Читать книгу Город под кожей - Джофф Николсон - Страница 7

Часы показывали шесть тридцать длинного, неугомонного летнего вечера – в это время Зак Уэбстер обычно закрывал магазин. Скорее всего, сегодня больше никто не заглянет – посетителей бывало мало даже в лучшие времена. По сути, Зак мог открывать и закрывать магазин, как заблагорассудится. Никто не дышал ему в затылок. Его босс, Рэй Маккинли, владелец этого и многих других заведений, гордился стилем управления а-ля «спустя рукава» и доверял Заку. Точнее, был хорошо осведомлен о патологическом чувстве ответственности своего работника. Если табличка на дверях возвещала, что магазин открыт с десяти до семи, то Зак будет открывать и закрывать его как полагается.

Магазин назывался «Утопиум», однако название это таило в себе неочевидный подтекст. Оно содержало окольный намек на цитату из Оскара Уайльда: «Если в мире отсутствует Утопия, на такую карту мира не стоит и смотреть, потому что не увидим той земли, куда все время стремится Человечество»[3]. Зак не уставал повторять всем, кто был готов слушать, что на самом деле карт Утопии существовало великое множество, начиная с версии 1516 года в книге Томаса Мора, а также более поздние гравюры, лубки, оттиски и тому подобное.

Это и служило источником доходов «Утопиума» – магазин продавал картографический антиквариат: карты географические и навигационные, атласы, изредка реквизит картографов, складные циркули, старинный разметочный инструмент. Товар был рассчитан на особого покупателя – чересчур особого, как иногда думал Зак.

Магазин занимал небольшое, темное, обшитое дубом помещение в две комнаты с подвалом-хранилищем в тихом захолустье, некогда районе красных фонарей, который миграция населения, строительная активность и ползучая джентрификация[4] превратили в новую «зону искусств и ремесел». С магазином соседствовали галерея непризнанного искусства, лавка продавца валторн и салон уникальных свадебных платьев. Никто из соседей не процветал, что можно было сказать и об «Утопиуме».

Хозяина такое состояние дел вполне устраивало. Он неоднократно объяснял Заку, что среди множества бизнес-проектов магазин причинял забот меньше всего. Увлекавшийся картами и антиквариатом Рэй Маккинли купил магазин довольно случайно, сжалившись над беспросветным положением прежнего владельца и соблазнившись невероятно низкой ценой. В сделку входили помещения, наличный товар и единственный плохо оплачиваемый работник – Зак, хотя последнего никто не предупредил, как долго его собирались держать. Пока что магазин работал, но Рэй Маккинли любил повторять, что главную ценность представляла не сама торговая точка, а земельный участок. Со временем джентрификация наберет силу, землю продадут, и хозяин срубит кучу денег. Что это означало для Зака, не обсуждалось – он вполне мог стать безработным. А заодно и бездомным.

Зак жил в тесной квартирке над магазином, места в которой оставалось еще меньше из-за хранившегося в ней товара. Эти предметы не имели коллекционной ценности, по большей части их приобрели в нагрузку к действительно неординарным вещам. Квартиру загромождали коробки вышедших из употребления дорожных карт, целая охапка школьных атласов, несколько десятков дешевых, весело раскрашенных глобусов. Зак смирился с обитанием среди остатков непроданного товара.

Поиски новой работы или нового жилья были ему не в новинку, но и не в радость; если разобраться, лучшей работы, чем в магазине карт, у него не случалось и, возможно, уже не случится. Разумеется, Зак не мечтал о такой жизни и карьере; с другой стороны, он никогда не отличался амбициями и не строил конкретных планов на будущее. Образование его состояло из ряда мало связанных между собой курсов – по антропологии, истории девятнадцатого века, авангардному кино, музейному делу, управлению архивами и, конечно, картографии различного вида – традиционной, критической, планетной и радикальной.

Какую стезю подобный набор предметов мог ему уготовить, сказать было трудно. Несмотря на грамотность и эрудицию, Зак не годился в ученые – его интересы были слишком узки и экстравагантны: Леон Баттиста Альберти[5], сборные карты восемнадцатого века, дебаты вокруг «неделимых элементов информации». Он не собирался получать докторскую степень, писать книги, тем более преподавать. И хотя подчас Зак воображал себя опекуном или хранителем какой-нибудь в высшей степени специализированной, возможно, тайной коллекции карт, он отдавал себе отчет, что просто-напросто фантазирует. Все остальное время он считал себя картоголиком. А где еще работать картоголику, как не в магазине карт? Такую работу можно считать везением.

Пока же Зак сидел за стойкой и смотрел в окно на улицу скучающим – а каким еще в таких обстоятельствах? – взглядом. Поэтому, когда на тротуаре появилась движущаяся груда тряпья, он не сразу сообразил, кто или что перед ним. Ясное дело, тряпье не могло двигаться само по себе, кто-то внутри него перебирал ногами. В районе еще встречались последние оборванные бродяги, однако здесь явно другой случай. Во-первых, тряпки эти когда-то были ценной тканью, возможно накидкой или бархатной шторой. Теперь ткань испачкалась и свалялась, но все еще сохраняла остатки былой роскоши.

Тюк остановился, на минуту замер и стал расти – человек внутри него решил подняться. Появилась голова – женская. Лицо скорее моложавое, чем молодое, осунувшееся. Длинные волосы цвета мокрой газеты – женщина некогда была красива. Ее глаза остановились на вывеске «Утопиума», в них зажглась надежда. Она запахнулась в тряпье и направилась к магазину.

Первым побуждением Зака было преградить вход, не впускать бродяжку в магазин, потом он решил сперва чуть-чуть приоткрыть дверь и поговорить с ней, сказать – строго, если потребуется, – чтобы шла себе подобру-поздорову. Но когда он заглянул женщине в глаза, внутри зашевелилось слабое сочувствие.

Женщина ответила опасливым, полным подозрения взглядом и произнесла хрипловатым голосом:

– Вы мне не поможете?

Зак подумал, что она имеет в виду деньги, пошарил по карманам и обнаружил лишь унизительно малое количество мелочи.

– Что здесь? Не больница ли? – спросила женщина.

– Нет. Магазин.

Лицо женщины скривилось, словно она привыкла постоянно испытывать горькие разочарования. Кстати, неподалеку находился пункт неотложной помощи. Зак хотел было объяснить, как туда дойти, но не успел.

Тряпки, оказалось, не падали только потому, что бродяжка прижимала их к телу руками. Услышав, что «Утопиум» не медицинское учреждение, женщина ослабила хватку, и ее «одежда» упала на мостовую. Откуда ни возьмись, на пороге перед Заком оказалась обнаженная женщина. Тело – худое, бледное, неопрятное, ребра торчат, кожа обвисла. Прежде чем Зак успел как следует его рассмотреть, незнакомка быстро повернулась к нему спиной.

Спина ее казалась не такой голой, как остальные части тела, потому что была покрыта татуировками – резкими, бессмысленными линиями и символами, которые на первый взгляд напоминали кляксы или дикие каракули. И все же в них было что-то интригующее. Зак с сомнением подумал: не карта ли это, убогая и грубая? Однако рассмотреть ее не получилось – женщина вновь повернулась к Заку лицом и закуталась в тряпки. Перед ним на мгновение приоткрылся образ чего-то потаенного и прекрасного – на большее он рассчитывать не мог.

Не понимая, что увидел минуту назад, почему это было ему показано, и не на шутку смутившись, Зак пробормотал, что может запереть магазин и отвести ее в пункт неотложной помощи, если она пожелает. Женщина лишь грустно покачала головой.

Зак понятия не имел, что делать дальше. Он испугался, что они простоят здесь до утра, ничего не говоря, никогда уже не расцепятся, не в силах принять какое-либо решение, но тут заметил помятый «Кадиллак» цвета «синий металлик», остановившийся чуть ниже по улице. А может быть, он стоял там все это время? Автомобиль прокатился метров сто и замер прямо перед магазином.

Водитель в потрепанной кожаной куртке сначала открыл пассажирскую дверцу и только потом вышел. Он быстро и целеустремленно направился к женщине, крепко схватил ее за руку, другой обнял за талию и усадил в машину. Никакого насилия или даже грубости, тем не менее сопротивление казалось бесполезным. Женщина и не пыталась сопротивляться. Как только она оказалась в машине, водитель захлопнул дверцу, посмотрел вокруг и перехватил напряженный взгляд Зака. Продавец отвел глаза в сторону, чтобы не провоцировать незнакомца, неуклюже пытаясь сделать вид, что рассматривает витрину магазина. Он не отважился взглянуть на водителя второй раз и дождался, пока тот сел в «Кадиллак» и уехал.

Зак так и остался стоять на пороге наедине со множеством сомнений и тревог. Все произошло очень быстро. Что означала эта сцена? А татуировка на спине женщины – действительно ли это карта? Быть может, карту показали ему не случайно? Если так, то зачем? Мысленный образ уже начал таять – возможно, к лучшему. Кто этот тип с машиной? Опекун? Бойфренд? Похититель? Зак заинтригованно посмотрел в направлении, куда уехал автомобиль, понимая в то же время, что ничего не увидит, по крайней мере ничего такого, что помогло бы сделать какие-никакие выводы. Он не сразу заметил, что рядом с ним кто-то стоит.

Это была девушка примерно его возраста или моложе. Высокая, немного нескладная, в хорошей форме, на лице – стальная решимость и в то же время недоумение. Одежда – с чужого плеча, мужская куртка слишком большого размера, мешковатые брюки, берцы, крупные черные глаза выглядывают из-за очков в черепаховой оправе. В облике что-то противоречило ее имиджу, как будто бы она старалась выдавать себя за эрудированную хипстершу, кем на самом деле не являлась. Девушка сидела на велосипеде. Зак не мог определиться, чем его считать – старой рухлядью или стильным ретро. С ее плеча свисал солидного вида фотоаппарат.

– Ты тоже видел? – спросила девушка.

– Видел. Но не уверен, что именно, – честно признался Зак.

– Но женщину и ее спину ты заметил?

– Да, – ответил Зак. – Как такое не заметить.

Девушка с отстраненным любопытством взглянула на витрину магазина.

– Давно он здесь?

– Порядочно.

– Странно. Я раньше его не замечала.

Заку это вовсе не показалось странным. У людей, не интересующихся картографией, не было повода обращать внимание на «Утопиум».

– Заходи, если хочешь, – предложил он. – Посмотришь, что есть внутри.

Зак и сам не знал, зачем пригласил незнакомку. Ничто в облике девушки не выдавало потенциальную клиентку, ее реакция на предложение только закрепила этот вывод – сделав полушаг к входной двери, она заколебалась, сунула нос внутрь магазина и слегка передернула плечами.

– Нет уж, спасибо, – сказала она. – Меня от этого места оторопь берет.

Проводив взглядом фигуру на велосипеде, Зак так и не понял, что именно его задело в ответе незнакомки.

Наконец магазин можно было закрыть и пойти погулять по окрестностям. Зак часто так делал. В городе царил полный разброд: его одновременно строили и сносили; меняя облик, разрушали характер. Вероятно, подобное происходило во всех городах, но здесь были свои отличия – великие перемены затевались во имя возрождения и обновления, государственных и частных починов, культурного и коммерческого ренессанса. Увы, почти ничего не доводилось до конца. Проекты то и дело зависали, сметы проедались либо цеплялись за подводные камни планирования. Одни здания оставались недостроенными, другие – недоразрушенными; город, казалось, охватил болезненный страх перед завершенностью.

Куда бы ни пошел Зак, ему везде попадались объезды, перегороженные тротуары, прикрывающие дыры в мостовой стальные щиты, выполняющие запрещенные маневры грузовики чудовищных размеров. Все улицы были либо перекрыты, либо сужены до одной полосы. Сама ткань города была растерзана – и на поверхности, и под землей. Одним из блистательных престижных проектов считалось расширение подземки – прокладка новой, Платиновой линии, призванной соединить деловой центр с трущобами на северной окраине. Никто не находил в этом проекте пользы. Работы вызывали периодические подземные сотрясения – в твердых слоях почвы прорубали новые туннели. Толчки внушали Заку подспудную тревогу и ощущение недоброго предзнаменования.

Зак шел и размышлял об увиденном, пытаясь найти в нем какой-либо смысл. Сцена смущала, но на величайшую загадку мира все же не тянула. Странные женщины садятся в странные машины странных мужчин и ярким днем, и темной ночью. Люди делают себе всяческие непонятные татуировки. Многие влачат неопределенное, бессмысленное существование. Наверное, и не стоит искать во всем этом резона. Наверняка через день-два инцидент выветрится из памяти. С девушкой в черепаховых очках дело обстояло сложнее: ее, как Зак уже понял, быстро выбросить из головы не получится.