько часов, крутились у меня в голове, то и дело рикошетя друг от друга. Из-за непогоды мы пока не можем уйти отсюда. У нас достаточно снаряжения и припасов, чтобы продержаться в Первом лагере несколько дней. Но как только закончится топливо, у нас не будет ни драгоценной воды, ни пищи. И долго мы не протянем. Сидя в лагере, разбитом на трещиноватом, крошащемся леднике, мы беззащитны перед следующим землетрясением. К тому же, оставаясь в Первом лагере, мы находимся вблизи русла схода и фактически в зоне отложения вероятных лавин. С каждым часом снега выпадает всё больше, и даже слабый повторный толчок может всё расшатать.

Даже если мы каким-то чудом будем в безопасности несколько дней, уход из Первого лагеря тоже будет непростым. Трёхмерный хаос ледопада под нами перевёрнут. Мы даже не знали, уцелели ли лестницы и верёвки, провешенные на трёхкилометровом пути до Базового лагеря. Итак, самое опасное место на Эвересте, наш единственный маршрут спуска, стало ещё опаснее. Казалось, нам нельзя тут оставаться, но и уйти отсюда мы не можем.

Мне надо было знать, как мы будем спускаться. Я хотел услышать, когда мы двинемся назад. Но я пришёл к Эмили, чтобы поделиться важной информацией и помочь ей, если смогу. Я пришёл не для того, чтобы она меня успокаивала, и не для того, чтобы жаловаться ей на неизвестность. Эмили и сама знает обо всех этих опасениях. Если я закидаю её своими встревоженными вопросами, её бремя станет лишь тяжелее.

Проведя с ней последние двадцать шесть дней во время пеших переходов и восхождений, я понимал, что Эмили не строит догадок. Она и другие руководители экспедиции сейчас разрабатывают план. Как только он у них будет, она нам всё расскажет.

Я вернулся в нашу палатку, и мы с Бартом снова принялись ждать. Он возился со своим снаряжением, а я, как всегда в экспедициях, делал записи в дневнике. Мы по очереди пытались поднять друг другу настроение. В основном, правда, мы пялились на стенки палатки.

Меня так и подмывало включить GPS-навигатор и проверить, не ответила ли мне Глория, но дома по-прежнему была середина ночи. Она никак не могла прочитать моё сообщение о землетрясении. Надо было экономить заряд батареи, поэтому не поддался искушению.

Бух! Бух!

Резкий хлопок, и я насторожился. Ещё одна лавина?

Перегруженный работой мозг немедленно нажал кнопку «страх». Адреналин горячей волной обжёг конечности.

– Какого чёрта? – заорал Барт.

Мы разом вскочили.

Бух! Бух! Теперь звук стал вроде как мягче и доносился с западной стороны лагеря, откуда нам не угрожали опасные склоны. Приглушённые хлопки раздавались на фоне непринуждённой беседы двух товарищей по команде снаружи.

– Кто-то просто отряхивает палатку, – сказал Барт.

Никакая это не лавина. Я откинулся на спальник и прижал ладонь ко лбу.

– Чёрт, с меня хватит!

Товарищи по команде продолжали стряхивать снег со своей палатки, действуя на мои измученные нервы. Я постарался расслабить закаменевшие мышцы плеч и сделал попытку замедлить сердцебиение.

У Барта был с собой спутниковый телефон. Несмотря на высокую стоимость звонков – $1,50 в минуту, возможность звонить домой из любого места была приятной роскошью и иногда выручала в минуты острой необходимости. Барт решил, что его жена Джуди уже проснулась в городе Огден, штат Юта. Он вытащил из рюкзака маленький чёрный телефон и стал греть его, сунув внутрь своего пухового костюма.

Джуди сопровождала нашу команду первые две недели пешего перехода, пока мы направлялись к Эвересту. Любящая мать и бабушка, она была весёлым и приятным попутчиком. Во время медленного акклиматизационного продвижения вверх по долине Кхумбу я с удовольствием шёл рядом с ней и Бартом и делил с ними трапезы.

Жизнь в экспедиции подразумевает множество неписаных правил, и одно из них – уважать частную жизнь соседа по палатке, даже если проводишь бок о бок с ним день и ночуешь в пятнадцати сантиметрах от него.

Я спросил:

– Мне выйти?

– Нет, всё нормально. Ничего личного в этом звонке. Просто хочу сказать ей, что мы в порядке, а то будет беспокоиться.

У меня не было ни плеера, ни наушников, чтобы отключиться, поэтому я отвернулся и занялся ведением дневника, стараясь предоставить Барту немного уединения.

Через несколько минут телефон запищал, и Барт выключил его. Затем раздался мягкий пластиковый щелчок, когда он сложил выдвижную антенну. Согласно неписаному этикету, после их разговора не следует ни комментировать, ни задавать вопросы, если только сам Барт не решит что-то рассказать мне.

– Джуди передаёт тебе привет, она очень рада, что у нас всё в порядке.

Я воздержался от комментариев, позволяя другу направлять разговор.

– Она говорит, про землетрясение сообщают дома во всех выпусках новостей. Похоже, в Непале дела обстоят скверно.

Меня это ничуть не удивило, однако при мысли о том, что мои опасения подтвердились, нас накрыло пологом печали. У Барта был встревоженный вид.

– Она говорит, передали, что лагеря на северном склоне, скорее всего, уничтожены сошедшими лавинами, – выговорил он медленнее, чем обычно.

Я замер. Мысленно я перепрыгнул через вершину Эвереста, оказался на тибетском склоне и взглянул вниз. Я представил себе, как северный склон высотой 3352 метра рушится вниз громадной волной кипящего снежного вихря и летящих чёрных камней. Обломки, палатки и тела, вероятно, там раскиданы в разные стороны. Я изо всех сил пытался осмыслить случившееся.

Барт тихо спросил:

– Сколько там примерно человек?

Поскольку я много лет подряд отслеживал восхождения на Эверест и приблизительное знал, сколько тут бывает альпинистов, то вполне мог ответить. Я прикинул возможное число пострадавших, и у меня отвисла челюсть.

– Может быть, триста.

– О, Господи, – отозвался Барт.

Барт продолжал в упор смотреть на меня, и я отвёл глаза. Взгляд скользил по полу палатки, ни на чём не задерживаясь. Я торопливо переспросил:

– Джуди уверена? Всё точно?

– Она не знает наверняка. Просто слышала какое-то упоминание, но там пока полная неразбериха.

Барт предложил мне свой спутниковый телефон, чтобы я мог позвонить Глории. По непальскому времени было 5:30 вечера, но на то, чтобы определить, который час дома, у меня всегда уходит пара минут.

Демонстрируя свой национальный суверенитет, Непал отказался использовать те же часовые пояса, что и его гораздо более крупные соседи – Индия и Китай. Вместо этого крошечная страна ввела у себя «непальское стандартное время». Чтобы стать совсем уж независимым, Непал предпочёл не делать разницу во времени с соседними зонами точно равной часу. Вместо этого был принят чудной сдвиг на пятнадцать минут по сравнению с большинством прочих часовых зон. Таким образом, Колорадо отстаёт от Непала на одиннадцать часов сорок пять минут. Выходит, в Форт-Коллинзе сейчас 5:45 утра.

Со времени землетрясения прошло уже больше пяти часов, и весть о нём распространилась по всему земному шару. Но Глория проснётся только через час. Кроме того, прежде чем звонить, надо было придумать, что говорить. Конечно, я расскажу ей обо всём, что произошло, но я понимал, что надо будет держаться уверенно и спокойно. Если я встревожу Глорию известием, что по-прежнему рискую погибнуть на горе, ни ей, ни мне от этого легче не станет.

Эверест таит в себе много опасностей. Мы с друзьями много лет старались, анализируя вероятные риски и стремясь уменьшить возможные опасности с помощью обучения, освоения нового снаряжения и разработки тактики. Никому из нас и в голову не приходило, что самой большой опасностью на горе станет сильнейшее землетрясение. Хоть я и геолог, но об этом я вообще не беспокоился. Я недоверчиво покачал головой. Скоро Глория проснётся и узнает, что землетрясение заперло меня на Эвересте.