Читать книгу Смерть Артура - Джон Толкин, Джон Р. Р. Толкина, Джон Р. Р. Толкин - Страница 6

К свирепой силе от сна на юге

Разбужена буря, с бряцаньем грома

И лютым ливнем над лигами моря

Стремительным смерчем к северу движется.

5 Седые вершины взгорий и скал

Взъерошены ветром пред вздыбленным морем.

Бьют в брег буруны на Бенвикском взморье,[27]

Крушат в крошево в крутом гневе

Валуны великие. Взвесь соленая

10 Висит в воздухе вспененным маревом.

Там Ланселот за лигами моря

В круговерти ветров из высоких окон

Глядел да гадал, горюя один.

Томился он тяжко. Тьма сгущалась.

15 Лорда он предал, любви уступая,

Но, любовь отринув, лорда не возвернул.

Впредь вероломцу в вере отказано,

От любви ж отделен он лигами моря.

Сэр Ланселот, лорд Бенвикский,

20 В прошлом – первый из паладинов Артуровых,

В кругу королевичей королем казался,

В деяньях доблести дерзок сверх меры,

Превзошел он прочих, пылок духом.

В краю, где красив люд, что кущи цветущие,

25 Всех милее ликом, лучший из воинов,

Силен и статен, сталь закаленная.

Сам – светел, как смоль – кудри,

Темны и пышны; темны глаза его.

Что злато зари, золотой Гавейн,[28]

30 Но строго смотрят серые очи,

Суровей – складом. Слывя ему ровней,

Не знал он зависти, не заботясь о первенстве,

Паладинов придворных похвалой дарил он,

Но лишь лорда любил беззаветно,

35 Ни мужей, ни жен в мыслях не числил

Дороже Артура. Денно и нощно

Сомневался в Гвиневре он, пока стылая тень

Ее славы сияние сумраком не одела.

Ланселота любовью леди дарила,

40 В сиянии славы его – счастье черпала.

Лишь свою леди любил беззаветно он;

Ни мужей, ни жен в мыслях не числил

Гвиневры дороже: с госпожой рядом

Лишь доброе имя, да доблесть рыцаря

45 Сберегал в сердце. Совершенства взыскуя,

Он верен всегда был владыке Артуру;

За Круглым Столом, в королевском ордене

Паладин и принц, преданно чтил он

Королеву и даму. Но дымное золото

50 И серебро стылое она сердцем алчным

Почитала прекрасней, в пальцах сжимая;

Милей мнила то, что во мраке сокровищниц

Для себя сберегала. Страстно любила

Непреклонной любовью леди безжалостная,

55 Чьи пагубны помыслы, прекрасна – как фея,

Мужам на муку в мир пришла она,[29]

Судьбою сподвигнута. Сочла его краше

Серебра и злата, что сжимала в горсти.

Златом серебряным, как на заре – солнце,

60 Рдела улыбка, рыданья внезапные

Смягчались слезами, сладостный яд,

Сталь стойкая.[30] Не сдержали клятв они.

Мрачный Мордред молча следил их,

Затаив злобу и завистью мучась.

65 Так зло зародилось, застлала тень

Чертоги Артуровы, как черная туча

Свет солнца скрывает, сгущаясь медленно.

В день недобрый доблестный Агравейн

Суровая длань[31] смерть принял[32] —

70 На пороге пал он, к печали Гавейна.

Мечи могучие не мешкали в ножнах:

И Круглый Стол на крах обрекла

Королевина распря. Клинки сверкали,

Королеву казнь на костре ожидала.

75 Прекрасной как фея – приговор суровый:

Смерть суждена ей. Но смерть замешкалась.

Се! Ланселот лучезарной молнией

Средь гулкого грома – грозное пламя —

Напал нежданно, неистово ринулся

80 На друзей давних: так деревья в бурю

Валит ветер, вырывает с корнем.

Гахерис и Гарет[33], Гавейновы братья,

Подле пламени пали: повелел так рок.

Из огня вызволив, он увез далеко ее;

85 Страх всех сковал; никто следом не ринулся:

Бились с ним бок о бок[34] Бановы родичи.

* * *

Но ярость иссякла, излился гнев,

Поменялся настрой его. Поздно оплакал он

Раскол и крах Круглого Стола,[35]

90 В гордыне он покаялся, проклял доблесть,

Что сразила соратников и слово нарушила.

Любви лишившись лорда Артура,

Честь он чаял печалью вылечить,

Возвернуть королеву королевской милостью

95 К чину почетному. Чуждым ей мнился он,

Как от порчи пагубной переменившись.

Не во вред война бы ей, кабы волей собственной

Сохранила счастливо и страсть, и жизнь,

На потеху и прихоть, покуда жив мир.

100 Но участь изгнанницы угодна ей мало[36],

За любовь лишенья не любо терпеть ей.

Простились в печали. Презрительным словом

Бередя боль его, безжалостно мучая,

Терзалась тоской она,[37] без толку алкая;

105 Сияние солнца сокрыла буря

В черный час. Чужой она мнилась,

Переменившись. Над пучиной стоял он

Изваянием каменным, изверясь в надежде.

Простились в муке. Прощенье нашла она

110 В монаршьей милости и мудрых советах:

Чтоб не вышло впредь войны нечестивой

Меж владыками христианскими воронью на поживу.

В Камелоте вновь она королевою стала

В почете и чести. Прощенья Артурова

115 Не обрел опальный. Отвергли меч его.

Верным воином впредь на колено то

Не класть клинка ему, не клонить главы —

Ланселоту, что, любовь отринув,

Просил о прощении, презрев гордость.

120 Любви лишившись, за лиги изгнан,

Круглый Стол, и славное братство,

И сиденье[38] славное, где он сиживал прежде,

Покинул в печали он. Пучина соленая

За спиной серела.

   Скорбел Артур

125 В душе и думах; дом его, мнилось,

Оскудел отрадой, отравлен горечью:

Паладина первейшего потерял в час нужды.

Не один отплыл за океан бурный

Ланселот в ладье. Лордов в роду его

130 Много могучих. На мачтах реяли

Борса бравого и Бламора стяги,

Лионеля, Лавейна и лихого Эктора,

Сына младшего Банова. Все по морю уплыли

Из Британии в Бенвик. В битвах отныне

135 Опорой Артуру с оружием не были,

Но в башнях Бановых бдили зорко,

За валами высокими войну отвергая,

Лорда Ланселота с любовью хранили

В час черный. Чаша горька его:

140 Лорда он предал, любви уступая,

Но любовь отринув, лорда не возвернул,

От любви ж отделен он лигами моря.[39]

От гаваней западных грядут вести:

Артур с оружием на отчизну двинулся,

145 Могучий флот, местью сподвинут,

Собрал он споро, но свирепая буря

Послужила преградой и препоной нежданной.

О лорде Логрии[40] и лукавой измене,

Что престолу – пагуба, помышлял он мрачно:

150 Нужда настала в надежных рыцарях,

Чтоб в веках выстоял венец державный,

У прибоя пенного правил Западом,

Заслоняя крепости от крушения мира.

Не хватает ныне нещадных клинков

155 Банова рода и блестящих стягов;

Ланселот ныне лордову битву

Пожаром полнил бы, как пламя ярое.

Ныне надеялся и нехотя ждал он

Получить приказ и призыв немедля

160 Воспомнить о верности вассала – к монарху,

Ланселота – к лорду Артуру.

О Гвиневре, горюя, грезил он снова:

Беда в Британии, бушует война;

Коли вновь возродилась в ней верность стойкая,

165 Так гибель грозит ей. Глубоко любил он.

Хоть в гневе ушла она, горя не выказав,

Не печалясь, не плача, в презрении гордом,

Глубоко любил он. В горький час бедствия

Послала б письмо она, пылко и спешно,

170 Трубя в трубы, против туч и шторма

За море мчался б он, мечом потрясая,

В предел покинутый, к последней битве

По воле владычицы, хоть владыка отверг его.

Не пришло ни письма с призывом от лорда,

175 Ни вестей от владычицы. Лишь ветер гулкий

Над вольными волнами веял беспечно.

Ныне слава Гавейна в сиянии злата,

Как закат, что заревом зажигает мир,

За окоем океана опускаясь в багрянце,

180 Пред Артуром пылала, и померкнул Восток.

В сумраке сером сокрывшись, Гвиневра

Ревниво следила, как рушится мир,

Сердцем суровела, как счастье таяло,

В потаенных помыслах просчитала опасность;

185 Мечты миновали – а ведь мнила недавно

Лепить рок людской, как любо душе ее.

А Ланселот за лиги морские

Глядел да гадал, горюя один

В смятении сердца. Сгустилась тьма.

190 В рог не трубил он, рать не сбирал он;

В путь не пустился. Порывы ветра

Сотрясали стены, сердилась буря.

Заря забрезжила. В заливе сумрачном

На песке призрачно пена мерцала;

195 Поменялся прилив, поутихла буря.

Свет скользнул из стылой тени,

Волны возжег, по водам разлившись,

Стеклом сияли серебро и зелень.

Сном скован, склонясь к окну,

200 Прилег Ланселот пленником грез,

Челом поникнув на подоконник.

Отверз он очи: за окном – рассвет;

Ветер все веял в вольном небе,

На дорогах вышних, а на дольний мир

205 Пал покой. В прудах отражались

Серебром сиявшие солнца лучи;

Мир мерцал, омытый росою;

Пели птицы, празднуя утро.

* * *

Воспряла в нем воля – словно вес тяжкий

210 Cо спины сбросил. Стоял один он;

Зари зарево зажглось в лице его,

Песнь позабытая прибоем нахлынула,

В сердце слышалась, что струны арфы.

Так Ланселот в лад и негромко

215 Пел про себя, приветствуя солнце;

Жизнь из сумрака, сияя, восстала,

Под сводом вышним смертью восславлена.

Прилив переменится, придет время,

Из-за гряд утра грядет надежда —

220 Пробуждать спящих, пока стоит мир.

Часа не чаял он, не чуял, что впредь

Не вернуться вовек ей вестницей бури,

Не воззвать к войне ветрам трубным.

Стеченье судеб сменилось отныне,

225 Прилив отхлынул потоком быстрым.

Смерть стояла пред ним, и сочлись дни его

Вне вех времени; не вернется он снова

В страны смертных, пока стоит мир.