Читать книгу К востоку от Эдема - Джон Стейнбек, Джон Эрнст Стейнбек - Страница 10

На ранчо Гамильтонов подрастало потомство, и каждый год на свет появлялся очередной младенец. Джордж был высоким красивым мальчиком, добрым и кротким, и с детства отличался покладистостью и учтивыми манерами. Даже в раннем возрасте он был вежлив и, по словам взрослых, не доставлял никаких хлопот. От отца он унаследовал опрятность во всем, будь то одежда, собственное тело или прическа, и даже в бедном платье выглядел хорошо одетым и подтянутым. Джордж рос безгрешным ребенком и остался таким, когда сделался взрослым. За всю жизнь за ним не числилось ни одного серьезного проступка, совершенного преднамеренно, а случайные оплошности не выходили за рамки порой досадных, но невинных мелочей. Уже в зрелые годы, когда медицина продвинулась вперед, у Джорджа обнаружили злокачественную анемию, и вполне возможно, все его добродетели объяснялись нехваткой жизненной энергии.

Уилл, брат Джорджа, младше всего на год, рос коренастым и крепким. Богатым воображением он не обладал, зато энергия била ключом. С самого детства Уилл отличался удивительным трудолюбием, и, если ему поручали какое-нибудь дело, повторять дважды не приходилось, он работал без устали. Уилл был человеком консервативных взглядов, и не только в политике, но и во всем остальном. Любые новые веяния он считал революционными, относился к ним подозрительно и с омерзением и решительно их отвергал. Уилл хотел жить так, чтобы никто не мог к нему придраться, а потому приходилось изо всех сил подстраиваться под других людей.

Возможно, на неприязнь Уилла ко всем новшествам и переменам повлиял отец. Взросление мальчика пришлось на период, когда отец прожил в Салинас-Вэлли недостаточно долго, чтобы по праву считаться старожилом. Да он и был здесь чужаком-ирландцем, а ирландцев в то время в Америке недолюбливали и относились к ним с презрением, особенно на Восточном побережье. Впрочем, пренебрежительное отношение к этим людям просочилось и на Запад. Сэмюэл не просто отличался ото всех остальных жителей долины, он постоянно что-то изобретал и был неистощим на разные выдумки. В маленьких, живущих в своем крошечном мирке общинах к таким людям всегда относятся с подозрением, пока они своим поведением не докажут, что не представляют опасности для окружающих. Незаурядный яркий человек наподобие Сэмюэла всегда доставляет массу беспокойства. К примеру, к нему могли проникнуться симпатией женщины, мужья которых и сами понимали, что не представляют собой ничего интересного. Кроме того, он был хорошо образован, много читал, покупал и брал у людей книги и знал такие вещи, которые вроде бы и не нужны, потому что их не съешь, не наденешь на себя и не используешь в хозяйстве. А еще интересовался поэзией и ценил хорошую литературу. Стань Сэмюэл богачом, вроде Торнов или Делмаров, и поселись в большом красивом доме на равнине, он непременно бы собрал замечательную библиотеку.

У Делмаров библиотека имелась – большая комната, заполненная книгами, с отделанными дубом стенами. Сэмюэл брал у них книги и прочел гораздо больше, чем сами хозяева. В то время богатому человеку позволялось иметь хорошее образование. Он мог отправить сына учиться в колледж, не вызывая пересудов, носить по будням жилет, белую рубашку с галстуком и перчатки, а также содержать ногти в чистоте. У богатых свои, непонятные для простых людей жизнь и привычки, и кто знает, что им пригодится, а что – нет. Другое дело бедняк. Зачем ему поэзия, живопись или музыка, под которую не споешь и не спляшешь? Разве подобная чепуха поможет собрать хороший урожай или одеть детишек? А уж если он упорствует и продолжает чудить, то, наверное, имеет на то причины, в которые лучше не вникать.

Взять хотя бы Сэмюэла. Прежде чем приступить к работе с деревом или железом, он делает чертеж. Это понятно и абсолютно правильно. Остается только позавидовать. Но на полях чертежей он делает непонятные зарисовки: деревья, лица людей, животных или жуков, а иногда и вообще не разберешь что. Люди только смущенно посмеивались над его чудачествами. И потом, никогда не угадаешь, что у Сэмюэла на уме, что он скажет и как поступит. От него можно ждать чего угодно.

В первые годы жизни в Салинас-Вэлли люди относились к Сэмюэлу с недоверием. Возможно, в раннем детстве Уилл слышал разговоры, которые велись в магазине в Сан-Лукасе. Мальчишкам не нравится, когда их отцы не похожи на других мужчин. Вероятно, именно тогда и пустил корни его консерватизм. Позже, когда родились и подросли другие дети, Сэмюэл стал в долине своим, и им гордились, как гордится своим приобретением владелец павлина. Люди перестали его бояться, так как Сэмюэл не соблазнял чужих жен и не нарушал их размеренной серой жизни. В Салинас-Вэлли полюбили Сэмюэла, но к тому времени характер Уилла уже успел сформироваться.

Некоторые люди, порой совсем того не заслуживая, становятся настоящими баловнями судьбы и без малейших усилий получают все, чего пожелают. К их числу принадлежал и Уилл Гамильтон. Он получал от судьбы подарки, которые мог по достоинству оценить. Уиллу везло с детства. В отличие от отца, который так и не научился наживать деньги, Уиллу они сами плыли в руки. Стоило Уиллу Гамильтону завести кур и они начали нестись, как цены на яйца сразу подскочили. В ранней юности два его приятеля, которые содержали небольшой магазинчик, оказались на грани бесславного банкротства и попросили у Уилла немного денег, чтобы расплатиться по счетам за квартал. Желая хоть как-то отблагодарить друга, они предложили взять его в долю третьим владельцем. Уилл не был скрягой и ссудил приятелей нужной суммой. Через год дела в магазинчике пошли на лад, через два он заметно вырос и стал солидным магазином, а через три открылось уже несколько филиалов. Сейчас дочерние магазины образовали огромную торговую сеть, которая занимает ведущее положение во всем штате.

Кроме того, в уплату давно просроченного долга Уилл получил мастерскую по ремонту велосипедов, а через некоторое время несколько богачей в долине купили автомобили, и его механик стал на них работать. Потом к Уиллу привязался один неугомонный мечтатель, стремившийся выразить свои чаяния в латуни, чугуне и резине. Звали этого человека Генри Форд, а его планы выглядели смехотворными, не сказать хуже – противозаконными. Уилл после долгих уговоров согласился стать его представителем в южной части Салинас-Вэлли, а через пятнадцать лет вся долина кишела «фордами», а сам Уилл разбогател и разъезжал на «мармоне».

Третий сын Гамильтонов Том пошел в отца. Он появился на свет с яростным воплем, и вся его жизнь была яркой, как вспышка молнии. Том очертя голову, с безудержной радостью бросился в ее пучину. Он не открывал заново окружающий мир и людей, а творил их сам, брал книги отца и читал их как первооткрыватель, живя во вселенной, сияющей первозданной красотой и свежестью, как рай на шестой день сотворения мира. Отпущенный на свободу разум резвился будто беззаботный жеребенок на тучном пастбище, и когда впоследствии жизнь стала воздвигать перед Томом преграды, он бесстрашно бросался грудью на колючую проволоку. Даже когда его со всех сторон окружили высоким частоколом, Том прорвался и вышел на волю. Он был способен на великую радость и всепоглощающую скорбь, а потому смерть любимой собаки воспринял как конец света.

Том унаследовал от отца изобретательность, но оказался более дерзким и решительным. Он брался за дела, о которых отец даже подумать боялся. Кроме того, в отличие от Сэмюэла, его обуревали не дающие покоя похотливые желания. Возможно, именно по вине неуемного зова плоти он всю жизнь оставался холостяком. Том родился в высоконравственной семье, и вполне вероятно, что из-за определенного вида снов и возникавших в связи с ними желаний, которые удовлетворялись непотребными способами, он чувствовал себя достойным презрения ничтожеством и время от времени убегал в горы, чтобы выплакаться. В характере Тома необузданность удивительным образом сочеталась с кроткой добротой. Он трудился до седьмого пота, чтобы хоть так подавить пагубное влечение.

Ирландцы и в самом деле обладают склонностью к безудержному веселью, но на закорках у каждого сидит угрюмый зловредный призрак, который заглядывает в душу и читает мысли. Стоит ирландцу рассмеяться чуть громче, чем принято, и призрак тут же затыкает глотку длинным костлявым пальцем. Одним словом, ирландцам свойственно себя осуждать еще до того, как предъявят обвинение, а потому они всегда держатся настороже.

В девятилетнем возрасте Тома не на шутку встревожила задержка речи у младшей сестры, прелестной Молли. Он попросил девочку открыть рот и обнаружил под языком перепонку, которая и являлась причиной всех бед. «Я могу все исправить», – пообещал Том и повел сестру в укромное местечко подальше от дома. Наточив о камень перочинный нож, он резанул по преграде, вставшей на пути у слов, а потом убежал и долго мучился приступами рвоты.

По мере регулярного прибавления в семействе Гамильтонов рос и их дом, изначально рассчитанный на большое количество пристроек, появляющихся по мере надобности. Комната и кухня, из которых поначалу состоял весь дом, вскоре затерялись в их беспорядочных лабиринтах.

Между тем Сэмюэлу так и не удалось разбогатеть. У него появилась крайне вредная привычка патентовать все подряд. Многие стали жертвами этой болезни. Он придумал приставку к молотилке, благодаря чему она стала работать гораздо продуктивнее всех существующих на тот момент аналогов, а стоила дешевле. Расходы на патентного адвоката съели мизерную прибыль за год. Сэмюэл отослал макеты машины одному промышленнику, который забраковал чертежи, но не замедлил взять на вооружение саму идею. Потом в течение нескольких лет семья жила впроголодь, так как все средства уходили на судебную тяжбу. Выкачивание денег прекратилось, только когда Сэмюэл проиграл процесс. Так состоялось его первое нелицеприятное знакомство с непреложным правилом, которое гласит, что сражаться с деньгами можно, только располагая еще большими деньгами. Но Сэмюэл уже заразился патентной лихорадкой, и год за годом все средства, заработанные молотьбой и работой в кузнице, поглощали патенты. Дети Гамильтонов ходили босиком, в заплатанной одежде и часто недоедали, чтобы отец имел возможность заплатить за хрустящие светокопии с изображением шестеренок, вертикальных проекций и плоскостей.

Одни люди мыслят широко, а другие – узко. Сэмюэл и его сыновья Том и Джо мыслили масштабно, а мышление Джорджа и Уилла оставалось ограниченным. Четвертого сына Гамильтонов, Джозефа, вечно погруженного в мечты, обожала и всячески оберегала вся семья. Мальчик рано понял, что беспомощная улыбка является лучшим способом увильнуть от работы. Все его братья росли тружениками, и им было проще сделать работу самим, чем заставлять Джо. Отец и мать считали его прирожденным поэтом, так как ни на что другое парень не годился. Они так старательно вбивали сыну в голову эту мысль, что в конце концов Джо начал пописывать непритязательные стишки, дабы подтвердить правоту родителей. Он был безнадежно ленив не только телом, но и умом, проводя жизнь в мечтаниях и грезах. Однако мать любила его больше остальных детей, считая беззащитным и беспомощным. В действительности же Джо вовсе таковым не являлся и получал все, чего душа пожелает, причем с минимальными усилиями. Одним словом, Джо был в семье любимцем.

В Средние века юношу, не способного как следует владеть мечом и копьем, отправляли в священники, в семействе же Гамильтонов непригодность Джо к работе на ферме и в кузнице открыла ему путь к высшему образованию. Он не был ни болезненным, ни слабым, но он не мог поднимать тяжести, скверно ездил верхом и всем сердцем ненавидел лошадей. Вся семья смеялась с умилением, вспоминая, как Джо учился пахать. Первая кривая борозда петляла подобно текущему по равнине ручейку, а вторая всего раз наехала на нее и, пройдя поперек поля, умчалась в неизвестном направлении.

Постепенно Джо отстранился от всех обязанностей на ферме. Лайза оправдывала сына и говорила, что его мысли витают в облаках, будто это является уникальным достоинством.

Когда стало ясно, что Джо не справляется ни с одним делом, отец поручил ему пасти стадо из шестидесяти овец. Это самая легкая работа, не требующая никакого умения. Нужно только все время находиться рядом с овцами. И Джо умудрился их потерять, все шестьдесят, и не мог их отыскать на дне ущелья, где животные сгрудились в поисках тени. Как гласит семейное предание, после этого случая Сэмюэл созвал всю семью и заставил детей дать клятву, что после смерти отца они позаботятся о Джо, а иначе он умрет с голода.

Вперемежку с мальчиками в семье Гамильтонов родилось пятеро дочерей. Старшая Уна, серьезная темноволосая девочка, прилежная в учебе. Лиззи… Нет, должно быть, старшей была Лиззи, потому что ее назвали в честь матери. О Лиззи я мало что знаю. Похоже, она с детства начала стыдиться своей семьи, рано вышла замуж и покинула отчий дом, появляясь потом только на похоронах. Из всех Гамильтонов только Лиззи отличалась злобным нравом и умела ненавидеть. У нее родился сын, а когда он подрос и женился на девушке, которая пришлась Лиззи не ко двору, она много лет с ним не разговаривала.

Потом родилась Десси, неутомимая хохотушка, и всем хотелось посидеть в ее компании, потому что ни с кем другим не было так весело.

Дальше шла Олив, моя мать, и последней была Молли, маленькая белокурая красавица с глазами как фиалки.

Так и росли дети Гамильтонов, и просто чудо, как сухонькая маленькая Лайза умудрялась рожать их каждый год, кормить, печь хлеб, обшивать, да еще учить хорошим манерам и жестким моральным устоям.

Удивительно, как Лайза умела подчинить детей своей воле. Она пребывала в полном неведении об окружающем мире, не читала книг и никуда не ездила, не считая долгого путешествия из Ирландии в Америку. У нее не было других мужчин кроме мужа, но и на близость с ним Лайза смотрела как на тягостную, а порой и мучительную обязанность. Большая часть жизни ушла на вынашивание и воспитание детей, а все сведения об окружающем мире черпались из Библии, не считая бесед с Сэмюэлом и детьми, но болтовню детей она не слушала. В Библии для Лайзы сосредоточился весь мир, с его историей, поэзией, внутренним устройством, изучением человеческих душ, моральными принципами и поисками пути к спасению. Она не анализировала содержание Библии и не старалась вникнуть в его суть, а просто читала, не обращая внимания на многочисленные противоречия и несоответствия, которые ее нисколько не смущали. В конце концов она выучила Библию наизусть и привычно пробегала глазами по строчкам, не задумываясь над словами.

Лайза пользовалась всеобщим уважением, так как была женщиной добропорядочной, вырастила хороших, почтительных детей, и у нее имелись все основания для гордости. Муж, дети и внуки относились к Лайзе с почтением. Она обладала непреклонной волей, никогда не шла на компромисс, свято веря в собственную правоту, которую противопоставляла всеобщим заблуждениям, вызывая благоговейный трепет, лишенный сердечной теплоты.

Лайза люто ненавидела спиртное и считала прием любого алкогольного напитка преступлением против Господа, которого люди и без того достаточно прогневили. Сама она спиртного в рот не брала и упорно отказывала в этой радости другим. В результате Сэмюэла и детей так и тянуло тайком приложиться к рюмке.

Как-то раз Сэмюэл захворал и попросил у жены стаканчик виски, чтобы облегчить страдания.

– Неужели ты намерен, представ перед Господом, дышать на него перегаром? – нахмурилась Лайза, вздернув маленький упрямый подбородок. – Ни за что не допущу такого безобразия!

Не получив желанного облегчения, Сэмюэл молча повернулся на другой бок.

В семьдесят лет, когда возраст стал напоминать о себе все чаще, врач порекомендовал Лайзе принимать по столовой ложке портвейна в качестве лекарства. Первую ложку она, кривясь, проглотила с трудом, но лекарство оказалось не таким уж отвратительным на вкус. С той поры от нее всегда попахивало вином. Поначалу Лайза пила портвейн строго по столовой ложке, считая его лекарством, но постепенно доза увеличилась до кварты[2], и Лайза стала чувствовать себя более раскрепощенной и счастливой.

Сэмюэл и Лайза Гамильтон успели вырастить и поставить на ноги всех детей еще до начала двадцатого века. На ранчо к востоку от Кинг-Сити подрастала целая орава молодых Гамильтонов, и эти юноши и девушки были американцами. Сэмюэл так и не вернулся в Ирландию и постепенно совсем ее забыл. Он был человеком занятым и не имел времени предаваться тоске по родине. Весь мир для Сэмюэла сосредоточился на Салинас-Вэлли, и одной поездки в город Салинас, расположенный на севере, в самом начале долины, хватало на весь год. Бесконечная работа на ранчо и забота о многочисленном семействе, которое надо накормить, одеть и обуть, отнимала почти все время. Почти, но не все. Энергия у Сэмюэла по-прежнему била через край.

Дочь Уна, серьезная темноволосая девушка, была прилежной ученицей, и отец гордился ее от природы пытливым умом. Олив готовилась к окружным экзаменам после окончания средней школы в Салинасе. Она хотела стать учительницей, и это было так же почетно, как в Ирландии иметь в семье священника. Джо намеревались отправить в колледж, так как ни на что путное он не годился. Уилл уверенно двигался к уготованному судьбой богатству, Том шел по жизни, набивая шишки и зализывая раны, а Десси училась на портниху. Что до красавицы Молли, то никто не сомневался, что в один прекрасный день она выйдет замуж за солидного обеспеченного человека.

О дележе наследства речи не велось. Раскинувшееся на холмах ранчо занимало большую территорию, оставаясь катастрофически бедным. Сэмюэл бурил для соседей скважину за скважиной, но так и не нашел воду на собственной земле. Сложись обстоятельства по-иному, и Гамильтоны жили бы вполне обеспеченно, но единственным источником воды по-прежнему оставалась жалкая струйка, которую качали из скважины рядом с домом, порой уровень воды резко падал, а дважды она и вовсе пересыхала. Скот приходилось гнать на водопой с дальнего конца ранчо, а потом снова отправлять на пастбище.

В общем, семья Гамильтонов получилась крепкой и дружной, надежно обосновалась в Салинас-Вэлли и жила не беднее и не богаче многих других. Гармоничная семья, среди членов которой имелись консерваторы и радикалы, витающие в облаках мечтатели и твердо стоящие на ногах реалисты. Сэмюэл всей душой радовался плодам, выросшим из его семени.