Читать книгу Шпион, выйди вон! - Джон Ле Карре - Страница 5

– Это случилось около шести месяцев назад, – начал Тарр.

– В апреле, – тут же оборвал его Гиллем. – Будем точны с самого начала, ладно?

– Значит, в апреле, – невозмутимо сказал Тарр. – В Брикстоне все было довольно спокойно. По-моему, нас тогда дежурило человек шесть. Пит Сембрини как раз прибыл из Рима, Сай Ванхофер только что отличился в Будапеште. – Он криво ухмыльнулся. – Пинг-понг и бильярд в брикстонской комнате отдыха. Правильно я говорю, мистер Гиллем?

– Это был мертвый сезон.

И вот, нежданно-негаданно, как выразился Тарр, из гонконгской резидентуры приходит срочный запрос.

– К ним в город в поисках электротоваров для советского рынка из Москвы приехала какая-то мелкая торговая делегация. Один из делегатов чересчур увлекся ночными клубами. Звали его Борис, мистер Гиллем знает подробности. Безупречное прошлое. Они вели его уже пять дней, и русские должны были пробыть там еще двенадцать. По политическим соображениям местным ребятам довольно опасно было самим играть в эту игру, но они посчитали, что решительный «наезд» может принести успех. На какой-то особо богатый улов расчета не было, но что из того? Может, мы выставили бы его на торги, правильно я говорю, мистер Гиллем?

«Выставить на торги» означало продажу или обмен с чьей-нибудь другой разведкой: «головорезы» занимались и торговлей мелкими перебежчиками.

Не обращая внимания на Тарра, Гиллем сказал:

– Юго-Восточная Азия была вотчиной Рикки. Он сидел без дела, вот я и приказал ему сделать проверку на месте и доложить по телеграфу.

Каждый раз, когда слово брал кто-то другой, Тарра словно одолевала сонливость. Его взгляд застывал на говорящем, глаза будто подергивались туманом, и проходило какое-то время, прежде чем он приходил в себя и начинал говорить снова.

– Итак, я сделал все, как приказал мистер Гиллем, – продолжил он. – Я всегда выполняю приказы, не так ли, мистер Гиллем? Я ведь на самом деле неплохой парень, хотя и немного вспыльчивый.

Он улетел следующей ночью, тридцать первого марта, в субботу, с австралийским паспортом, под видом торговца автомобилями, с двумя чистыми бланками швейцарских паспортов на случай провала, спрятанными за подкладкой чемодана. Эти документы следовало заполнить в случае непредвиденных обстоятельств – один на имя Бориса, другой на его собственное. Он встретился с гонконгским резидентом в автомобиле неподалеку от своего отеля «Голден Гейт» на Коулуне.

В этом месте Гиллем наклонился к Смайли и тихо обронил:

– Тафти Тесинджер, этот шут гороховый. Бывший майор, стрелок Африканского королевского полка. Назначен Перси Аллелайном.

Тесинджер доложил Тарру обо всех передвижениях Бориса за неделю, сведения о чем были получены на основе постоянной слежки.

– Борис оказался загадочным типом, – сказал Тарр. – Я никак не мог его раскусить. Он пьянствовал каждую ночь без перерыва. Он не спал всю неделю, и у наблюдателей Тесинджера ноги подкашивались от усталости. Целыми днями был вместе со своей делегацией, осматривал фабрики, участвовал в переговорах – словом, вел себя как типичный молодой советский чиновник.

– Насколько молодой, кстати? – спросил Смайли.

Гиллем вставил:

– В его визовой анкете указано: «Родился в Минске в тысяча девятьсот сорок шестом году».

– С наступлением вечера он возвращался в «Александра-лодж», старое обшарпанное строение на окраине Норт-Пойнта, где поселилась вся делегация. Он ужинал вместе со всеми, затем около девяти часов выходил через боковой ход, ловил такси и несся по направлению к ночным ресторанам в центре, на Коулуне. Его любимым местом была «Колыбель кошки» на Куинс-роуд, где он угощал выпивкой местных бизнесменов и всячески изображал из себя важную шишку. Торчал там примерно до полуночи. Из «Колыбели» он возвращался через туннель в Ванчай, в местечко под названием «У Анжелики», где выпивка стоила дешевле. Один. «У Анжелики» – это кафе с притоном в подвальном этаже, куда ходят матросы и туристы. Борис, кажется, любил это место. Он выпивал там три или четыре коктейля и сохранял чеки. Обычно он пил бренди, но мог для разнообразия заказать и водку. По ходу дела переспал с одной девушкой азиатской внешности, наблюдатели Тесинджера выследили ее и заплатили за рассказ. Она поведала, что он ужасно одинок в душе и в постели все ныл о своей жене, не сумевшей оценить такую личность. Это было уже настоящее достижение, – саркастически добавил Тарр, в то время как Лейкон занялся угасающим огнем, вороша угли и возвращая пламя к жизни. – В ту же ночь я двинулся в «Колыбель», чтобы взглянуть на него. Наблюдателей Тесинджера напоили молоком и отправили спать. Их совершенно не интересовало, что будет дальше.

Рассказывая, Тарр ненадолго замирал время от времени, будто прислушивался к магнитофонному воспроизведению собственного голоса.

– Он приехал через десять минут после меня в компании высокого светловолосого шведа с какой-то девицей из Китая. Там было темно, и я пересел за столик поближе. Они заказали виски, платил Борис. Я был метрах в двух от этой паршивой троицы и слушал весь их разговор. Китайская крошка предпочитала помалкивать, тон разговору в основном задавал швед. Они говорили по-английски. Швед спросил Бориса, где тот остановился, он ответил, в «Эксцельсиоре», что было наглой ложью, потому что он жил в «Александра-лодж» вместе с остальной делегацией. Ну, понятное дело, «Александра» на задворках, «Эксцельсиор» звучит гораздо лучше. Около полуночи вечеринка подходит к концу. Борис говорит, что ему пора домой: завтра у него напряженный рабочий день. Снова ложь, потому что он и не собирался идти домой, – прямо как этот, как его, из истории о Джекиле и Хайде – ну тот самый, обыкновенный доктор, который переодевается и идет кутить. Кем у нас был Борис?

Пару секунд все молчали, никто не хотел ему помочь.

– Хайд, – вымолвил наконец Лейкон, уткнувшись взглядом в свои красные руки. Он снова сел и сложил ладони на коленях.

– Хайд, – повторил Тарр. – Спасибо, мистер Лейкон, я всегда знал, что вы начитанны. Итак, они оплатили счет, а я потащился в Ванчай, чтобы приехать туда прежде, чем он доберется до «Анжелики». Но в это время я был уже почти уверен, что ввязался не в свое дело.

Загибая длинные сухие пальцы, Тарр старательно перечислил все соображения. Во-первых, он никогда еще не встречал советской делегации, в которой бы не было пары горилл из службы безопасности, в чью обязанность входит удерживать ребят подальше от злачных мест. Как в таком случае Борису удавалось выскользать из этого ошейника каждую ночь? Во-вторых, ему не понравилось, как русский направо и налево сорит валютой. Для советского чиновника это противоестественно, утверждал Тарр.

– У них просто-напросто никогда не бывает этой чертовой валюты. А если и бывает, то они скорее купят какую-нибудь побрякушку для своей благоверной. И в-третьих, мне не понравилось, как он врет. Уж слишком бойко он это делал для приличного человека.

Итак, Тарр ждал в «Анжелике», и конечно же через полчаса его мистер Хайд был тут как тут.

– Он садится и заказывает выпивку. И все. Сидит и пьет, как проститутка в ожидании клиента.

Тут Тарр решил в очередной раз продемонстрировать свою учтивость и обратился непосредственно к Смайли:

– Стало быть, о чем это я, мистер Смайли? Чувствуете, что я имею в виду? Обратите внимание на эти маленькие детали, которые я подчеркиваю, – доверительно продолжал он, по-прежнему обращаясь к одному Смайли. – Взять хотя бы то, как он сел. Поверьте мне, сэр, если бы мы с вами там оказались, мы не могли бы найти места лучше, чем Борис. Он видел одновременно все выходы и лестницу, в поле зрения попадал и главный вход, и все, что происходит в зале, он правша, а с левой стороны его прикрывала стена. Он профессионал, мистер Смайли, в этом нет абсолютно никаких сомнений. Он ждал выхода на связь, может быть, работая «почтовым ящиком», или просто вел себя вызывающе, провоцируя на какую-нибудь выходку лопуха вроде меня. Так что, знаете, одно дело «поджечь» какую-то мелкую сошку. И совсем другое – обломать зубы о громилу, натасканного в Центре. Правильно я говорю, мистер Гиллем?

Питер ответил:

– После реорганизации «головорезы» получили распоряжение не пасти двойных агентов. Следует сразу же возвращаться в Лондонское управление. Ребята получили приказ-инструкцию за подписью самого Билла Хейдона: если есть хоть какой-то намек на противника – отступай. – Он добавил специально для Смайли: – При латерализме нашей автономии пришел конец.

– И я уже бывал в этих двойных-тройных играх, – признался Тарр тоном оскорбленной добродетели. – Поверьте мне, мистер Смайли, это как оказаться в банке с пауками.

– Это точно, – согласился Смайли, напустив на себя строгий вид и поправив очки.

Тарр телеграфировал Гиллему: «Сделка не состоялась», забронировал обратный билет на самолет и отправился за покупками. Однако, поскольку ближайший рейс ожидался только в четверг, он решил перед вылетом хорошенько обчистить комнату Бориса, хотя бы для того, чтобы окупить билет.

– «Александра» – это настоящая старая развалина, мистер Смайли, в стороне от Марбл-роуд, со множеством деревянных балконов. Что касается замков, право, сэр, они открываются еще при твоем приближении.

Поэтому спустя очень короткое время Тарр уже стоял в комнате Бориса, прислонившись спиной к двери в ожидании, когда же глаза привыкнут к темноте.

Он еще не успел двинуться с места, как вдруг какая-то женщина заговорила с ним спросонья по-русски.

– Это была жена Бориса, – объяснил Тарр. – Она плакала. Я буду называть ее Ирина, хорошо?

Мистер Гиллем знает подробности.

Смайли сразу стал возражать: мол, это невозможно. Центр никогда бы не выпустил их обоих из России одновременно, они всегда кого-то оставляют дома…

– Гражданский брак, – сухо сказал Гиллем. – Неофициальный, но постоянный.

– В наши дни у некоторых все наоборот, – заметил с язвительной ухмылкой Тарр, не обращаясь ни к кому конкретно и меньше всего к Смайли, но Гиллем снова бросил в его сторону уничтожающий взгляд.