Читать книгу Жертва разума - Джон Сэндфорд - Страница 5

Убойный отдел напоминал редакцию новостей слегка потрепанной ежедневной газетенки какого-нибудь маленького городка. Небольшие кабинки для детективов разделяли перегородки, доходившие до плеч; некоторые столы поражали своей аккуратностью, другие являли собой настоящую свалку из бумаг и самых разных предметов. Три вида металлических картотечных шкафов, серых или цвета замазки, стояли всюду, где только для них находилось место. Старые плакаты и заметки, рисунки и бюрократические послания были прикреплены или напечатаны на стенах и досках для объявлений. На одном из шкафов пристроился коричневый пластмассовый радиоприемник размером с тостер, с круглой ручкой и погнутой вешалкой, служившей антенной. Из примитивного громкоговорителя доносился гнусавый голос:

«…Одно из самых известных в истории преступлений, сродни Похищению сабинянок[17] или делу Линдберга[18], произошедшему уже в нашем веке…»

Лукас потягивал куриный бульон из серии «Суп-в-чашке» и остановился на пороге, держа стаканчик в двух дюймах от губ. Голос показался ему знакомым, но он никак не мог вспомнить, кому он принадлежит, пока говорившего не перебил диктор:

Вы слушаете Пирата Джимми Уокера, и у нас вопрос к доктору Дэвиду Гердлеру…

Доктор Гердлер, минуту назад вы сказали, что жертвы похищений идентифицируют себя с похитителями. А я считаю, что мы получили великолепный пример того, что происходит, когда либеральная школьная система пичкает детей политическим мусором и учит вещам, которые, по их представлениям, являются дурными, но в которые им приходится верить, потому что так говорят люди, наделенные властью, например, профсоюзные шлюхи, называющие себя учителями…

Голос Гердлера звучал исключительно мягко, тихо, фальшиво и очень настойчиво.

Я понимаю ваши чувства – хе-хе – хотя не полностью их разделяю: у нас много хороших учителей. Если отставить это в сторону, – да, такая идентификация действительно происходит и возникает через несколько часов после похищения; жертвы даже могут предложить эффективные способы помешать полиции поймать преступника…

Лукас уставился на приемник, не в силах поверить тому, что услышал. Грив сидел за своим столом и ел шоколадку с орехами.

– Похоже на речь политика, правда? Наверное, еле дождался, когда можно будет рвануть на радио. Вышел из школы и сразу туда поехал.

– И как давно он вот так выступает? – Дэвенпорт допил бульон и выбросил стаканчик в мусорное ведро.

– Уже час, – ответил Грив. – Кстати, тут куча репортеров, они уже сбились с ног, разыскивая тебя.

– Да пошли они, – сказал Лукас. – По крайней мере, на данный момент.

В отделе было около дюжины детективов – все из убойного, по большей части те, что занимались преступлениями на сексуальной почве и борьбой с безнравственностью, а также сбором информации. Некоторые сидели за столами; другие стояли, прислонившись к шкафам, или сидели на вращающихся креслах. Два копа, верзила и коротышка, обсуждали гольф. Парень из отдела преступлений на сексуальной почве протиснулся мимо Лукаса с подносом, заставленным стаканчиками с кофе и кока-колой. Почти все ели или пили, и в помещении пахло кофе, попкорном и пиццей.

Хармон Андерсон, который с аппетитом поглощал сэндвич с курицей, подошел к столу Грива. К верхней губе у него прилипла клякса майонеза.

– Вы только гляньте, как выделывается, – сказал он с набитым ртом. Андерсон, родом из деревни, был высококлассным специалистом по компьютерам. – Гердлер не врач. Он получил бакалавра по психологии в каком-то занюханном колледже в Северной Каролине.

Шерилл, все еще мокрая после дождя, вошла, сняла кепку, похлопала ею по куртке и повесила на крючок. Она кивнула Лукасу, показала глазами на приемник и спросила:

– Слышали?

– Сейчас слушаю, – ответил он и, обратившись к Гриву, спросил: – Ты просил его не делать этого?

Тот кивнул:

– Как обычно. Я сказал, что он не должен разглашать детали расследования, чтобы нарушители не узнали, что конкретно нам известно, и мы могли представить более четкую картину в суде.

– Ты сказал нарушители?

– Ну, сказал. Давай, пристрели меня теперь.

– Похоже, ему плевать на наши предупреждения, – проговорила Шерилл и взъерошила волосы, чтобы немного просушить их. – Я слушала его, когда ехала сюда. Он вспоминает подробности, о которых не сказал нам…

– Сочиняет, – поправил ее Лукас.

– Все хотят стать звездами, – заявил Грив, и они замолчали, чтобы послушать дальше.

Знаете, доктор Гердлер, полиция не борется с преступностью; они просто фиксируют преступления и иногда ловят людей, их совершивших. Когда уже слишком поздно. Это похищение является прекрасным примером. Если бы у миссис Манетт или у вас был самый простой пистолет, вы могли бы остановить мерзавца. Но вы стояли в вестибюле и ничего не могли сделать. Вот что я вам скажу: у бандитов оружие есть, и пришла пора законопослушным гражданам получить возможность воспользоваться Второй поправкой…[19]

– Черт бы его побрал, – возмутилась Шерилл. – Они собираются устроить из этого дела настоящий цирк.

– Уже устроили. – Все одновременно повернулись к двери и увидели заместителя шефа по расследованиям Фрэнка Лестера, который вошел с кипой бумаг в руках. Он выглядел уставшим и мрачным – слишком давно работал в полиции. – Есть что-нибудь?

– Я поговорил с Данном, – покачав головой, ответил Дэвенпорт. – И у меня сложилось впечатление, что он ни при чем.

– Однако он у нас главный кандидат на подозреваемого, – заметил Грив.

– Да, это так, – ответил Лукас Гриву и, повернувшись к Лестеру, спросил: – Федералы уже налетели?

– Вот-вот появятся, – сказал тот. – Они больше не могут тянуть.

Дэвенпорт вертел кольцо на кончике указательного пальца; заметил, что Фрэнк на него смотрит, и убрал в карман.

– Даже если феды возьмутся за расследование, – продолжал Лестер, – Манетт хочет, чтобы мы тоже им занимались. Шеф согласилась.

– Господи, скорей бы это дерьмо закончилось, – заявил Грив и потер лоб.

– Это тянется со времен Каина и Авеля, – заметил Андерсон.

Грив перестал тереть лоб.

– Я про политику, а не про преступления. Иначе мне бы пришлось искать работу.

– Ты мог бы выступать по радио с такими же бреднями, – сказала Марси.

Лестер помахал рукой, чтобы они замолчали, и поднял желтый полицейский блокнот, в котором делал записи:

– Послушайте меня.

Все собрались вокруг него.

– Хармон Андерсон раздаст вам задания, но я хочу обрисовать ситуацию и понять, не упустили ли мы чего-то.

– Как обстоят дела на настоящий момент? – крикнул кто-то из заднего ряда.

– У нас полная свобода действий, – ответил Фрэнк и заглянул в одну из бумаг, которые держал в руке. – Итак, парни, большинство из вас будут ходить по домам и заниматься опросом…

Лестер наклонил голову, услышав дружные стоны – на улице все еще шел дождь – и добавил:

– Есть еще несколько мелких дел, которыми мы должны заняться немедленно. Необходимо к утру выяснить все, что возможно, касательно краски на парковке. И проверить, нет ли такой в школе. Джим Хилл… – Он кивком показал на одного из детективов, – говорит, что краска для плакатов редко используется не в школах, так что, возможно, они каким-то образом замешаны в случившемся.

– Это сделал муж! – выкрикнул кто-то.

– Мы им занимаемся, – ответил Фрэнк. – А пока необходимо проверить кровь на туфле и выяснить, принадлежит она Манетт или кому-то из ее дочерей. Если нет – если она чья-то еще, – мы поищем ДНК в нашем банке данных. Кроме того, нужно съездить в медицинский колледж университета и получить там группу крови Манетт. Мне сказали, что она несколько раз участвовала в экспериментах, так что у них наверняка имеется ее ДНК, а если кровь на туфле принадлежит кому-то из детей, мы сможем…

– Тест на ДНК занимает много времени, – сказал невысокий розоволицый полицейский в фетровой шляпе с загнутыми вниз полями и пером.

– Только не в данном случае, – ответил Лестер и снова заглянул в бумаги. – Мы должны проверить компанию «Форд Эконолайн»: нет ли там пациентов миссис Манетт, персонала школы, родственников, а также того, что нам удастся обнаружить в связи с преступлениями, совершенными в Миннесоте и, насколько получится, в Висконсине. Еще необходимо выяснить, владеет ли какая-нибудь компания, принадлежащая Манетту или Данну, фургонами «Эконолайн». Кто-то из вас отправится в «Форд» и получит в их книгах гарантийного обслуживания список фургонов «Эконолайн». Нам сказали, что он был старым; следовательно, постарайтесь поднять все бумаги за прошлые годы. Далее: нужно сверить регистрационные номера фургонов данного типа с именами пациентов миссис Манетт; мы как раз ждем, когда нам их пришлют…

– Я создаю базу данных ее пациентов, – перебил его Андерсон. – Так что если в расследовании возникнет какое-то имя, мы сможем его проверить, – поэтому постарайтесь нарыть как можно больше.

Лестер кивнул и продолжил:

– Кроме того, необходимо проверить состояние счетов Манетта и Данна и выяснить, нет ли у кого-то из них финансовых проблем. И не забудьте про страховку. Что еще?

– Манетт составляет список своих врагов, – сказал Лукас.

– Займись им, – велел Лестер Андерсону. – Что мы упустили?

– Обращение к общественности, – сказал чернокожий коп в жемчужного цвета костюме. – Фотографии Манетт и детей.

– На всех телеканалах уже есть кое-какие снимки, но мы в течение нескольких часов отправим им фотографии хорошего качества. Кроме того, возникло предложение о награде за информацию. Об этом мы сообщим вам позже. И последнее: все контакты со средствами массовой информации будет осуществлять отдел связей с общественностью. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас разговаривал с репортерами. Понятно?

Все дружно закивали.

Лестер повернулся к Шерилл:

– Как проходит опрос жителей близлежащих домов?

– Мы зашли во все дома, из которых видна школа, кроме двух, где никого не оказалось; мы ищем этих людей на случай, если они стали свидетелями похищения, – доложила Марси. – Пока что нам удалось найти только одну женщину, которая видела фургон и узнала задние огни «Эконолайн». Так что мы считаем, что тут все ясно. Сейчас мы собираемся вернуться, чтобы обойти дома во второй раз и расспросить жителей, не заметили ли они чего-то необычного в последние несколько дней – и то же самое проделаем в районе, где живет Манетт. Если похищение спланировано, он наверняка за ней следил. Пока это всё.

– Хорошо, – сказал Лестер и обвел взглядом комнату. – Вам известна картина в целом. Получите задания у Андерсона, и давайте займемся делом. Я хочу, чтобы вы все надорвали пупки на этом расследовании. Дело серьезное, и мы не должны потерять лицо.

Когда детективы окружили Хармона, Лукас наклонился к Гриву и сказал:

– А девочка, вторая свидетельница, она видела что-нибудь, что отличается от показаний Гердлера?

Грив почесал в затылке, и у него затуманились глаза.

– Девочка… ну, не знаю, мне почти ничего не удалось от нее добиться. Она была жутко напугана. Да и вообще показалась мне туповатой.

– У тебя есть номер ее телефона? – спросил Лукас.

– Конечно. Дать?

– А она живет не в Сент-Поле? Или Хайленд-Парке?

– Ну, где-то там…

Лестер поймал Лукаса, когда тот запирал дверь своего кабинета.

– Есть какие-то мысли? – спросил он.

– Как у всех – деньги или псих, – ответил Дэвенпорт. – Если мы не получим звонка о выкупе, найдем похитителя среди пациентов или членов семьи.

– С карточками пациентов могут возникнуть проблемы, – сказал Лестер. – Манетт поговорил с Вулф, и та чуть потолок головой не пробила. Как я понял, там разразился настоящий скандал. Врачебная тайна.

– Ерунда, Фрэнк, – заявил Лукас. – Получи ордер, и она все нам выдаст. Но не болтай об этом, иначе дело примет ненужную огласку, и журналисты начнут выкручивать нам руки. Разбуди судью, и пусть он выдаст тебе ордер. Если хочешь, я поеду к Вулф.

– Хорошо бы, но не сегодня, – сказал Фрэнк. – У нас и так слишком много всего происходит. Завтра в семь утра ордер будет у меня на руках.

Дэвенпорт кивнул.

– Я заберу его, как только мне удастся проснуться, – пообещал он, поскольку не любил рано вставать. – Сегодня я хочу еще раз поговорить с девочкой-свидетельницей.

– Боб с ней уже беседовал, – смущенно напомнил ему Лестер.

– Да, – не стал спорить Лукас и через мгновение добавил: – В этом-то и проблема.

– Боб хороший парень, – возразил Лестер.

– Фрэнк, он даже не сможет словить триппер в борделе.

– Ну, да, конечно… ты договорился с родителями девочки?

– Две минуты назад я сказал им, что уже еду.

Кларисса Берне была в костюме и при галстуке, ее муж Томас – в кашемировом свитере и тоже при галстуке.

– Мы не хотим, чтобы нашу дочь еще больше пугали, – прошипела, точно змея, Кларисса, костлявая женщина с прилизанными светлыми волосами и длинным носом; ее передние зубы, выступавшие вперед, как у грызуна, нацелились на Лукаса.

– Я здесь не для того, чтобы пугать вашу дочь.

– И не советую вам это делать, – сказала Берне и помахала перед его носом пальцем. – С нас достаточно неприятностей. Первый полицейский допрашивал ее, даже не дождавшись, когда мы приедем в школу.

– Мы надеялись остановить фургон похитителя, – мягко объяснил Лукас, начиная постепенно закипать.

– Мы все понимаем, но и вы должны понять, что наша дочь пережила серьезное потрясение, – вмешался Томас Берне и потряс брыла́ми.

Они стояли в выложенной каменной плиткой прихожей дома Берне – с одной стороны стенной шкаф, на противоположной стене плакат в рамке, сувенир с выставки работ Рембрандта в Амстердаме в 1992 году. Грустный, средних лет Рембрандт внимательно разглядывал Лукаса.

– Вы должны понять, что речь идет о расследовании похищения, которое, возможно, станет убийством! – рявкнул Дэвенпорт, и в его голосе появились сердитые нотки. – Так или иначе, мы поговорим с вашей дочерью и получим от нее ответы. Мы можем проделать все мирно и спокойно здесь или по судебному ордеру в убойном отделе – и это будет уже не так приятно. – Он помолчал мгновение. – Мне бы не хотелось прибегать ко второму варианту.

– Нам не стоит угрожать, – заявил Томас Берне, который был начальником отдела в «Дженерал миллз»[20] и умел распознавать угрозу, когда ее слышал.

– А я не угрожаю, я всего лишь хочу поставить вас в известность о юридической стороне вопроса, – сказал Лукас. – Жизнь трех человек в опасности, и если ваша дочь не сможет уснуть одну ночь или даже две, это, конечно, плохо. Но я должен думать о жертвах и о том, что с ними сейчас происходит. Итак, я сейчас поговорю с… Мерседес, или мне съездить за ордером?

Мерседес Берне оказалась крошечной девочкой с заостренным подбородком, стрижкой за сто долларов и глазами лет на пять старше ее самой. Она вышла в шелковом кимоно и села, скрестив ноги, на диван в гостиной, рядом с роялем «Ямаха». Дэвенпорт обратил внимание на то, что у нее совсем недавно начала расти грудь, и девчонка сидела, выпрямив спину, чтобы представить в лучшем свете то, чего еще по-настоящему не было. Мать уселась рядом с ней, отец остался стоять за стулом.

– Грейс стояла, – начала она рассказывать Лукасу про то, что видела, – и все время вертела головой, как будто не понимала, что происходит. Она даже вернулась к двери, но потом снова вышла обратно. И тут появился фургон, он ехал в ту сторону. – Девочка показала налево. – Из него выскочил какой-то тип, подбежал к Грейс, и она начала пятиться, но тип схватил ее за блузку и волосы, буквально поднял в воздух и стащил с крыльца…

– Это портик, – поправила ее Кларисса.

– Ну, да, как скажешь, – сказала Мерседес и закатила глаза. – В общем, он потащил Грейс к фургону, открыл раздвижную дверь и швырнул ее внутрь. Понимаете, он был просто огромным. Взял и забросил ее туда. Но прежде чем он закрыл дверь, я увидела еще двоих людей. Миссис Данн…

– Миссис Манетт, – опять вмешалась ее мать.

– Да-да, как скажешь… на ее лице я заметила кровь. И мне показалось, что она ползла. Там была еще одна девочка, и я подумала, что это Женевьева, но лица я не видела. Она лежала на полу. А потом тот тип закрыл дверь.

– Где во время похищения находился мистер Гердлер?

– Я увидела его только потом. Он был где-то у меня за спиной. Я сказала ему, чтобы он позвонил девять-один-один, но он так себя вел… – Она снова закатила глаза, и Лукас улыбнулся.

– Хорошенько подумай над моим вопросом, – попросил он, – и постарайся как можно точнее описать похитителя.

Мерседес откинулась на спинку дивана, закрыла глаза и через минуту, не открывая их, сказала:

– Большой. Желтые волосы, но какие-то странные, как будто осветленные перекисью, или что-то в таком же роде. Потому что его кожа была темной, не как у черных, но, понимаете… смуглой. – Она открыла глаза и внимательно посмотрела на Лукаса. – Примерно как у вас. Его лицо не похоже на ваше… оно у него узкое, но цвет кожи такой же. И еще он большой, вроде вас.

– Во что он был одет? Ты заметила что-нибудь особенное?

Мерседес снова закрыла глаза, мысленно пережила сцену похищения, потом открыла их и с удивленным видом выдохнула:

– Вот дерьмо…

– Юная леди! – с возмущением вскричала Кларисса Берне.

Лукас кивнул и спросил:

– Что?

– Футболка ЖенКона[21]. Я знала, было что-то…

– ЖенКон? – переспросил Лукас. – Ты уверена? Успела заметить, какого года?

– Вы знаете, что это такое? – Девочка скептически приподняла одну бровь.

– Конечно. Я сочиняю ролевые игры…

– Правда? Мой бойфренд…

– Мерседес! – В голосе Клариссы появилась угрожающая интонация, и девочка решила перебраться на более безопасную территорию: – У одного моего одноклассника есть такая. Я ее сразу узнала. У него другая, но это точно был ЖенКон. Почти во всю грудь, а еще необычные игральные кости. Все черное и белое, в общем, дешевка…

– Что такое ЖенКон? – спросил Томас Берне, с подозрением переводя взгляд с Лукаса на дочь, как будто ЖенКон имел какое-то отношение к презервативам.

– Это игровой фестиваль, который проводится в Лейк-Женеве, – пояснил Лукас и, повернувшись снова к Мерседес, спросил: – А почему ты не сказала этого полицейскому офицеру, который разговаривал с тобой в школе?

– Да он почти и не обращал на меня внимания, – ответила девочка. – А задница Гердлер…

– Мерседес! – Мамаша выплюнула имя дочери, точно волк – обглоданную косточку ягненка.

– Но это же правда, – пытаясь защититься, сказала Мерседес. – Он не замолкал, не давал мне ни одного слова вставить, но я думаю, он ничего не видел. Он почти все время прятался в коридоре.

– Хорошо, – сказал Лукас. – Теперь поговорим про фургон. Ты заметила что-нибудь необычное?

Девочка кивнула:

– Заметила и рассказала вашему копу. Там была надпись, не знаю, какая, но тот тип ее закрасил… буквы на двери.

– Какие буквы?

Мерседес пожала плечами.

– Не знаю. Просто я обратила на это внимание, когда подошла к окну. Он как раз уезжал. И знаете что, он закрасил надпись очень неаккуратно – просто замазал прежние буквы.

Лукас воспользовался телефоном в доме Берне, чтобы позвонить в отдел и сообщить Андерсону про фургон и футболку.

– Домой поедешь? – спросил Хармон.

– Сегодня уже больше нечего делать, если только похититель не позвонит с требованием выкупа. Наши ребята все еще обходят дома?

– Да, сейчас они в районе, где жила Манетт. Спрашивают, не заметил ли кто-нибудь чего-то подозрительного в последние дни. Пока ничего.

– Дай мне знать, если что-то появится.

– Хорошо, все сведения стекаются ко мне… ты уже сделал Уэзер предложение?

– Боже праведный… – Лукас рассмеялся.

– Да ты чего, приятель, это же сейчас главная новость.

– Я тебе сообщу, когда придет время.

Дэвенпорт почувствовал тяжесть кольца, которое лежало в кармане брюк. «Может, и вправду сделать предложение?» – подумал он.

– Знаешь, у меня возникло интуитивное ощущение насчет… – начал Андерсон.

– Насчет Уэзер?

– Нет, Манетт. Тут что-то странное происходит. Я уверен, они еще живы и ждут, когда мы их найдем.

Уэзер Каркиннен перекатилась на левую сторону кровати, поближе к окну, открытому на пару дюймов, чтобы в комнату попадал холодный свежий воздух.

– Плохо? – сонно спросила она.

– Да. – Лукас забрался в кровать, придвинулся к ней поближе и поцеловал за ухом.

– Расскажи, – попросила она и легла на спину.

– Уже поздно.

Уэзер работала хирургом и оперировала каждый день, как правило, с семи утра.

– Все нормально; я завтра начинаю позже.

– Дочь Тауэра Манетта и две ее дочери. – И Дэвенпорт рассказал про похищение и кровь на туфле.

– Ужасно, когда страдают дети.

– Да.

Будучи хирургом, Уэзер выглядела как спортсменка – точнее, борец, который участвовал в чересчур большом количестве поединков. Она обычно держала руки перед собой, со сжатыми кулаками, как боксер в грогги[22]. Природа наградила ее широкими плечами, слишком крупным носом, слегка сдвинутым влево, а еще короткими, каштановыми волосами, едва тронутыми сединой. Высокие скулы и темно-голубые глаза говорили о том, что она чистокровная финка. Но, несмотря на все это, Уэзер была миниатюрной женщиной, и Лукас мог легко взять ее на руки, точно ценную посылку, и носить по всему дому. Что он с ней и проделывал время от времени, но никогда с полностью одетой.

Уэзер не отличалась красотой, но завоевала сердце Лукаса силой характера, которой он не встречал раньше, и привязанность к ней постепенно стала такой непреодолимой, что временами его пугала. Иногда он лежал ночью без сна, глядя на спящую Уэзер и представляя кошмар, когда она от него уйдет.

Они познакомились в Северном Висконсине, где Уэзер работала хирургом в местной больнице. Дэвенпорт занимался расследованием дела об организации, вовлекавшей детей в занятия проституцией, во главе которой стоял настоящий убийца. Во время финальной стадии погони в лесу ему в горло выстрелила девочка, и Уэзер спасла ему жизнь, разрезав его складным ножом.

Классное начало романтических отношений!

Лукас положил руки ей на талию.

– И когда же ты должна быть на работе? – прошептал он.

– Все мужчины настоящие животные, – ответила она и придвинулась к нему поближе.

Когда она уснула, Лукас, который чувствовал себя расслабленным и окутанным уютным теплом, прижался к ней. Уэзер поглубже зарылась в подушку и выставила попку. «Сейчас самое подходящее время сделать ей предложение», – подумал Дэвенпорт. Он не спал, мог четко формулировать свои мысли и был настроен романтично… но она уснула, как маленький ребенок. Он улыбнулся, погладил ее по бедру и тоже откинулся на подушку.

Лукас держал кольцо в самом низу своего ящика с носками, дожидаясь подходящего момента. Он чувствовал его присутствие, и ему стало интересно, испускает ли оно сияние в темноте.