Читать книгу Смертельные послания - Джон Мэтьюз - Страница 9

Если бы билетный контролер продолжил свой путь вперед, он, возможно, не остановил бы выбор на этой девушке. Но, достигнув середины вагона, почему-то застыл на месте – может быть, понял, что не успеет проверить билеты у всех пассажиров до следующей остановки. Как бы то ни было, он решил повернуть назад.

Мгновением позже этот человек, пройдя немного в обратную сторону, проскользнул в купе девушки. Ей было не больше семнадцати лет. Она улыбнулась ему прелестной, но вместе с тем сдержанной улыбкой. Наверное, мать наказала ей не проявлять чрезмерного дружелюбия по отношению к незнакомцам.

Мужчина кивнул ей, улыбнувшись в ответ, и развернул номер газеты «Нью-Йорк таймс». Через несколько секунд он заметил, что она отвернулась и устремила взор на перелески и поля Нью-Джерси, проносившиеся мимо окон поезда.

– Сегодня замечательная погода, – произнес он.

– Да, в самом деле.

– На удивление хорошая для этого времени года.

– Да… пожалуй.

Он чувствовал, что пассажирка говорит с ним с некоторой опаской, и когда она вновь отвернулась к окну, его глаза скользнули по ее ногам. Темные чулки под короткой юбкой, отделанной красными кружевами. Когда его взгляд медленно поднялся выше, он увидел губы, выкрашенные помадой такого же цвета, и на него словно хлынул алый поток.

Он знал, что произойдет, знал, что когда задаст следующий вопрос, она закричит, и поэтому быстро преодолел дистанцию между ними.

Девушка откинулась назад, прижавшись спиной к двери поезда и тяжело дыша. Он зажал ей ладонью рот.

– Ты ведь не девственница, так? – Он испытующе посмотрел в ее расширенные от ужаса глаза. – Говори правду. Если солжешь, я это пойму.

Лишенная возможности говорить с зажатым ртом, она замычала и затрясла головой.

– Какой стыд не быть девственницей в столь юном возрасте!

Глаза девушки вращались из стороны в сторону, и он понял, что она хочет что-то сказать. Его ладонь скользнула едва на дюйм вниз, готовая вновь зажать ей рот, если она попытается кричать.

– Если… если вам нужны деньги… – с трудом произнесла она, всхлипывая, и, порывшись в кармане куртки, достала бумажник.

Он бросил на него презрительный взгляд:

– Нет, это не то, что мне нужно.

Бумажник упал на пол, выбитый ударом его руки. Казалось, будто алый поток растекся по ее шее и коснулся воротника платья.

Его глубоко оскорбило ее предположение, что он может быть обычным вором. Он снова заглянул ей в глаза, чтобы вернуть себе хорошее расположение духа. Тот первый момент, когда они подумали, что он может войти к ним. Он переместил ладонь с ее рта на горло, чтобы заглушить крик, если она все-таки решит позвать на помощь, и сделал вид, будто копается у себя в брюках, для полноты впечатления.

В ее глазах появилось новое выражение – смесь страха и горячечной страсти, – которое, как ему было хорошо известно, появляется только в подобные моменты. Продолжая теребить брюки, он незаметным движением извлек из внутреннего кармана пальто нож и быстро вонзил его лезвие в тело девушки. Она судорожно вздохнула, и он увидел, что выражение ее глаз снова изменилось. Теперь они излучали безудержное удивление, как будто все остальное в этом мире для нее больше ничего не значило. Ему стало понятно, почему французы называют это состояние Le petit mort – «маленькая смерть».

Он ощутил первые признаки поднимающейся внутри него волны оргазма – но она неожиданно спала. Девушка обмякла и начала валиться назад, и ему пришлось схватиться за косяк двери поезда, чтобы не упасть вместе с ней. Дверь распахнулась и стала раскачиваться на ветру. Свист пара и скрежет колес едва не оглушили его.

Тело девушки ударилось о склон насыпи и покатилось вниз. Он проводил его взглядом и захлопнул дверь. Достаточно ли было удара ножом и падения, чтобы она погибла? Если нет, то она сможет опознать его.

Сердце бешено колотилось в его груди. Видел ли кто-нибудь, как пассажирка выпала из вагона? Он со страхом ждал, что вот-вот будет сорван стоп-кран и сработают тормоза поезда, – но ничего не происходило.

На полу, где лежал бумажник девушки, отчетливо виднелись три пятна крови. Он вытер кровь своим носовым платком, затем подождал, когда поезд проедет несколько миль по лесистой местности с густым подлеском, открыл окно и выбросил платок вместе с бумажником.

Однако тревога не покидала его. Он опасался, что проходившие по вагону пассажиры видели его и впоследствии смогут опознать. Он прошел по вагону, старательно отворачиваясь от сидевших в купе людей и делая вид, будто рассматривает проплывавшие за окнами пейзажи. Юркнув в туалет в конце вагона, он оставался там до следующей остановки в Мэйплвуде.

Прежде чем сойти с поезда, он окинул взглядом платформу, проверяя, нет ли там полицейских. Все спокойно. Лишь три человека вышли вместе с ним, и еще двое сели в поезд. Он миновал вереницу кебов, выстроившихся на привокзальной площади, решив пройти полмили до центра города пешком. Чем меньше людей увидят и запомнят его, тем лучше.

* * *

Ардженти и Джеймсон созвали небольшую пресс-конференцию в полицейском управлении на Малберри-стрит. Конференц-зал управления служил также демонстрационным залом для гостей – патологоанатомов и криминалистов – и вмещал тридцать человек. Сегодня здесь собралось только одиннадцать: шесть репортеров и несколько муниципальных и полицейских чиновников, включая Джорджа Уоткинса. Инспектор Маккласки демонстративно отсутствовал.

Без лишних слов они вкратце изложили суть дела: девушка из поезда якобы навещала свою тетку в Нью-Джерси. Она была совсем юной и не занималась проституцией. Ее бумажник пропал, и на теле была обнаружена только одна колотая рана, что указывает на ограбление. Судя по всему, либо она сама спрыгнула с поезда, либо ее столкнули. Вывод: это не было делом рук Потрошителя.

Последовал целый поток вопросов, и когда они начали повторяться, Ардженти поднял руку:

– Думаю, на сегодняшний день это вся информация по данному делу, джентльмены. Предлагаю приберечь дальнейшие вопросы до публикации официального отчета – а он появится уже завтра.

После пресс-конференции напарники уединились в кафе за углом, где к ним вскоре присоединился Лоуренс.

– Итак, мы изложили официальную версию, – сказал Джеймсон. – Давайте подумаем, что мы могли упустить из вида. Возьмем тетку, которую она как будто бы навещала в Бернардсвиле. Далеко это?

– Сорок или пятьдесят миль, – ответил Ардженти, пожав плечами.

– Сорок пять, если быть точным, – вставил Биделл.

– И Нью-Джерси представляет собой преимущественно сельскохозяйственный край?

Финли вопросительно смотрел на обоих собеседников, но первым ответил Лоуренс:

– Шестьдесят один процент лесов и полей, четыре процента городской и промышленной застройки, остальное – сельскохозяйственные угодья. Главным образом, пастбища для скота и несколько молочных ферм.

Джеймсон с улыбкой взглянул на Ардженти, словно извиняясь за избыток информации со стороны своего помощника.

– Видите, как хорошо Лоуренс ориентируется в окрестностях города. За несколько дней он досконально изучил Манхэттен, запомнив названия всех улиц, – похвастался он и перевел дыхание. – Ладно. Поскольку у жертвы пропал бумажник, маловероятно, что это сделал Потрошитель, – прежде он никогда не грабил. Рассмотрим другие возможные варианты. Может быть, бумажник упал на пол в ходе борьбы. В таком случае его мог подобрать кто-нибудь, кто проходил мимо этого места.

– Вполне возможно, – согласился Джозеф.

– Возможно также, что, получив ножевое ранение, девушка решила выпрыгнуть из поезда, пытаясь спастись.

На лице детектива отразилось сомнение.

– Этот поезд отличается довольно высокой скоростью.

Финли взглянул на Лоуренса:

– С какой скоростью мог ехать поезд в Нью-Джерси?

– Это «Болдуин» второго поколения… вероятно, от сорока до сорока пяти миль в час.

Английский криминалист присвистнул:

– Да, чтобы прыгать на такой скорости, нужно решиться – поскольку нет никакой уверенности в том, что при этом не получишь серьезных травм! Но если в противном случае грозит неминуемая смерть?..

Ардженти собрался было покачаться в кресле, как вдруг внезапная мысль заставила его застыть на месте.

– Но ведь она не была проституткой, – вспомнил он. – А вы говорили, что все предыдущие жертвы Потрошителя были проститутками.

– Да, если не считать его возможную первую жертву Сару Келли. Одно время под большим подозрением находился муж Сары, Джеймс Келли. Но как Потрошитель мог определить, является девушка проституткой или нет? Видите ли, я осматривал ее вместе с коронером и обратил внимание на то, что она пользовалась губной помадой и румянами. Не рановато ли, в семнадцать-то лет? И видели бы вы ее тетку! В какое время она ждала приезда племянницы?

Ардженти сверился с записями в блокноте:

– Хм… в четыре часа.

Джеймсон поднял голову и бросил взгляд на официантку в строгой черно-белой униформе, которая направлялась к ним с подносом в руках. Она разлила кофе из серебряного кувшина, но предоставила им самим добавлять в чашки сливки и сахар. Финли погрузился в раздумья.

– Однако ее смерть наступила вскоре после одиннадцати, и она должна была прибыть в Бернардсвиль, где живет ее тетка, до полудня, – начал рассуждать он. – Таким образом, остаются четыре часа. Может быть, у нее была назначена встреча с другом? Или со взрослым мужчиной – женатым или нет – и поэтому она воспользовалась косметикой? Потрошитель легко мог принять ее за проститутку. Или, по крайней мере, за девушку сомнительной добродетельности. Мы не знаем наверняка, каким принципом он руководствуется при выборе жертвы – возможно, просто в проститутках наиболее наглядно проявляется отсутствие целомудрия.

– Совершенно верно, – согласился Ардженти, размешивая сахар в чашке. – Но тогда возникает другой вопрос. Вы говорили о потенциальных жертвах, которых Потрошитель, возможно, пощадил. Но сколько жертв не было приписано ему только потому, что его спугнули во время расправы, или потому, что он прибег к иному способу нападения?

– В самом деле. Целый ряд жертв приписывается Потрошителю «с той или иной степенью вероятности». – Джеймсон отхлебнул из чашки кофе. – К сожалению, дело обстоит таким образом, что мы можем никогда не узнать правды…

На улице опустились сумерки. После операции, проведенной днем в Вестминстерской больнице, сэр Томас Колби уже на протяжении четырех часов исследовал образцы органов Элис Маккензи и Мэри Джейн Келли. Каждый образец находился в маркированной стеклянной колбе с формальдегидом.

Он не смог обнаружить метку в виде римской цифры IX или VIII либо какой бы то ни было другой буквы ни на одном из них – только вертикальный прямой надрез на поджелудочной железе Элис Маккензи, но это мог быть просто след от проникновения в тело лезвия ножа. Тем не менее, хирург сделал соответствующую запись и передал все материалы своему ассистенту, Кристоферу Аткинсону, для продолжения исследования.

– Сколько жертв нужно еще проверить? – спросил тот.

– Еще три, до Энни Чэпмен, и заканчивайте на этом. Сообщите, если найдете другие подобные метки, которые, как я уже говорил, могут быть результатом ножевых ран.

– А если мы так ничего и не найдем?

– Тогда остается два варианта: либо это хитроумная уловка, либо метки были оставлены где-то в других местах. Если на поверхности кожи, то они уже утрачены вследствие разложения тканей. Если только их нельзя увидеть на фотографиях, сделанных на месте преступления сразу после обнаружения тела… А если они оставлены на костях, придется запрашивать разрешение на эксгумацию. – Колби скорчил гримасу. – Но давайте сначала посмотрим, что мы имеем, а потом уже будем делать выводы.

Это была кропотливая, утомительная работа. Аткинсон изучал каждый орган через лупу и затем, в случае необходимости, под микроскопом.

Он обнаружил еще один вертикальный надрез на почке Элизабет Страйд, а спустя час – знак в форме буквы «U» с какой-то странной линией внутри на сердце Кэтрин Эддоус. Хотя среди вен сердца было очень трудно что-либо разобрать и к тому же это опять могло быть следом проникновения лезвия ножа, внимание Кристофера привлекла аккуратная форма разреза. Возможно, буква «U» была изображена намеренно, а линия внутри нее образовалась вследствие удара ножом.

Через два часа, ничего больше найдя, он наконец отложил в сторону лупу и выключил освещавшие лабораторию газовые фонари.