Читать книгу Что такое привязанность? Эмоциональное развитие, родительство, уход за детьми - Джин Мерсер - Страница 5

О чем говорят все эти люди? Ситуации очень разные, но есть одна сквозная тема – эмоциональные связи между человеческими существами, направляющие их чувства и поведение. Подобные связи часто описываются понятием «привязанность». В той или иной форме привязанность – часть жизни любого человека.

Каждый нормальный человек старше одного года любит одних больше, чем других. Мы стараемся проводить больше времени с теми, кто нам нравится, и ищем их, когда нам грустно. Когда мы еще маленькие, то с этими особенными людьми мы чувствуем себя в безопасности. Когда же мы уже взрослые, то стараемся защитить этих особенных людей, если они меньше и слабее нас. Если и я, и мой особенный человек – оба взрослые, то мы становимся любовниками, товарищами, спутниками жизни. Обычно мы предпочитаем самых близких людей. Когда их долго нет рядом, мы тревожимся и горюем, а когда они умирают или бросают нас – мы скорбим. На утрату чужих людей мы так не реагируем. Такая модель эмоциональных связей в той или иной форме присуща каждой культуре и людям в целом. Человек, который одинаково относится ко всем подряд, покажется вам странным, потому что так вести себя, и правда, странно.

Предпочтение конкретного человека другим можно назвать симпатией или любовью. В прессе, на телевидении или просто в разговоре такие слова, как «привязанность» и «связь», часто заменяют более выразительные, но надоевшие всем повседневные понятия. Однако неважно, какое слово мы используем, потому что намерение одно – описать тот факт, что все люди предпочитают быть с одними и совершенно безразличны к другим или даже их не выносят и избегают.

О чем мы говорим, когда используем слово «привязанность»?

Как одно-два слова могут покрывать собой все те смыслы, которые выражены в приведенных в начале главы цитатах? Может ли понятие «привязанность» обладать настолько широким значением? На самом деле ее не так-то просто определить. На мой вопрос, что такое привязанность, один очень опытный и сведущий клинический психолог ответил: «Я не знаю, что это, но, когда я ее вижу, я знаю, что это она».

У привязанности много значений и подтекстов, но самая главная черта привязанности – ее эмоциональная подоплека. Связанные с ней приятные и неприятные чувства – одни из самых пронзительных и мощных. Любовь, преданность, скорбь, печаль, ревность и тревога – все они сопряжены с привязанностью. И двухлетний ребенок, который высматривает в окне возвращающегося с работы папу, и молодой человек, в муках представляющий себе, как его любовь сейчас встречается с кем-то другим, – все они переживают разные по степени интенсивности эмоции привязанности.

При этом привязанность – это не вопрос наших субъективных эмоциональных переживаний. Помимо эмоций привязанности, у нас могут быть и мысли, связанные с привязанностью. К ним относятся наши убеждения и умонастроения об отношениях с другими людьми. Речь идет не только об отношениях любви, но и о наших ожиданиях или даже об отношениях, в которых мы не являемся непосредственными участниками. Вместе эмоции и мысли, касающиеся привязанности, образуют внутреннюю рабочую модель эмоциональных и социальных взаимодействий, чувств, воспоминаний, идей и ожиданий, связанных с межличностными отношениями и установками.

Взрослые часто не хотят говорить о своих эмоциях и мыслях, касающихся привязанности, а дети иногда и не могут. Большинство фактов теория привязанности черпает из наблюдений за поведением привязанности. Зачарованный, сосредоточенный взгляд новоиспеченного отца на новорожденного малыша, нервное хождение матери по комнате взад—вперед из-за никак не возвращающегося домой сына-подростка, плач годовалого ребенка при виде уходящей из дома матери – все это свидетельствует о сопряженных с привязанностью эмоциях и мыслях этих людей.

Меняется ли привязанность в течение жизни?

Приведенные в начале главы высказывания касались людей самых разных возрастов. Все они в той или иной форме выражали привязанность, и, скорее всего, переживали ее. Однако дети, родители, бабушки и дедушки по-разному выражают привязанность в своем поведении, эмоциях и мыслях. Подобно многим другим сторонам жизни, привязанность развивается. Она меняется вместе с возрастом и пережитым опытом.

Естественное развитие привязанности – одна из причин, почему этим словом описываются столь разные явления. В разные периоды жизни поведение, эмоции и мысли, связанные с привязанностью, приобретают характерные для этого возраста особенности.

Проще всего наблюдать привязанность у младенцев и детей от восьми месяцев до двух лет. С выражениями привязанности у таких малышей сталкивались почти все из нас. В них заложены очень сильные эмоции, страстное желание быть рядом с избранным человеком, тревога разлуки и страх приближения незнакомого взрослого (но с незнакомыми детьми все по-другому). На этой стадии развития ребенок обычно боязлив, его пугают громкие звуки, незнакомые места, крупные собаки и даже любящие, но еще непривычные дедушка с бабушкой. Большие группы людей также вызывают опасения и слезы. Эмоции привязанности малышей выражаются в плаче, страхе, смехе и попытках приютиться рядом. Самые распространенные эмоции привязанности у младенцев и годовалых детей – боязнь незнакомцев и сепарационная тревога.

Младенцы и годовалые дети демонстрируют типичные модели поведения привязанности, включающие движение в сторону знакомого, избегание присутствия незнакомого человека, установление/избегание зрительного контакта. Помимо этого, малыши могут протягивать руки или звать избранного взрослого. Когда избранный взрослый возвращается после отсутствия, ребенок демонстрирует особое поведение воссоединения, если же разлука нестерпимо длительна, то ребенок горюет, много плачет, замыкается в себе, у него появляются проблемы с настроением, сном и игрой.

По мере того как малыши начинают ходить, у них появляется другая модель поведения привязанности, в рамках которой они используют знакомого человека как надежную базу. Опираясь на эту базу, ребенок исследует новое пространство вокруг него и незнакомых людей: он ненадолго отдаляется от надежного человека, а потом возвращается, подкрепляя свою уверенность объятиями, словами или просто взглядом. В отсутствие знакомого надежного человека исследование пространства происходит не так легко. Дети в этом возрасте могут также использовать переходный объект, с помощью которого изучают незнакомое пространство. Таким объектом может быть пеленка, соска, игрушка. Однако подобным образом «работает» только «тот самый», а не любой объект. При этом переходный объект не заменяет знакомого человека, и порой для чувства безопасности ребенку требуется и надежный человек, и знакомая вещь.

В дошкольном возрасте дети начинают реагировать на угрозу разлучения агрессивно – приступами гнева, раздражения, истериками. Такое поведение часто становится ответом на утрату связи со взрослым объектом привязанности. Так и наши родственники бабуины разражаются приступами гнева, когда матери перестают носить их на спине. В течение всей жизни гнев продолжает оставаться основной реакцией на потерю и утрату, как и характерная для маленьких детей печаль. Обычно привязанность ассоциируется с положительными эмоциями – любовью и преданностью, но у нее есть и своя отрицательная сторона. Она проявляется, когда объект привязанности исчезает: на передний план выходят злоба, фрустрация, возмущение и глубокая грусть. В длительных отношениях привязанности положительные и отрицательные эмоции зачастую смешиваются. Амбивалентность очевидна в отношениях годовалых детей с матерью, например, в явлении «кризиса воссоединения»[2], когда ребенок одновременно просит о поддержке и отталкивает ее. Другие примеры: закатывающий глаза подросток, саркастически отвергающий опеку родителей, или трудности, с которыми сталкивается супружеская пара, пытаясь «быть близкими, но не слишком». Вполне возможно, важность отношений привязанности кроется именно в этой слитности сильных, но противоречивых чувств и поступков.

Большинство моделей поведения привязанности формируется к трем годам. К этому возрасту мы уже склонны быть рядом с теми, кого любим, разговаривать с ними, когда нам плохо, плакать и грустить, когда их нет рядом. Частью поведения привязанности становятся приступы гнева и истерики. Взрослея и овладевая контролем над эмоциями, мы научаемся сдерживать и скрывать некоторые импульсы привязанности. Жена военного, видящая, как он отбывает на боевое задание, скорее всего, хочет расплакаться или разозлиться, но она хранит спокойный и бесстрашный вид, чтобы он вспоминал ее именно такой. Ребенок разведенных родителей пытается вести себя так, как будто не переживает из-за того, что папа/мама сегодня не придет. Вдова или вдовец, возможно, не будет плакать на похоронах, но дождется времени уединения и сможет выразить свои чувства привязанности.

Взрослея, мы узнаем о мире много такого, чего не понимаем в юном возрасте, в том числе и некоторые последствия нашей привязанности. Симптомы еще не проявились, а диагноз серьезного заболевания уже вызывает у близких тревогу и озабоченность. Если для маленького ребенка фотография в газете – просто картинка, то у взрослого она может вызвать опасения и тревогу. Супруга замечает, что муж слишком часто болтает с симпатичной соседкой, и как бы досрочно начинает злиться и расстраиваться, хотя, по сути, ничего предосудительного не произошло.

Что понимается под связями?

До сего момента мы говорили о привязанности, любви и симпатии, а также о точках соприкосновения этих чувств и наших мыслей о других людях. А при чем тут связи? Почему мы о них не упоминали? Мы часто говорим о родственных или дружеских связях. «Мать очень привязана к ребенку». «Совместная рыбалка очень нас связала». «Сестра говорит, что ее кошка недружелюбна, но у меня с ней установилась связь». На телевидении, в прессе, даже в суде о связях говорят так, как будто все понимают смысл этого слова.

Изначально под эмоциональной связью подразумевалось развитие положительных чувств заботы со стороны матери и отца по отношению к новорожденному или очень маленькому приемному ребенку[3]. Когда в подобного рода контекстах употребляют слово «связи», то: 1) имеют в виду чувства взрослых по отношению к детям (а не наоборот); 2) исходят из того, что «связи» приводят к резкому, необратимому сдвигу в эмоциональной жизни родителей; 3) подразумевают, что «связи» необходимы, в первую очередь, ребенку, поскольку благодаря им родители становятся максимально заботливыми.

Со временем некоторые из этих определений подверглись пересмотру и критике, в то время как сам термин «связи» стал использоваться шире и утратил конкретность. Сегодня понятия «привязанность» и «связи» используются как синонимы. Сотрудники учреждений, осуществляющих помощь по уходу за ребенком, часто говорят о том, что помогают установлению «связей» между матерью и малышом (приучают к телесному контакту и демонстрируют маме способности ее чада).

Однако каким бы специфичным значением ни обладало слово «связи», сейчас оно размыто ввиду слишком частого и небрежного употребления. Мы будем пользоваться этим понятием, только предварительно его определив и только в очень узком смысле. Я бы посоветовала всем сто раз подумать, прежде чем употреблять слово, которое может означать разные вещи для разных людей. Понятие «привязанность» – затасканное и многозначное, но его смысл все-таки можно очертить достаточно конкретно. К тому же у нас нет для него никакой адекватной замены, способной описать все соответствующие эмоции, манеры поведения и внутренние рабочие модели, развивающиеся с раннего возраста.