Читать книгу Рыцари-госпитальеры в Иерусалиме и на Кипре. Становление и развитие могущественного военно-религиозного ордена - Джонатан Райли-Смит - Страница 4

Гийом де С. Стефано, рыцарь и образованный монах, в 1300 г. приводил две легенды о происхождении ордена госпитальеров. Первая, сохранившаяся до наших дней в сборнике под названием Miracula, относила основание Госпиталя к седым временам древности, и начальное существование освящалось библейским авторитетом. Еврейский первосвященник Мельхиор осквернил гробницу Давида. Царь Антиох пожелал наказать его, но божественное вмешательство склонило к милосердию, и должен он был построить приют на том месте, которое впоследствии было освящено распятием Христа. И щедрый Иуда Маккавей сделал пожертвование на богоугодное дело. Видимо, эта легенда представляет собой ошибочный пересказ отрывка из 2-й книги Маккавеев, в частности предпринятой Илиодором попытки осквернения Храма по приказу Селевка. В Miracula изменили имена Илиодора и Селевка на имена Мельхиора, одного из волхвов, и Антиоха.

Святым покровителем ордена госпитальеров, или иоаннитов, стал Иоанн Креститель, чье имя изначально ассоциировалось с названием ордена. Естественное желание дать святому место в его истории могло привести к поверью, что управлять благотворительным учреждением – Госпиталем, существовавшим на месте резиденции ордена в древние времена, было поручено его отцу Захарии, преемник которого – мифический Юлиан Римлянин – исполнял роль связующего звена между Ветхим и Новым Заветом. Именно в бытность Юлиана начальником Госпиталя якобы сам Христос посещал его. Можно сказать, что сюжеты Нового Завета систематически заимствовали историки-энтузиасты. Евангелисты по небрежности забыли упомянуть, в каком конкретно месте Христос и апостолы обращались к немощным и расслабленным, что происходило не раз в новозаветной истории, поэтому стали утверждать, что речь шла о Госпитале. Именно здесь нашли прибежище Богоматерь и апостолы во время Страстной седмицы. Здесь было явление Господа после Его Воскресения. Здесь усомнился святой апостол Фома и были поражены гневом Божьим лженовообращенные Анания и его жена Сапфира и избраны семь диаконов начальной церкви. Госпитальеры утверждали, что святой Стефан Пер-вомученик стоял во главе их ордена.

Эти характерные представления, рожденные средневековым воображением, видимо, появились в XII в. В 1191 г. в Риме верили, что Госпиталь в Иерусалиме был местом многих событий Нового Завета, а в 60-х гг. XIII столетия сам Великий магистр ордена госпитальеров утверждал, что святой Стефан Первомученик был одним из его предшественников. Эти легенды были опровергнуты Гийомом де С. Стефано, который написал свой рассказ об основании Госпиталя между 1290 и 1302 гг. Он не обнаружил достоверного свидетельства, подтверждающего традиционное представление, что Госпиталь был основан в правление Антиоха, хотя и выдвинул предположение, что первоначальное строение было снесено во время взятия и разрушения в 70 г. Иерусалима будущим (с 79 г.) императором Титом.

Романтический ореол первого странноприимного дома продолжал впечатлять последователей Гийома. В конце XV в. госпитальер Гийом Корсен предположил, что Госпиталь основал сам Иуда Маккавей. Он ухватился за соломинку, протянутую Гийомом де С. Стефано. Старый дом был разрушен, когда римляне взяли штурмом и разграбили Иерусалим, и возрожден снова первым Великим магистром Герардом (Жераром). Эта теория позволила его современникам предложить библейское толкование события. Именно в Госпитале апостолу Петру были вручены Ключи от неба, и там под председательством святого Стефана происходил Первый собор церкви, на котором покровителем Госпиталя был назван Иоанн Креститель.

Однако было и другое повествование об основании Госпиталя, присутствующее в двух независимых друг от друга источниках. Оно появляется в истории Гийома, архиепископа Тирского, который был не только известным писателем, но также канцлером Иерусалимского королевства. Поэтому он хорошо знал госпитальеров. Он написал свою версию между 1170 и 1182 гг., и, хотя мы видим в последней главе, что он мало симпатизировал ордену, нет оснований не верить его рассказу. Он написал, что купцы из итальянского города Амальфи, не имея для себя пристанища в Иерусалиме, получили от фатимидского халифа Египта участок земли в христианском квартале вблизи храма Гроба Господня. Это дарение имело место в XI в. перед Первым крестовым походом. Купцы из Амальфи построили монастырь в честь Богоматери и пригласили в него аббата и монахов из Италии. Поскольку они были католиками, монастырь стал известен под именем Богоматери Латинской. Некоторое время спустя был построен еще один женский монастырь, Святой Марии Магдалины, предназначенный для приема женщин-паломниц. Но поток паломников продолжал расти, и для не имевших приюта на чужой земле европейских пилигримов монастырь построил странноприимный дом со своей церковью во имя Иоанна Милостивого. Именно он и стал Госпиталем Святого Иоанна.

Археологические свидетельства подтверждают раннее существование этих трех построек, впоследствии известных как Святая Мария Латинская, Святая Мария Большая и Госпиталь Святого Иоанна Крестителя. В двух случаях, однако, Гийом Тирский был не прав. Монастырь Богоматери Латинской мог и не быть новой постройкой. Странноприимный дом, вероятно впервые основанный папой Григорием I в 603 г., принимал пилигримов в Иерусалиме в конце IX в. Поблизости стояла церковь Богоматери, которая, вероятно, была обязана своим возникновением Карлу Великому. В ней служили монахи-бенедиктинцы, которые перешли со своего первоначального места служения – монастыря на Масличной горе – в новое место близ храма Гроба Господня. В 1009 г., однако, постройки христиан в Иерусалиме были разрушены по приказу халифа аль-Хакима. Возможно, амальфитяне восстановили первоначальные строения.

Гийом Тирский вполне мог ошибаться, утверждая, что первоначальный странноприимный дом был посвящен святому Иоанну Милостивому. Он дважды упоминает об этом посвящении. Однако имеются убедительные свидетельства, что все же первым покровителем был Иоанн Креститель. Возможно, в рассказе Гийома Тирского нашли отражение ранние споры об истинном патроне ордена, так как, видимо, первой монастырской церковью госпитальеров была византийская часовня, посвященная Иоанну Милостивому. Поскольку в тех местах этот святой ассоциировался длительное время с Иоанном Крестителем, орден мог поменять имя патрона вскоре после захвата Иерусалима.

Рассказ Гийома Тирского был использован многими писателями, среди которых был Жак де Витри и Гийом де С. Стефано. Жак де Витри, епископ Акры в 1216–1228 гг., точно следует тексту Гийома Тирского, но С. Стефано добавляет новые детали, источники которых неизвестны. Однако он утверждает, что использовал достоверные сведения. Он пишет, что 50 купцов основали монастырь Богоматери Латинской и насельники его были бенедиктинцы. Он также сообщает, что первоначальным патроном ордена никогда не был святой Иоанн Милостивый, всегда им был только святой Иоанн Креститель. Однако в поддержку своего мнения С. Стефано приводит грамоту, которую он ошибочно приписывает Готфриду Бульонскому. Он повторяет, что вначале Госпиталем управляли кандидаты, предложенные аббатом церкви Богоматери, но не знает, когда он получил независимый статус.

Несмотря на то что Гийом де С. Стефано приводит новые подробности, сомнительно, что они были взяты из независимого источника. Скорее всего, он был последователем Гийома Тирского, но имевшим свое мнение. Имеется, однако, еще одно современное свидетельство о первоначальной истории учреждения именно купцами Амальфи. В 1112 г. папа римский Пасхалий II издал буллу, в которой речь шла о монастыре Богоматери Латинской. Он указывает, что перед Первым крестовым походом монастырь стал приютом для «католиков – итальянцев и ломбардцев», и его насельниками были бенедиктинцы. Также из обращения папы к аббату явствует, что незадолго до этого Италия предпринимала попытки поставить монастырь под свой контроль. Больше свидетельств об этом можно найти в хрониках Южной Италии. Монах Аматус (Эме) из Монте-Кассино сообщает об открытии госпиталей в Антиохии и Иерусалиме по инициативе одного семейства из Амальфи. Его глава Мауро был отцом Панталеоне, который вполне мог возглавлять коммуну уроженцев Амальфи в Константинополе. Из другого источника мы узнаем, что архиепископ Амальфи Иоанн совершил паломничество в Иерусалим около 1080 г. и был там принят жителями уроженцами Амальфи, которые за несколько лет до того построили два госпиталя, один для мужчин и другой для женщин.

Свидетельства, представленные Гийомом Тирским, Пасхалием II и южноитальянскими хрониками, если и не совсем правдоподобные, являются более надежными, чем содержащиеся в Miracula. Однако трудно определить дату основания этого комплекса церковных строений вблизи Гроба Господня. Их появление, должно быть, относится ко времени после 1014 г., когда прекратилось преследование христиан в Иерусалиме. Есть предположение, что это могло произойти не ранее 1063 г., именно в тот год были возведены стены христианского квартала города. Но также следует обратить внимание на то, что квартал мог быть передан христианам до того, как были построены стены. С другой стороны, известно, что амальфитянин Мауро умер в 1071 г., и если принять свидетельство Аматуса из Монте-Кассино, – при этом надо признать, что его слова не совсем ясны, – то монастырь Богоматери Латинской был заложен до этой даты. Маловероятно, что он был основан позже, потому что после 1070 г. Иерусалим оспаривали между собой египтяне и турки-сельджуки. Монастырь и обитель Святой Марии Магдалины существовали, вероятно, еще до 1080 г., когда архиепископ Иоанн посетил Святой город. Наиболее правдоподобная дата основания его приходится на период времени с 1036 по 1094 г., но вероятнее всего до 1070 г., когда правил фатимидский халиф аль-Мустансир.

Все вышесказанное позволяет нам сделать предварительные выводы об основании Госпиталя. В середине XI в. купцы из Амальфи заложили или восстановили монастырь Богоматери Латинской в Иерусалиме, к югу от храма Гроба Господня. В монастырь прибыли из Италии монахи-бенедиктинцы. В середине столетия значительно увеличилось число паломников в Святой земле. Чтобы принять их, были основаны женский монастырь Святой Марии Магдалины, позднее ставший известным как Святой Марии Большой, и госпиталь, посвященный одному из двух святых Иоаннов. Женская обитель была основана, вероятно, еще до 1080 г. Госпиталь Святого Иоанна, если еще и не существовал, вполне вероятно, был основан вскоре после этого года. Несомненно, он функционировал до Первого крестового похода.

Вечером во вторник 7 июня 1099 г. христианское воинство расположилось лагерем под Иерусалимом. Защиту Святого города организовал фатимидский эмир Ифтикхар ад-Даулах, который изгнал из города христианское население. Но, вероятно, Герард, управляющий Госпиталя Святого Иоанна, остался в городе. Позднее агиографы обязательно сделают осажденный город сценой какого-либо чуда. Герарду было сказано, что наряду с другими жителями он должен был защищать Иерусалим. Он знал, что крестоносцы за стенами города голодают. И потому каждый день он раскладывал на парапете небольшие хлебы и бросал их в сторону франков вместо камней. Арабские воины застали его за этим занятием, схватили и препроводили к эмиру. Но когда в качестве свидетельства его преступления принесли хлебы, они превратились в камни, и его отпустили. Он снова мог бросать хлебы осаждавшим город воинам. Эта история могла опираться на известные факты. Герард с большой долей вероятности был в городе во время Первого крестового похода. Вероятно, он был взят под стражу, потому что его подозревали в сокрытии денег и в помощи крестоносцам. Его подвергли пыткам, и он едва не стал калекой.

Несмотря на настойчивые попытки историков узнать что-либо о его прошлом, так и не удалось выяснить, была ли у него семья и откуда он был родом. В 1099 г. Герард был управляющим Госпиталя, и мог входить в число братии монастыря Богоматери Латинской на правах мирянина. Мы не знаем, когда Госпиталь получил самоуправление. Он не был в полной мере независимым после Первого крестового похода. Однако можно с уверенностью говорить, что со времени завоевания Святой земли Госпиталь стал отдельной церковной единицей и имел право принимать подношения. В 1113 г. Рим признал самостоятельность ордена госпитальеров. Но особенно важны были предшествующие года, отмеченные милостью короля и патриархов Иерусалимских, щедростью европейских сеньоров и, в неменьшей степени, идеями и деятельностью самого Герарда.

Готфрид Бульонский, первый правитель в Святой земле, умерший год спустя после ее завоевания, передал некую недвижимость Госпиталю в Иерусалиме. Трудно сказать, что подвигло его на это: впечатление ли, которое произвел на него сам Герард, или деятельность ордена. Покровительство Госпиталю оказывал не только Готфрид, последующие правители последовали его примеру. Так, в истории ордена не оценена в должной мере роль короля Балдуина I. После победы над египтянами при Рамле в 1101 г. он отдал десятую часть всех трофеев Госпиталю. В 1110 г. он подтвердил законность всех дарений этому учреждению в своем королевстве, а два года спустя – право Госпиталя на все его владения. После его смерти в 1118 г. его тело могло быть положено в Госпитале до того, как его захоронили в храме Гроба Господня.

Законодательные акты Балдуина показывают, что Госпиталь постепенно приобретал то там, то здесь обширные земельные владения у сеньоров королевства. А король и церковь соперничали в щедрости к ордену. В 1112 г. патриарх Иерусалимский и архиепископ Кесарийский Эвре-мар освободили госпитальеров от уплаты им десятины. Король Балдуин, видимо, под влиянием такого решения церкви в том же году издал для госпитальеров указ, подтверждающий право на имеющуюся в их распоряжении собственность новоизбранного патриарха в присутствии Арнульфа, и датировал ее днем его интронизации.

Обнаружить причины такого благоволения не представляет труда. Теперь, когда Гроб Господень оказался в руках христиан и ничто не мешало паломничеству, крайне важно было иметь учреждение, которое занималось бы приемом и обустройством паломников. Госпиталь в Иерусалиме уже в начале XII в. был хорошо известен не только пилигримам, но и во всей Западной Европе. В 1101 г. посланник герцога Апулийского Рожера передал от его имени в дар патриарху Даимберту тысячу золотых монет безантов. Треть этой суммы предназначалась Гробу Господню, треть – королю на содержание войска и треть – Госпиталю. Снедаемый алчностью, Даимберт присвоил все деньги себе, что переполнило чашу терпения, и Балдуин потребовал низложения патриарха. Следует заметить, что в глазах европейского правителя Госпиталь по значимости уже встал в один ряд с армией королевства и храмом Гроба Господня.

После успешного окончания крестового похода в Госпиталь стали поступать пожертвования со всей Европы. До 1113 г. он приобрел значительную недвижимость в Италии, Испании и Южной Франции, и то, как многие дарственные, например, Испании и Прованса были составлены, указывало на то, что в представлении народа Госпиталь был связан с храмом Гроба Господня. Но большая часть дарений в Европе была также следствием принятого решения учредить подобные странноприимные дома в Южной Франции и Италии для обслуживания пилигримов. К 1113 г. подобные учреждения уже действовали в Сен-Жиле близ Марселя и в Асти, Пизе, Бари, Отранто, Таранто и Мессине. Они имели выгодное стратегическое положение. Пиза, Бари, Отранто, Таранто и Мессина были местом посадки паломников и крестоносцев на корабли, отплывающие из Италии на Восток. Особенно известным был Бари, потому что здесь находилась гробница святого Николая. Асти лежало на пути, ведущем через Западные Альпы в Италию. Сен-Жиль был важным портом, откуда корабли отправлялись на Восток, и местом остановки на паломническом пути к святой гробнице святого Иакова Компостельского. Это сознательное решение Герард, возможно, принял самостоятельно, и оно было судьбоносным. К 1113 г. Госпиталь превратился в международный орден, управляемый из Иерусалима, и папа Пасхалий писал Герарду, что европейские странноприимные дома «должны остаться в вечном владении и в распоряжении вашем и ваших преемников, каковыми они являются и теперь». Произошла централизация ордена госпитальеров; подобные изменения произошли и в ордене цистерцианцев. По этой причине он стал первым среди недавно образованных международных орденов XII–XIII вв.

Но не только вследствие всего вышеперечисленного важна роль ордена в истории церкви. В его целеполагающих установках присутствует идеал, о котором прежде широко не говорили. Для госпитальеров страдающие бедняки были господами, а они – рабами, призванными оказывать преданность и почтение своим господам, как это принято в миру. Устав предписывал им носить простую одежду, «поскольку наши господа – это бедняки, и мы должны признать себя их слугами, ходить нагими и в рубище. И было бы постыдно видеть раба, обуянного гордыней, а его господина пребывающего в унижении». Есть все основания считать, что подобная идея принадлежит самому Герарду, и папство немедленно заявило ему о своей поддержке. Влияние этого идеала на богадельни XIII в. было огромным.

Простота и безгрешность Герарда настолько превозносилась целыми поколениями историков, что его способности не были в должной мере оценены. Он воспользовался прерогативами администратора Госпиталя для пилигримов, чтобы основать первый действительно интернациональный религиозный орден. Более того, орден с оригинальным и привлекательным идеалом. Папа Пасхалий II по праву считал Герарда его учредителем; дарования и святость Герарда особенно подчеркивались в его эпитафии, подлинность которой хотя и вызывает сомнения, но находит подтверждение в документальных свидетельствах.

«Здесь покоится Герард, самый простой человек на Востоке, слуга бедных, гостеприимный для странников, мягкий в обращении, но с благородным сердцем; каждый в этих стенах мог видеть его доброту. Он был человеком предусмотрительным и деятельным. Участвуя во всех начинаниях, он открывал свои объятия многим странам, чтобы получить все необходимое для пропитания своих братьев. На семнадцатый день перехода солнца через знак Девы ангелы вознесли его на Небо».

До 1113 г. росту Госпиталя благоприятствовало покровительство светских и церковных властей Иерусалима, вера Европы в свои идеалы и, наконец, идеи и способности главного управляющего. От всего этого была бы небольшая польза, если бы Госпиталь продолжал зависеть от других институтов. Мы не знаем точной даты, когда он вышел из-под опеки монастыря Богоматери Латинской. Госпиталь мог находиться некоторое время под контролем храма Гроба Господня, и это можно объяснить патриаршей благосклонностью. Но именно привилегия, дарованная папой римским, превратила его в независимый орден. Мы уже видели, что 1112 г. ознаменовался особыми милостями Балдуина I и освождением от уплаты десятины патриарху Иерусалимскому и архиепископу Кесарии. В тот же самый год папа Пасхалий II издал буллу о юрисдикции монастыря Богоматери Латинской. Возможно, это была прелюдия признания папой независимости Госпиталя, и первые лица Иерусалима поддержали просьбу Герарда об этом.

Папская булла 1113 г. Pie postulatio voluntatis провозглашала основание нового ордена. Папа Пасхалий II взял Госпиталь под свое покровительство и подтвердил законность всей той собственности, что он приобрел или приобретет. Папа разрешил пользоваться десятиной, взимаемой с земельных владений и с произведенной продукции. Он подтвердил, что европейские филиалы Госпиталя подчиняются магистру ордена. Следуя обычной формуле папских посланий в том, что касается привилегий, даруемых независимым орденам или аббатствам, он обеспечил невмешательство извне в выборы Великого магистра. Будущие преемники Герарда должны были избираться только братией ордена Святого Иоанна. Эта булла, собственно говоря, положила начало существованию Госпиталя уже в качестве независимого ордена церкви. Произойдет еще множество преобразований и изменений, однако, можно сказать, папа заложил основы международных монашеских орденов, подотчетных только ему.

Следующие полстолетия были для развития ордена решающими. Ему повезло с первыми двумя Великими магистрами. Герард умер в 1120 г., и, следуя новому уставу, был выбран с соблюдением канонов его преемник Раймон дю Пюи. Считалось, что он был первым из братьев, кто вступил в новый орден при Герарде, и существует предание, не подтвержденное в должной степени, что он родился в Дофине во Франции. В действительности о его предках ничего не известно. Но его способности и благочестие не подлежали сомнению; во главе ордена дю Пюи находился длительное время, что тоже сказалось на его делах положительным образом. Когда он скончался где-то между 1158 и 1160 гг., структура ордена сформировалась окончательно.

Раймон дю Пюи имел репутацию святого, и его благочестие было хорошо известно его современникам. Однако, в отличие от смиренного Герарда, это был совсем другой тип личности. Его устав – строгий и сухой документ, в котором очень мало от подлинно духовной жизни, которой отличались другие монашеские ордена. Отчасти он предстает как сторонник ригоризма и законности. Но в то же время дю Пюи был своевольным в использовании привилегий ордена в своих интересах и решении юридических вопросов. Он был ярко выраженным политическим деятелем и с самого начала своего правления часто появлялся при дворе иерусалимского короля. Видимо, в 1140 г. Раймон дю Пюи представлял патриарха Иерусалимского и Великого магистра ордена тамплиеров в важных переговорах о наследстве покойного короля Арагона Альфонса I, завещавшего передать многое в своем государстве тамплиерам и госпитальерам. Эти переговоры были обязаны своим успехом в том числе и Раймону. Когда в 50-х гг. XII в. возник спор с патриархом Иерусалимским о привилегиях ордена и тот лично отправился в Италию, чтобы апеллировать к Риму, Раймон поспешил встретиться с Папской курией, чтобы защитить госпитальеров. Он был активным деятелем и в конце своей жизни совершил длительное путешествие по Европе с инспекцией владений ордена.

При первых двух магистрах орден стремительно развивался. Наблюдался значительный рост его владений, и произошли изменения в организации Госпиталя в Европе. Он получил столько привилегий, что к 1154 г. стал самостоятельным орденом церкви. Устав, составленный до 1153 г., выработал основы его структуры и монастырской жизни. В то же время орден начал участвовать в военных действиях.

До 1160 г. госпитальеры получили множество пожертвований и земельных дарений со всего христианского мира, что превратило орден в одну из богатейших средневековых корпораций. Вдохновленные его задачами и поощряемые папами с их индульгенциями простые миряне и светские власти щедро жертвовали. В Северной Сирии были приобретены большие земельные владения, в которых госпитальеры были почти безраздельными властителями. В Европе они стали владельцами недвижимости от Португалии до Богемии (Чехии). Европейские владения ордена давали средства для содержания Госпиталя в Иерусалиме, и поместья были преобразованы в приораты, главы которых были представителями Великого магистра. К 1160 г. уже сформировались приораты Сен-Жиль, Мессина, Кастилия и Леон, Португалия, Англия, Ампоста (в Юго-Восточной Испании). Устав предписывал их централизованную организацию, определенную часть своих доходов они передавали в центр.

Одновременно росло количество церковных льгот. Позднее об этом будет сказано более подробно. Достаточно сказать, что к 1154 г. Госпиталь получил от пап такое количество привилегий, на основе которых могла быть отстроена целая система церковных свобод. Были привилегии, которые помогали финансово: освобождение от уплаты десятины при определенных условиях; папская протекция для сборщиков подаяний; обещание прощения грехов благотворителям; разрешение госпитальерам открывать приходские церкви раз в год в областях под интердиктом. Были привилегии, касающиеся духовного благополучия насельников монастырей, невольников, слуг и больных; право владеть собственными церквями и кладбищами, а также основывать их для нужд колонистов в малонаселенных областях, иметь своих капелланов и совершать мессы для братии даже во время интердикта. И наконец, те привилегии, что вывели орден из-под епископальной власти: независимость канцелярии Великого магистра, невозможность отлучения членов ордена и выведение его из юрисдикции ординариев. Хотя госпитальерам были предоставлены значительные привилегии в Латинской Сирии, в полной мере они так и не смогли ими воспользоваться.

Ничто в длинной и замечательной истории госпитальеров не вызывало столь высокой оценки и одновременно озадачивало, как собрание правил, известное как Устав Раймона дю Пюи. Несомненно, что это плод творчества самого Раймона. Однако мы не знаем времени его написания. И мы не можем точно сказать, когда Устав, основанный на обычном монашеском уставе, заменил Устав святого Бенедикта, которому, возможно, следовали в монастыре Богоматери Латинской. По крайней мере, отдельные вопросы могут быть решены, и сделаны некоторые предположения.

Устав состоит из 19 статей. Было предложено разделить их на две группы: первые пятнадцать, которые составляют сам Устав, и последние четыре пункта, добавленные позднее. Статьи с 1 по 15 представляют обычный шаблон. Следующие после вступления 1-я и 2-я – содержат основополагающие наставления, 3-я определяет порядок проведения службы в алтаре, 4-я—7-я – сбор милостыни, 8-я – облачение и питание, 9-я—13-я – дисциплинарные меры, 14-я – порядок проведения заупокойных служб. Статья 15 наставляет, как следует жить согласно Уставу. Последние четыре кажутся совершенно случайными. В 16-й статье говорится о приеме и лечении больных, но заканчивает ее дисциплинарное примечание, которое связано больше с 17-й и 18-й статьями, которые детально разрабатывают дисциплинарные меры. 19-я предписывает монахам обязанность нести свой крест.

На первый взгляд кажется, что Устав представляет собой набор обычных для данного документа статей, начинается и заканчивается общими предписаниями и коротким собранием правил, добавленных позднее. Однако при более внимательном рассмотрении первых 15 статей становится видно, что их составили не совсем продуманно. Есть только одно правило для Госпиталя, статья 3, и ее редакция дает основания утверждать, что в ней не содержалось общего наставления об образе жизни, но правило, отвечавшее на конкретную потребность. Также первая часть статьи 14, казалось, была искусственно добавлена в Устав, поскольку последнее предложение статьи явно связано с 13-й статьей. Заслуживает внимания, что статьи 3 и 14 говорят о священниках в ордене. В то же время некоторые части статей с 16-й по 19-ю очень древние. Есть предположение, что статья 16 о приеме больных была заимствована из практики странноприимного дома XI в. в Иерусалиме.

Длительное время считалось, что Устав Раймона дю Пюи был адаптированной версией так называемого Устава святого Августина. В XI–XII вв. ордена, поощряемые папством, следовали образу жизни, предписанному в двух документах, известных как Regula Secunda и Regula Tertia. Устав святого Августина имел много общего с Уставом святого Бенедикта: в литургии и внутреннем распорядке монашеской жизни, с особенным акцентом на ее общежительный характер. Однако он больше подходил для тех монашествующих, которые имели больший контакт с миром. И хотя мы не можем утверждать, что Устав Госпиталя во всем подобен Августинскому, есть много заимствований, в частности, статья 4, взятая целиком. Уже в 1184–1185 гг. папа римский относил госпитальеров к Августинскому ордену.

Таким образом, можно считать, что Устав Раймона – пример одного из вариантов Устава святого Августина, который появился на рубеже XI–XII вв. Почему был взят именно этот Устав, объясняется частично тем, что орден имел земельные владения в Европе, далеко за морем. Кроме того, первая половина XII в. была временем расцвета ордена цистерцианцев, и их влияние было довольно сильным. Оно зиждилось на внутренней организации ордена, с центром в монастыре в Сито (римское название – Цистерциум), законотворческой активности Генерального капитула, в котором обязательно должны были принимать участие аббаты ближайших монастырей, и организации труда в отдаленных поместьях, в которых работали fratres conversi. Устав тамплиеров, написанный в 1128–1136 гг., также испытал влияние монастыря в Сито (Цистерциуме) и, возможно, Устава госпитальеров, хотя и в значительно меньшей степени.

Устав госпитальеров тем самым составной документ: сборник регулирующих монастырскую жизнь правил, которые следуют в главном августинскому Уставу, но имеются добавочные статьи, касающиеся частных вопросов.

Устав Раймона дю Пюи благословил и утвердил папа Евгений III. Поэтому было высказано предположение, что Устав был составлен между началом правления Раймона около 1120 г. и смертью папы в 1153 г. Однако в Уставе присутствует упоминание о клире, интегральной части ордена, и датировка была пересмотрена, теперь это период 1155–1160 гг., потому что только в 1154 г. булла Christiane fidei religio предоставила Госпиталю право иметь своих собственных священников. В начале 1157 г. Раймон совершил путешествие в Европу, и дата написания Устава должна была снова быть изменена на 1155–1157 гг. или после 1158 г. Но подобную ревизию невозможно принять. Верно, что отдельные статьи, в которых говорится о священниках, видимо, чисто механически были введены в Устав, и есть явные свидетельства, что фразы, касающиеся клириков, были добавлены в латинскую версию Устава. Но имеются доказательства, что священники были в ордене с самого его начала, и, вероятно, в булле Christiane fidei religio давалось лишь формальное одобрение того, что практиковалось уже годами. Тем самым нет причины сомневаться в мнении папы Луция III, высказанном им в 1184–1185 гг., что он утвердил Устав, подобный тому, что был одобрен Евгением III. Так что мы можем вернуться к традиционной дате – 1153 г.

Возникают сомнения в отношении самой ранней даты, когда мог быть написан Устав. Выдвигают предположение, что Госпиталь потому и принял бенедиктинское правило, что был частью монастыря Богоматери Латинской. Впоследствии от него отказались, и, возможно, это произошло не без вмешательства Герарда. Утверждали, что в подобном случае его Устав мог быть недоработанным, но что Устав Раймона содержал статьи из этого более раннего документа. Устав, который получил право на существование, представляет нам портрет ордена с развитой системой управления и высокой степенью централизации. Великий магистр управлял вместе с капитулом, которому он представлял смету расходов. Ему помогали в управлении центральные канцелярии, существование которых указывает на дальнейшее развитие организационной структуры ордена. Центральное управление осуществляло свои функции на обширных территориях, которые были поделены на провинции. Каждая из них контролировалась магистром, прокуратором или приором, которые имели широкие полномочия в отправлении правосудия, хотя злостные правонарушители могли быть отправлены для исполнения наказания к Великому магистру в Иерусалим. В некоторый момент орден почувствовал опасность этих должностных лиц, которые брали в союзники светские власти в противостоянии с его центральным управлением.

Странноприимные дома имели ряд обязательств, а орден выполнял свою задачу не только в Иерусалиме, в его ведении находились паломнические пути в Европе. Чиновники в провинции были обязаны отправлять в Иерусалим треть произведенной на их землях продукции.

Главной обязанностью ордена, ради чего он, собственно, и существовал, было попечительство над больными людьми. Монахи были слугами бедняков. Жизнь в иерусалимском Госпитале и в странноприимных домах христианского мира регулировалась тщательно разработанным церковным церемониалом. Содержание бедняков обеспечивалось собранной милостыней, и для ее сборщиков существовали строгие правила, частично заимствованные из Устава августинцев.

Братия Госпиталя состояла из священников и мирян. Не было различий между рыцарями и сержантами, и не было упоминаний о монахах-воинах и об их деятельности. Обеты целомудрия, послушания и бедности строго соблюдались. Монахи-священники в Капитуле занимали более высокое положение, чем братья из мирян; они были сведены в корпуса и назывались maistre de l’eglise.

Устав Раймона дю Пюи отражает определенную стадию в развитии ордена. Некоторые свидетельства говорят о том, что он отражает те его реалии, которые вполне могли сложиться после 1130 г. В XIII в. было принято считать, что Устав был утвержден папой Иннокентием II, и это, по существу, было возможно. Действительно, в последующее десятилетие есть упоминания о тех монахах, которые жили по Уставу. Тем самым мы можем предположить, что, хотя Раймон и мог переработать более ранний Устав, который не сохранился, и добавить новые статьи, некоторые положения его Устава, особенно те, что касаются положения священников, Капитула и чиновников в центре указывают на позднюю стадию развития ордена, которая проявилась к 30-м гг. XII в. Это было время роста духовного влияния цистерцианцев святого Бернарда из Клерво и возвышения тамплиеров.

Устав Раймона дю Пюи оставляет чувство неудовлетворенности. Его точная датировка невозможна. Его невозможно сравнивать в качестве образца религиозной жизни ни с Уставом тамплиеров, ни с конституцией цистерцианцев Carta Caritatis. Но в рассматриваемый нами период и за его пределами к нему относились с величайшим почтением. Устав зачитывали не только на Генеральном капитуле, но и на каждом провинциальном. В 1172 г. новые магистры обещали «твердо придерживаться… древних и разумных обычаев Дома, следуя по стопам доброй памяти Герарда и Раймона». Более того, в Уставе были заложены основы организационной структуры ордена. Он содержал текст монашеских обетов, правила монашеской жизни, вопросы организации госпиталя и правила ухода за больными, положение о должности магистра и о центральном органе управления орденом, о провинциальной администрации и церковных учреждениях.

Госпиталь был вначале чисто благотворительной и миротворческой организацией. Во время правления Раймона дю Пюи, однако, он начал принимать участие в военных действиях. В 1136 г. король Иерусалимский Фульк передал ордену крепость Бетгибелин в Южной Палестине. Она была одной из трех, построенных королем, для блокады порта Аскалон, и ее позиция в военном отношении была исключительно важной. Госпитальеры, по-видимому, уже имели какие-то военные силы. Сразу же они начали играть значительную роль в военных экспедициях крестоносцев. Они прикрывали рубежи графства Триполи в 1144 г., что требовало больших расходов. Раймон дю Пюи присутствовал на военном совете в Акре, на котором вожди Второго крестового похода приняли решение о наступлении на Дамаск. Госпитальеры приняли участие в этой кампании на ее последнем этапе; их было довольно много в войске, что дало право обвинить их в некоторых неудачных действиях. Они участвовали в осаде Аскалона в 1153 г., которую чуть было не сняли, потому что тамплиеры в самоуверенном порыве попытались захватить город без посторонней помощи. Именно Раймон и патриарх Иерусалимский убедили короля и сеньоров продолжить осаду, и Аскалон, последний порт мусульман в Палестине, сдался несколько недель спустя. В 1157 г. госпитальеры короткое время помогали защищать стратегически важный город Банияс.

Существовало мнение, что госпитальеры уже к середине XII в. были духовно-рыцарским орденом. Но военная тема не присутствовала в Уставе ордена вплоть до 1182 г., а затем упоминалась весьма кратко. Ни один Генеральный капитул не рассматривал этот вопрос до 1206 г. Орден не располагал прошедшими военную подготовку монахами; командиры, маршал и кастеляны появились только в 60-х гг. XII в.

Фактически свидетельства об организации военного крыла ордена скудны и неубедительны. Только после передачи госпитальерам Бетгибелина в 1136 г. у них появляются воинские отряды. Орден вполне мог унаследовать оружие от европейских рыцарей до 1143 г. Письмо Раймона, возможно написанное им в 20-х гг. XII в., дает основания предположить, что госпитальеры сражались в Святой земле, но текст его неясен, и, возможно, его слова – это метафора. Констебль появился у госпитальеров в 1126 г. Держатель этого военного титула мог иметь те же самые обязанности, что и появившийся позднее маршал; но в начале XII в., как указывалось, он был обязан только снабжать пилигримов лошадьми и вьючными животными. Раймон дю Пюи находился в войске короля Балдуина II, когда тот совершил рейд на территорию Аскалона в 1128 г., но он мог просто входить в свиту короля. Этот недостаток свидетельств уводит историков в область догадок при установлении причины появления у госпитальеров военной составляющей. Было высказано предположение, что изменение в организации ордена произошло после появления тамплиеров и было мотивировано ревностью к могущественному сопернику. Утверждалось, что опыт, полученный в Испании и на путях пилигримов в Палестине, вынудил госпитальеров задуматься о своем участии в военных действиях. Подчеркивалось, что этот шаг был вынужденным, вызванным реальными потребностями Латинской Сирии.

В XIII в. Жак де Витри писал, что госпитальеры начали носить оружие, следуя примеру тамплиеров. Основанный как духовный, орден тамплиеров подпитывался энтузиазмом мирян, увлекаемых идеалом крестоносцев. Но недавно появившиеся свидетельства дают возможность предполагать, что в начале своего существования орден едва не распался и что святой Бернард в «Похвале новому рыцарству» был далек от того, чтобы бить в литавры и призывать к служению, но своим произведением сделал попытку спасти орден от распада. И вероятно, такое рыцарство никак не могло вызывать к себе зависть у соперника. Также нет и доказательств существования братьев-воинов ордена в Испании. Последние исследования доказали, что в первых филиалах госпитальеров в Наварре упор делался на мирную проповедь и сбор милостыни. И дарение ордену в 1131 г. третьей части королевства Арагон ясно показало, кто есть кто: с одной стороны госпитальеры, заботящиеся о бедняках, а с другой – тамплиеры, сражающиеся в защиту христианства.

Внимательное изучение документов, однако, открывает для нас мотивы, повлиявшие на преобразование Госпиталя в духовно-рыцарский орден. Можно сказать, что военная активность стала продолжением его благотворительной деятельности. В папской булле Quam amabilis Deo 1139–1143 гг. говорилось о необходимости защиты дорог, по которым передвигались паломники. О благотворительном характере этой задачи говорилось и в письме святого Бернарда, написанном в 1146 г. В 1152 г. папа Евгений III писал о госпитальерах, «сражавшихся на службе неимущим». Но наиболее важные сведения исходят от самих монахов ордена. Статьи Устава от 1182 г. утверждают, что вооруженная борьба – это другая сторона благотворительности и попечения о бедных, и вытекает она из первичной задачи ордена.

К началу XIII в. благотворительная и военная деятельность сосуществовали друг с другом. По-видимому, это было результатом давления, оказываемого на орден с двух сторон. Светская власть хотела использовать военные силы госпитальеров, о чем свидетельствовал ряд грамот, которые предоставляли ордену важные привилегии в обмен на военную поддержку. Но и в самом ордене росло число братьев-воинов.

В 1144 г. граф Триполийский Раймунд передал госпитальерам крепости Крак-де-Шевалье, Кастеллум Боше, Лакум, Фелициум и Мардабех и права владения над городами Баарин и Рафаниях (Рафания). Франки в государствах на севере оказались в ситуации более опасной, чем когда-либо с тех пор, как они завоевали Сирию. Занги в Мосуле олицетворял собой враждебную и могущественную силу. Баарин и Рафаниях были потеряны в 1137 г. Княжество Антиохия ослабло в результате внутреннего конфликта. Хотя в 1140 г. крестоносцы получили передышку, когда объединенные силы короля Иерусалимского Фулька и Дамаска нанесли поражение Занги, атабек вскоре восстановил свою былую силу. Раймунду потребовалось вновь укреплять свою границу. Когда он отдал госпитальерам большую часть долины Ла-Боке, важный сектор обороны его графства, вместе с правом владеть территориями, на тот момент не контролируемыми христианами, его, возможно, подвигло на это воспоминание о даре короля Фулька – крепости Бетгибелин. Но его дарения были более значительными. Орден не нес никаких феодальных обязательств, связанных с этими обширными земельными владениями, но имел все права сеньора. Было понятно, что причиной дарения были военные интересы. Трофеи, полученные в результате военных предприятий, делились с графом, только если он не был в отъезде. Когда он умирал, те же самые условия должны были соблюдаться в отношении его наследника; если же он был несовершеннолетним, то, кто бы ни становился регентом Триполи, к нему должно было относиться как к графу. Дополнительные статьи защищали замки госпитальеров от реквизиции или какого-либо ущерба в случае вынужденного временного размещения в них войск графа. Раймунд обязывался не заключать договоры с сарацинами без совета и согласия госпитальеров. На явное стремление правителей графства снять с себя ответственность за эти приграничные марки и передать их в управление госпитальерам ясно указывает тот факт, что граф, епископ Триполийский и сеньоры совместно скупили часть недвижимости, чтобы затем передать ее ордену.

Примерно в то же время сеньор Мараша передал госпитальерам Платту и две лиги земли в окрестностях, но с тем условием, что они укрепят место в течение года.

Морис, владелец Монреаля, в 1152 г. передал ордену часть укреплений своего замка Керак в Моаве – башню и барбакан. Его фьеф находился за Иорданом и был открыт вражеским набегам, и неудивительно, что госпитальерам полагалась десятая часть всей добычи, захваченной им у сарацинов. Морис даровал им право свободного перехода через Мертвое море и освободил их от уплаты налогов почти на все перевозимые грузы и товары.

Пять лет спустя сеньор Онфруа де Торон передал госпитальерам половину города Банияс, стратегического пункта на важном торговом пути, и половину города Шатель-Нёф. Этот дар был сделан с одним условием – орден обязан был принимать участие в защите Банияса.

Подобные дарения происходили на протяжении XIIXIII вв.: в Триполи в 1170 г. и в 1180-х гг., в Антиохии в 1168 г. и 1218 г., в Киликийской Армении в 1210 г. и в Египте в 1168 г. Как правило, передавались открытые территории, которые требовалось защищать. Многие земли находились во вражеских руках, и в этом случае госпитальеры получали привилегии, которые возмещали им потери при их отвоевании, и при этом они еще получали выгоду. Поскольку их роль была чисто военной, они на выгодных условиях получали право участвовать в дележе трофеев и самостоятельно входить в сношения с сарацинами; и сеньоры часто соглашались с их решениями. Стоит заметить, что до 60-х гг. XII в. ни один их замок не был куплен. Мы увидим, что подобная политика не пользовалась популярностью братии.

Именно при Раймоне дю Пюи начал формироваться класс монахов-воинов. Первоначально не было различия между воинами и остальными братьями. Вплоть до 1206 г. насельники делились лишь на монахов и мирян. Как можно предположить, первыми, кто принимал участие в боевых действиях, были наемники. Об этом можно судить на основании писем папы римского между 1139 и 1143 гг. и из письма святого Бернарда 1146 г. В 1170-х гг. путешественник Иоганн из Вюрцбурга пишет, что орден «многих людей в своих замках учит искусству войны, и все для того, чтобы защитить земли христиан от набегов сарацин». Тот факт, что госпитальерам передавались крепости, не означает, что в 30-х гг. XII в. в них были гарнизоны из орденских рыцарей. Они могли быть сформированы из наемников или набираться из вассалов тех земель, что были переданы ордену вместе с замками. Миряне-колонисты вполне могли участвовать в обороне Бетгибелина в 1179 г., среди защитников которого были местные наемники. И все же в 1148 г. объявился некто, кто называл себя «Гиллебертом, рыцарем и братом Госпиталя», и в 1152 г. папа признал, что все-таки у госпитальеров были воины.

Первый шаг в создании отряда братьев-воинов сделал Раймон дю Пюи. В одном из своих первых писем он пишет, что приравнивает служение в ордене к участию в крестовом походе: «Любой, кто вошел или войдет в наше братство, того сохранит милость Божья, как если бы он сражался в Иерусалиме». Орден более тесно связал себя с крестоносным движением, нашив знак креста на одежды своих братьев, что произошло еще до 1153 г. Мы с самого начала видели, что орден ассоциировался со святыми местами, но Раймон, видимо, попытался сделать госпитальеров сознательными участниками крестовых походов. Его отождествление servus pauperum (слуга бедным) с miles Christi (воин Христов) вполне могло изменить характер ордена и подготовить создание отряда воинов-братьев. Видимо, этот шаг получил поддержку такого влиятельного лица, как святой Бернард, который в своем письме к братьям ордена в 1146 г. благословил их на участие во Втором крестовом походе.

Однако имеется ясное свидетельство мнения Раймона, что военные обязанности ордена должны быть ограничены. Между 1178 и 1180 гг. папа Александр III приказал госпитальерам воздержаться от ношения оружия «согласно слову Раймона, за исключением тех случаев, когда выносится знамя с изображением Святого Креста для защиты королевства или при осаде какого-либо языческого города». Тем самым госпитальеры призывались участвовать в войне только тогда, когда этого требовали нужды королевства.

Ко времени смерти Раймона направления дальнейшего развития были намечены. Была обретена независимость от епископа, а патриарх Иерусалимский был унижен перед папой. Орден стал владельцем больших земельных владений в Европе и на Востоке. Он начал учреждать провинциальные отделения, развивать управление в центре и принял Устав. В Северной Сирии он заложил основу для полунезависимых палатинатов на границе с сарацинами и одновременно заявил о своем праве на территории, находившиеся вне контроля христиан. На юге большая часть сделанных ордену пожалований предназначалась для благотворительных дел. Чего требует в ответ милостыня, как не молитву, и не было и речи о какой-то помощи королям в военных делах. Во многих областях Латинской Сирии освобождение от уплаты десятины епископу и от некоторых налогов на движимое имущество властям помогало ордену улучшить свое финансовое положение.

В бытность Раймона Великим магистром в ордене появились воинские отряды, набранные среди братии. Круг обязанностей ордена расширился, к заботам о больных пилигримах добавилась охрана паломников в пути, и первоначально для этой цели использовали наемников. Но желание светских властей добиться от госпитальеров также и военной поддержки, переложив на них часть своих обязанностей, отождествление братьев с крестоносцами и личная предрасположенность второго магистра были факторами, которые привели к росту военной фракции ордена. Однако в основе его организации продолжал оставаться Госпиталь. Раймон настаивал на том, что только в особых случаях должна использоваться военная сила ордена. Духовное попечение о бедных оставалось первейшей задачей.