Читать книгу Харизма - Джинн Райан - Страница 8

В танцевальном зале я снова встречаю Сэмми. Он сонно щурится, но выглядит не таким раскрасневшимся, как раньше.

– Врач дал мне ингалятор. Ничего серьезного.

Мама обнимает его за плечи.

– Нам нужно идти.

Сэмми не спорит, и одного этого мне достаточно, чтобы понять, как ему нехорошо.

На прощание мы машем руками сотрудникам «Nova Genetics» и другим семьям. Я осматриваюсь в поисках доктора Стернфилд. Ни малейшего намека на ее присутствие. Наверное, ищет, кого еще привлечь к своему секретному мини-исследованию. Я знаю достаточно о научно-исследовательских испытаниях, хоть подпольных, хоть нет, чтобы понимать, что выборки из одного человека не хватит.

Прогулочным шагом мы выходим навстречу солнечному дню – и протестующим. Они размахивают своими плакатами, крича: «С природой шутки плохи!»

Усиленная охрана следит за тем, чтобы мы могли добраться до нашей машины. Но меня бесит, что «Nova Genetics» не предложила нам воспользоваться их VIP-парковкой, находящейся внутри ограждения. Она почти пуста, на ней виднеется только темный седан, из которого как раз выходят мужчина и женщина, оба в военной форме.

Заметив военных, демонстранты разражаются бредовыми воплями, обвиняя генетиков в создании «суперсолдат». Сэмми выглядит напуганным, и мама крепко обнимает его, когда мы спешим прочь. Я с отвращением разглядываю протестующих. В мире столько нерешенных проблем, а они тратят свою энергию на борьбу с медицинскими исследованиями, которые помогут огромному числу людей.

Внезапно из толпы выступает женщина с безумными глазами и показывает на меня.

– Я ее знаю. Она была здесь в пятницу.

В одно мгновение все взгляды обращаются на меня. Я дергаю плечами от омерзения. Я узнаю ту женщину с прической Клеопатры и луковым дыханием. Она направляет на меня телефон.

Я поеживаюсь от страха и отвращения.

– Что ты делаешь?

Она разражается гогочущим смехом и направляет камеру телефона на меня:

– Даю тебе попробовать на вкус твое собственное лекарство.

Я опускаю голову в растерянности, и тут вспоминаю, как доктор Стернфилд записала протестующих на видео. Кому они будут показывать мое видео? Со мной, человеком, который уже был генетически изменен – ну, я надеюсь, что был.

Мы в спешке забираемся в машину и уезжаем прочь. На первом светофоре мама вставляет в плеер один из своих дисков с «Pearl Jam»[5] и пытается поднять настроение, предлагая Сэмми подпевать песне о слетевшем с катушек подростке. И то ли я сама немного схожу с ума, то ли генная терапия уже понемногу ослабляет барьеры в моей голове, но я, даже не задумываясь, присоединяюсь к ним.

Глаза Сэмми расширяются от удивления, а мама бросает на меня потрясенные взгляды. Ей приходится резко вывернуть руль, чтобы не налететь на оленя.

Не переставая петь, я пишу сообщение Эви, чтобы выудить из нее что-нибудь еще о Джеке. Он что, и правда скучал по мне на вечеринке? А как насчет того, что он смеялся вместе с Александрой? Эви пишет. ОН ТОБОЙ ИНТЕРЕСУЕТСЯ, УЛАВЛИВАЕШЬ? НЕКОТОРЫЕ НАХОДЯТ СТРАННЫХ СТЕСНИТЕЛЬНЫХ ДЕВОЧЕК ВЕСЬМА ЗАБАВНЫМИ!

Не то что бы она, или кто-то еще, продемонстрировал такое отношение вчера вечером. Я умираю от желания рассказать ей об эксперименте доктора Стернфилд, но это приведет ее в ужас, хотя пугаться, собственно, уже поздно. К тому же, я поклялась хранить тайну. Желание довериться кому-то все же лежит тяжелым грузом на моем сердце. Прямо-таки невыносимое побуждение с кем-то пообщаться кажется новым. Хотя обычно я рассказываю Эви все, я делаю это, потому что хочу, а не потому, что должна.

Мы возвращаемся домой, уставшие, но довольные. Я на цыпочках поднимаюсь в свою комнату, воображая, будто «харизма» течет по моему телу: как запах гардении разносится по тропическому острову, лаская все, что встречает на пути. Все мои маленькие гены наконец получают перенастройку, в которой так нуждались. Аххх. Этой ночью мне впервые, насколько я помню, удается уснуть с волнующей мыслью о том, что принесет завтрашний день. Может, это лекарство лучше было назвать «оптимизм».

Следующим утром, как только я поднимаюсь на ноги, мой висок пронзает острая боль. Я опираюсь на стол, потирая висок. Слава богу, боль исчезает так же быстро, как и появилась. Доктор Стернфилд не упоминала побочные эффекты, так что это, наверное, из-за вчерашнего возбуждения.

Выйдя в Сеть, я кликаю на выложенное Хлоей видео – с вечеринки, на которой она была прошлой ночью, после того, как вернулась из «Nova Genetics». Я моргаю, потом моргаю еще раз, я точно правильно прочитала? Где она берет столько энергии? В воскресенье вечером?

Камера нетвердо следит за тем, как Хлоя выходит на сцену перед толпой ребят из колледжа. Грохочущее техно замолкает, когда она произносит короткую речь о том, что Пьюджет-Саунду для нормальной жизни нужно еще больше велодорожек. Камера снимает панораму зала, запечатлевая восхищенные возгласы и вопли одобрения. Вот как? Хлоя всегда была звездой сцены, но я никогда не догадывалась, что у нее есть такой талант к публичным выступлениям.

Сэмми вваливается в мою комнату и прыгает к столу:

– Ух ты, Хлоя стала настоящей кинозвездой.

– Точно подмечено.

Я добавляю «Круто!» к шестидесяти другим комментариям под ее видео, хотя я не садилась на велосипед уже год.

Напевая себе под нос, я ем овсянку вместе с Сэмми, собираюсь на работу и еду к бассейну. Может, «харизма» сделает мой день терпимым или даже веселым? Я отрабатываю свою смену, ожидая внезапного побуждения совершить какую-нибудь крайность, например прилюдно запеть, но часы проходят один за другим, и меня вовсе не тянет на демонстративные выходки. А дети на уроке плавания, когда мы во что-нибудь играем, постоянно просятся в команду другого учителя. Мой рабочий день проходит как более уравновешенная версия субботней смены. О да, если эффект от «харизмы» сведется к тому, что со мной будет происходить поменьше плохого, это уже достижение. Я ухожу с работы, испытывая в основном чувство облегчения.

После работы я решаю начать читать «Цветы для Элджернона» из списка литературы на лето. Спустя пятьдесят страниц я откладываю книгу в сторону и подхожу к зеркалу, чтобы рассмотреть свое лицо. Если я стану экстравертом, я ведь и выглядеть начну иначе, верно? Но на меня в ответ смотрят все те же настороженные серые глаза. Я пробую изобразить несколько улыбок, чтобы проверить, не стали ли они более дружелюбными, но я выгляжу скорее ненормальной, чем притягательной.

От продолжения осмотра меня отвлекает внезапный дверной звонок.

Спускаюсь вниз. Эви врывается в дом и многозначительно смотрит в сторону моей комнаты.

Мы взбегаем по лестнице – туда, где мама нас не услышит. Усевшись на мою кровать, Эви хмуро осматривает меня.

– Ну что, как у тебя дела?

На мгновение мне кажется, что она в курсе про «харизму», но потом до меня доходит, что последний раз она меня видела, когда я насквозь промокла, сбежав из дома Дрю, будто помешанная. Я отмахиваюсь от ее критического взгляда.

– Забудь. Это пиво во всем виновато. А теперь расскажи мне про Рэйфа.

Она рассматривает меня еще мгновение, а потом, видимо, удовлетворенная тем, что не находит никаких признаков давешней истерики, она, задыхаясь от восторга, описывает, как они с Рэйфом встретились после вечеринки, а потом еще раз – прошлым вечером, и как они проведут время вместе завтра.

Я хлопаю в ладоши совершенно искренне.

– Фантастика!

Она наклоняется назад, закинув руки за голову, и свешивается с кровати.

– Кажется, будто это заняло бесконечно долго, а теперь бум! бум! бум! три раза за пять дней. Что, если он устанет от меня?

Я пинаю ее ногу.

– Ой, не говори так. Чем больше он будет узнавать тебя, тем сильнее он захочет быть с тобой.

Дрожа, она вытягивает руки и обхватывает себя.

– Последний школьный год может быть таким восхитительным. – Тут она запинается. – Если бы только вы с Джеком…

– Ага, я знаю.

– Все еще есть шанс, Эйз. Ты ему очень, очень нравишься. Я же вижу. Но ты должна дать ему понять, что чувствуешь то же самое. Больше нельзя убегать. Я знаю, что это нелегко.

Она стискивает кулаки и несколько раз пихает одеяло.

– Мы обе можем устроить себе выпускной год, о котором могли только мечтать.

Сказав это, она смотрит на меня с печалью, будто предвидит, что меня ждет не такой уж восхитительный выпускной год. Год, когда она будет двигаться все дальше к новому опыту, а я останусь позади. Но этого может и не случиться после тех перемен, которые произошли вчера. Как я могу не поделиться такими невероятными новостями? Не думаю, что Эви побежит доносить на меня в FDA[6].

Но я молчу.

Она издает громкий и долгий вздох.

– А я была так уверена, что экспозиционная терапия – подходящее решение. У некоторых пациентов после нее и правда результаты сканирования мозга менялись.

– Эй, ты что, поставила на мне крест? Я-то ведь не сдаюсь.

Она поворачивается набок и опирается на локоть.

– Я никогда не поставлю на тебе крест. Я просто не знаю, что еще попробовать.

Ее голос срывается.

Я сажусь на кровать рядом с ней.

– Ты же такая изобретательная. Я уверена, что ты придумаешь какой-нибудь другой способ терапии, который не потребует от меня снова идти на вечеринку. Пока я не буду готова, по крайней мере. Но может я могу попробовать что-то масштабом поменьше. Совсем-совсем крошечное.

– Уверена? Есть множество вещей попроще вечеринок, ты ведь знаешь.

– Например?

Она осматривает комнату и ее взгляд останавливается на моем телефоне.

– Как насчет того, что бы написать сообщение Джеку? Вы же болтали в Интернете раньше.

– О материалах для «Всякой мороси». И он всегда писал первым.

– Именно. – Она приподнимается и хватает мой телефон. – В этот единственный раз пусть первой будешь ты. Вернись в седло прежде чем решишь, что на земле лучше.

Она вертит телефон в руках.

Она и понятия не имеет, что я оседлала совершенно новое животное, хотя и еще не вполне поняла, как на нем ездить.

– Я не знаю. Что я ему скажу?

– Как насчет «Привет»?

Мой пульс ускоряется.

– Так просто? Привет? Типа «Привет, Джек, это Эйслин, которая от тебя никак не отстанет»?

Она хлопается обратно на кровать и цокает языком.

– Не стоит мыслить так негативно. Он с ума сойдет, когда получит твое сообщение.

Она театрально вздыхает.

– Придя на вечеринку, он сразу начал искать тебя, а потом ушел, когда обнаружил, что тебя нет.

– Ну и?

– Похоже, отличники не такие уж умные. Лови намек.

Она хватает меня за руку и впихивает в нее телефон.

В ее словах есть резон, но от этого мысль о том, чтобы написать Джеку, не становится легче. Но и совершенно невозможной она не кажется. Просто сообщение, верно? Одно маленькое сообщение.

Я нервно сглатываю слюну и пишу: «ПРИВЕТ». Мой палец замирает над кнопкой «ОТПРАВИТЬ».

Эви наклоняется поближе.

– На старт, внимание, марш!

Я делаю глубокий вдох и ударяю по кнопке. Эви выпучивает глаза от удивления. Волна тревоги тут же поднимается в моей груди. Вот черт, что я только что наделала? Джек решит, что я в отчаянии. Он решит, что я странная. Он решит…

«И ТЕБЕ ПРИВЕТ!»

Я едва не роняю телефон.

– О боже, он ответил через десять секунд!

Она подпрыгивает на кровати.

– Скорее, через пять. Так что ты собираешься писать в ответ?

– Писать в ответ?

Она говорит очень медленно и четко.

– Да, настал подходящий момент, чтобы спросить у него что-нибудь посложнее. Например, какие у него планы. Давай, ты отлично справляешься.

Ладно, я официально признаю, что когда мне приходится выслушивать советы по поводу легкой беседы в чате – это выглядит жалко. Не размышляя, чтобы не успеть передумать, я пишу ему.

Пару секунд спустя:

«ЖДУ ЗИКА ЧТОБЫ ПОЙТИ В СКЕЙТПАРК. КАК ТЫ ПРОВЕЛА ВЫХОДНЫЕ?»

«ВЧЕРА ВЫКАПЫВАЛА ГУИДАКОВ». Хммм, это не похоже на желание продолжить разговор – скорее, как желание сознательно лишить себя любых шансов на личную жизнь. Гуидаки? Серьезно?

«НЯМ-НЯМ. ЗАВИДУЮ. А СЕЙЧАС?»

«БОЛТАЮ С ЭВИ. МЕЧТАЮ О ПИАЛЕ С МОРОЖЕНЫМ». Ладно, сказано неубедительно и наобум, но лучше, чем предыдущее сообщение.

«КАК НАСЧЕТ ЗАВТРА?»

Уй. Я чувствую тяжесть в груди, а мое сознание кричит: «Беги!» Но я продолжаю писать:

«Я МОГУ ЕСТЬ МОРОЖЕНОЕ В ЛЮБОЙ ДЕНЬ.»

«СО МНОЙ?»

С ним, на нем, как ему будет угодно. АГА.

«ОТЛИЧНО!»

Поверить не могу. Мы действительно собираемся встретиться. Эви не удается прогнать с лица самодовольное выражение, впрочем, она и не пытается. Но я ее прощаю. Как и она, я уверена, простит меня за то, что я воспользовалась «харизмой». Когда я ей скажу. Когда-нибудь.

Договорившись встретиться с Джеком после работы, я откладываю телефон и пронзительно визжу.

Эви спрыгивает с кровати.

– Это же вообще невероятно! – Она потирает руки. – Ладно, время выбрать идеальный наряд. – Она открывает мой шкаф.

Я сижу на кровати, ошеломленная случившимся. Тем, что может случиться завтра вечером. А вдруг то, что сделало меня достаточно смелой, чтобы написать сообщение, не так уж помогает при встречах лицом к лицу?

Эви вытаскивает из шкафа черные короткие штаны.

– Время очищения. Не против, если я отложу это к тем вещам, которые мы отдадим на благотворительность?

– Конечно.

Ладно, просто дыши. Попытайся вычислить, в какие мысли погрузилась бы перед свиданием нормальная девушка. Ага, макияж, вот что. Я тихонько подхожу к зеркалу, чтобы поэкспериментировать с тенями для глаз, которыми пользуюсь нечасто, а Эви тем временем переворачивает вверх дном мой гардероб.

Отложив на мою кровать несколько подходящих комплектов одежды и собрав куда большую кучу того, что лучше отдать, она подходит ко мне, так что мы обе рассматриваем наши отражения.

– В тебе явно что-то изменилось.

– Может, отблеск страсти. Или вот эти дымчато-синие тени.

Она косится на меня.

– Это нечто большее. Ты кажешься, ну, будто бы более живой, так и искришься. Даже твой голос звучит иначе, как-то хрипло.

Я громко ворчу на два тона ниже обычного:

– Я из-за тебя смущаюсь.

Она окунает кончик пальца в тени и втирает немного в каждое веко.

– Может, уверенность, которую ты приобретаешь в результате экспозиционной терапии, проявляется и в том, как ты выглядишь.

А может, дело в генной терапии. Я глубоко вдыхаю, чтобы желудок прекратил трепыхаться.

Мы продолжаем сортировать одежду, а я тем временем размышляю о переписке с Джеком. Может, это не имеет никакого отношения к «харизме». Все это можно объяснить и тем, что я действительно к нему неравнодушна. Точно так же светилась Хлоя из-за своего нового парня. Влюбившись в кого-то, человек может радикально измениться. Именно об этом поют во всех песнях.

Нам уже пора ложиться спать, когда мы с Эви наконец достигаем согласия по каждому сочетанию предметов одежды, подходящему для «новой меня». Мы как раз обсуждаем вопрос о лаке для ногтей, когда мой телефон вибрирует. Это оказывается рассылка от Хлои: СМОТРИТЕ ТРАНСЛЯЦИЮ НОВОСТЕЙ КАНАЛА KBLB! БУДЕТ ДАЖЕ ПОЛУЧШЕ ТОЙ ВЕЧЕРИНКИ!

Я показываю сообщение Эви. Она хмурится.

– И всё? Ни намека, о чем речь?

Я закатываю глаза.

– Она считает, что если она скажет другим посмотреть, все посмотрят.

Эви открывает флакончик лака для ногтей «Scarlett Secrets» и начинает подкрашивать им ноготь на мизинце.

– Не хочешь попробовать?

– Не-а, – я показываю на лак. – Хм, даже я знаю, что этот оттенок красного подходит только для пальцев на ногах, если только ты не живешь в Джерси.

Прежде чем она успевает возразить, мой телефон жужжит снова. Это Хлоя. ВЫ НЕ ПОЖАЛЕЕТЕ.

Рассмеявшись, я включаю компьютер.

– Ну ладно, теперь у меня проснулось любопытство.

Эви красит ногти, а я тем временем нахожу сайт. На первом плане видео с Хлоей. Я усаживаюсь на кровать с ноутбуком так, чтобы и Эви все было видно. Хлоя оказалась в числе случайных прохожих, у которых брали интервью насчет местного музыкального фестиваля. На одном дыхании она дает подробнейший отчет. После чего репортер просит ее прийти завтра.