Читать книгу Прежде, чем их повесят - Джо Аберкромби - Страница 3

Чертов туман. Застилает глаза, так что на несколько шагов вперед ничего не видно. Забивает уши, так что ничего не слышно, – а если и слышно, то непонятно, с какой стороны идет звук. Лезет в нос, так что ничего, кроме запахов влаги и сырости, не учуять. Чертов туман! Сущее наказание для разведчика.

Несколько дней назад они перебрались через Белую реку, с Севера в Инглию. Во время перехода Ищейка сильно нервничал: как-никак они на чужой территории, да еще в разгар войны – чужой войны. Весь отряд был на взводе. За пределы Севера никто, кроме Тридуба, никогда не выезжал. Разве что Молчун, но он о своих странствиях не рассказывал.

Они миновали несколько сожженных ферм, мертвую деревню, большие квадратные постройки Союза. Всюду виднелись следы: конные, людские, – только самих людей не было. Ищейка знал, что Бетод поблизости, что его армия бродит вокруг в поисках жертв, трофеев, пропитания… И везде наверняка его лазутчики. Если Ищейка или кто другой из отряда попадет Бетоду в руки, то смерть пленника будет долгой, мучительной. Окровавленные кресты, насаженные на пики головы и прочие ужасы. Тьфу! Даже думать не хочется. Если их поймают союзные войска, то скорее всего тоже прикончат без размышлений. Не станут разбираться, кто они, пришельцы с Севера, друзья или враги. На войне как на войне, опасности на каждом шагу. От такой жизни любой нервным сделается, а Ищейка и в лучшие времена невозмутимостью не отличался.

Да еще треклятый туман вдобавок! Как соль на рану, если можно так сказать.

От долгого ползанья в сумраке у Ищейки пересохло в горле. Прислушиваясь к журчанию воды, он продрался через грязный кустарник к реке, опустился на колени в присыпанную прелыми листьями грязь – все равно уже увозился по уши, – зачерпнул влагу ладонями и начал жадно пить. Над рекой дул легкий ветерок, туман то наползал, то рассеивался. Тут-то Ищейка его и заметил…

Человек лежал прямо перед ним: ноги в воде, верхняя часть тела на берегу. Какое-то время оба остолбенело смотрели друг на друга. Из бока незнакомца торчала длинная палка. Сломанное копье.

Да это же труп!

Ищейка выплюнул воду и пополз обратно, внимательно оглядываясь по сторонам: нет ли засады, не прилетит ли нож в спину? Убитому было лет двадцать пять. Светлые волосы, на серых губах запекшаяся кровь. Утепленная куртка раздулась от воды. Такие носят под кольчугу – значит, солдат. Возможно, отстал от отряда. И попал под вражеское копье. Союзник как пить дать, хотя по виду мертвеца непонятно, из какой он армии. Все покойники похожи.

– Великий уравнитель… – задумчиво пробормотал себе под нос Ищейка.

Так горцы называли смерть. Великий уравнитель не делает разницы между названными и ничтожествами, южанами и северянами – все в конце концов попадают к нему в лапы, и со всеми он обходится одинаково.

Парня прикончили пару дней назад, не раньше. Выходит, убийца где-то рядом. Ищейка напрягся. Теперь казалось, что туман полон шорохов и звуков: то ли сотня карлов таится под покровом серой завесы, то ли река плещется о берег. Подходить к трупу он не стал – сразу нырнул в чащу и, перебегая от ствола к стволу, двинулся обратно. И чуть не споткнулся о присыпанное листвой тело. Мертвец лежал на спине, раскинув руки в стороны. Третий покойник стоял на коленях: лицом в грязь, задом кверху, – в боку у него торчали две стрелы. Да уж, чего в смерти нет, так это достоинства. Ищейка прибавил ходу. Скорей бы добраться до ребят и рассказать об увиденном. Скорей бы уйти от трупов подальше.

Он повидал много покойников на своем веку, даже слишком много, однако их соседство было ему неприятно. Превратить человека в кусок мяса просто – он сам знал тысячу способов, – а обратно уже нельзя. Мертвого не воскресить. Вот только что стоит перед тобой человек, исполненный надежд, желаний, мыслей… Друзья у него есть, семья, родина… Миг – и он снова грязь. Ищейка вспомнил все свои драки, стычки, бои. Даже не верится, что он еще дышит. Повезло! Спасибо дуре-удаче. Правда, вряд ли везение продлится вечно.

Наплевав на осторожность, Ищейка почти бежал. Пробирался, спотыкаясь, сквозь туман, будто неопытный юнец, – не выжидая, не прислушиваясь, не принюхиваясь. Названному вроде него, разведчику, исходившему Север вдоль и поперек, следовало быть осмотрительнее, да только тяжело держать все время ухо востро…

Он даже не понял, откуда пришла беда. Мощный удар в бок швырнул Ищейку на землю. Он вскочил, но его снова сбили с ног. Он боролся, однако неведомый враг был пугающе силен. Не успел Ищейка опомниться, как его уложили на обе лопатки в грязь, и винить за это следовало только себя. Себя, трупы и туман. Крепкие пальцы обхватили шею и начали сжиматься.

– Кхх… – извиваясь, прохрипел Ищейка.

Похоже, конец. Все надежды обратились в грязь. Пришел и за ним великий уравнитель…

Пальцы неожиданно ослабили хватку.

– Ищейка, – раздался над ухом голос, – ты, что ли?

– Кхх…

Противник выпустил горло. Ищейка жадно глотнул воздух. Сильная рука потянула его за куртку вверх.

– Твою мать, Ищейка! Я ведь мог тебя убить!

Теперь он узнал голос. Черный Доу. Черт бы его побрал! Ищейка и злился от того, что чуть не умер, и глупо радовался, что еще жив. Доу захохотал – резко, хрипло, точно каркающий ворон.

– Ну как, очухался?

– Обычно со мной здороваются более любезно, – просипел Ищейка, с трудом втягивая воздух.

– Да ты, считай, везунчик. Я мог поздороваться и менее любезно. Я ведь принял тебя за Бетодова лазутчика. Думал, ты ушел в другом направлении, вверх по долине.

– Как видишь, нет, – хриплым шепотом отозвался он. – А где остальные?

– На холме, разведывают окрестности. Туда треклятый туман не поднялся.

Ищейка кивком указал в сторону, откуда пришел.

– Там трупы. Целая гора.

– Прямо гора? – уточнил Доу, будто сомневаясь, что Ищейка представляет, как выглядит гора трупов. – Ха!

– Гора, не гора – порядочно. По-моему, союзники. Видимо, была стычка.

Черный Доу снова захохотал.

– Стычка? По-твоему?

Что он хотел этим сказать, Ищейка не понял.

* * *

– Вот дерьмо, – пробормотал он.

Они стояли на холме, все пятеро. Туман рассеялся. О чем Ищейка почти жалел. Вот, значит, почему усмехался Доу… Мертвые тела усеивали всю долину: лежали на высоких склонах, торчали из-за камней, темнели среди кустов. Словно высыпанные из мешка гвозди, изувеченные мертвецы в неестественных позах валялись в зеленой низине, на бурой грунтовой дороге; целая гора трупов высилась на берегу реки. Из-под клочьев уползающего тумана постепенно появлялись руки, ноги, сломанное оружие, искореженные доспехи. Куда ни глянь – всюду убитые: жертвы стрел, мечей, секир. От тела к телу, хрипло перекрикиваясь, прыгали вороны. У них нынче настоящее пиршество. Давно Ищейка не видел таких масштабных сражений… Вид поля боя пробудил в нем горькие воспоминания. Кошмарные воспоминания.

– Вот дерьмо, – повторил он.

Других слов на ум не приходило.

– Думаю, союзники шли вверх по этой дороге, – хмуря брови, проговорил Тридуба. – Наверное, торопились. Надеялись застать Бетода врасплох.

– Разведка у них, похоже, никудышная, – пророкотал Тул Дуру. – Похоже, это Бетод застал их врасплох.

– А может, стоял туман, – предположил Ищейка. – Как сегодня.

Тридуба пожал плечами.

– Возможно. В это время года туман – обычное дело. Как бы то ни было, усталые после долгого дневного перехода солдаты колонной шагали по дороге. Бетод обрушился на них с этого холма и с того гребня. Сначала пустил лучников, чтобы разогнать строй, затем со склонов с ревом посыпались карлы. Думаю, союзники быстро сломались.

– Еще как! – хмыкнул Доу.

– И тогда началась резня. Их рассеяли по дороге и приперли к реке. Бежать особо некуда. Некоторые скидывали доспехи, некоторые пытались переплыть реку в полном снаряжении, сбивались в группки, лезли по головам друг друга, а вокруг сыпались стрелы. Возможно, кому-то удалось добраться до того леса, но вряд ли они спаслись. Бетод всегда держал наготове конницу – смести крошки после пиршества.

– Вот дерьмо, – процедил Ищейка.

Его тошнило. Он как-то побывал в шкуре проигравших, и воспоминания остались не самые приятные.

– Ювелирная работа, – сказал Тридуба. – Надо отдать Бетоду должное, свое дело он знает, как никто другой.

– Что, вождь, значит, конец? – спросил Ищейка. – Победа за Бетодом?

Тот медленно покачал головой.

– Южан хватает и за пределами этих краев. Большинство живет за морем. Говорят, их так много, что не сосчитать. Больше, чем на Севере деревьев. И со временем они сюда подтянутся. Это только начало.

Ищейка обвел взглядом сырую долину, скрюченных и распластанных на земле мертвецов, груды бездыханных тел. Корм для стервятников.

– Для них уже конец.

Доу свернул язык трубочкой и нарочито шумно плюнул.

– Согнали и перерезали… как стадо баранов. Тридуба, хочешь умереть так же, а? Хочешь к ним примкнуть? Гори он огнем, этот Союз! Южане ни черта не знают о войне и воевать не умеют!

Тридуба кивнул.

– Придется их научить.

* * *

У ворот давилась огромная толпа: худющие, голодного вида женщины, оборванные, чумазые ребятишки и мужчины разных возрастов – одни горбились под тяжелой поклажей на спине, другие цепко сжимали в руках пожитки. У некоторых были мулы, некоторые толкали телеги с каким-то бесполезным барахлом. Деревянные стулья, оловянная посуда, сельскохозяйственные инструменты… У многих вообще ничего не было – кроме горя и страданий. Вот уж чего, подумалось Ищейке, хватало на всех.

Беженцы со своим хламом перекрыли дорогу намертво, воздух содрогался от жалоб и проклятий. Ищейка чуял густой, точно суп, запах страха. Все искали спасения от Бетода.

Люди толкались, лезли без очереди, выпихивали соседей; то тут, то там кто-то падал в грязь. К воротам рвались отчаянно, словно к материнской груди. Тем не менее сама толпа ни на шаг не сдвинулась. Впереди, над головами стоящих, поблескивали наконечники копий, то и дело раздавались грубые окрики – беженцев не пускали в город солдаты.

Склонившись к Тридуба, Ищейка прошептал:

– Похоже, они и своих-то не горят желанием принимать. Думаешь, нас, чужаков, пустят?

– Мы им нужны, это факт. Вот поговорим, и все станет ясно. Или у тебя есть соображения поудачней?

– Ага… Вернуться домой и вообще в это дело не соваться, – пробурчал он себе под нос, но тем не менее послушно двинулся за Тридуба в толпу.

Южане таращились на них во все глаза. Ищейка, заметив изумленно глядящую на него девочку с потрепанной котомкой в руках, попытался улыбнуться. Однако он так давно ни с кем не общался, кроме суровых воинов и мечей, что улыбка вышла не самая дружелюбная, и девочка с визгом бросилась прочь. Их вид напугал не только ее – вся толпа молчаливо и настороженно расступалась перед северянами, хотя оружия Тридуба и Ищейка с собой не взяли.

До ворот они добрались спокойно, лишь несколько раз пришлось толкнуть особо нерасторопных. Вход в город перекрывала шеренга солдат, похожих друг на друга, как братья-близнецы: двенадцать человек, с головы до пят закованных в начищенную до блеска броню, у всех лица скрыты под шлемами, все неподвижны, как металлические колонны. Столь тяжелых доспехов Ищейка еще не видывал. Интересно, как драться с такими в случае чего? Стрелой не пробить. Да и от меча не много пользы, если только не повезет попасть в место соединения пластин.

– Разве что клевцом или чем-то в этом роде…

– Что? – прошипел Тридуба.

– Ничего.

Странные все-таки у Союза представления о войне! Если бы сражения выигрывали блеском лат, то от Бетода уже остались бы рожки да ножки. Жаль, что в жизни все не так просто…

Между стражниками за маленьким столиком с бумагами сидел командир. В своей ярко-красной куртке он выглядел еще удивительнее подчиненных. Глупо командиру в такое рядиться, мысленно усмехнулся Ищейка. Его же издалека стрелой снять – раз плюнуть. Да и молод для подобной работы: борода только пробиваться начала. Тем не менее вид у парня был самодовольный.

С ним пререкался здоровяк в грязной куртке. Ищейка напряг слух, пытаясь разобрать местный говор.

– У меня пятеро детей, – говорил фермер, – мне нечем их кормить. И что прикажете делать?

Тут вперед выступил старик.

– Я близкий друг лорд-губернатора и требую, чтобы меня впустили…

Командир не дал договорить ни тому, ни другому.

– Мне начхать, кто у вас в друзьях и сколько у вас детей. Хоть сотня! Остенгорм забит под завязку. Согласно указу лорд-маршала Берра, город принимает двести беженцев в день. На сегодня норма выполнена. Приходите завтра утром. Только пораньше.

Двое мужчин, не мигая, таращились на командира.

– Норма? – пророкотал фермер.

– А лорд-губернатор…

– Черт бы вас подрал! – завопил парень, разъяренно грохая по столу кулаком. – Поговорите мне тут! Уж я вас впущу так впущу! Дождетесь, что вас втащат в город за шиворот и повесят как предателей!

После грозной отповеди просители быстро ретировались. Ищейка подумывал последовать их примеру, но Тридуба уже подходил к столу. Командир смерил обоих столь мрачным взглядом, будто они воняли хуже кучи свежего дерьма. Конечно, порой от них и правда разило за милю, однако к сегодняшнему визиту Ищейка специально, впервые за несколько месяцев, тщательно вымылся.

– А вам чего? Нам не нужны ни шпионы, ни попрошайки!

– Очень хорошо, – спокойно отозвался терпеливый Тридуба. – Мы как раз ни те, ни другие. Меня зовут Рудда Тридуба. А его – Ищейка. Хотим поговорить с тем, кто у вас тут за главного. Хотим предложить свои услуги вашему королю.

– Предложить услуги? – Парень заулыбался, однако без тени дружелюбия. – Ищейка, говоришь? Занятное имечко. Интересно, чем же он его заслужил? – Командир хохотнул, за ним негромко захихикали остальные.

Горстка разряженных кретинов! Вот уж нашли друг друга, подумал Ищейка. К сожалению, назвав их горсткой кретинов в лицо, он делу не помог бы. Хорошо, что Доу не взяли. Как пить дать он бы выпустил кишки этому надутому индюку!

Подавшись вперед, командир медленно и четко, словно для детишек, произнес:

– Северян пускают в город только по особому разрешению, в исключительных обстоятельствах.

В исключительных обстоятельствах! А тот факт, что Бетод разгуливает по стране, громит войска и разоряет земли – это, значит, в порядке вещей! Тридуба «стучался в дверь», но там, по мнению Ищейки, была стена.

– Нам много не нужно. Только стол и кров. Нас пятеро. Все названные, опытные воины.

– У его величества бойцов в избытке. А вот мулов не хватает. Сможете таскать провизию?

Даже у знаменитого терпения Тридуба имелись границы, а глупый сопляк норовил заступить за черту, явно не понимая, с кем связывается. С человеком вроде Рудды Тридуба шутки плохи. На родине его имя знали все. Врагов оно повергало в трепет, соратникам придавало храбрости. Да, у его терпения имелись границы, но их еще не перешли. К счастью для окружающих.

– Мулы, говоришь? – грозно переспросил Тридуба. – Мулы, к твоему сведению, лягаются. Смотри, парень, чтобы один из них не отшиб тебе голову. – И, развернувшись, зашагал прочь.

Толпа испуганно расступилась, пропустила северян, затем вновь сомкнулась; все жалобно голосили, каждый объяснял стражникам, почему нужно впустить именно его, а других можно оставить на холоде.

– Не на такой прием мы рассчитывали, – пробормотал Ищейка.

Тридуба молча шагал впереди, опустив голову.

– Что теперь будем делать, вождь?

Тот хмуро оглянулся через плечо.

– Ты меня знаешь. Думаешь, я это проглочу?

Ищейка и сам понимал: не проглотит.