Читать книгу Город под кожей - Джофф Николсон - Страница 13

Вроблески не любил сидеть без движения, пока его просвещают, развлекают или ублажают; он воспринимал пассивность как истинное мучение. Поэтому купил себе самый здоровенный телевизор, какой только смог найти, – панорамный, высокой четкости, со всеми при-, под- и надбамбасами, настенного типа – стену пришлось дополнительно укреплять. Если показывали что-либо достойное внимания, можно было смотреть из любой точки комнаты.

На экране в безобразно-стильных, однотонных, неудобных креслах сидели две женщины и один мужчина. За их спиной на электронном заднике сменяли друг друга изображения города «до» и «после». Одна из женщин вела передачу; молодая, чересчур серьезная, но дружелюбная, она явно не собиралась ставить собеседников в неловкое положение. Вторую женщину Вроблески знал, как знали ее все обитатели города. Это была мэр, Маргарет Гундерсон, или сокращенно Мег, грузная, грозного вида бабища со внешностью вышибалы, поднявшаяся наверх из транспортных профсоюзов и лишь немного умерившая свой норов за несколько лет, проведенных в городской политике. Ее долго натаскивали, как общаться с медиа, когда и как улыбаться, учили говорить медленно, излучать неподдельный шарм, однако видок у нее по-прежнему был как у портового грузчика.

Мужчина – на взгляд Вроблески, жалкий, возомнивший о себе клоун – вероятно, был чем-то временно полезен Мег Гундерсон. Ведущая представила его как Марко Брандта, члена специальной комиссии по реконструкции городского центра при мэре и «футуролога, специализирующегося по вопросам теоретического урбанизма». Вроблески перестал слушать, прежде чем успели объяснить, что это за хрень.

Внешность Брандта была одновременно и экзотичная, и ничем не выдающаяся. Когда он ответил ведущей, в его голосе прозвучала целая масса намеков на самые разные акценты. Он приближался к старости, но все еще молодился. Вся одежда – черная, зато сшитая асимметричными клиньями из кусков разной ткани с неодинаковым блеском. Отбеленные волосы торчали вверх острыми сосульками. Даже очки сидели на длинном худом лице как миниатюрные строительные леса – убрать их, и лицо станет пресным.

Три говорящие головы в телевизоре рассуждали о будущем города. Мэр Гундерсон старалась вовсю – изображала, насколько могла, добродушие и доходчивым языком вела речь о том, что городу хватит отсиживать зад и пора приступить к реализации проектов. У нее имелся и свой любимый конек. Старый отель «Телстар», великолепный – как согласились все присутствующие – образчик архитектуры шестидесятых, который Вроблески лично помнил как прогоревший кабак с вращающимся полом, теперь предлагалось включить в Национальный регистр памятников архитектуры. Гундерсон расстаралась не на шутку и личным весом поддержала кампанию за то, чтобы превратить «Телстар» в символ очередного этапа обновления. Она не уставала повторять, насколько глубоко эти планы ее заботят, что она готова поставить на карту собственную репутацию. Как бы Вроблески ни презирал политиков, считая их врунами, он почти поверил мэру.