Читать книгу Звёздные Войны. Дарт Мол: Взаперти - Джо Шрайбер - Страница 14

Двери турболифта раскрылись в полной тишине.

Садики провела Весто Слифера через вычислительный центр, наполненный перемигивающимися консолями и шкафами с серверными стойками; заполнявшее всю ширину эргономичной, плавно изогнутой стены окно выходило на центральный ангар тюрьмы.

Весь вычислительный центр, казалось, затаил дыхание. Шагавший рядом с комендантом Слифер открыл было рот, собираясь что-то сказать, но остановился, озадаченный, потому что не удалось издать ни звука. Садики кивнула вверх, указав подбородком на сетку из конусов акустической пены, которые крест-накрест выстилали стены и потолок, поглощая каждый децибел шума, рожденного в окружающей среде.

Муун понимающе кивнул. Мгновение они просто стояли и смотрели на молодого человека, работавшего за своей консолью: он изучал потоки данных, полученных предыдущей ночью, проводил диагностику, вносил мелкие коррективы; все это составляло смысл его присутствия здесь.

Наконец Садики тронула рычажок, клинья на стенах и потолке слегка изменили угол наклона, и зловещую тишину будто смыло хлынувшими в помещение извне гулом и грохотом. Одновременно у присутствующих возникло впечатление, будто все находящееся здесь вздохнуло с облегчением.

– В высшей степени впечатляет, – проговорил Слифер, когда к нему вернулся голос. – Полагаю, здесь поработали генераторы «белого шума»?

Садики кивнула:

– Не только они. Также планировка и отделка. Само помещение центра представляет собой безэховую камеру.

– Звукоизолированное помещение?

– Звук не может проникнуть ни изнутри наружу, ни снаружи внутрь, – уточнила она. – Вы что-нибудь знаете о пониженном акустическом сопротивлении?

– Боюсь, это далеко за пределами моей эрудиции.

Садики указала на стены:

– Вот эти клинья из пены расположены под углом девяносто градусов друг к другу. Когда они выровнены, пирамидальные поглотители вызывают непрерывное изменение диэлектрической постоянной. – Она покачала головой. – Все это создает то, что мой брат называет «абсолютно свободным пространством бесконечного размера». Оно буквально пожирает звуковые волны.

– Ваш брат… – Муун покосился на молодого человека, сидящего за главным пультом. – Судя по вашим словам, он очень умный.

– Очень. – Она вздрогнула. – Лично у меня от этого места мурашки по коже.

– Ага. – Муун снова улыбнулся ей. – Вы предпочли бы, чтобы здесь было шумно?

Садики пожала плечами:

– Я предпочла бы, чтобы здесь была жизнь.

– В этом мы с вами сходимся. Здесь настолько тихо… – Муун с возросшим уважением оглядел помещение. – Знаете, в какой-то момент я даже не слышал, как бьется мое сердце.

– Я никогда к нему до конца не привыкну. Конечно, не я придумала все это соорудить.

Подойдя к молодому человеку в сером кителе, Садики наклонилась, чтобы коснуться губами его щеки:

– Ты спишь?

Он повернулся, чтобы взглянуть на нее, и рассеянная, детская улыбка возникла на его лице – лице молчаливого близнеца, ее персонального призрака, будто она только что разбудила его, видевшего приятный сон. Садики знала, что улыбка предназначалась не ей, но это не делало ее менее привлекательной; женщина понимала, что первейшее и главное удовольствие в жизни для ее брата всегда исходило от его алгоритмов.

– Позвольте вам представить моего брата Дакарая, – произнесла Садики. – Дакарай, это Весто Слифер из МБК. Он приехал проверить нашу работу и убедиться, что мы не запускаем руку в чужой карман.

– О нет! – запротестовал Слифер. – Я не стал бы расценивать мою задачу таким образом. – Он решился подойти ближе к стеллажам с носителями данных и модулями их обработки. – Значит, это вы знаменитый Дакарай Блирр? Я много слышал о вас, и все из достоверных источников. – Муун протянул руку. – Рад с вами познакомиться.

Дакарай лишь посмотрел на протянутую ему руку с непроницаемым лицом, отвернулся и взялся за белую керамическую кружку с кофе, украшенную стилизованной эмблемой «Улья-7».

– Вы должны извинить моего брата. – Садики наблюдала, как он берет кружку обеими руками, словно ребенок, и подносит к губам. – Он ни с кем не разговаривает вот уже десять лет.

– В самом деле? – поразился муун. – Даже с вами?

– Боюсь, за это время я не слышала от него ни единого слова, – ответила Садики, внимательно глядя на брата с намеком на грусть – реальную или мнимую, даже она не могла точно определить. – Сейчас я даже не уверена, что смогу узнать его голос.

Дакарай посмотрел на нее. Глаза программиста мерцали над краем кружки, бледно-голубые и слегка водянистые, светящиеся где-то глубоко внутри. При свете мерцающих мониторов Садики они иногда казались почти похожими на серые жидкие кристаллы, словно капельки конденсата, глубоко посаженные на гладком, бледном лице; высокий лоб и аристократический нос разительно напоминали ее собственные. Как и у нее, у брата были черные как смоль, слегка взлохмаченные волосы, неровная челка небрежно падала на лоб.

– Ни единого слова целых десять лет, – проговорил муун, глядя на Дакарая так, словно тот предстал перед ним в совершенно новом свете. – Он дал какой-то обет?

– Не думаю, что это каким-то образом связано с религией, – ответила Садики, нежно проводя пальцами по волосам брата. – Дакарай – знаток беззвучия. Когда мы с ним разговаривали в последний раз, он сказал, что, по его мнению, тишина алгоритмической определенности находится ближе всего к чистой радости из когда-либо им слышанного. Все остальное, включая его собственный голос, лишь отвлекает.

– Я понял.

– Он как-то говорил мне, что математика – это музыка, и она идеальна. И с чего мы взяли, что можем улучшить ее своими воплями и бормотанием?

– Математика – это музыка, – повторил муун; ему явно понравились эти слова. – Снова наши с вами мысли совпадают – и меня от этого факта прямо жуть берет. Что же касается математики… – Он вновь повернулся к консолям. – Предполагаю, именно здесь работает ваша программа? Та система, что управляет поединками, верно?

– Верно. Дакарай сам написал весь код. Когда он пять лет назад закончил модернизировать организацию сухопутных гонок на Андо для клана Десилиджик, у него возникла идея создать совершенно новую программу… – Увидев, что Дакарай вздрогнул, услышав выбранное ею слово, она поправилась: – Прости, алгоритм, способный анализировать все данные всех потенциальных участников боев в замкнутом помещении, чтобы устраивать самые захватывающие поединки в истории галактических единоборств.

– И таким образом, – муун подался вперед, – отсюда вы можете наблюдать…

– За каждым аспектом поведения каждого заключенного, – подхватила Садики. – Да, все верно. Все, начиная от веса и частоты сердечных сокращений до постоянно меняющихся альянсов как среди конкретных заключенных, так и союзов банд, которые могут влиять на исход поединка. Алгоритм все это анализирует и ежедневно выдает два набора номеров заключенных для двух поединков.

– Для двух?

– Мы подумываем добавить еще один. – Взгляд Садики вновь обратился к мониторам, она присмотрелась. – Есть что-нибудь новое?

Дакарай замер и потряс головой, положив кончики пальцев на переносицу. Слегка нахмурясь, он отстучал на консоли еще несколько команд, подождал, пока экран заполнят данные, и, прищурившись, принялся их разглядывать.

– Что это? – спросила Садики брата.

Выражение лица Дакарая продолжало оставаться мрачным, и Весто Слифер наклонился, чтобы взглянуть на один из мониторов с дальнего правого края, где заключенный-забрак с рожками на голове шел сквозь толпу в холле, устремляясь в тень коридоров.

– Если я не ошибаюсь, это ваш новый чемпион? – осведомился муун.

– Да, это он победил прошлой ночью.

– И довольно эффектно победил, если мне не изменяет память. – Слифер повернулся к Садики: – Куда он идет?

– Куда бы он ни шел, – сказала Садики, сверяясь с хронометром и свежими данными, только что появившимися на мониторе Дакарая, – долго он там не задержится.

– Почему?

Она адресовала ему кривую ухмылку:

– Скоро узнаете.