Читать книгу Прежде чем их повесят - Джо Аберкромби - Страница 13

Джезаль всегда считал, что хорошая гроза – это отличное развлечение. Капли дождя хлестали по улицам, стенам и крышам Агрионта, шумели в водостоках. Он радовался ливню, глядя в залитое дождем окно, когда сам сидел в тепле и сухости у себя дома. Дождь заставал врасплох молодых леди в парке, заставлял их визжать и волнующе облеплял мокрыми платьями их тела. Под дождем можно было бежать с друзьями, хохоча во все горло, из одной таверны в другую, а после обсыхать перед ревущим камином с кружкой горячего, приправленного пряностями вина. Дождь всегда нравился Джезалю не меньше, чем солнце. Но то было прежде.

Здесь, на равнинах, грозы были совсем иного рода. Они уже не походили на истерику капризного ребенка, на которую лучше всего просто не обращать внимания, и тогда она быстро кончается. Теперь это была холодная и убийственная, безжалостная и беспощадная, жестокая и неутомимая ярость бури; особенно если помнить, что ближайшая крыша – не говоря уж о ближайшей таверне – находилась в сотне миль пути отсюда. Дождь лил стеной, затопляя ледяной водой бескрайнюю долину. Крупные капли, словно камни из пращи, били по черепу Джезаля, падали на его открытые руки, уши, затылок. Вода струилась сквозь волосы и брови, ручейками стекала вниз по лицу, впитывалась в насквозь промокший воротник. Дождь сплошной серой пеленой скрывал от взгляда все, что находилось больше чем в сотне шагов впереди – хотя ни впереди, ни в любом другом направлении рассматривать было нечего.

Джезаль поежился и постарался пальцами выжать воду из углов воротника. В этом не было смысла, он уже промок насквозь. Чертов лавочник в Адуе заверял, что плащ абсолютно водонепроницаем. Стоил этот плащ немало, и Джезаль в нем очень хорошо смотрелся – как настоящий матерый путешественник. Но ткань начала пропускать воду почти сразу, едва упали первые капли, и уже несколько часов Джезаль ехал насквозь мокрый, словно забрался в ванну в одежде. Причем в очень холодную ванну.

В сапоги просачивалась ледяная вода, голени до крови стерлись о мокрые штаны, промокшее седло скрипело и хлюпало при каждом шаге его несчастной лошади. Из носа текло, ноздри и губы саднили, и даже повод терзал мокрые ладони. В особенности болели соски, как два островка мучительной боли в море неприятных ощущений. Все было невыносимо.

– Когда же это кончится? – мрачно пробормотал Джезаль, сутулясь и поднимая умоляющее лицо к угрюмым небесам. Дождь барабанил по его лицу, губам, глазам, и ему казалось, что для счастья не нужно ничего, кроме сухой рубашки. – Неужели вы не можете ничего сделать? – простонал он, обращаясь к Байязу.

– Что, например? – резко отозвался маг. По его лицу тоже текли струи дождя, вода капала с грязной бороды. – Вы думаете, мне все это доставляет удовольствие? Посреди великой равнины в черт знает какую грозу, в моем-то возрасте? Дожди не делают послаблений для магов, мой мальчик, они проливаются на всех одинаково. Я бы советовал вам привыкнуть к этой мысли и не стонать! Великий вождь должен разделять тяготы своих соратников, своих солдат, своих подданных, без этого он не завоюет их уважения. Великий вождь не жалуется. Никогда!

– Да чтоб они все провалились! – буркнул Джезаль вполголоса. – И этот дождь вместе с ними!

– Ты называешь это дождем? – По безобразному, изуродованному лицу Девятипалого расплывалась широкая улыбка.

Северянин ехал рядом с Джезалем. Когда сверху посыпались крупные капли, он, к немалому удивлению молодого человека, стащил с себя сначала заношенную куртку, а затем и рубашку, завернул их в непромокаемую ткань и поехал дальше полуголым, не обращая внимания на воду, сбегавшую потоками с его могучей спины, иссеченной шрамами. Он выглядел счастливым, как огромный боров в грязной луже.

Джезаль вначале счел такое поведение еще одной возмутительной демонстрацией дикости. Нам еще повезло, что абориген соблаговолил остаться в штанах, подумал он. Однако когда холодный дождь стал просачиваться сквозь плащ, Джезаль засомневался. Вряд ли без одежды он бы замерз и промок еще больше, чем сейчас, зато точно избавился бы от мучительного трения влажной ткани. Девятипалый ухмыльнулся, словно прочел его мысли:

– Моросит немного, только и всего. Солнце не всегда светит. Надо смотреть правде в глаза!

Джезаль скрипнул зубами. Если он еще раз услышит, что надо смотреть правде в глаза, он проткнет Девятипалого своим коротким клинком. Чертов полуголый дикарь! Достаточно того, что приходилось ехать, есть и спать на расстоянии сотни шагов от этого пещерного жителя, но выслушивать его идиотские советы – такое оскорбление почти невыносимо.

– Черт бы побрал эту безмозглую скотину! – пробормотал Джезаль.

– Если дело дойдет до драки, ты будешь счастлив, что он рядом с тобой.

На Джезаля искоса смотрел Ки, покачиваясь взад-вперед на сиденье поскрипывающей повозки. Дождь прилепил его длинные волосы к исхудалым щекам, белая кожа блестела от влаги, отчего ученик мага казался еще более бледным и болезненным.

– Кто спрашивал твоего мнения?

– Тому, кто не хочет слушать чужих мнений, лучше держать свой собственный рот на замке. – Ки указал кивком на спину Девятипалого. – Это же Девять Смертей! На Севере его боятся, как никого другого. Он убил людей больше, чем чума.

Джезаль угрюмо посмотрел на северянина, мешковато сидевшего в седле, немного подумал и презрительно хмыкнул.

– Меня он нисколько не пугает, – ответил он громко, но все же так, чтобы Девятипалый не мог его услышать.

– Готов спорить, ты ни разу не обнажал клинка по-настоящему, – фыркнул Ки.

– Могу сделать это прямо сейчас! – прорычал Джезаль с самым грозным видом.

– Ого, какой свирепый! – усмехнулся ученик, ничуть не впечатленный этой свирепостью, что разочаровывало. – Однако если ты меня спросишь, кто здесь самый бесполезный, – что ж, я знаю, от кого бы я в первую очередь избавился.

– Ах ты…

Джезаль подпрыгнул в седле: небо осветила яркая вспышка, за ней другая, пугающе близко. Длинные пальцы молнии с огненными когтями проскребли по вздутым подбрюшьям туч, зазмеились во тьме у них над головами. Раскат грома прокатился по сумрачной равнине, он рокотал и грохотал под порывами ветра. Когда гром смолк, повозка уже укатилась вперед, не дав разгневанному Джезалю возможности ответить.

– Черт бы подрал этого идиота! – пробормотал он, мрачно уставившись в затылок ученику.

Вначале, при первых вспышках, он пытался утешить себя, воображая, как его спутников поразит молния. Ведь было бы по-своему справедливо, если бы гром с небес спалил Байяза. Однако вскоре Джезаль перестал мечтать о таком избавлении. Вряд ли молния убьет больше чем одного человека за день, и он начал надеяться, что этим человеком будет он сам. Одно мгновение блистающего света – и сладкое забытье. Самый безболезненный выход из этого кошмара.

Струйка воды пробежала по спине Джезаля, щекоча натертую кожу. Ему страстно хотелось почесаться, но он знал: стоит поддаться искушению, и зуд распространится и на лопатки, и на шею, и на все те места, куда невозможно сейчас дотянуться. Он закрыл глаза, его голова поникла под тяжестью этой безысходности, и он уткнулся мокрым подбородком в мокрую грудь.