Читать книгу Властелин Колец - Джон Р. Р. Толкин - Страница 10

– Уходить тебе надо незаметно и поскорее, – сказал Гэндальв.

Прошло уже две или три недели, а Фродо, похоже, еще не был готов идти.

– Да, я знаю. Но мне и то, и другое трудно, – возразил он. – Если я исчезну, как Бильбо, весь Хоббитшир тут же болтать начнет.

– Исчезать ни в коем случае нельзя! – сказал Гэндальв. – Этот номер не пройдет! Я сказал «поскорее», но не «сию минуту». Если ты придумаешь, как убраться из Хоббитшира, чтобы не все сразу узнали, можно немножко и задержаться. Только не задерживайся слишком надолго.

– А что если осенью, в Наш День Рождения или после? – сказал Фродо. – Я, кажется, смогу к тому времени подготовиться.

Сказать правду, когда дошло до дела, выходить из дому ему совсем расхотелось. Торба стала казаться уютной, как никогда, и он не смог отказать себе в удовольствии полностью насладиться последним летом в Хоббитшире. Он знал, что когда придет осень, ему легче будет решиться, ибо осенью к мысли о путешествии относишься терпимее. Про себя он уже решил уйти в день своего пятидесятилетия, Бильбо же исполнится 128 лет. Этот день стал ему казаться самым подходящим, чтобы последовать за стариком. Мысль о том, что он именно следует за Бильбо, была теперь главной и помогала легче относиться к предстоящему пути. Он старался не вспоминать о Кольце и о том, куда оно может его привести. Но с Гэндальвом он своими мыслями не делился. О чем маг догадывался, о чем нет – сказать было трудно.

Гэндальв посмотрел на Фродо и улыбнулся.

– Очень хорошо, – сказал он. – Можно и так, только не позже. Я уже волнуюсь. Тем временем будь предельно осторожен, никому никаких намеков на то, куда пойдешь! И последи, чтобы Сэм Гэмджи не болтал. Если проговорится, я его в самом деле в жабу превращу!

– Что касается того, куда я пойду, – сказал Фродо, – то проболтаться трудно: я ведь сам еще не решил, куда.

– Не мели вздор! – сказал Гэндальв. – Я предупреждаю тебя не о том, чтобы ты не оставлял адреса на почте! Ты покидаешь Хоббитшир – вот об этом знать никому не надо, пока не уйдешь подальше. Ты должен уйти, или хоть выйти на север, запад, юг или восток, – естественно, надо скрыть от всех направление.

– Я так удручен тем, что придется бросить Торбу и прощаться со всеми… даже не думал о направлении, – сказал Фродо. – Куда мне идти? Что укажет путь? Что я должен буду сделать? Бильбо ходил за сокровищем, нашел и вернулся; а мне, значит, надо его потерять и не возвращаться, как я вижу.

– Ты пока не очень далеко видишь, – сказал Гэндальв. – Да и я тоже. Может быть, найти Роковые Расселины суждено тебе, а может быть, кому-то другому: я этого не знаю. И ты пока не готов идти до конца.

– Конечно, не готов! – сказал Фродо. – Но пока еще «пока», куда мне идти?

– Навстречу опасности. Только осторожно, на рожон не лезь, – ответил маг. – Если хочешь послушаться моего совета, ступай в Райвендел. Дорога туда не так опасна, хотя может оказаться труднее, чем была до сих пор, а в конце года будет еще хуже.

– В Райвендел! – повторил Фродо. – Отлично. Пойду на восток и в Райвендел. Возьму Сэма к эльфам, он в восторге будет.

Фродо говорил почти шутливо, но в сердце у него вдруг проснулось настоящее желание увидеть Дом Элронда-полуэльфа и вдохнуть воздух таинственной долины, где тогда еще мирно жили потомки дивного народа.

* * *

Однажды летним вечером до «Укромного местечка» и «Зеленого дракона» дошла потрясающая новость. Великанов и прочие чудеса на границах Хоббитшира затмило более важное событие: господин Фродо продает Торбу, даже уже продал – Сумкин-Торбинсам!

– За кругленькую сумму, – произносили одни.

– За бесценок, – говорили другие. – Это больше похоже на правду, когда покупает Лобелия (Отто умер несколько лет назад, разочаровавшись в жизни в зрелом возрасте ста двух лет от роду).

0 том, почему господин Торбинс продает свою прекрасную нору, спорили еще больше, чем о цене. Некоторые, ссылаясь на намеки самого господина Торбинса, говорили, что у него деньги кончаются: он-де собирается уехать из Хоббиттауна в Бакленд и тихо жить на капитал, вырученный от продажи, среди родичей Брендибаков.

– Подальше от Сумкин-Торбинсов, – добавляли они.

Но вера в неистощимые богатства Торбинсов из Торбы-в-Холме была настолько крепка, что поверить в эту версию хоббитам было очень трудно, гораздо труднее, чем в любые другие домыслы или бессмыслицы, на которые было способно их воображение. Большинство предполагало мрачную тайну – нераскрытый заговор с участием Гэндальва. Держался он незаметно и днем не выходил, но всем было известно, что он «скрывается в Торбе». Как в злодейские планы мага вписывался переезд, было непонятно, но факт был налицо: Фродо Торбинс возвращался в Бакленд.

– Да, осенью и перееду, – сказал он сам. – Мерри Брендибак подыщет там для меня уютную норку или, может быть, домик.

На самом деле с помощью Мерри он уже подыскал и купил маленький домик в Кричьей Балке, за Бакбургом. Всем, кроме Сэма, он сообщил, что переезжает туда навсегда. Эту мысль ему подсказал выбор пути: раз он пойдет на восток, значит, лучше уходить из Бакленда, который лежит у восточных границ Хоббитшира, тем более, что там прошло его детство, и история возвращения прозвучит правдоподобно.

* * *

Гэндальв прожил в Хоббитшире больше двух месяцев. Но вдруг однажды вечером в конце июня, вскоре после того, как план Фродо был окончательно составлен, маг заявил, что на следующее утро уходит.

– Надеюсь, что ненадолго, – сказал он. – Но мне надо собрать кое-какие новости за южными границами. Я и так дольше бездействовал, чем полагалось.

Произнес он это все небрежно, но Фродо показалось, что он чем-то обеспокоен.

– Что-нибудь случилось? – спросил хоббит.

– Ничего особенного. Просто появились новости, в которых надо разобраться. Если обнаружу, что тебе надо уходить немедленно, я тотчас же вернусь или пришлю тебе словцо. Пока действуй по плану, но будь осторожен, как никогда, особенно с Кольцом. Настаивал и настаиваю: не надевай его!

Ушел Гэндальв на рассвете и на прощанье сказал:

– Я могу вернуться, когда угодно, но самое позднее – в твой день рождения: думаю, моя помощь тебе понадобится в Пути.

Сначала Фродо сильно расстроился и стал думать, какие это новости могли дойти до Гэндальва; но постепенно беспокойство улеглось, а погода была чудесная, так что он ненадолго забыл свои тревоги. В Хоббитшире давно не было такого прекрасного лета и такой щедрой осени: ветви деревьев тяжелели от яблок, соты переполнялись медом, высокие хлеба налились полным колосом.

Когда Фродо снова забеспокоился о Гэндальве, наступила осень. Полсентября прошло, а от него никаких вестей!

Подходил день рождения, за ним переезд, а Гэндальва все не было, и писем он не слал. В Торбе начались хлопоты. Приехали помогать упаковываться приятели Фродо: Фредегар Болджер, Фолко Боффин и, разумеется, ближайшие друзья Пипин Тук и Мерри Брендибак. Общими усилиями они всю Торбу перевернули вверх дном.

Двадцатого сентября от Торбы отъехали две крытые повозки, груженные непроданными вещами и мебелью, и направились к Брендидуинскому Мосту. На следующий день Фродо заволновался не на шутку и все выглядывал, не идет ли маг.

В четверг, в день рождения, утро было такое же ясное и безоблачное, как давным-давно в День Стоодиннадцатилетия Бильбо. А Гэндальва все не было. Вечером Фродо дал прощальный пир: собственно, это был всего лишь обед на пятерых, но ему даже этого не хотелось, настроение было нерадостным. На сердце лежала тяжесть предстоящего расставания с молодыми друзьями, да еще надо было исхитриться и как-то объясниться с ними.

Четверо молодых хоббитов, однако, были очень веселы, и на обеде, несмотря на отсутствие Гэндальва, скоро почувствовалось настроение праздника. Столовая была пуста, из нее все вынесли, оставив лишь стол и кресла, но угощение они себе организовали отменное и вина поставили самые лучшие, потому что винный погреб в список имущества, проданного Сумкин-Торбинсам, Фродо не включил.

– Не знаю, что будет со всем остальным, когда здесь появится новая хозяйка, но для вина найдется лучшее место, – заметил Фродо, осушая стакан драгоценного напитка, последнего со Старой винокурни.

Перепев массу песен и припомнив все свои совместные проделки, они выпили за день рождения Бильбо и за день рождения Фродо, и за здоровье их обоих, как заведено. Потом вышли подышать воздухом и посмотреть на звезды, потом отправились спать. День рождения кончился. Гэндальв не пришел.

* * *

На следующее утро они все занялись погрузкой остатков мебели в третью повозку. С ней отправился Мерри, взяв с собой Мякуша (то есть Фредегара Болджера).

– Кто-то должен добраться туда первым и протопить печку к твоему приезду, – сказал Мерри. – Не горюй, скоро увидимся – послезавтра, если вы не собираетесь спать в дороге.

Фолко ушел домой сразу после второго завтрака, а Пипин остался. Фродо очень волновался, напрасно прислушиваясь, не идет ли Гэндальв. Он решил подождать до темноты. А там, если маг срочно захочет его видеть, пусть отправляется в Кричью Балку, может быть, даже раньше доберется. Ибо Фродо решил идти пешком. По плану, он хотел пройти от Хоббиттауна до Баклендской паромной переправы, чтобы напоследок налюбоваться Хоббитширом и облегчить таким образом расставание.

– И потренироваться, – сказал он, глядя в пыльное зеркало в полупустом коридоре. Он давно прекратил дальние прогулки, и собственное отражение показалось ему несколько расплывшимся.

Примерно в полдень к великому неудовольствию Фродо явились Сумкинсы: Лобелия и ее белобрысый сын Лотто.

– Наконец-то все наше! – сказала Лобелия, переступая через порог.

Это было невежливо и нечестно: во владение Торбой покупатель вступал с полуночи. Но Лобелию можно было понять: исполнения давних надежд ей пришлось ждать на семьдесят семь лет дольше, а ей-то стукнуло уже сто! И как бы там ни было, она пришла проследить, чтобы все, за что заплачено, осталось на месте. Ублажать ее пришлось долго: она принесла с собой полную опись купленного и по ней все сверила. Наконец, она ушла вместе с Лотто и запасным ключом, заручившись обещанием, что второй ключ ей оставят у Гэмджи на Пронырной улице. В ответ она фыркнула и всем своим видом показала, что считает Гэмджи способным влезть в дом ночью. Фродо даже не предложил ей чаю.

За ужин Фродо сел в компании Пипина и Сэма, прямо на кухне. Официально было объявлено, что Сэм тоже едет, прислуживать господину Фродо и заниматься его садиком. Эту идею Дед Гэмджи поддержал, но ничто не могло его утешить в другом: теперь придется соседствовать с Сумкинсами.

– Последняя наша трапеза в Торбе-в-Холме, – сказал Фродо, отодвигая стул.

Мыть посуду они не стали – пусть моет Лобелия. Сэм с Пипином затянули ремнями три мешка и выставили их у порога. Пипин в последний раз вышел погулять в сад. Сэм пропал неизвестно куда.

* * *

Солнце садилось. Торба выглядела печальной и разоренной. Фродо обошел знакомые комнаты, посмотрел, как гаснут на стенах отсветы заката и из углов выползают тени. Нора погружалась во мрак. Он вышел и направился к нижней калитке, а оттуда прошел на дорогу с Холма. Он все еще надеялся увидеть подходящего в сумерках Гэндальва.

Небо было ясным, звезды светили ярко.

– Ночь будет хороша, – сказал он вслух. – Повезло с самого начала. С удовольствием пройдусь пешком. Не могу больше здесь оставаться. Пойду, и пусть Гэндальв догоняет.

Он повернул было назад и вдруг остановился, потому что услышал голоса совсем рядом, за углом, в конце Пронырной. Один принадлежал Деду Гэмджи, другой был незнакомый и очень противный. Фродо не расслышал, что он произнес, но ответы Деда на повышенных тонах разобрал. Дед, похоже, недоумевал.

– Нет, уехал господин Торбинс. Сегодня утром уехал, вместе с моим Сэмом. Все вещи вывезли. Да, все продали и уехали. Почему? Почем я знаю, да и вам какое дело? Куда? А это не секрет. В Бакбург или куда-то в ту сторону. Ну да, эта самая дорога – прямо. А я там не был, там, в Бакленде, дурной народ. Нет, никаких поручений передать не смогу. Доброй ночи!

Потом Фродо услышал шаги, кто-то сходил с Холма. Хоббит слегка удивился сам себе: он вроде почувствовал облегчение, что этот «кто-то» сошел вниз, а не поднялся. «Мне, пожалуй, уже изрядно надоели вопросы любопытных, – подумал он. – Как они любят всюду нос совать!» Он чуть было не пошел спросить у Деда, кто к нему приставал, но, не решив, стоит или не стоит так делать, повернулся и быстро вернулся к Торбе.

Пипин сидел на мешке у порога. Сэма не было. Фродо шагнул в темный коридор.

– Сэм! – позвал он. – Сэм! Пора идти!

– Иду, хозяин! – послышался ответ из глубины, и вскоре появился Сэм собственной персоной, вытирая губы. Он прощался с пивной бочкой в подвале.

– Заправился, Сэм? – сказал Фродо.

* * *

– Да, хозяин. Теперь живем!

Фродо запер круглую дверь и протянул Сэму ключ.

– Беги домой, отдай отцу! – сказал он. – А потом быстрей по Пронырной, встретимся у калитки за лугом. Через поселок сегодня не пойдем. Там сплошные глаза и уши.

Сэм убежал так быстро, как только мог. Фродо с Пипином подняли мешки на плечи, взяли палки и пошли за угол мимо темных окон.

– Ну вот, наконец-то в Путь! – произнес Фродо, и добавил: – До свиданья!

Потом махнул рукой, повернулся и (точно как Бильбо, только не зная об этом) поспешил за Перегрином по дорожке через сад. Они перепрыгнули живую изгородь в низком месте и направились в поля, растворившись в темноте, только трава прошелестела.

Под Холмом с западной его стороны в изгороди открывалась калитка на узкую тропу. Здесь они остановились, подтянули ремни на мешках – и тут появился Сэм, пыхтя и спеша. Тяжелый мешок торчал у него намного выше плеч, а на голове был бесформенный фетровый колпак, который он называл шляпой. В сумерках он был очень похож на гнома.

– Мне, конечно, дали самый тяжелый груз, – сказал Фродо. – Бедняги улитки и все, кто таскает свой дом на спине!

– Я могу еще что-нибудь взять, хозяин! У меня мешок легкий, – соврал Сэм решительным голосом.

– Ничего, Сэм! – сказал Пипин. – Ему полезно. У него ничего лишнего нет, только – что сам выбрал. Он в последнее время обленился, сбросит лишний вес – и мешок покажется легче.

– Сжальтесь над бедным старым хоббитом, – засмеялся Фродо. – Я стану как тростиночка, пока дойду до Бакленда! Но я мелю чепуху. Ты, наверное, больше чем надо, себе взял, Сэм, я этим на первом привале займусь: остановимся и перепакуем. – Он поднял с земли палку. – Ну вот, гулять по ночам мы все любим, милю-другую перед сном пройдем запросто!

Сначала они двигались по тропе на запад, потом взяли влево и пошли друг за дружкой по полям, вдоль мелких посадок и кустарников. Темная ночь сомкнулась над ними, и в темных плащах они словно стали невидимками, будто у всех были волшебные кольца. Они ведь были хоббитами и старались не шуметь, а когда хоббиты так идут, то даже сами себя не слышат. Звери в лесах и полях тоже почти не замечали их.

Через некоторое время друзья перебрались через Реку по деревянному мостику чуть западнее Хоббиттауна. Река здесь была узкой и темной, как черная лента; над водой нависли ольховые ветви. Потом дорога свернула на юг, а через пару миль хоббиты уже подходили к большому Тракту, который вел на Брендидуинский Мост. Тракт они перебежали, за ним были земли Туков, а к юго-востоку – Зеленое Нагорье. Туда и направились, а взобравшись на первый холм, оглянулись – далеко позади в уютной долине у Реки мерцали огоньки Хоббиттауна. Городок вскоре скрылся за холмами, вот уже почти не виден и серый Приреченский Пруд. Когда между деревьями последний раз мелькнул фонарь крайней усадьбы, Фродо помахал ему рукой.

– Хотелось бы знать, увижу ли я когда-нибудь снова эту долину, – тихо проговорил он.

Через три часа хоббиты решили отдохнуть. Ночь была светлая, холодная, звездная. От Реки смутными полосами поднимался туман и полз к холмам. На фоне бледного неба резко вырисовывались деревья. Ветер раскачивал полуобнаженные березы с темной сетью ветвей. Путники съели легкий (для хоббитов) ужин и пошли дальше, туда, где от дороги отходила тропа, исчезая в сером сумраке: путь к Шатровым Полянам, оттуда – к Баклендскому парому. Дорога шла вдоль Тракта по речной долине, а тропа – прямо в холмы Нагорья и дальше, в Лесной Предел, самое дикое место Восточной чверти.

Вскоре они вошли под деревья, таинственно шелестевшие осенней листвой. Их обняла темнота. Сначала для храбрости пытались разговаривать и что-то напевать, потом замолчали, хотя вряд ли здесь могли их услышать. Потом Пипин стал отставать, и в конце-концов, перед очередным крутым подъемом, остановился.

– Спать хочу, – сказал он, зевая. – Скоро на дорогу упаду. Вы что, решили не ложиться? Ведь почти полночь.

– Я-то думал, ты любишь ночные прогулки, – произнес Фродо. – Ну ладно, спешить пока некуда. Мерри нас послезавтра ждет. У нас почти два дня в запасе. Сейчас найдем подходящее местечко и сделаем привал.

– Ветер с запада, – заметил Сэм. – Давайте перевалим через холм, там будет тише. Если память мне не изменяет, там сухой ельник.

В пределах двадцати миль вокруг Хоббиттауна Сэм знал каждый кустик, на этом его география кончалась.

Сразу за верхушкой холма действительно был ельник. Они вошли в ароматную смолистую темень, набрали сухих веток и шишек, развели костер. Веселое пламя затрещало у подножия старой ели, а они сидели вокруг костра, пока не начали клевать носами. Потом пристроились между корнями, завернулись в плащи и одеяла и вскоре уже крепко спали. Часового решили не выставлять: здесь, в сердце Хоббитшира, даже Фродо ничего не боялся. Когда костер погас, посмотреть на спящих прибежало несколько зверьков. Через лес по своим делам пробегал лис, остановился на пару минут и принюхался.

«Хоббиты! – подумал он. – Что же дальше будет? Ходят слухи о странных делах в этой стране, но редко приходится слышать, чтобы хоббит спал в лесу под деревом. А тут их трое! Чудно!» Он был совершенно прав, но так никогда и не дознался, в чем дело.

* * *

Утро вставало бледное и мглистое. Первым проснулся Фродо и чуть не заорал, что от корня у него в спине дырка, а шея не сгибается. «Приятная прогулка, как бы не так! – думал он, как обычно в начале любого путешествия. – И почему я не поехал на повозке! Где мои перины и подушки, зачем я только продал их Сумкинсам! Сейчас бы как раз пригодились». Потянувшись, он закричал:

– Вставайте, хоббиты! Чудесное утро!

– Чего в нем чудесного? – Пипин открыл один глаз. – Сэм! Подашь завтрак в полдесятого! Воду для ванны нагрел?

– Ой, нет! – вскочил заспанный Сэм.

Фродо стянул с Пипина одеяло и перекатил его на другой бок, а потом вышел на край леса. Далеко на восходе из густого тумана выплывало красное солнце. Деревья будто тоже плавали в тумане, их стволов видно не было, а кроны отливали кармином и золотом. Немного левей из леса выбегала тропинка, круто спускалась вниз и пропадала в том же тумане.

Налюбовавшись, Фродо вернулся к друзьям, когда Пипин с Сэмом уже разожгли костер.

– Давай воду! – крикнул Пипин. – Где вода?

– Я ее в карманах не ношу, – ответил Фродо.

– Мы думали, ты пошел искать родник, – сказал Пипин, раскрывая мешок с припасами и вынимая кружки. – Не ходил, так сходи хоть сейчас.

– Идем со мной, – попросил Фродо. – И все фляги возьми.

Ручеек у подножия холма сбегал водопадиком с серого камня. Вода была холодна, как лед. Хоббиты наполнили фляги, поплескались и умылись, фыркая от удовольствия.

Пока они позавтракали и собрались в дальнейший путь, было уже десять часов. Стало совсем светло и потеплело. Они сошли с холма, перешли через ручеек, поднялись на следующий холм, потом опять пошли вниз, потом опять вверх, опять вниз, опять на холм… Плащи, одеяла, вода, провиант и все остальное снова стало казаться им невыносимо тяжелым, дорога – ужасно длинной, а день – слишком жарким.

Однако через несколько миль дорога перестала прыгать с горки на горку. Она последний раз зигзагами взбежала на крутой холм, как на стену, и оттуда должна была в последний раз спустить их вниз. С холма открылся вид на широкую долину. В ней плавал туман, вдали над ним бурой полосой обозначились деревья – начало Лесного Предела, а дорога, как струна, уходила далеко-далеко в молоко тумана.

– Эта дорога бесконечна, – сказал Пипин, – а я бесконечно идти не могу. Давно пора за второй завтрак садиться.

И он уселся тут же на обочину. Впереди на востоке за туманом тек Брендидуин и кончался Хоббитшир. Пипин взгрустнул. Сэм подошел к нему, широко открытыми глазами вглядываясь в новый горизонт, за которым лежали неведомые страны.

– А в тех лесах эльфы живут? – спросил он.

– Насколько мне известно, нет, – буркнул Пипин.

Фродо молчал. Он тоже смотрел на восток и на дорогу, будто видел ее впервые. И неожиданно для себя медленно продекламировал:

– Это, вроде, стихи дяди Бильбо, – сказал Пипин. – Или ты ему подражал? Не очень-то вдохновляющие слова.

– Не знаю, – ответил Фродо. – Мне сейчас показалось, что я сам придумал, а может быть, слышал, только давно. Но я вспомнил Бильбо. В последние годы перед уходом он часто говорил, что есть только одна Дорога, и она начинается у любой двери, а полнится тропинками. «Опасно выходить за порог; попадешь на свою Дорогу, и если не удержишь ноги, неизвестно, куда они тебя заведут. Ты понимаешь, что вот это – начало дороги, которая поведет тебя в Темнолесье, а то еще дальше, до Одинокой горы, или еще подальше, в нехорошие места?..» – говорил он так обычно уже у порога Торбы после дальней прогулки.

– Ну, меня дорога никуда не заведет отсюда раньше, чем через час, – откликнулся Пипин и снял мешок с плеч.

Друзья последовали его примеру, сложили мешки у бровки и сели, вытянув ноги на дорогу. А передохнув, спокойно съели плотный второй завтрак и еще немного отдохнули. Когда они снова тронулись в путь, солнце уже катилось к горизонту. До сих пор они не встречали ни души – по этим тропам мало кто ходил, а в Лесной Предел никто не ездил, да повозка там и не прошла бы. Еще час или больше они топали вперед. Местность пока была почти ровная, с отдельными деревьями и высокой травой вдоль дороги. Вдруг Сэм остановился и прислушался.

– Вроде позади нас скачет лошадь или пони, – сказал он.

Все посмотрели назад, но поворот дороги мешал далеко видеть.

– Интересно, не Гэндальв ли нас догоняет? – сказал Фродо. Но, еще открывая рот, почувствовал, что это не так, и его вдруг охватило сильное желание спрятаться от неизвестного всадника.

– Может, в этом и нет особого смысла, – продолжал он, словно извиняясь, – но лучше, чтобы нас не видели на дороге – чтоб никто не видел. Мне уже надоело, что все обращают на нас внимание и болтают. А если это Гэндальв, сделаем ему сюрприз, – добавил он. – Отплатим за опоздание. Прячемся!

Его спутники быстро отбежали влево, нашли мелкий овражек и залегли там. Фродо секунду помедлил: любопытство или какое-то иное чувство боролось в нем с желанием спрятаться. Звук копыт приближался. В последний момент хоббит бросился плашмя в густую траву за деревом, ветки которого нависали над дорогой, потом осторожно поднял голову и выглянул из-за толстого корня.

Из-за поворота появился черный конь, огромный по сравнению с хоббитскими пони; на нем сидел, пригнувшись в седле, высокий всадник в длинном и широком черном плаще с капюшоном, так что видны были только сапоги в стременах. Лица всадника под надвинутым капюшоном было не разглядеть.

Когда он доскакал до дерева и поравнялся с Фродо, его конь встал. Всадник замер в седле, наклонив голову, словно прислушивался. Из-под капюшона послышалось сопение; похоже, Черный нюхал воздух, стараясь уловить какой-то запах. Вот он медленно повернул голову в капюшоне.

Внезапно Фродо охватил неудержимый страх быть обнаруженным, и одновременно он подумал о Кольце. Он боялся дышать, но желание вынуть Кольцо из кармана было настолько сильным, что рука медленно сама потянулась. Совет Гэндальва показался нелепым: Бильбо ведь надевал его. «И я еще в Хоббитшире», – подумал он, дотрагиваясь до цепочки. В этот момент Всадник выпрямился в седле, встряхнул поводьями – и его конь двинулся вперед, сначала осторожным шагом, потом мелкой рысью.

Фродо подполз к краю дороги и смотрел вслед всаднику, пока тот не скрылся вдали. Он не был уверен, что это ему не показалось, но похоже было, что Всадник там, далеко, свернул с дороги вправо и углубился в лес.

«Я бы сказал, что это очень странно и меня весьма беспокоит», – говорил Фродо сам себе, направляясь к товарищам. Пипин с Сэмом ничком лежали в траве и ничего не видели, так что Фродо описал им всадника и его странное поведение.

– Не знаю, почему, но я знал, что он меня ищет и вынюхивает; и еще я почувствовал, что не хочу, чтобы он меня нашел. Я раньше в Хоббитшире никогда так себя не чувствовал и такого не видел.

– Но что за дело огроминам до нас? – сказал Пипин. – И что этому надо в наших краях?

– Люди уже тут крутятся, – сказал Фродо. – Мне говорили, что в Южной чверти доходило до ссор с ними. Но о таких всадниках, как этот, я в жизни не слыхал. Интересно, откуда он взялся?

– Прошу прощения, – вдруг вставил Сэм. – Я знаю, откуда он сейчас взялся. Этот Черный прискакал из Хоббиттауна, если, конечно, он один такой. Еще я знаю, куда он направляется.

– Что ты сказал? – резко произнес Фродо, удивленно воззрившись на него. – Почему ты раньше молчал?

– Да я только сейчас вспомнил, хозяин. Это вот как было: когда я бегал вчера вечером к себе в норку отдать ключи, мой Старик сказал мне: «Привет, Сэм! Я думал, ты утром ушел с господином Фродо. Тут странный чужак спрашивал господина Торбинса из Торбы-в-Холме, вот только сейчас ушел. Я его в Бакбург послал. Совсем он мне не понравился. Он, кажись, здорово расстроился, когда я сказал, что господин Торбинс навсегда уехал из дому. Он на меня прямо зашипел. Меня аж дрожь пробрала». «А что это был за тип?» – спрашиваю я. «Не знаю, – говорит он, – но не хоббит. Он высокий и черный; когда говорил, нагнулся. Наверное, огромина из-за границы. Выговор у него странный». Я не мог задерживаться, хозяин, вы же ждали, и особо не придал этому значения. Старик мой с возрастом подслеповат стал, и темно, наверное, было, когда этот Черный въехал на Холм и наткнулся на него. Он ничего такого не сказал, от этого хуже не вышло, правда, хозяин? Я тоже беды не хотел.

– Деда, конечно, винить не в чем, – согласился Фродо. – Сказать правду, я слышал, как он говорил с чужаком, который, вроде, меня спрашивал. Я чуть не подошел к нему узнать, кто там был. Жаль, что не подошел, и жаль, что ты мне раньше всего не рассказал. Я был бы тогда осторожнее на дороге.

– Может, это разные всадники – чужак Деда и твой Черный? – сказал Пипин. – Мы ушли из Хоббиттауна в полном секрете, непонятно, как бы он нас догнал.

– А вынюхал, – сказал Сэм. – И черный, как мой Старик говорил.

– Почему я Гэндальва не дождался? – пробормотал Фродо. – А может быть, если б ждал, хуже было бы.

– Значит, ты что-то знаешь про этого всадника? – спросил Пипин, услышав его слова. – Или догадался?

– Не знаю, но про такое лучше не догадываться, – сказал Фродо.

– Ладно, братец Фродо! Хочешь секретничать, молчи пока. А нам что делать? Я бы хотел перекусить и чего-нибудь хлебнуть, но мне почему-то кажется, что отсюда надо уносить ноги. Расстроили меня ваши разговоры про нюхающих всадников с невидимыми носами.

– Да, пожалуй, стоит идти дальше. Не останавливаясь, – сказал Фродо. – Но не по дороге, а то вдруг этот всадник вернется или другой проедет. Надо сегодня подальше уйти. До Бакленда еще много миль.

* * *

Темные длинные тени лежали на траве, когда они сворачивали с дороги влево, стараясь все-таки не отходить далеко от Тракта, но выдерживать расстояние, чтобы никто их с дороги не мог увидеть. Трава здесь росла густая и так сплелась, что они с трудом продирали через нее ноги. Земля стала неровной, кусты и деревья – чаще.

Где-то позади зашло за холмы красное солнце, наступил вечер когда они наконец вернулись на дорогу в том месте, где она сворачивала влево, направляясь по низине к Слупкам. Вправо отходила дорога поуже, вилась между деревьями в старой дубовой роще и бежала к Шатровым полянам.

– Нам туда, – сказал Фродо.

Недалеко от развилки торчал огромный пень и лежал поваленный дуб. Он был жив, и на веточках, выросших из давно упавшего остова, еще не завяли листья. Но дуб был с дуплом, в которое можно было залезть через большую трещину. Входа в дупло с дороги не было видно. Друзья с трудом туда протиснулись, посидели на подстилке из трухи и вялых листьев, слегка даже поужинали и вполголоса поговорили, не забывая время от времени прислушиваться.

Когда они снова подкрались к дороге, уже смеркалось. Западный ветер вздыхал в деревьях, тревожно шептались листья, все постепенно окутывал плотный сумрак. Над темным востоком за лесом взошла первая звезда. Хоббиты шли в ряд, плечо к плечу и в ногу, но все равно им было страшновато. Страх прошел лишь через некоторое время, когда звезд стало много и они ярче заблестели в небе. Хоббиты перестали прислушиваться, тихонько запели.

Хоббиты любят петь по дороге, особенно когда приходится возвращаться домой позже обычного. Большинство хоббитов в таких случаях, правда, поют про ужин или мягкую постель, но наши три приятеля запели Дорожную песню (разумеется, не забыв упомянуть в ней и про ужин, и про постель). Песенку сочинил Бильбо, вернее, сочинил только слова, а мелодию использовал старую как горы. Фродо выучил ее, когда они вместе гуляли по долине под Холмом, и Бильбо рассказывал ему о своем Путешествии.

Песня кончилась.

– Пора нам спать! Сейчас же спать! – добавил Пипин в полный голос.

– Тихо! – сказал Фродо. – Кажется, опять копыта стучат.

Они сразу остановились и замерли, прислушиваясь. На дороге редко и мерно стучали копыта. Они были еще далеко позади, звук доносил ветер. Хоббиты быстро скользнули на обочину и побежали в густую тень под дубами.

– Далеко не заходите! – сказал Фродо. – Я не хочу, чтобы нас увидели, но хочу посмотреть, не Черный ли это всадник.

– Ладно, – сказал Пипин. – Только помни, что он нюхает!

Стук копыт приближался. Лучшего места, чтоб спрятаться, чем темнота, искать было некогда. Сэм с Пипином скорчились за толстым стволом, а Фродо подполз на несколько ярдов ближе к дороге. Она казалась светло-серым лучом, прорезавшим лес. Над ней в туманном небе густо лепились звезды, но луны не было.

Стук копыт смолк. Фродо присмотрелся и увидел, как что-то темное мелькнуло в просвете между деревьями и остановилось. Одна тень была меньше, словно кто-то вел лошадь. Дойдя до места, где хоббиты сошли с дороги, меньшая тень закачалась, и Фродо почудилось сопение. Потом тень согнулась до земли и медленно двинулась в его сторону.

Хоббита снова охватило желание надеть Кольцо. На этот раз оно было настолько сильным, что рука его оказалась в кармане раньше, чем он сообразил, что делает. И вдруг откуда-то донеслись песни и смех. Чистые голоса взмыли под звезды и рассыпались в воздухе. Черная тень распрямилась, попятилась, взобралась на тень лошади и растворилась в сумраке за деревьями. Фродо перевел дыхание.

– Эльфы! – хриплым шепотом проговорил Сэм. – Эльфы, хозяин!

Он вскочил и рванулся на голоса, но его удержали.

– Да, это эльфы, – сказал Фродо. – Они в Лесном Пределе иногда появляются. В Хоббитшире они не живут, но весной и осенью проходят куда-то из своей земли к Башням и дальше. Какое счастье для нас! Вы не видели, а Черный Всадник остановился как раз здесь и полз к нам, а тут они запели. Он услышал голоса и убрался.

– Ну, а эльфы, эльфы? – сказал Сэм, от волнения начисто забыв про Всадника. – Можно пойти на них посмотреть?

– Слышишь? Они сами сюда идут, – сказал Фродо. – Подождать надо.

Песня приближалась. Один звонкий голос взвился над остальными. Он пел на красивом эльфийском языке, который Фродо разбирал с трудом, а остальные совсем не знали. Но звуки голосов, сплетаясь с мелодией, складывались в их сознании в странные слова, которые они почти поняли. Вот как услышал эту песню Фродо:

Песня отзвучала.

– Это эльфы Высокого рода. Они пели об Элберет! – изумленно воскликнул Фродо. – А я не знал, что это прекраснейшее племя заходит в Хоббитшир. Мало их осталось в Среднеземье. Странно и удивительно.

Хоббиты присели в тени у дороги. Вскоре по ней подошли эльфы. Они не спешили, и хоббиты ясно видели мерцание звездного света в их волосах и глазах. Шли они без фонарей, но казалось, что с ними вместе передвигалось тихое сияние, и луч невидимой луны тонкой тропкой ложился им под ноги. Последний эльф обернулся, взглянул на хоббитов и засмеялся.

– Привет, Фродо! – воскликнул он. – Поздно ты гуляешь! Ты не заблудился?

Он окликнул остальных, и эльфы остановились и собрались в круг.

– В самом деле, удивительно! – говорили они. – Три хоббита ночью в лесу! Такого не было с тех пор, как Бильбо ушел. Что это значит?

– А это значит, дивный народ, что мы, кажется, идем в одну сторону, – ответил Фродо. – Я люблю гулять под звездами и с удовольствием пойду с вами вместе.

– Но нам незачем идти вместе с тобой; вы, хоббиты, такие зануды! – рассмеялись эльфы. – И почему ты решил, что мы идем в одну сторону, если не знаешь, куда мы идем?

– А ты откуда знаешь, как меня зовут? – спросил Фродо.

– Мы много знаем, – сказали они. – Мы тебя часто видели с Бильбо, хотя ты, наверное, не видел нас.

– Кто же вы, и кто вас ведет? – спросил Фродо.

– Я Гилдор, – ответил их предводитель, эльф, первым окликнувший его. – Гилдор Инглорион из Дома Финрода. Мы изгнанники, большинство из нас давно уплыло, а мы задержались здесь, но потом тоже вернемся на родину через Море. Некоторые из нас мирно живут пока в Райвенделе. Ну, Фродо, рассказывай, как дела. На тебе тень страха, мы ее видим.

– О мудрый народ! – вмешался нетерпеливый Пипин. – Расскажите нам сначала про Черных всадников!

– Черные всадники? – эльфы заговорили тише. – Почему вы спрашиваете про Черных Всадников?

– Потому что нас сегодня догоняли двое… или один два раза, – сказал Пипин. – Вот только что, когда вы подходили, он убрался.

Эльфы не сразу ответили. Они тихо посовещались на своем языке. Наконец, к хоббитам обратился Гилдор.

– Не будем здесь о них говорить, – сказал он. – Похоже, вам действительно лучше пойти с нами. Это не в нашем обычае, но мы проведем вас по своей тропе и, если захотите, можете с нами переночевать.

– О дивный народ! Я о таком и не мечтал! – произнес Пипин.

Сэм потерял дар речи.

– Благодарю тебя, о Гилдор из рода Финрода, – сказал Фродо, поклонился и добавил на древнеэльфийском языке: – Элен сила люмэнн омэнтиэльмо! (Звезда осветила час нашей встречи).

– Осторожней, друзья! – воскликнул, смеясь, Гилдор. – Не говорите лишнего! Тут знаток древнего наречия. Бильбо был хорошим наставником. Привет тебе, Друг эльфов! – добавил он, поклонившись Фродо. – Присоединяйся к нам вместе с друзьями! Идите посредине, чтобы не отстать. Дорога длинная, вы устанете.

– Почему устанем? Вы куда идете? – спросил Фродо.

– Сегодня – в Лесной Чертог на холмах. Туда несколько миль, но там вы отдохнете, а ваш завтрашний путь сократится.

Дальше они пошли молча, скользя, словно тени, в слабом мерцании звездных огней, ибо эльфы еще лучше хоббитов умеют двигаться бесшумно, если хотят. Пипина скоро начало клонить в сон, и пару раз он споткнулся, но каждый раз высокий эльф, шедший с ним рядом, подхватывал его и не давал упасть. Сэм шел рядом с Фродо будто во сне, со смешанным выражением страха, удивления и радости на лице.

* * *

По обе стороны тропы лес стал гуще. Молодые деревья росли все теснее. Потом дорога сбежала в лощину между холмами; их склоны с обеих сторон заросли орешником. Наконец, эльфы сошли с дороги. Справа сквозь деревья теперь еле различался зеленый гребень холма, как высокий вал, и они долго шли вдоль него, а потом поднялись вверх и вышли из-под деревьев, на широкую поляну, заросшую травой. Ночью под звездами она казалась серой. С трех сторон вокруг поляны стоял лес, а с востока холм резко обрывался, и верхушки деревьев, росших внизу, темнели у самых ног. А дальше была долина, плоская и сумрачная, в ней лежал туман и мерцало несколько огоньков: они попали на Шатровые поляны, а там, еще дальше – деревенька Шатры.

Эльфы сели на траву и завели тихую беседу; казалось, они перестали замечать хоббитов. Фродо и его спутники завернулись в плащи и одеяла и задремали. Пипин заснул совсем крепко, головой на зеленой кочке.

Ночь охватила мир тишиной, погасли огни в деревне, звезды стали ярче. Высоко в небе качалась Звездная Сеть Реммират, и над туманом медленно выплыл, загоревшись огненным рубином, Боргиль. Потом ветер, сменив направление, подхватил слой тумана, сдвинул его и унес, и из-за края мира встал Небесный Меченосец Менельвагор с сияющим поясом. Эльфы все разом запели. Вдруг под деревьями алым пламенем вспыхнул костер.

– Идите к нам! – позвали эльфы хоббитов. – Сюда! Пришло время беседы и веселья!

Пипин сел, протер глаза, поежился от холода.

– В Лесном Чертоге горит огонь, и еда готова для голодных путников! – произнес эльф, стоявший над ним.

С южной стороны в зеленой стене леса был просвет. Туда убегала тропка, за деревьями она упиралась в поляну, здесь был настоящий Лесной Зал с крышей из ветвей. В центре горел костер. Мощные стволы служили колоннами, в них были воткнуты, как светильники, шесты с золотыми и серебряными огоньками на концах. Огоньки горели светло и ровно.

Эльфы сидели вокруг костра на траве или на круглых чурбаках. Несколько эльфов разносили чаши и разливали питье, а другие подавали блюда и миски с яствами.

– Сегодня еды мало, – сказали они хоббитам. – Мы на зеленой стоянке далеко от дома. Если когда-нибудь придете к нам в гости, мы вас лучше примем.

– По-моему, это и так, как на дне рождения, – сказал Фродо.

Пипин потом почти забыл, что ел и пил, он был очарован дивным светом красивых лиц и звуками таких разных и таких прекрасных голосов; ему все казалось, что это сон. Он помнил только необыкновенно вкусный хлеб, как бывает, когда голодному протягивают булку; потом фрукты, душистее, чем лесные ягоды, и сочнее, чем садовые плоды; чашу прозрачного питья, прохладного, как родниковая вода, и золотистого, как летний полдень.

Сэм не мог бы описать словами, и так и не смог повторить в своем воображении, что он чувствовал и думал в ту ночь, хотя в памяти у него осталась радость и мысль о том, что это было одно из самых важных событий в его жизни. Самое вразумительное, что он мог по этому поводу сказать потом, было: «Ах, хозяин, если бы я вырастил такие яблоки, я бы смог назваться настоящим садовником. А уж песни их прямо в душу проливались, ну, вы меня понимаете!»

Фродо ел, пил и слушал, слушал… Эльфийские язык он немножко знал и изо всех сил старался понять. Время от времени он сам заговаривал с теми, кто передавал ему еду, и благодарил на их языке. Они улыбались в ответ и со смехом восклицали: «Вот так хоббит – сокровище!»

Потом Пипин опять заснул, его подняли и унесли с пира на удобное ложе под деревьями. Там он доспал до утра. Сэм решил не отходить от хозяина. Когда Пипина уложили, он подсел к Фродо, устроился у его ног и в конце концов тоже закрыл глаза.

Фродо долго не спал, беседуя с Гилдором.

* * *

О многих старых и новых событиях говорили они, и Фродо долго расспрашивал эльфа о том, что происходит в широком мире за пределами Хоббитшира. Новости были невеселые и зловещие: наползают тени, воюют люди, бегством спасаются эльфы. Наконец, хоббит спросил о самом дорогом:

– Скажи, Гилдор, ты не встречал Бильбо с тех пор, как он от нас ушел?

– Встречал, – улыбнулся в ответ Гилдор. – Два раза. Он прощался с нами на этом самом месте. А еще раз я видел его далеко отсюда.

Больше он о Бильбо ничего не сказал, а Фродо не спросил.

– Ты молчишь о том, что тебя самого касается, Фродо, – сказал Гилдор. – И о себе не рассказываешь. Но мне уже кое-что известно, и по твоему лицу я о многом догадался; некоторые вопросы ты недаром задал. Ты уходишь из Хоббитшира, не будучи уверен, найдешь ли то, что ищешь, не зная, выполнишь ли свои намерения и вернешься ли назад. Я не ошибся?

– Нет, – сказал Фродо. – А я думал, что мой поход – тайна для всех, кроме Гэндальва и моего верного Сэма. – Он взглянул на Сэма, но тот лишь тихонько сопел.

– Мы эту тайну Врагу не выдадим, – сказал Гилдор.

– Врагу? – сказал Фродо. – Значит, ты знаешь, почему я ухожу из Хоббитшира?

– Я не знаю, почему Враг тебя преследует, – ответил Гилдор, – но я понял, что он гонится за тобою по пятам, хотя мне это кажется странным. И я предупреждаю тебя, Фродо: гибель позади тебя, опасность впереди – и со всех сторон.

– Ты говоришь о Всадниках? Я боялся, что они служат Врагу. Кто они на самом деле?

– Разве Гэндальв ничего тебе не сказал?

– О них ничего.

– Значит, и мне не следует говорить больше, а то страх помешает тебе продолжать путь. Мне кажется, ты вышел в последний момент, больше медлить нельзя. Может быть, уже поздно. Теперь спеши, не останавливаясь и не оглядываясь. В Хоббитшире тебе уже нет спасения.

– Что может быть страшнее таких намеков и предупреждений! – воскликнул Фродо. – Я, конечно, знал, что впереди опасности, но не ожидал встретить их прямо возле дома. Неужели хоббит не может уже спокойно через Приречье пройти в собственном Хоббитшире?

– Хоббитшир не твой собственный, – сказал Гилдор. – До хоббитов в нем другие жили, и после хоббитов другие будут жить. Тебя окружает огромные мир – можно построить вокруг себя забор, но нельзя перечеркнуть мир этим забором: он все равно существует.

– Знаю, но дома все всегда казалось таким привычным и безопасным. Что мне теперь делать? Я собирался тайно уйти из Хоббитшира и добраться до Райвендела, а меня выследили, не успел до Бакленда дойти.

– По-моему, тебе надо и дальше действовать по плану, – сказал Гилдор. – Такому храбрецу, как ты, дорога должна оказаться под силу. А за советом обратись к Гэндальву. Я не знаю причины твоего бегства, поэтому не знаю, какими способами Враг будет тебя преследовать. Гэндальву это должно быть известно. Надеюсь, ты с ним встретишься, прежде чем покинешь Хоббитшир?

– Надеюсь. Но поэтому и тревожусь. Я ждал Гэндальва много дней. Он должен был явиться в Хоббиттаун самое позднее позапрошлой ночью, но не пришел. Теперь я ломаю голову, что могло случиться. Ты считаешь, что мне его надо подождать?

Гилдор минуту молчал.

– Это плохая весть, – сказал он наконец. – Опоздание Гэндальва ничего хорошего не сулит. Но говорят же: «Не вмешивайся в дела магов, каждый маг хитер и на расправу скор». Так что выбирай сам, идти или ждать.

– Говорят и другое, – отвечал Фродо. – «Эльф не даст тебе совет, ему равно, что “Да”, что “Нет”».

– Неужели? – рассмеялся Гилдор. – Эльфы не дают опрометчивых советов, ибо совет – опасный дар даже мудрому от мудрых. Ведь любой путь может обернуться бедой. А ты чего хочешь? О себе ты не все сказал, разве я могу выбирать дорогу за тебя? Однако если настаиваешь, то ради дружбы вот что я скажу: иди сейчас же, куда идешь, не медли. Если Гэндальв не появится в Хоббитшире, то скажу больше: не ходи один. Возьми с собой надежных друзей, которые согласятся тебя сопровождать. Теперь скажи спасибо, ибо я неохотно даю тебе этот совет. У эльфов свои труды и горести, нам мало дела до хоббитов и прочих живущих. Наши дороги редко пересекаются даже случайно. Но в сегодняшней встрече я вижу больше, чем случай. Только смысл случившегося мне еще неясен. И я боюсь произнести больше, чем надо.

– Я тебе глубоко благодарен, – сказал Фродо. – Но хотел бы, чтобы ты мне все-таки объяснил, кто такие Черные Всадники? Ведь если я последую твоему совету, может получиться, что я долго не увижу Гэндальва, поэтому сам должен знать, чем они опасны.

– Тебе мало знать, что они – слуги Врага? – ответил Гилдор. – Беги от них! Не заговаривай с ними! Они – смерть! И больше не спрашивай меня. Сердце подсказывает мне, что еще до того, как все кончится, ты, Фродо сын Дрого, узнаешь об этих исчадиях зла больше, чем знает Гилдор Инглорион. Да охранит тебя Элберет!

– Но где мне взять смелость? – спросил Фродо. – Именно она мне нужнее всего.

– Смелость берется там, где не ожидаешь, – сказал Гилдор. – Не теряй надежду! А сейчас спи. Утром мы уйдем. Но мы пошлем вести во все концы. Стражи-скитальцы узнают про твой поход, и добрые силы встанут на защиту. Я называю тебя Другом Эльфов. Пусть звезды осветят конец твоего пути! Редко нам приносит радость общение с чужестранцами, и приятно услышать слова древнего наречия из уст других странников.

Еще раньше, чем Гилдор кончил говорить, Фродо почувствовал, что засыпает.

– Сейчас я засну, – сказал он, и эльф отвел его под деревья к Пипину.

Фродо повалился на ложе из травы и тут же заснул. Спал он без снов.