Читать книгу Прежде чем их повесят - Джо Аберкромби - Страница 8

«Архилектору Сульту, главе инквизиции его величества.

Ваше преосвященство!

Я ознакомил членов правящего совета Дагоски со своей миссией. Вряд ли вас удивит, что они не пришли в восторг, узнав о внезапном ограничении своей власти. Я уже начал расследование исчезновения наставника Давуста и уверен, что результаты вскоре последуют. Оценку состояния городских укреплений я произведу при первой же возможности и предприму все необходимые меры, чтобы обеспечить неприступность Дагоски.

Ждите вестей. А пока – служу и повинуюсь.

Занд дан Глокта,

наставник Дагоски».

Солнце налегало на осыпающиеся зубчатые стены словно огромный груз. Оно давило на склоненную голову Глокты сквозь шляпу. Оно наваливалось на его согнутые плечи сквозь черное пальто. Оно грозило выжать из него досуха все соки, высосать всю жизнь, сокрушить его, поставить на колени.

«Прохладное осеннее утро в восхитительной Дагоске».

Солнце атаковало сверху, а соленый ветер тем временем набрасывался прямым курсом. Он прилетал с пустынных просторов моря и беспрепятственно несся над полуостровом, горячий и полный удушающей пыли; ударялся в городские стены и драил соленым песком все, что попадалось на пути. Он стегал потную кожу Глокты, иссушал губы, терзал глаза, заставляя проливать жгучие слезы.

«Кажется, даже погода хочет избавиться от меня».

Практик Витари шла по парапету сбоку от него, раскинув руки в стороны, как цирковой акробат на канате. Глокта снизу хмуро поглядывал на нее – высокую черную фигуру на фоне сверкающего неба.

«Она вполне могла бы просто идти внизу и не устраивать представления. Но так, по крайней мере, есть надежда, что она свалится».

Городская стена была не меньше двадцати шагов в высоту. Глокта позволил себе едва заметную улыбку, представив себе, как любимица архилектора споткнется, поскользнется и полетит вниз со стены, хватая руками пустоту.

«Издаст ли она отчаянный крик, когда будет падать навстречу смерти?»

Однако она не падала.

«Стерва. Конечно же, сочиняет очередное донесение архилектору: „Калека по-прежнему барахтается, словно выброшенная на берег рыба. Он до сих пор не обнаружил ни малейшего следа Давуста или предполагаемого предателя и, видимо, не обнаружит, хотя опросил полгорода. Единственный, кого он пока что арестовал, – это человек из его собственной инквизиции…“»

Глокта заслонил глаза рукой, щурясь на ослепительном солнце. Перед ним лежал скалистый перешеек, соединявший Дагоску с материком: не более нескольких сотен шагов в ширину в самом узком месте. По обе стороны сверкало море. Дорога от городских ворот тянулась коричневой лентой через желтый низкорослый кустарник, пересекая местность в южном направлении, вплоть до высохших холмов на материке. Несколько морских птиц, пронзительно крича, с унылым видом кружили над дорогой, но других признаков жизни не было видно.

– Не могли бы вы одолжить мне вашу подзорную трубу, генерал?

Виссбрук раздвинул трубу и неохотно сунул ее в протянутую руку Глокты.

«Он явно считает, что у него полно более интересных дел, чем устраивать мне экскурсию по оборонительным укреплениям».

Генерал задыхался в своем безупречном мундире, его пухлое лицо блестело от пота.

«Прикладывает все усилия, чтобы сохранить профессиональную выправку. Выправка – едва ли не единственное, что есть профессионального у этого идиота. Однако, как выразился архилектор, мы должны работать с теми орудиями, которые у нас есть».

Глокта поднес медную трубку к глазу.

Гурки соорудили у подножия холмов частокол. Высокая изгородь из деревянных кольев отрезала Дагоску от материка. По другую ее сторону виднелась россыпь палаток, над кухонными кострами здесь и там поднимались тонкие струйки дыма. Глокта едва различал двигавшиеся там крошечные фигурки и отблески солнца на полированном металле.

«Оружие и доспехи. Того и другого предостаточно».

– Раньше с материка приходили караваны, – пробормотал Виссбрук. – В прошлом году – по сотне каждый день. Потом начали прибывать солдаты императора, и торговцев стало меньше. Частокол закончили пару месяцев назад, и после этого с той стороны не появилось ничего, даже ни одного осла. Теперь приходится все завозить морем.

Глокта обвел взглядом частокол и лагерь позади него, простирающийся от моря до моря.

«Что это, простое поигрывание мускулами, демонстрация силы? Или все совершенно серьезно? Гурки любят устраивать спектакли, но и против хорошей драки ничего не имеют – именно так они завоевали весь Юг, не считая нескольких клочков земли».

Он опустил подзорную трубу.

– Сколько там гурков, как вы думаете?

Виссбрук пожал плечами.

– Невозможно сказать. Я бы предположил, что, самое малое, пять тысяч, но может быть и гораздо больше – вон там, за холмами. Мы не имеем возможности это выяснить.

«Пять тысяч. Самое малое. Если спектакль, то весьма впечатляющий».

– А сколько людей у нас?

Виссбрук помедлил.

– Под моим командованием находится около шестисот солдат Союза.

«Около шестисот? Около? Ах ты безмозглый болван! Когда я служил в армии, я поименно знал всех людей в своем подразделении, а также кто для каких задач наиболее пригоден!»

– Шестьсот? И это все?

– В городе есть наемники, но им нельзя доверять, они сами могут стать источником неприятностей. По моему мнению, они более чем бесполезны.

«Мне нужны цифры, а не твое мнение!»

– Сколько наемников?

– Сейчас, наверное, около тысячи; может быть, больше.

– Кто их предводитель?

– Один стириец – Коска, так он себя называет.

– Никомо Коска? – Витари глядела на них сверху, с парапета, приподняв ярко-рыжую бровь.

– Вы его знаете?

– Можно сказать и так. Я думала, он мертв, но, похоже, в мире нет справедливости.

«В этом она права».

Глокта повернулся к Виссбруку.

– Этот Коска отчитывается перед вами?

– Не совсем. Ему платят торговцы пряностями, так что он отчитывается перед магистром Эйдер. Предполагается, что он должен подчиняться моим приказам…

– Но он подчиняется лишь своим собственным?

По лицу генерала Глокта понял, что так и есть.

«Наемники… Обоюдоострый меч, если вообще считать их мечом. Этот клинок разит, только пока ты в состоянии платить, и о надежности его говорить сложно».

– И у Коски вдвое больше людей, чем у вас… – продолжал размышлять Глокта.

«Если так, то оборону города мне надо обсуждать с другим человеком. Впрочем, есть один пункт, по которому он все же может меня просветить».

– Вы не знаете, что случилось с моим предшественником, наставником Давустом?

Генерал Виссбрук раздраженно поморщился.

– Не имею понятия. Действия этого человека не вызывают у меня никакого интереса.

– Хмм… – задумчиво протянул Глокта, придерживая шляпу, чтоб ее не сорвал с головы новый порыв ветра с песком, перелетевшего через стену. – Исчез наставник городской инквизиции – и совершенно никакого интереса?

– Никакого, – отрезал генерал. – У нас почти не было поводов для встреч. Давуст был известен как совершенно невыносимый человек. По моему скромному мнению, у инквизиции своя область ответственности, а у меня своя.

«Ах, какие мы чувствительные! Но здесь все такие, с тех самых пор, как я прибыл в город. Кто бы мог подумать – им неприятно меня видеть».

– У вас, значит, своя область ответственности? – Глокта проковылял к парапету, поднял свою трость и ткнул ею в угол осыпающейся кладки, рядом с каблуком Витари. От стены откололась каменная глыба и рухнула в пустоту на той стороне. Несколькими секундами позже она с грохотом ударилась о днище рва далеко внизу. Глокта повернулся к Виссбруку. – А как вы считаете, забота о состоянии стен входит в область ответственности командующего обороной города?

– Я сделал все возможное! – ощетинился Виссбрук.

Глокта принялся считать на пальцах свободной руки:

– Городские стены разрушаются, людей для их защиты не хватает. Ров настолько забит грязью, что почти сровнялся с землей. Ворота не ремонтировались годами и разваливаются на части под собственной тяжестью. Если завтра гуркам вздумается атаковать, осмелюсь предположить, что мы окажемся в весьма печальном положении.

– Но не из-за недосмотра с моей стороны, уверяю вас! Эта жара, ветер и морская соль мгновенно разъедают дерево и металл, да и камень держится не лучше! Вы понимаете, какая это сложная задача? – Генерал указал на величественный изгиб высокой стены, плавно уходящей к морю с обеих сторон. Даже здесь, на самой вершине, парапет был достаточно широк, чтобы по нему могла проехать повозка, а у основания стена была намного толще. – У меня почти нет хороших каменщиков, а материалов еще меньше! Того, что выделил мне закрытый совет, едва хватает на ремонт Цитадели! А деньги торговцев пряностями еле-еле покрывают расходы на содержание стен Верхнего города…

«Глупец! Можно подумать, он вообще не думает серьезно о защите города».

– Если Нижний город окажется в руках гурков, провизию в Цитадель не доставить даже с моря, верно?

Виссбрук моргнул.

– Э-э, да, но…

– Стена Верхнего города, возможно, достаточно крепка, чтобы удерживать на месте туземцев, но она слишком длинная, слишком низкая и слишком тонкая, чтобы долгое время противостоять мощной атаке, вы со мной согласны?

– Полагаю, что так, но…

– По сути, любой план, в котором Цитадель или Верхний город рассматриваются как главная линия обороны, рассчитан лишь на то, чтобы выиграть время. Пока не пришла помощь. А помощь – учитывая, что наша армия сосредоточена в Инглии, во многих сотнях лиг отсюда, – может появиться очень нескоро. – «А может и вообще не появиться». – Если городская стена падет, город обречен.

Глокта постучал тростью по пыльным каменным плитам под своими ногами.

– Здесь, на этом самом месте, – вот где мы должны сражаться с гурками. И здесь мы должны их удержать! Все остальное несущественно.

– Несущественно! – пропела Витари, перепрыгивая через пролом в парапете.

Генерал нахмурился.

– Я могу делать только то, что указывает мне лорд-губернатор и его совет. Всегда считалось, что Нижним городом в случае чего можно пожертвовать. Я не отвечаю за общую политику…

– Зато я отвечаю. – Глокта поглядел Виссбруку в глаза и долго не отводил взгляда. – С настоящего момента все ресурсы будут направляться на восстановление и укрепление городских стен. Новые парапеты, новые ворота; каждый шатающийся камень должен быть заменен. Я не желаю видеть ни одной трещины, куда смог бы проползти муравей, не говоря уж о гуркской армии!

– Но кто возьмется за такую работу?

– Разве не туземцы когда-то построили эту чертову штуковину? Значит, среди них должны быть искусные мастера. Разыщите их и наймите. Что касается рва, я хочу, чтобы его отрыли до уровня моря. Если придут гурки, мы затопим его, и город окажется на острове.

– Но это может занять несколько месяцев!

– У вас есть две недели – в лучшем случае. Заставьте работать каждого лентяя! Женщин, детей – всех, кто способен держать лопату.

Виссбрук, хмурясь, покосился на Витари.

– А как насчет ваших людей из инквизиции?

– О, они слишком заняты расследованием – пытаются выяснить, что случилось с прежним наставником, или же сутки напролет следят за мной, моими апартаментами и воротами Цитадели, чтобы та же судьба не постигла и нового. Будет жаль, если я внезапно исчезну, прежде чем укрепления будут готовы. Не правда ли, Виссбрук?

– Разумеется, наставник, – пробормотал генерал.

«Но, как мне кажется, без особого энтузиазма».

– Однако все остальные должны быть привлечены к работе, включая ваших солдат.

– Не хотите же вы, чтобы мои люди…

– Я хочу, чтобы каждый из жителей внес свой вклад. Любой, кому это не нравится, может отправляться обратно в Адую. И объясняться с архилектором. – Глокта ухмыльнулся генералу своей беззубой улыбкой. – Незаменимых нет, генерал. Кто бы они ни были.

Розовое лицо Виссбрука взмокло от пота, проступавшего огромными каплями. Жесткий воротничок его мундира потемнел от влаги.

– Разумеется, каждый должен внести свой вклад! Работы во рву начнутся немедленно! – Он сделал неуверенную попытку улыбнуться. – Я разыщу всех, кто может работать, но мне потребуются деньги, наставник. Если люди работают, им надо платить, даже туземцам. Кроме того, нам нужны материалы, и их придется завозить морем…

– Займите столько, сколько вам нужно, чтобы начать работу. В кредит. Обещайте все, что угодно, и не давайте пока ничего. Его преосвященство все оплатит. – «Надеюсь». – Я хочу слышать доклад о ваших успехах каждое утро.

– Каждое утро, понимаю.

– У вас куча работы, генерал. Советую уже приступать.

Виссбрук мгновение помедлил, словно колебался, отдавать Глокте честь или нет. В конце концов он просто развернулся на каблуках и зашагал прочь.

«Что это, уязвленная гордость профессионального военного, вынужденного выполнять распоряжения штатского, или нечто большее? Может быть, я разрушил его тщательно выстроенные планы? Например, планы продать город гуркам?»

Витари спрыгнула с парапета на дорожку.

– Его преосвященство оплатит? Вам повезет, если так!

Она не спеша двинулась прочь. Глокта хмуро поглядел ей вслед, затем так же хмуро – в сторону холмов на материке, и не менее хмуро – наверх, на Цитадель.

«Опасности со всех сторон. Я в ловушке между архилектором и гурками, в компании с неизвестным предателем. Если продержусь хотя бы день, это будет чудом».

Убежденный оптимист назвал бы это место захудалой забегаловкой.

«Хотя оно вряд ли заслуживает такого наименования».

Провонявшая мочой лачуга с разношерстной мебелью; все покрыто застарелыми пятнами пота и недавними следами пролитых напитков.

«Выгребная яма, из которой выгребли лишь половину содержимого».

Клиентов и обслугу было не отличить друг от друга: пьяные и грязные туземцы, лежащие вповалку в духоте. Никомо Коска, прославленный солдат удачи, был погружен в крепкий сон посреди этой картины всеобщего разгула.

Стириец откинулся назад на обшарпанном стуле, который стоял на задних ножках, спинкой опираясь о замызганную стену; одну ногу в сапоге он положил на стол перед собой. Должно быть, когда-то этот сапог был таким красивым и щегольским, каким только может быть сапог черной стирийской кожи с позолоченными пряжками и шпорой.

«Но это время прошло».

Голенище за долгие годы носки обвисло и истерлось, так что стало серым. Шпора обломилась почти у каблука, позолота на пряжках облупилась, и под ней виднелось железное основание, усеянное бурыми пятнышками ржавчины. Розовая кожа, натертая до волдырей, виднелась сквозь дыру в подметке.

«И едва ли найдется сапог, более подходящий своему хозяину».

Длинные усы Коски, которые явно должны были быть натерты воском и загнуты по моде стирийских франтов, вяло и безжизненно свисали по бокам полуоткрытого рта. Шею и подбородок покрывала недельная поросль – нечто среднее между щетиной и короткой бородкой, – а над воротничком проступала шершавая шелушащаяся сыпь. Сальные волосы торчали на голове со всех сторон, кроме широкой плеши на макушке, ярко-красной от загара. По дряблой коже стекали капли пота, ленивая муха ползла поперек припухшего лица. На столе лежала на боку пустая бутылка. Еще одна, полупустая, покоилась на коленях Коски.

Витари разглядывала эту картину пьяного пренебрежения к себе, и на ее лице, несмотря на маску, ясно угадывалась презрительная гримаса.

– Так значит, это правда, ты еще жив.

«Едва жив».

Коска с трудом раскрыл один заплывший глаз, мигнул, сощурился, и его губы начали медленно расплываться в улыбке.

– Шайло Витари, клянусь всеми богами! Мир еще способен меня удивить!

Он сморщился, задвигал губами, потом взглянул вниз, увидел у себя на коленях бутылку, поднес ее ко рту и глубоко и жадно приложился. Он пил большими глотками, словно в бутылке была вода.

«Сразу виден бывалый пьяница, если у кого-то были сомнения. Едва ли такому человеку доверят защиту города, по крайней мере, на первый взгляд».

– Никак не ожидал, что снова тебя увижу, – продолжал Коска. – Почему бы тебе не снять маску? Она лишает меня твоей красоты.

– Оставь любезности для шлюх, Коска. Я не хочу подцепить то, что уже подцепил ты.

Наемник издал булькающий звук – наполовину смех, наполовину кашель.

– А у тебя по-прежнему манеры принцессы, – просипел он.

– В таком случае, этот гадюшник – настоящий дворец.

Коска пожал плечами.

– Если выпить достаточно, то разницы нет.

– Ты думаешь, тебе когда-нибудь удастся выпить достаточно?

– Нет. Но попробовать стоит. – И словно в подтверждение своей мысли он снова присосался к бутылке.

Витари присела на край стола.

– Итак, что же привело тебя в эти края? Я-то думала, ты занят распространением половых болезней в Стирии.

– Моя популярность дома несколько угасла.

– Слишком часто сражался за обе стороны, я угадала?

– Вроде того.

– А дагосканцы встретили тебя с распростертыми объятиями?

– Я бы предпочел, чтобы меня встретила ты с раздвинутыми ногами, но нельзя получить все, чего хочется. Кто твой друг?

Глокта ноющей ногой пододвинул к себе шаткий стул и опустился на него, надеясь, что сиденье выдержит его вес.

«Если я сейчас рухну на пол в куче обломков, это вряд ли произведет нужное впечатление».

– Мое имя Глокта. – Он вытянул потную шею в одну сторону, потом в другую. – Наставник Глокта.

Коска долго смотрел на него. Глаза наемника были красные, запавшие, с набрякшими веками.

«Тем не менее в них видна работа мысли. Возможно, он совсем не так пьян, как притворяется».

– Тот самый, кто сражался в Гуркхуле? Полковник кавалерии?

Глокта почувствовал, как у него задрожало веко.

«Вряд ли можно сказать, что тот самый. Тем не менее удивительно, что меня так хорошо помнят».

– Я оставил службу несколько лет назад. Странно, что вы обо мне слышали.

– Солдат должен знать своих врагов, а наемный солдат никогда не знает, кем окажется его следующий враг. Так что имеет смысл примечать, кто есть кто в военных кругах. Какое-то время назад о вас упоминали как о человеке, которого стоит взять на заметку. Храбрый и умный, так говорили, но безрассудный. Это последнее, что я про вас слышал. И вот теперь вы здесь, передо мной, и занимаетесь совсем другим делом. Задаете вопросы.

– Безрассудность в конце концов сослужила мне плохую службу, – пожал плечами Глокта. – А человеку надо чем-то занять свое время.

– Несомненно. Я всегда говорю: не подвергай сомнению выбор другого человека, ты не знаешь его причин. Вы пришли сюда выпить, наставник? Боюсь, здесь не держат ничего, кроме этой мочи. – Коска взмахнул бутылкой. – Или у вас есть ко мне вопросы?

«Есть, и немало».

– Имеете ли вы опыт в осаде городов?

– Опыт? – поперхнулся Коска. – Опыт, говорите? Ха! Опыта у меня хватает…

– Точно. Не хватает дисциплины и верности, – бросила Витари через плечо.

– Ну да, – Коска хмуро глянул ей в спину, – смотря кого спрашивать. Однако я был при Этрине и при Мурисе. Серьезные были осады, что одна, что другая. И я сам командовал осадой Виссерина в течение нескольких месяцев. Я почти взял его, но эта демоница Меркатто застала меня врасплох. Налетела на нас со своей кавалерией перед самым рассветом, против солнца – мерзкие приемы у этой суки…

– Я слышала, ты тогда валялся пьяный, – перебила Витари.

– Э-э, ну да… Еще я шесть месяцев удерживал Борлетту против великого герцога Орсо…

Витари фыркнула:

– Пока он не заплатил тебе и ты не открыл ворота!

Коска скромно пожал плечами:

– Там была огромная куча денег. Но ему так и не удалось взять нас силой! Этого-то у меня не отнимешь, а, Шайло?

– Да с тобой не надо сражаться, если есть кошелек.

– Я такой, какой есть, я никогда не притворялся, – широко улыбнулся наемник.

– То есть были случаи, когда вы предавали своих нанимателей? – спросил Глокта.

Стириец замер, не донеся бутылку до рта.

– Я ужасно оскорблен, наставник. Никомо Коска, может быть, и наемник, но у него есть свои правила. Я могу повернуться спиной к нанимателю только в одном-единственном случае.

– В каком же?

Коска широко улыбнулся:

– Если кто-то другой предложит мне больше!

«Ох уж этот кодекс наемников! Некоторые люди ради денег готовы на все. Большинство сделают все, что угодно, если им достаточно заплатить. Возможно, даже заставят исчезнуть наставника инквизиции».

– Вы не знаете, что произошло с моим предшественником, наставником Давустом?

– А, загадка палача-невидимки! – Коска задумчиво поскреб потную щетину, поковырял струпья у себя на шее и внимательно исследовал то, что осталось в итоге под ногтями. – Кто знает и кому интересно это знать? Это был не человек, а сущая скотина. Я его почти не знал, но то, что я видел, мне не понравилось. У него имелось много врагов – если вы еще не заметили, тут настоящее змеиное гнездо. Если вы хотите знать, какая именно змея его укусила… что ж, это ваша работа. Сам я в тот момент находился здесь и занимался своим делом. То есть пил.

«В это нетрудно поверить».

– Что вы скажете о нашем общем друге, генерале Виссбруке?

Коска ссутулился и еще сильнее развалился на стуле.

– Он просто ребенок. Играет в солдатики. Пытается подлатать свою игрушечную крепость и игрушечную оградку, хотя важна только большая стена. Потеряешь ее, и игра проиграна, так бы я сказал.

– У меня сложилось в точности такое же мнение. – «Может быть, это все же не самые плохие руки, в каких может оказаться защита города». – На городской стене уже начаты работы, равно как и внизу, во рву. Я предполагаю его затопить.

Коска приподнял бровь.

– Затопить? Здорово! Гурки не особенно любят воду, они никудышные моряки. Затопить! Просто отлично. – Он запрокинул голову, высасывая из бутылки последние капли, затем швырнул ее на грязный пол, промокнул губы грязной рукой и вытер ладонь о грудь своей пропотевшей грязной рубашки. – Ну, хоть кто-то знает, что делает. Может, когда гурки наконец нападут, мы продержимся больше нескольких дней?

«При условии, что нас не предадут раньше».

– Откуда нам знать, собираются ли гурки вообще нападать.

– О, я надеюсь, что собираются. – Коска сунул руку под стул и достал оттуда новую бутылку. Его глаза заблестели, он вытащил зубами пробку и сплюнул ее через всю комнату. – Мне должны удвоить плату, когда начнется драка.

Был вечер, и в зале для аудиенций веял милосердный ветерок. Глокта прислонился к стене у окна и наблюдал, как на город внизу наползают тени.

Лорд-губернатор заставлял себя ждать.

«Хочет показать мне, что он здесь по-прежнему главный, что бы там ни говорил закрытый совет».

Но Глокта был совсем не против того, чтобы немного побыть в одиночестве и покое. У него был трудный день. Пришлось таскаться из конца в конец города по палящей жаре, осматривать стены, ворота, войска… Задавать вопросы.

«Вопросы, на которые ни у кого нет удовлетворительных ответов».

В ноге пульсировала боль, ныла спина, горела ладонь, натертая рукояткой трости.

«Но все не хуже, чем обычно. Я еще могу стоять на ногах. В конечном счете, неплохой день».

Сияющее солнце пряталось за полосами оранжевых облаков. Под ним в последнем свете дня блестел серебром длинный клин моря. Городская стена уже накрыла густой тенью половину ветхих домишек Нижнего города, а тени стройных шпилей великого храма вытянулись поперек крыш Верхнего города и понемногу ползли вверх по скалистым склонам к Цитадели. Холмы на материке превратились в смутные темные контуры.

«И там полно гуркских солдат. Несомненно, они наблюдают за нами, как мы наблюдаем за ними. И видят, что мы копаем ров, латаем стены, укрепляем ворота. Интересно, долго ли они будут довольствоваться наблюдением? Сколько пройдет времени, прежде чем и для нас зайдет солнце?»

Дверь открылась. Глокта повернул голову и сморщился: у него щелкнул сустав в шее. Вошел сын лорда-губернатора Корстен дан Вюрмс. Он закрыл за собой дверь и целеустремленно прошел вперед, щелкая металлическими подковками по мозаичному полу.

«О, цвет молодого дворянства Союза! В воздухе веет благородством и гордостью. Или это кто-то испортил воздух?»

– Наставник Глокта! Надеюсь, я не заставил вас ждать.

– Заставили, – отозвался Глокта, пробираясь к столу. – Так всегда и бывает, когда кто-то опаздывает.

Вюрмс слегка нахмурился.

– Тогда я приношу мои извинения, – проговорил он ничуть не извиняющимся тоном. – Что вы скажете о нашем городе?

– Жарко и слишком много лестниц. – Глокта тяжело опустился на один из изящных стульев. – Где лорд-губернатор?

Лицо юноши еще более помрачнело.

– Боюсь, мой отец не очень хорошо себя чувствует и не сможет присутствовать. Вы должны понять, он старый человек, ему нужен отдых. Я буду говорить от его имени.

– Вот как? И что же вы двое имеете мне сказать?

– Мой отец очень обеспокоен теми работами, которые вы начали на городских укреплениях. Мне сказали, что королевских солдат поставили рыть канавы на полуострове, вместо того чтобы защищать стены Верхнего города. Вы понимаете, что оставляете нас на милость туземцев?

Глокта фыркнул.

– Туземцы – граждане Союза, хоть и не по своей воле. Поверьте мне, они милосерднее, чем гурки.

«Каково милосердие гурков, я знаю из первых рук».

– Они дикари, – презрительно бросил Вюрмс, – к тому же опасные! Вы здесь человек новый и не понимаете, какую угрозу они для нас представляют! Вам следует поговорить с Харкером. У него верные представления обо всем, что касается туземцев.

– Я говорил с Харкером, и мне не понравились его представления. Думаю, ему поневоле придется пересмотреть их, пока он там внизу, в темноте. – «Думаю, он пересматривает их уже сейчас и с той быстротой, на какую только способен его мозг величиной с горошину». – Что же до вашего отца с его тревогами, ему больше нет нужды обременять себя заботой о защите города. Поскольку он стар и нуждается в отдыхе, я не сомневаюсь, что он будет счастлив передать эти обязанности мне.

Красивое лицо Вюрмса исказила гневная гримаса. Он открыл рот, чтобы выругаться, но благоразумно передумал и вовремя промолчал.

«Как ему и положено».

Молодой человек откинулся на спинку стула, задумчиво потирая пальцы. Потом он заговорил с дружелюбной улыбкой и чарующей мягкостью.

«Ага, теперь мы переходим к уговорам».

– Наставник Глокта, мне кажется, мы с вами немного сбились с правильного пути…

– Неудивительно, принимая во внимание мою хромую ногу.

Улыбка Вюрмса несколько поблекла, однако он упрямо продолжал:

– Совершенно очевидно, что в настоящее время все козыри в ваших руках, но у моего отца много друзей там, в Срединных землях. Я могу стать для вас значительным препятствием, если мне это понадобится. Значительным препятствием или большой подмогой…

– Очень рад, что вы выбрали сотрудничество. Вы можете начать с рассказа о том, что случилось с наставником Давустом.

Улыбка окончательно погасла.

– Откуда мне знать?

– Каждый что-нибудь да знает.

«И кто-то знает больше, чем остальные. Не ты ли этот кто-то, Вюрмс?»

Сын лорда-губернатора задумался.

«Что это, тупость или чувство вины? О чем он думает – как мне помочь или как замести следы?»

– Я знаю, что туземцы его ненавидели. Они постоянно устраивали заговоры, и Давуст был неутомим в преследовании изменников. У меня нет сомнений, что он пал жертвой одной из таких интриг. На вашем месте я бы задавал вопросы в Нижнем городе.

– О, я совершенно уверен, что все ответы здесь, в Цитадели.

– Только не у меня, – отрезал Вюрмс, меряя Глокту взглядом. – Поверьте мне, я был бы счастлив, если бы Давуст по-прежнему находился с нами.

«Может быть, так, а может быть, и нет. Но сегодня мы никаких ответов не получим».

– Очень хорошо. Тогда расскажите мне о городских запасах.

– О запасах?

– О запасах еды, Корстен, еды. Насколько я понимаю, с тех пор как гурки блокировали наземные пути, все приходится доставлять по морю. Несомненно, вопрос пропитания должен оставаться одной из самых главных забот губернатора.

– Мой отец заботится о нуждах своего народа при любых обстоятельствах! – отрезал Вюрмс. – Наших запасов провизии хватит на шесть месяцев.

– На шесть месяцев? Для всех жителей?

– Разумеется.

«Я ожидал худшего. Что же, уже неплохо, одной проблемой меньше. А проблем здесь море».

– Если не считать туземцев, – прибавил Вюрмс так, словно это не имело никакого значения.

Глокта выдержал паузу.

– И что же они будут есть, если гурки осадят город?

Вюрмс пожал плечами.

– Я никогда не думал об этом.

– Вот как? А что будет, по-вашему, когда они начнут умирать от голода?

– Э-э…

– Хаос! Вот что будет! Мы не сможем удержать город, если четыре пятых населения против нас! – Глокта с отвращением пососал свои беззубые десны. – Вы сейчас же пойдете к купцам и обеспечите мне запас провизии на шесть месяцев. Для всех! Я хочу иметь запас еды даже для крыс в сточных канавах!

– Да кто я вам, мальчик на побегушках? – вспыхнул Вюрмс.

– Вы тот, кем я прикажу вам быть.

На лице Вюрмса уже не оставалось и следа былого дружелюбия.

– Я сын лорда-губернатора! Я не позволю обращаться ко мне в таком тоне!

Ножки его стула яростно взвизгнули. Он вскочил и направился к двери.

– Прекрасно, – промурлыкал Глокта. – В Адую ежедневно ходит корабль. Быстрый корабль, и его груз идет прямиком в Допросный дом. Там к вам станут обращаться совсем в другом тоне, поверьте. Мне не составит труда найти для вас место на борту.

Вюрмс остановился как вкопанный.

– Вы не посмеете!

Глокта улыбнулся. Своей самой отвратительной, глумливой, беззубой улыбкой.

– Нужно быть большим храбрецом, чтобы ставить свою жизнь на то, посмею я или нет. Вы храбрец?

Юноша облизнул губы, но недолго выдерживал взгляд Глокты.

«Я так и думал, что нет. Он напоминает мне моего друга капитана Луфара. Много блеска и высокомерия, но ни намека на внутренний стержень, на котором они могли бы держаться. Только кольни булавкой, и сдуются, как проколотый винный мех».

– Провизию на шесть месяцев. На шесть месяцев для всех жителей. И проследите, чтобы все было сделано немедленно.

«Мальчик на побегушках».

– Да, конечно, – буркнул Вюрмс, по-прежнему угрюмо глядя в пол.

– А потом начнем разбираться с водой. Колодцы, резервуары, насосы. Людям ведь понадобится запить плоды ваших тяжких трудов, верно? Вы будете отчитываться передо мной каждое утро.

Вюрмс сжимал и разжимал опущенные кулаки, желваки на его щеках перекатывались от ярости.

– Конечно, – с трудом выговорил он.

– Конечно. Вы можете идти.

Глокта смотрел ему вслед.

«А ведь пока что я поговорил лишь с двумя из четверых. И уже нажил себе двоих врагов. Мне понадобятся союзники, если я хочу добиться успеха. Без союзников я долго не протяну, никакие указы не помогут. Без союзников я не смогу удержать гурков по ту сторону стены, если они решатся на штурм. Что еще хуже, я до сих пор ничего не знаю о Давусте. Наставник инквизиции растворился в воздухе! Одна надежда на то, что архилектор проявит терпение… Надежда. Архилектор. Терпение. – Глокта нахмурился. – Трудно найти другие три слова, которые так не сочетаются друг с другом».