Читать книгу Последняя колония - Джон Скальци, John Scalzi - Страница 5

Вот один из способов колонизации: вы набираете двести-триста человек, позволяете им запастись любым имуществом, которое они сочтут нужным, высаживаете на облюбованной планете, говорите им «Пока» и возвращаетесь через год, чтобы узнать, что все умерли от голода, явившегося следствием элементарной небрежности и нехватки запасов, или же что их истребили колонисты другой расы, присмотревшие это место для себя. В лучшем случае вам удается собрать их кости.

Это, мягко выражаясь, не самый удачный путь. За отчаянно короткий период, отведенный нам для подготовки, мы с Джейн прочитали достаточно докладов о катастрофах, постигших основанные именно таким образом «дикие» колонии, чтобы накрепко утвердиться в этом мнении.

С другой стороны, не вполне разумно доставлять во вновь колонизируемый мир сто тысяч человек, снабдив их всеми благами цивилизации. Союз колоний располагает возможностями поступить так, если потребуется. Но этого не требуется. Независимо от того, насколько близки тамошние условия – гравитационное поле, величина планеты, географическое расположение континентов, состав атмосферы и химическое строение живых организмов – к условиям Земли или любых других планет, колонизированных на сегодня людьми, это не Земля. И у нас нет никакой возможности заранее узнать, какие неприятные сюрпризы приготовила нам неизвестная планета. Даже Земля обладает весьма впечатляющей способностью порождать новые болезни, гарантированно убивающие беспечных людей, а ведь мы там аборигенный вид. Для всех иных миров, куда мы высаживаемся, мы – инородные тела. А что делает любая живая система, когда в нее попадает инородный организм, хорошо известно: пытается как можно быстрее убить его.

Вот интересная закономерность, которую я заметил, изучая документы о неудачных попытках колонизации: если не брать в расчет «дикие» колонии, главной причиной вымирания являются не территориальные споры с другими расами, а местные насекомые, убивающие поселенцев. От войск других разумных рас мы можем отбиться. Борьба против целостной экосистемы, которая изо всех сил старается разделаться с вами, дело куда более сложное.

Высадить сто тысяч колонистов на планету только для того, чтобы наблюдать издалека, как все они скоропостижно умирают от некоей местной инфекции, с которой вы не в состоянии вовремя справиться, – это всего лишь бесполезная трата прекрасных запасов живой силы.

Но ни в коем случае нельзя недооценивать и территориальные споры. График показывает экспоненциальный всплеск вероятности того, что человеческая колония подвергнется нападению в первые два-три года своего существования. Колония строится, она занята своими делами и потому наиболее уязвима для нападения со стороны. Гарнизон ССК в новой колонии, пусть и довольно сильный, представляет собой лишь незначительную часть от тех сил, которые появятся там после того, как над планетой через десяток-другой лет будет построена космическая станция. Сам факт колонизации планеты делает ее более привлекательной для любого конкурента, потому что первые колонисты проделали всю самую тяжелую работу. Теперь вам остается совсем немного – очистить планету от них и забрать себе.

Несмотря на то что Союз колоний старательно «окучивает» страны третьего мира на Земле в поисках будущих колонистов, если вы будете терять по сотне тысяч человек при каждой неудачной попытке основать новую колонию, рано или поздно вам станет не хватать людей для заселения миров.

К счастью, между этими двумя сценариями имеется некое подобие золотой середины. Она заключается в том, что вы берете порядка двух с половиной тысяч колонистов, высаживаете их на новую планету в начале весны, обеспечиваете надежной и выносливой техникой для удовлетворения неотложных нужд и ставите перед ними две задачи. Во-первых, обосноваться самим в новом мире и, во-вторых, за два-три года создать там базу для приема еще десятка тысяч новых поселенцев. Колонисты второй волны должны будут за пять-семь лет подготовить почву для полусотни тысяч новеньких, и так далее.

Обычно бывает пять волн начальной колонизации. За это время численность населения колонии в идеале достигает примерно миллиона человек, расселенных по многочисленным деревенькам и паре-другой сравнительно крупных городов. После успешного выполнения плана пятой волны и формирования инфраструктуры колонии освоение планеты переходит в непрерывный процесс. Когда население возрастает миллионов этак до десяти, иммиграция прекращается, колония получает ограниченное самоуправление в составе федеральной системы Союза колоний, и человечество обретает очередной оплот против угрозы своего исчезновения как вида под натиском бездушной вселенной. Но все это может осуществиться лишь в том случае, если те первые две с половиной тысячи человек выживут в условиях враждебной экосистемы, военных агрессий других рас, извечно присущих человечеству организационных промахов и самого простого, вездесущего окаянного невезения.

Две с половиной тысячи колонистов – достаточно много для того, чтобы начать процесс преобразования мира для нужд человека. И в то же время достаточно мало. Так что в случае их гибели СК может утереть слезы и быстренько двинуться дальше. И, кстати, проливание слез совершенно не обязательно. Довольно пикантное положение – быть одновременно и критиком, и расходным материалом, который человечество использует для заселения звезд. Если уж говорить начистоту, пожалуй, для нас с Джейн было бы умнее остаться на Гекльберри.

– Ладно, сдаюсь. – Я показал пальцем на громадный контейнер, который затаскивали в грузовой отсек «Фердинанда Магеллана». – Признавайтесь, что там такое?

Альдо Ферро, грузовой помощник капитана, проверил декларацию на экране своей ЭЗК.

– В том, на который вы показываете, центрифуги для завода по переработке сточных вод вашей колонии. А вот это, – он указал на длинный ряд контейнеров, ждущих своей очереди, – канализационные трубы, перегниватели и конвейеры для отходов.

– Мне и самому не хотелось бы копать на Роаноке выгребные ямы. Я предпочитаю теплый клозет.

– Дело тут вовсе не в комфорте, – серьезно пояснил Ферро. – Вы отправляетесь на планету шестого класса, экологическая система которой полностью несовместима с нами. Вам потребуется все удобрение, какое вы будете в состоянии получить. Эта система переработки отходов будет потреблять все биологические продукты вашей жизнедеятельности – от мочи до трупов – и вырабатывать из них стерильный компост для ваших полей. Это, пожалуй, самая важная вещь из всего, что вписано в декларацию для этого трюма. Вы уж постарайтесь не сломать ее.

Я улыбнулся:

– Похоже, вы хорошо разбираетесь в канализации.

– Что есть, то есть. Но если серьезно, то я хорошо разбираюсь в комплектации груза для новых колоний. Я занимаюсь этим уже двадцать пять лет, и все это время мы почти без перерывов отправляли снаряжение для новых колоний. Покажите мне декларацию, и я расскажу вам, что из себя представляет планета, на которой устраивают колонию, какой там климат, какова сила притяжения и проживет ли колония дольше первого года. Может быть, вам будет интересно узнать, как я понял, что ваша колония будет устроена в несовместимой экосистеме? Конечно, не по очистному заводу. Он входит в стандартный комплект для любой колонии.

– Интересно. Еще как! – кивнул я.

Ферро набрал что-то на своей электронной записной книжке и протянул ее мне. Я увидел на экране список контейнеров.

– Начнем сначала, – сказал Ферро. – С продовольствия. Каждый колониальный корабль отправляется в рейс с трехмесячным запасом концентратов и основных пищевых продуктов для каждого члена колонии и дополнительным месячным запасом сухих пайков, которые обеспечат колонии возможность начать охоту на местную дичь и таким образом добывать для себя пропитание. Но вы берете с собой продуктов на шесть месяцев и сухих пайков еще на два. Судя по этому грузу, экосистема там будет непригодна для человеческого организма – вы не сможете сразу же употреблять в пищу местную живность и растительность. Пожалуй, этих запасов даже больше, чем обычно берут на такие планеты: как правило, грузят четырехмесячный основной запас и дополнительный на шесть недель.

– Но почему же нам дали продовольствия больше обычного? – осведомился я.

Вообще-то я знал ответ на этот вопрос – как-никак я вроде бы начальник, – но мне хотелось посмотреть, действительно ли грузовой помощник такой мастак в своем деле, каким он себя считал.

Ферро улыбнулся:

– Разгадка лежит у вас прямо перед носом, мистер Перри. Вы везете также двойной запас почвоулучшителей и удобрений. Отсюда я делаю вывод, что почва там не ахти какая – в том смысле, что плохо подходит для возделывания привычных для человека культур. И дополнительное продовольствие даст вам добавочное время на тот случай, если какой-нибудь идиот плохо подготовит поля.

– Все правильно, – подтвердил я.

– И не могло быть иначе, – кивнул Ферро. – И напоследок: в составе ваших медикаментов больше, чем обычно, препаратов для лечения отравлений, что тоже типично для несовместимых экологий. И еще у вас чертова прорва ветеринарных нейтрализаторов ядов. Что может рассказать об очень многом…

Ферро забрал у меня ЭЗК и вывел на экран следующий список.

– Двойной запас корма для скота.

– Вы блестяще разбираетесь в документации, Ферро, – похвалил я. – А насчет колонизации никогда не задумывались?

– Избави бог, – отмахнулся он. – Я слишком хорошо знаю о том, что случается со многими из этих новых колоний, чтобы меня туда не тянуло. С меня хватит и того, что я загружу ваше барахло здесь, выгружу его там, а потом пожелаю вам счастливо оставаться и вернусь домой на Феникс, к жене и кошке. Только не сочтите за обиду, мистер Перри.

– Не беспокойтесь. – Я вновь указал на экран. – Если не ошибаюсь, вы начали с того, что сказали, будто можете по этим спискам определить, выживет колония или нет. Что вы думаете о нас?

– Вы подготовились ко всему. У вас все пройдет прекрасно. Но среди вашего имущества есть чертовски странные вещи. Есть даже такое, чего мне никогда прежде не попадалось. У вас целые контейнеры, набитые музейными экспонатами.

Ферро вновь развернул экран ко мне.

– Вот, смотрите, полный комплект оборудования для кузницы. По образцу тысяча восемьсот пятидесятого года. Я и не предполагал, что такое можно увидеть где-нибудь, кроме передвижной развлекательной ярмарки.

Я пробежал глазами список.

– Среди наших колонистов есть меннониты. Они предпочитают не использовать современную технологию, если могут обойтись без нее. Они называют это соблазном.

– И сколько у вас таких? – осведомился Ферро.

– Человек двести – двести пятьдесят, – ответил я, возвращая ЭЗК.

– Ого! Ну что ж, если так, то, можно сказать, что вы готовы ко всему, вплоть до путешествия во времени в эпоху Дикого Запада. Если из колонии не выйдет толку, вы не сможете оправдаться нехваткой инвентаря.

– Значит, вина может быть только моей, – вздохнул я.

– Может, и так, – отозвался Ферро.

– Я думаю, можно смело сказать, что все мы сходимся в одном: никто из нас не хочет увидеть неудачи этой колонии, – сказал Манфред Трухильо. – Я не считаю такой исход вероятным. Но тем не менее меня тревожат некоторые из принятых решений. Боюсь, что они затрудняют наше положение.

Сидевшие вокруг стола задумались, кое-кто закивал. Я заметил, что находящаяся справа от меня Савитри отмечает в блокноте, кто именно кивал. Джейн на противоположном конце была совершенно неподвижна, но я знал, что она тоже считает головы. Как-никак она была разведчицей. И выработанные тогда умения останутся при ней навсегда.

Подходило к концу первое собрание совета Роанока, состоявшего из меня и Джейн как руководителей колонии и десяти представителей колонистов – по одному от каждого мира, – которым предстояло исполнять обязанности наших заместителей. По крайней мере, так предполагалось теоретически. Ну а в действительности присутствующие уже начали борьбу за первенство и собирались всеми правдами и неправдами добиваться власти.

Первым кинулся в бой Манфред Трухильо. Именно он, занимая пост представителя Эри в СК, несколько лет назад инициировал движение за право позволить колониям самим осваивать планеты. Его постигло сильное разочарование, когда Департамент колонизации принял эту идею, но не поставил его во главе предприятия. Еще более тяжким ударом оказалось то, что руководителями колонии сделали нас, людей, о которых он ничего не знал и которые, похоже, не испытывали особого восхищения его персоной. Но у него хватило ума скрыть свое недовольство под маской высоких материй. На всем протяжении собрания он с большой настойчивостью и отеческим видом пытался со всех сторон подкапываться под нас с Джейн.

– Взять, к примеру, этот совет, – продолжал Трухильо, обведя взглядом всех сидевших за столом. – Каждый из нас облечен доверием своих товарищей-колонистов как представитель их интересов. Не сомневаюсь, что все мы будем достойно выполнять эти обязанности. Но ведь этот совет – совещательный орган при руководителях колонии, совещательный, и не более. И я задаюсь вопросом, позволяет ли нам такой статус наилучшим образом представлять думы и чаяния колонии?

«Мы еще и от причала не отошли, а он уже затевает мятеж», – подумал я.

В те годы, когда у меня был МозгоДруг, я мог бы передать эту мысль Джейн; впрочем, она перехватила мой взгляд и достаточно хорошо поняла, о чем я думал.

– Управление новыми колониями осуществляется согласно инструкциям Департамента колонизации, – вмешалась Джейн. – А в этих инструкциях специально оговорено, что руководители колонии обладают единоличной административной и исполнительной властью. В первое время после прибытия дела могут пойти достаточно сумбурно, так что созывать собрание и дожидаться кворума всякий раз, когда понадобится принять решение, будет не самым лучшим из возможных вариантов.

– Я не собираюсь ставить под сомнение ваши профессиональные качества, – заявил Трухильо. – Дело лишь в том, что наше участие не должно ограничиваться чисто символическим обсуждением. Многие из нас связаны с этой колонией еще с тех времен, когда она лишь намечалась в виде эскизного проекта. У нас есть богатейший опыт.

– Особенно если учесть, что мы подключились к делу лишь пару месяцев назад, – подлил я масла в огонь.

– Вы действительно недавнее, но очень полезное дополнение к нашему общему делу, – без секундной запинки ответил Трухильо. – И мне очень хотелось бы надеяться, что вы увидите те преимущества, какие даст вам наше участие в процессе принятия решений.

– Мне кажется, что инструкция по осуществлению колонизации была составлена не без веских оснований, – сказал я. – ДК вел надзор за колонизацией множества миров и вполне мог поднабраться опыта.

– Те колонисты, о которых вы говорите, принадлежали к самым обездоленным земным нациям, – продолжал атаку Трухильо. – Они лишены многих из тех достоинств, которыми обладаем мы.

Я ощутил, как напряглась Савитри: чванство старинных колоний, основанных западными странами еще до того, как СК взял процесс колонизации в свои руки, всегда возмущало ее.

– О каких особых достоинствах вы говорите? – осведомилась Джейн. – Мы с Джоном прожили семь последних лет среди этих колонистов и их потомков. Савитри, присутствующая здесь, – одна из них. Я не вижу у собравшихся за этим столом никаких особых достоинств по сравнению с ними.

– Вероятно, я неудачно выразился… – вкрадчиво произнес Трухильо, начиная, как я решил, еще одну замаскированную атаку.

– Вероятно, да, – ответил я, не давая ему развить мысль. – Однако боюсь, что этот вопрос представляет чисто академический интерес. Инструкции ДК дают нам крайне мало вариантов выбора форм управления первыми волнами колонизации и при этом не делают ровно никаких скидок на прежнюю национальную принадлежность колонистов. Мы обязаны относиться одинаково ко всем, вне зависимости от того, откуда они прибыли. Мне кажется, что это мудрая политика, ведь правда?

Трухильо умолк, выискивая возможность для обходного маневра; было заметно, что направление, которое приобрела затеянная им дискуссия, вызвало у него немалое раздражение.

– Да, конечно.

– Мне очень приятно это слышать. Так что первое время мы будем следовать инструкциям. А теперь, – продолжил я, прежде чем Трухильо успел сообразить, какую еще шпильку можно было бы вонзить, – кто хочет еще что-нибудь сказать?

– Некоторые из моих земляков недовольны отведенными им местами, – сообщил Пауло Гутьеррес, представитель Хартума.

– А что именно их не устраивает?

– Они недовольны тем, что их поселили далеко от других колонистов из Хартума, – пояснил он.

– Корабль имеет в длину всего лишь несколько сотен метров, – напомнил я. – А информацию о расселении пассажиров в любой момент можно получить через ЭЗК. У них не должно быть никаких сложностей с поисками друг друга.

– Лично я это понимаю, – ответил Гутьеррес. – Перелеты будет легче переносить, если у нас будет возможность объединиться в наши привычные группы.

– Именно поэтому мы так не поступаем, – пояснил я. – Вы же знаете, что, как только мы опустимся на Роанок, среди нас не будет ни хартумцев, ни эрийцев, ни киотцев.

Я посмотрел на Хайрама Йодера, и тот кивнул в ответ.

– Мы все станем роанокцами. И пора, не откладывая, начать становиться ими. Нас всего две тысячи пятьсот человек. Маловато для того, чтобы разбиться на десять отдельных племен.

– Очень верная мысль, – отозвалась Мария Черная с Руси. – Но я не думаю, что наши поселенцы смогут быстро забыть, откуда прибыли.

– Об этом я даже не думаю, – ответил я. – Да я и вовсе не хочу, чтобы они забыли, где их прародина. Но надеюсь, что они будут думать не о прошлом, а о настоящем. Вернее, о ближайшем будущем.

– Колонисты здесь олицетворяют свои миры, – вставил Трухильо.

– Имеет смысл поступить именно так, – с намеренной неопределенностью сказала Джейн. – По крайней мере, на данный момент. А оказавшись на Роаноке, мы сможем вернуться к этому вопросу.

Все собравшиеся несколько секунд думали над смыслом сказанного.

Затем руку подняла Марта Пиро с колонии Чжунго.

– Прошел слух, что вместе с нами на Роанок летят два обинянина, – сказала она.

– Это не слух, – ответил я, – а чистая правда. Хикори и Дикори, можно сказать, члены нашей семьи.

– Хикори и Дикори? – переспросил Ли Чен с Франклина.

– Так назвала их наша дочь Зои, когда была маленькой, – объяснил я.

– Если позволите, я хотела бы спросить, как это может быть: два обинянина – и вдруг члены вашей семьи? – продолжала допытываться Пиро.

– Наша дочь держит их вместо домашних животных, – рубанула Джейн.

Ее слова вызвали несколько напряженный смех. А я решил, что дело не так уж плохо. После часа непрестанных, не слишком тонко замаскированных нападок со стороны Трухильо, слава людей, способных держать при себе в роли слуг или просто для развлечения грозных иноплеменных существ, могла пойти нам только на пользу.

– Вы обязательно, обязательно должны выкинуть этого сукина сына Трухильо в открытый космос! – воскликнула Савитри после того, как комната опустела.

– Успокойся, – попросил я. – Просто некоторые люди не могут ни есть, ни спать, если не руководят чем-нибудь или кем-нибудь.

– Гутьеррес, Черная и Трухильо сколачивают свою собственную политическую партию, – сказала Джейн. – И, конечно, Трухильо уже примчался к Кранджичу и сейчас излагает ему подробности собрания. Они успели прекрасно спеться друг с другом.

– Но нам это не грозит никакими проблемами, – заметил я.

– Не грозит, – согласилась Джейн. – Похоже, что никто из остальных депутатов не питает большой симпатии к Трухильо, а рядовые колонисты все еще грузятся на борт. У него не было времени, чтобы познакомиться с кем-либо, кто не с Эри. Но даже будь у него время, все равно он не имел бы шансов добиться у ДК нашей замены. Секретарь Белл ненавидит Трухильо еще с тех пор, как они оба представляли свои планеты. Воспользоваться его идеей и поставить нас во главе колонии – такое она могла устроить лишь для того, чтобы лишний раз щелкнуть его по носу.

– Генерал Райбики предупреждал нас, что эта история серьезно связана с политикой, – напомнил я.

– Генерал Райбики имеет обыкновение недоговаривать многое из того, что нам следовало бы знать, – бросила Джейн.

– Возможно, так оно и есть, – кивнул я. – Но здесь он сказал правду. И, как бы то ни было, давай не будем слишком сильно волноваться из-за этого. У нас полно дел, а после того, как «Магеллан» отчалит от станции «Феникс», их станет еще больше. Так вот, что касается дел: я обещал Зои сегодня свозить ее на Феникс. Кто-нибудь хочет отправиться со мной? Пока что в составе экспедиции я, Зои и двойняшки-обиняне.

– Я, пожалуй, пропущу, – сказала Савитри. – Мне надо привыкнуть к Хикори и Дикори.

– Но ведь ты знакома с ними уже семь лет, – удивился я.

– Да, – согласилась Савитри. – Семь лет – по пять минут общения зараз. Мне необходимо поработать над техникой продолжительных свиданий.

– Замечательно.

Я повернулся к Джейн:

– А какие планы у тебя?

– У меня назначена встреча с генералом Сциллардом. Он хочет получше разобраться в ситуации.

Сциллард являлся ни больше ни меньше командующим Специальными силами.

– Ладно, значит, ты тоже отпадаешь, – подытожил я.

– А что вы собираетесь там делать? – спросила Джейн.

– Мы отправляемся навестить родителей Зои, – ответил я. – Тех, других.

Я стоял перед могильной плитой, на которой были высечены имена отца Зои, ее матери и самой Зои. Дата смерти Зои, определенная на основе ошибочного предположения, что она погибла во время нападения на колонию, была, как мы прекрасно знали, неверна, как, впрочем, и дата смерти ее отца (хотя эта ошибка была не столь очевидной). Конец жизненного пути ее матери был обозначен точно. Зои присела на корточки, чтобы вплотную приблизиться к этим именам. Хикори и Дикори включили свои электронные личности, чтобы испытать десятисекундный экстаз от сознания того, что они находятся возле итоговой вехи жизненного пути Бутэна. Сейчас, отключив имитаторы, они с безразличным видом стояли поодаль.

– Я помню, как была здесь в прошлый раз, – сказала Зои.

Букетик цветов, который она принесла, лежал на могильном камне.

– Это было в тот самый день, когда Джейн спросила меня, хочу ли я жить вместе с вами – с нею и с тобой.

– Да, – отозвался я. – Ты узнала, что будешь жить со мной, даже раньше, чем я сам узнал, что буду жить с тобой и с Джейн.

– Но я-то думала, что у тебя и Джейн любовь. Что вы давно уже решили жить вместе.

– Насчет любви ты не ошибалась, – подтвердил я. – И жить вместе мы решили уже давно. Но все это было очень непросто.

– Все в нашей маленькой семье непросто, – вздохнула Зои. – Тебе восемьдесят восемь лет. Джейн на год старше меня. А я – дочь предателя.

– Ко всему прочему, ты единственная девочка во вселенной, имеющая личный эскорт из обинян, – добавил я.

– Кстати, о сложностях, – сказала Зои. – Днем я нормальный ребенок. А по ночам превращаюсь в объект поклонения целой иноплеменной расы.

– Бывает положение и похуже.

– Наверное, – кивнула Зои. – А вы считали, что, раз мне поклоняется разумная раса, я буду все время отлынивать от домашних дел? Не надейтесь, я это хорошо замечала.

– Мы не хотели, чтобы это вскружило тебе голову, – коротко объяснил я.

– Спасибочки, – бросила она и указала на надгробный камень. – Даже с этим куда сложнее, чем у нормальных людей. Я жива, а вместо моего отца здесь захоронен его клон. Единственный настоящий человек из всех троих, кто тут якобы лежит, – моя мать. Моя родная мать. Все это очень, очень непросто.

– Мне очень жаль…

Зои пожала плечами:

– Я к этому давно привыкла. И в основном это не так уж плохо. К тому же расширяет кругозор, скажешь – нет? Когда я в школе слушала, как Анджали или Чадна жаловались на сложности своей жизни, я думала: девочки, да вы и понятия не имеете, что такое настоящая сложность.

– Рад, что ты научилась так хорошо справляться с этим.

– Я стараюсь. И должна признаться, что тот день, когда вы с Джейн сказали мне правду о папе, был не самым лучшим в моей жизни.

– Нам он тоже не доставил радости. Но мы решили, что ты имеешь полное право знать правду.

– Я знаю. – Зои встала. – Но ведь ты должен понимать, что это значит: проснуться утром, считая своего родного отца простым ученым, а ложась спать – знать о том, что это вовсе не так и что он мог бы истребить всю человеческую расу. От такого у кого угодно голова пойдет кругом.

– К тебе твой отец относился хорошо. Кем бы он ни был и что бы еще он ни делал, тебя он воспитывал правильно.

Зои шагнула ко мне и обняла.

– Спасибо, что привез меня сюда. Ты хороший парень, девяностолетний папаша.

– А ты – отличный ребенок, взрослеющая дочь, – ответил я. – Ну что, пойдем?

– Еще секундочку.

Она вернулась к могильному камню, быстро опустилась на колени и поцеловала плиту. Затем встала и вдруг сделалась похожей на самое себя – на подростка, охваченного бурей чувств.

– Я поступила так, когда была здесь в прошлый раз. Мне хотелось посмотреть, испытаю ли я сейчас то же самое, что и тогда.

– Ну и?

– Да, – отозвалась необычно притихшая Зои. – Ладно, пойдем.

Мы направились к воротам кладбища; я достал из кармана ЭЗК и вызвал такси.

– Как тебе нравится на «Магеллане»? – спросил я Зои.

– Очень интересно. Я ведь давно не бывала на космическом корабле и совсем забыла, как там и что. А какой он большой!

– Но ведь нужно где-то разместить две с половиной тысячи колонистов и все, что они везут с собой.

– Я понимаю, – махнула рукой Зои. – Просто говорю, что он большой. Хотя теперь он уже начинает заполняться. Туда прибывают колонисты. Я уже познакомилась с несколькими. В смысле – моих лет.

– Кто-нибудь тебе понравился? – поинтересовался я.

– Парочка нашлась, – ответила Зои. – А одна девочка, похоже, очень хочет со мной подружиться. Гретхен Трухильо.

– Ты сказала – Трухильо?

Зои кивнула:

– Да. А в чем дело? Ты ее знаешь?

– Возможно, я знаком с ее отцом.

– Мир тесен, – философски заметила Зои.

– И скоро станет еще намного теснее, – добавил я.

– Хорошо подмечено. – Зои огляделась вокруг. – Интересно, я когда-нибудь попаду сюда хоть еще разок?

– Ты отправляешься всего лишь в новую колонию, – ответил я, – а не на тот свет.

Зои улыбнулась:

– Похоже, ты не обратил внимания на мою могилку, папочка. Я ведь уже была на том свете. Вернуться оттуда совсем не трудно. Это с жизнью трудно справиться.

– Джейн легла спать, – сообщила мне Савитри, когда мы с Зои вернулись в нашу каюту. Вернее, это были апартаменты люкс из нескольких комнат для особо важных пассажиров. – Она сказала, что неважно себя чувствует.

Я удивленно вскинул брови: Джейн была самым здоровым человеком из всех, кого я когда-либо знал, и оставалась такой даже после пересадки в стандартное человеческое тело.

– Да, понимаю, – ответила Савитри на мой невысказанный вопрос. – Мне тоже это показалось странным. Она сказала, что с ней все в порядке, но просила не тревожить ее хотя бы несколько часов.

– Спасибо, что предупредила. Все равно мы с Зои собирались пойти на обзорную палубу. Не хочешь присоединиться к нам?

– Джейн попросила меня кое-чем заняться, пока она спит, – сказала Савитри. – Так что погуляю в другой раз.

– На меня ты никогда не вкалывала так старательно, как на Джейн, – недовольно заметил я.

– Тут все дело во вдохновляющем примере деятельного руководителя.

– Вот и прекрасно, – сказал я.

Савитри отмахнулась от последней реплики.

– Когда Джейн проснется, я свяжусь с вами через ЭЗК. А теперь идите. Вы мне мешаете.

Обзорная палуба «Магеллана» была оформлена в виде маленького парка, и уже сейчас там находилось много колонистов, опробующих те развлечения, которые «Магеллан» намеревался предложить им, чтобы скрасить недельный перелет к точке скачка до Роанока. По пути Зои заметила трех девочек-подростков и помахала им. Одна помахала в ответ и сделала приглашающий жест. Я подумал, не могла ли это быть Гретхен Трухильо. Зои коротким взглядом попрощалась со мной и помчалась к новым подружкам. Я же в одиночестве бродил по палубе, разглядывая моих товарищей-колонистов. Вскоре большинство из них будут с первого взгляда узнавать во мне руководителя колонии. Ну а пока что я благополучно наслаждался анонимностью.

На первый взгляд могло показаться, что колонисты разгуливают совершенно свободно, но уже через пару минут я заметил, что они собираются в почти не соприкасающиеся группки. Общим для всех колоний был английский язык, но у каждого мира имелось по одному, а то и по нескольку основных языков, бывших родными для их предков. Вот и сейчас я слышал обрывки речей на испанском, китайском, португальском, русском, немецком.

– Вы тоже их слышите, – сказал кто-то у меня за спиной.

Я повернулся и увидел Трухильо.

– Все говорят на разных языках, – пояснил он и улыбнулся. – Полагаю, что вы скажете, что это рудименты наших старых миров. Но лично я сомневаюсь, что, когда мы окажемся на Роаноке, люди перестанут говорить на этих старых языках.

– Следует ли понимать ваши слова как тонкий намек на то, что колонисты не станут спешить отказываться от своей национальной принадлежности, чтобы сплотиться во вновь образовавшийся роанокский народ?

– Это всего лишь наблюдение. И я уверен, что в свое время все мы станем… роанокцами.

Трухильо произнес последнее слово так, будто оно представляло собой что-то острое и шершавое и ему лишь с большим трудом удалось вытолкнуть его из горла.

– Только на это потребуется некоторое время. Возможно, больше времени, чем вы рассчитываете. В конце концов, мы сейчас делаем нечто новое. Не просто создаем новую колонию на основе одного из старинных миров, а смешиваем десять различных культур. Если говорить начистоту, я думаю, что Департамент колонизации должен был принять мое первоначальное предложение и позволить каждой из колоний независимо от других осваивать новый мир.

– Так ведь для этого и существует бюрократия, – заметил я. – Чтобы портить идеальные планы.

– Да, пожалуй… – протянул Трухильо и слабо махнул рукой на разноязычных поселенцев и, вероятно, на меня. – Ни для кого не секрет, что дело тут прежде всего в моей вражде с министром Белл. Она с самого начала была против Роанока, но давление со стороны колоний было слишком сильным, и ей не удалось совсем погубить эту инициативу. Но никто не мог помешать ей организовать все чрезвычайно непрактично. В том числе и поручить руководство колонии двоим, пусть даже способным, но совершенно неопытным людям, которые даже не представляют себе, где заложены самые опасные мины. А если колонизация не удастся, из них можно будет сделать прекрасных козлов отпущения.

– Вы считаете нас простофилями? – решил уточнить я.

– Я хочу сказать, что и вы, и ваша жена – умные и компетентные люди, но плохо представляете себе политические игры, – пояснил Трухильо. – Когда колонизация провалится, вина будет возложена не на Белл, а на вас.

– Но ведь это она выбрала нас.

– Разве? Я слышал, что ваши кандидатуры предложил генерал Райбики. Ему политические бури не страшны, ведь он из ССК, а там не обязаны думать о политике, о причинах и следствиях различных поступков. Нет, Перри, дерьмом будут забрасывать именно вас с супругой.

– Вы, похоже, уверены, что колонизация провалится, – сказал я. – Но все же летите с нами.

– Я уверен, что колонизация может провалиться. И уверен, что многих людей, в том числе министра Белл, эта неудача сильно обрадует, так как поможет расквитаться с собственными политическими противниками и прикрыть собственную некомпетентность. И потому они совершенно определенно разработали весь проект с расчетом именно на провал. И воспрепятствовать этому гнусному плану, помочь колонии выжить могут только люди, обладающие желанием и соответствующим опытом.

На последнем слове он сделал сильное ударение.

– Например, такой человек, как вы, – сказал я.

Трухильо шагнул поближе.

– Перри, я понимаю, что вполне можно подумать, будто все дело в моем больном самолюбии. Действительно, оно серьезно задето. Но я хотел бы, чтобы вы приняли во внимание еще вот какое соображение. На этом корабле полетят две тысячи пятьсот человек, и произойдет это потому, что шесть лет назад, в палате представителей СК, я поднялся и потребовал для нас права колонизации. Я несу ответственность за то, что они оказались здесь, а также и за то, что я не сумел воспрепятствовать Белл и ее клике снарядить эту колонию в самоубийственный путь. Я несу ответственность за тот колоссальный риск, которому через несколько дней подвергнутся все эти люди. Сегодня утром я предлагал, чтобы вы позволили нам оказывать вам помощь в управлении колонией вовсе не потому, что мне необходимо держать руку на пульсе событий. Я заговорил об этом лишь затем, что при тех обстоятельствах, в какие вас поставил ДК, вам потребуется вся возможная помощь, а ведь люди, с которыми вы разговаривали сегодня утром, посвятили нашему делу несколько лет своей жизни. Если мы не будем помогать вам, результат будет самым плачевным, и другого выхода просто не может быть.

– Я ценю вашу уверенность в своих организаторских способностях, – вставил я.

– Вы не понимаете меня. Черт побери, Перри, я хочу, чтобы вы достигли успеха. Я хочу, чтобы колония достигла успеха. Меньше всего на свете я хочу подвергнуть сомнению руководящее положение вас и вашей уважаемой супруги. Если бы я поступил так, то подверг бы опасности жизнь всех колонистов. Я не враг вам. Напротив, я хочу помочь бороться с истинными врагами.

– Вы утверждаете, что Департамент колонизации готов погубить две с половиной тысячи человек только для того, чтобы досадить вам?

– Нет. Не для того, чтобы досадить мне. А чтобы ликвидировать ту угрозу, которая нависла над их методами колонизации. Чтобы помочь СК железной рукой управлять колониями. Две с половиной тысячи колонистов – не слишком дорогая плата за такой результат. Если вы имеете какое-нибудь представление о колонизации, то должны знать, что две тысячи пятьсот человек – стандартная численность первоколонии. Мы время от времени теряем первопоселения, эти потери предусматриваются планами. Мы привыкли к таким потерям. Ведь речь идет не о жизни и смерти двух с половиной тысяч человек, а всего лишь об одной первоколонии.

Но тут следует еще более интересный поворот. Да, одна погибшая первоколония – это всего лишь утрата в пределах стандартов ДК. Но ведь колонисты были набраны в десяти различных мирах СК, ни один из которых прежде не осуществлял колонизации. Гибель колонии отзовется глубокой болью на каждом из них. Она явится тяжким ударом по духу каждой нации. И тогда-то ДК получит возможность сказать: теперь вы видите, почему мы удерживаем вас от попыток самостоятельной колонизации. Для вашего собственного блага. Они выложат этот аргумент колониям, все проглотят его, и мы вернемся к существующему положению.

– Интересная теория, – заметил я.

– Перри, вы же много лет прослужили в Силах самообороны колоний. Вы на собственном опыте знаете, к каким результатам приводит политика СК. Скажите мне, только откровенно: неужели вы, со всем вашим опытом, считаете, что тот сценарий, который я сейчас обрисовал вам, целиком и полностью лежит вне царства реальности?

Я ничего не ответил. Трухильо мрачно улыбнулся.

– Подумайте над этим, Перри. Пусть мои слова послужат пищей для размышлений к тому времени, когда вам с женой захочется снова хлопнуть дверью перед нашими носами на одном из следующих совещаний. Не сомневаюсь, что вы поступите самым полезным для колонии образом. – Он посмотрел через мое плечо. – По-моему, наши дочери успели познакомиться.

Я повернулся и увидел, что Зои оживленно разговаривает с одной из тех девочек, которых я заметил раньше, – той самой, что позвала ее.

– Похоже на то, – ответил я.

– И, кажется, прекрасно ладят между собой, – добавил Трухильо. – Думаю, что это и есть истинное начало нашей колонии Роанок. Надеюсь, мы сможем последовать их примеру.

– Что-то я никак не могу поверить в искренность и самоотверженность Манфреда Трухильо, – сказала Джейн.

Она полулежала в постели. Я сидел рядом на стуле. Варвар развалился на кровати у нее в ногах и безостановочно вилял хвостом.

– Нас, таких недоверчивых, двое, – отозвался я. – Беда в том, что я никак не могу отбросить все то, что он мне наговорил.

– Почему же? – удивилась Джейн.

Она протянула руку к кувшину, стоявшему на ночном столике, но не достала. Я налил воды в стакан.

– Помнишь, что Хикори говорил о планете Роанок? – спросил я, подавая ей воду.

– Спасибо, – пробормотала она и в пять секунд осушила весь стакан.

– Ого! – воскликнул я. – Ты уверена, что тебе стало лучше?

– Я в полном порядке, просто пить хочется.

Джейн протянула мне стакан, и я снова наполнил его. На этот раз она пила не так жадно.

– Итак, ты говорил о планете Роанок, – напомнила она.

– Хикори сказал мне, что планета Роанок на самом деле принадлежит обинянам. Если Департамент колонизации и впрямь рассчитывает на гибель этой колонии, такая провокация может иметь смысл.

– То есть: зачем торговаться из-за планеты, если известно, что твои колонисты все равно не удержат ее, – подхватила Джейн.

– Именно так. – Я кивнул. – И еще одно. Сегодня я был на погрузке, смотрел ведомости с грузовым помощником, и он между делом сказал, что мы берем с собой много устаревшего снаряжения.

– Это, наверно, имущество меннонитов, – предположила Джейн и отхлебнула еще воды.

– Так я ему и сказал. Но после разговора с Трухильо я еще раз просмотрел грузовые ведомости. Начальник багажа был прав. Там куда больше старья, чем можно было бы списать на меннонитов.

– У нас что, некомплект оборудования? – удивилась Джейн.

– В том-то и загадка. Никакого некомплекта нет. У нас целая куча различного старья, но не вместо современного, а вдобавок к нему.

Джейн задумалась.

– И что, по-твоему, это может означать?

– Я не знаю, означает ли это что-нибудь вообще. Ошибки в поставках случаются то и дело. Помню, однажды, когда я еще служил в ССК, нам прислали вместо медикаментов огромный контейнер с носками всех размеров и расцветок. Возможно, случилась особо крупная накладка и нам загрузили чье-то чужое имущество.

– Надо спросить генерала Райбики, – сказала Джейн.

– Его нет на станции. Уехал сегодня утром. И не куда-нибудь, а на Коралл. В его штабе говорят, что он будет наблюдать там за диагностикой новой сети планетарной защиты. И вернется только через стандартную неделю. Я попросил его сотрудников разобраться с инвентарем колонии. Но для них это не слишком важно – ведь наш груз не представляет очевидной опасности для благосостояния колонии. У них до нашего отправления будет масса других забот. Но не исключено, что у нас чего-то не будет хватать.

– Если нам чего-то не хватает, нужно как можно скорее выяснить, чего именно.

– Я это и сам знаю. И как бы мне ни хотелось относиться к Трухильо как к одному из бесчисленных прыщей на ровном месте, одержимых манией величия, нельзя вот так, сразу, отбрасывать мысль о том, что он и на самом деле всем сердцем печется об интересах колонии. Учесть все возможности чертовски трудно.

– Не исключено, что он действительно прыщ на ровном месте и в то же время всем сердцем печется, – предположила Джейн.

– Ты всегда видишь во всем светлую сторону, – отозвался я.

– И еще поручи Савитри пробежаться по ведомостям. Она сможет свежим глазом заметить что-нибудь из того, что мы могли пропустить. Я велела ей как следует разобраться во всем, что связано с первоколониями, организованными в последние годы. Если чего-то не хватает, она это заметит.

– А тебе не кажется, что ты чересчур загружаешь ее работой? – осведомился я.

Джейн пожала плечами:

– Это ты постоянно недогружал Савитри. Потому-то я и взяла ее с собой. Она способна на куда более серьезные дела, нежели те, которые ты ей доверял. Хотя здесь не только твоя вина. Ведь тебе не приходилось иметь дела ни с чем хуже этих безмозглых братьев Ченджелпет.

– Ты так говоришь только потому, что никогда не имела с ними дела, – возмутился я. – А надо было хотя бы разок пообщаться с ними.

– Если бы мне пришлось возиться с ними, то один разок оказался бы и первым, и последним. Они у меня сделались бы кроткими как овечки.

– Как прошла твоя встреча с генералом Сциллардом? – спросил я, поспешив изменить тему, прежде чем моя компетентность подвергнется еще более жесткой критике.

– Прекрасно. Между прочим, он говорил мне примерно то же самое, что ты сегодня услышал от Трухильо.

– Что ДК посылает нашу колонию на верную гибель?

– Нет. Что вокруг нашего дела идут очень большие политические игрища, о которых мы с тобой ничего не знаем.

– Какого рода?

– Он не вдавался в подробности. Сказал, что сообщает об этом только потому, что не сомневается, что мы сможем справиться с трудностями. И еще спросил меня, не хочу ли я на всякий случай получить мое старое тело – образца Специальных сил.

– Ай да Сциллард, – заметил я. – Ну и шутник.

– Вообще-то это была не совсем шутка, – сказала Джейн, а когда я ответил на эти слова прекрасно удавшимся мне испуганным взглядом, успокаивающе подняла руку: – Все равно моего старого тела у него нет. И он не собирался вновь натягивать на меня зеленую кожу. Это значило лишь, что, по его мнению, мне лучше было бы отправиться в новую колонию с хорошим телом, а не с немодифицированным человеческим.

– Забавная мысль.

Тут я заметил, что Джейн начала потеть, и потрогал ее лоб.

– По-моему, у тебя самый настоящий озноб. Это что-то новенькое.

– Немодифицированное тело… – протянула Джейн. – Рано или поздно я должна была заболеть.

– Дать тебе еще воды?

– Нет, пить я не хочу. Зато, кажется, я здорово проголодалась.

– Сейчас узнаю, нельзя ли заказать для тебя что-нибудь с камбуза. Чего бы ты хотела?

– А что у них есть?

– Думаю, что почти все.

– Вот и прекрасно. Я съем что-нибудь одно из этого всего.

Я вытащил ЭЗК, чтобы связаться с кухней.

– Все-таки хорошо, что на «Магеллане» двойной запас продовольствия.

– Если я буду чувствовать себя так же, как и сейчас, его надолго не хватит, – пошутила Джейн.

– Ну и ладно, – ответил я. – Но, если мне не изменяет память, древние учили лечить лихорадку голодом.

– В моем случае, – возразила Джейн, – твои древние глубочайшим образом заблуждались.