Читать книгу Рыцари-госпитальеры в Иерусалиме и на Кипре. Становление и развитие могущественного военно-религиозного ордена - Джонатан Райли-Смит - Страница 5

Годы 1160–1187 были для ордена очень важны. Но прежде чем начинать о них разговор, необходимо в общих чертах описать биографии Великих магистров, возглавлявших в это время орден. Раймон умер между 25 октября 1158 г. и 1160 г., и его преемником стал Оже де Бальбен, который, вероятно, принимал участие в заседаниях собора в Назарете, на котором Иерусалимская церковь согласилась поддержать папу Александра III против антипапы Виктора IV. Принято считать, что род Оже де Бальбена происходил из Дофине; и он мог прежде быть братом в аббатстве Сен-Жиль, поскольку его имя дважды упомянуто в документах в 1157 и 1158 гг., когда он был вместе с Раймоном дю Пюи в Южной Франции. Весьма вероятно, что он сопровождал Раймона, приехав из Сирии, и что наследовал ему потому, что был верным соратником старого почтенного магистра. Правление Оже де Бальбена было коротким. Последнее упоминание о нем относится к 11 марта 1162 г., а к 19 января 1163 г. Великим магистром уже стал Жильбер д’Эссайи. На краткий период между этими двумя датами приходилось, вероятно, правление Арно де Компа.

Правление Жильбера д’Эссайи закончилось катастрофически. Его время отмечено особенно активными военными действиями, не имевшими прецедента. При нем орден впервые стал реально влиять на политическую ситуацию в латинских поселениях. Поздняя традиция утверждает, что Жильбер возглавил орден уже в преклонном возрасте. Он был, вне всякого сомнения, французом. В 40-х гг. XII в., предположительно, управлял сирийской комендой Тира. Он был первым среди Великих магистров, широко прославившийся воинской доблестью вне ордена. Жильбер был другом короля Амори I и патриарха Иерусалимского Амори де Несле. Будучи великодушным и щедрым, он в то же время отличался неуравновешенным характером, недостаточной компетентностью в делах и сумасбродством и, по-видимому, впадал в истерику и проявлял нерешительность в тяжелых обстоятельствах.

При поддержке сеньоров Иерусалима Жильбер убедил короля Амори совершить поход в Египет в 1168 г. и собрал для этой цели 500 рыцарей и столько же местных наемников. Поход не удался, и орден оказался обременен долгами. Жильбер был подавлен тяжелым финансовым положением и провалом его планов. В конце 1169 или 1170 г., не посоветовавшись с ближайшим окружением и против воли короля, он подал в отставку. История его ухода раскрывает события, происходившие в рядах ордена, о которых будет рассказано позже, но на которых все же нужно ненадолго остановиться. Из этой истории король, патриарх и братья ордена пытались извлечь хотя бы некоторую выгоду.

Жильбер удалился в затвор, несмотря на обращение короля, который говорил о том уроне, что нанесет королевству его отставка; некоторые братья, со своей стороны, утверждали, что он не мог так поступить, не посоветовавшись прежде с Капитулом и без разрешения папы. Главный командор Понс Бланус и другие высокопоставленные сановники обратились за помощью к патриарху, который убедил Жильбера вернуться в Иерусалим и приступить к исполнению своих обязанностей. Одновременно он простил его, предупредив, что, если он вновь уйдет без согласия папы, ему грозит отлучение от церкви. Патриарх призвал братьев к послушанию Великому магистру, пока не придет ответ из Рима. Вопрос не мог быть решен столь быстро. Обстоятельства отставки Жильбера породили противоречия. Магистр и братья чувствовали, что патриарх превысил свои полномочия, ведь они вышли из епископальной юрисдикции, за исключением папской, и не могли быть отлучены митрополитом. Но смута, в которую они были ввергнуты, давала им шанс обсудить жалобы, касавшиеся положения магистра, его сумасбродство и все большее втягивание ордена в военные предприятия. Капитул потребовал неких обещаний от Жильбера, прежде чем он снова займет свой пост. Жильбер признал, что поступил необдуманно, но отказался признать новые условия своего возвращения. Он снова ответил отказом, но занял место председателя при выборе преемника. При голосовании победил Гастон Мюрель, за него высказалось большинство госпитальеров Сирии. Были назначены новые официалы, и Понс Бланус потерял пост Великого командора. Он вполне мог быть сторонником более жесткого контроля со стороны папы. Видимо, Понс Бланус не хотел уходить со своего поста и высказал свой протест против решения, как только Жильбер подал в отставку. При этом он аргументировал это тем, что магистр не мог сложить с себя полномочия без разрешения папы. Вероятно, его поддержали король и патриарх, которые были оба друзьями Жильбера и могли сожалеть о его отставке. Понс упорно отказывался признать ее и заявил, что будет апеллировать к Риму.

Результатом был раскол. Несколько месяцев в ордене шли жаркие диспуты о пределах папской власти, и был даже выбран антимагистр Ростан, который, видимо, был Главным командором в 1162 г. Король Амори попытался примирить противоборствующие стороны в ордене, и, может быть, тем самым он надеялся навязать им свою власть. Понс Бланус и новый Главный командор были вызваны к королю. Понс повторил, что он намерен обратиться в Рим, но Главный командор запретил ему это делать, мотивируя это тем, что такой поступок противоречит обычаям госпитальеров. Понс потребовал, чтобы Капитул рассмотрел это дело и вынес свое решение. Главный командор приказал ему, согласно законам ордена, прежде чем отправиться в Европу, сложить свое оружие и передать ему своего скакуна, но снова запретил ему уезжать. Ситуация еще более осложнилась, потому что Жильбер д’Эссайи, прослышав о хаосе, что последовал за его отставкой, и усомнившись в законности своих действий, постарался вернуться к исполнению своих обязанностей. Его убедили принять участие в ассамблее, проводившейся в Иерусалиме, на которой было решено представить вопрос на рассмотрение папы, и он отправился в Рим, чтобы оправдаться перед папой. Папа Александр III наложил запрет на дальнейшие диспуты, из которых никто не извлек для себя пользы. Папа подтвердил отставку Жильбера и избрание Гастона и ратифицировал документ об ограничении властных полномочий будущих магистров. Жильбер больше не вернулся в Святую землю, и его жизнь окончилась трагически. Он отправился в Англию для встречи с королем Генрихом II, и корабль, на котором он плыл, отойдя на три мили от Дьепа, затонул в Ла-Манше.

Гастон де Мюрель был родом из Оверни, пользовался хорошей репутацией, будучи честным, скромным и добрым. Он был казначеем в ордене, но, вероятно, в едва не наступившем банкротстве ордена в 1179 г. не было его вины. Видимо, братья надеялись, что он сможет восстановить финансовое положение; и, может быть, в том, что этого удалось достичь к концу его правления, была и его заслуга. Однако правление Гастона де Мюреля было коротким, и он умер 20 июня 1172 г.

Ему наследовал Жобер, человек мирный по своему характеру, отнюдь не воин, на что указывают изданные им статуты о попечительстве над пилигримами и церковном служении. Было высказано предположение, что его избрание продемонстрировало реакцию на политику милитаризации ордена, проводившуюся Жильбером. В действительности имеется недостаточно свидетельств этого, и следует подчеркнуть, что его преемник Роже де Мулен, который был именно воином, также был обязан следовать положениям Устава Госпиталя. При Жобере орден продолжал свою политику в военной сфере.

Жобер умер в 1177 г., и состоялось избрание Роже де Мулена Великим магистром. Мало что известно о прошлом Роже, как и о прошлом других магистров XII в. В 1175 г. он был рядовым братом в Антиохии, но неизвестно, занимал ли он какой-либо пост. Однако его можно рассматривать как одного из самых значимых магистров. При его правлении госпитальеры начали играть важную роль во внутренней политике Латинской Сирии. Известно, что он дважды побывал в Европе. В 1179 г. он посетил Сицилию, а в 1184 г. он сопровождал патриарха и Великого магистра ордена тамплиеров в поездке по Европе с целью получить помощь для Латинской Сирии. Возможно, что в связи с визитом к папе во время этого последнего путешествия он получил от Святого престола несколько булл, которые значительно укрепили положение Госпиталя как самостоятельного ордена.

Когда Роже вернулся на Восток, он оказался в центре самой серьезной междоусобной борьбы, какую когда-либо знало Иерусалимское королевство. Он погиб, пытаясь разрешить возникшие противоречия, за которые он сам отчасти нес ответственность. В апреле 1187 г. короля Ги де Лузиньяна убедили начать переговоры с графом Триполийским Раймундом, который был против коронации Лу-зиньяна и намеревался сам стать королем. Балиан Ибелин, архиепископ Тира Йоския, магистр тамплиеров Жерар де Ридфор и Роже де Мулен были посланцами Лузиньяна к Раймунду. 29 апреля они выехали из Иерусалима, сопровождаемые десятью госпитальерами. На следующий день оба магистра и архиепископ поехали вперед, оставив Балиана в Неаполисе (Наблусе). Вечером 30 апреля они достигли замка Ла-Фев, где их ждало послание от Раймунда, предупреждавшее их, что они должны остаться в замке, поскольку в соответствии с договором, который он подписал с Саладином, он, Раймунд, позволил разведывательному мусульманскому отряду вступить в пределы Палестины, пройдя через фьеф своей жены в Галилее.

Жерар де Ридфор сразу призвал к себе своего маршала Жаклена де Майи, находившегося поблизости с 80 конными рыцарями. На следующий день небольшое войско христиан пополнилось 40 простыми рыцарями из Назарета. Вблизи Сепфориса у источников Крессон они встретились с 7-тысячным мусульманским войском. И Роже де Мулен, и Жаклен де Майи не советовали атаковать превосходящие силы противника, но Жерар де Ридфор, человек горячий и бесшабашный, обвинил маршала и Роже в трусости. Небольшой отряд устремился в безнадежную атаку. Роже де Мулен и Жаклен де Майи пали бок о бок. Удалось бежать только трем тамплиерам, одним из них был магистр, который впоследствии пережил позор катастрофы еще большей, чем при Сепфорисе. Смерть Роже де Мулена была тяжелым ударом для королевства; не в последнюю очередь потому, что не стало одного из советников короля, чье мнение уравновешивало поспешные решения де Ридфора и других придворных. К тому же орден остался без вождя в опасное и трудное время. Для хрониста с далекого севера Европы аббата Арнольда Лю-бекского Роже был также вождем всех христиан. Для известного мусульманского историка Ибн аль-Атира он был «одним из наиболее прославленных христианских деятелей среди франков, который питал великую ненависть к мусульманам».

Во время правления этих пяти магистров, в период между 1160 и 1187 гг., Госпиталь продолжал накапливать свои богатства и получать новые привилегии. Это были годы, в которые он снискал наибольшую известность среди паломников в Иерусалиме. К XIII столетию более значимой стала военная составляющая ордена, а благотворительная деятельность стала второстепенной. И странноприимный дом ордена в Акре уже не имел прежней славы. А еще совсем недавно в Иерусалиме на попечении госпитальеров находилось до 2 тысяч немощных мужчин и женщин, и после сражения при Монжизаре в 1179 г. братья приняли для излечения 750 раненых.

Основным направлением деятельности ордена стала подготовка воинов и участие в политике Иерусалимского королевства. В Латинской Сирии магистры продолжили практику Раймона дю Пюи приобретения на выгодных условиях новых земель, для защиты которых требовалась военная сила. В 1168 г. орден получил права на еще незавоеванные земли в Египте, о чем будет сказано ниже. В том же году князь Антиохии Боэмунд III даровал госпитальерам значительный участок земли, который включал Апамею и большую часть правого берега реки Оронт. Большинством этих земель владели сарацины, а Апамея была оккупирована мусульманами с 1149 г. Как и графы Триполи в 1144 г., князья Антиохии передавали ордену часть своих обязанностей по охране границ на очень выгодных условиях, надеясь в то же время, что ордену удастся возвратить хотя бы часть земель, которые они потеряли. Боэмунд передал эти земли госпитальерам на правах вассалитета. Они получили полную свободу вести войны против сарацин и заключать с ними договоры, и Боэмунд обещал, что и он, и его люди окажут им поддержку. Сам он дал обязательство не заключать договор ни с мусульманами, ни с теми христианами, которые были им союзниками, не посоветовавшись прежде с братьями. В случае если он заключит договор, госпитальеры не обязаны ему следовать. Они получают все трофеи, захваченные ими, и князь не имеет права требовать даже часть их.

В 1170 г. граф Триполийский Раймунд III стал узником в Алеппо. От его имени король Иерусалимский Амори передал госпитальерам замки Арша и Гибелакар, которые были разрушены землетрясением в июле. Они были важны в стратегическом отношении, контролируя дороги из Хомса к прибрежной равнине и к Баальбеку. Гибелакар был только что отвоеван у Нур ад-Дина. Крепости были переданы вместе с сеньориальными правами графа, включая всех рыцарей и других людей в услужении. Добыча, захваченная госпитальерами, делилась только с королем, и только при условии, если он принимал участие в кампании. Его представители не имели на нее права. Привилегии ордена были подтверждены, Амори обещал блюсти их интересы и просить графа после его освобождения одобрить их.

Раймунд, видимо, так никогда и не подтвердил это дарение, и к 1180 г. замок Арша снова мог отойти к нему. Но он был обязан своей свободой отчасти госпитальерам, которые уплатили за него значительную часть выкупа. Он умер их должником, за ним оставалось 37 тысяч безантов. В знак благодарности и, возможно, в интересах частичного возвращения долга он подтвердил их привилегии и отказался от части военных трофеев, на которые претендовал его отец, участник кампании. Более того, он продолжал политику привлечения госпитальеров для охраны границ. В 1144 г., когда они приобрели замок Крак-ле-Шевалье, граф передал им права на озеро Хомс, от Хадеса до плотины на его северном берегу. В 1180 г. Раймунд передал им замок Тубан и окрестные земли, тем самым открывая им дорогу на Хомс. В следующем году он передал госпитальерам все земли, лежавшие к югу от этой сеньории. На востоке границей их был Оронт, а на западе – долина Ла-Буке и горы, среди которых возвышался замок Мелешен. Земля была дарована вместе с сеньориальным правом, хотя граф закрепил за собой право быть сеньором долины Оронта одновременно с госпитальерами. Он надеялся оставить завоеванный Хомс под своей властью, а также земли в долине. Четыре года спустя надежды Раймунда развеялись, поскольку он передал ордену все права на Хомс и его территории, которые никогда не были в руках христиан. Раймонд оставил за собой только право пользования чужим имуществом (узуфрукт). Оно распространялось на земли, которые предстояло захватить на другом берегу Оронта. Госпитальерам оставалось пользоваться землями на западном берегу реки, которые уже были переданы им. Это дарение было подтверждено Раймундом в 1186 г. и почти сразу же переподтверждено, хотя теперь граф отказался от узуфрукта на территории за Оронтом.

С приобретением Маргата в 1186 г. госпитальеры взяли под свою защиту южную часть княжества Антиохия и север графства Триполи, которым угрожали ассасины и мусульмане. Но это приобретение отличалось от предыдущих, потому что братья хотели иметь его в своей юрисдикции и были готовы платить большие суммы. Владельцу Бертрану ле Мазуару была обещана годовая рента в 2200 сарацинских безантов, и была достигнута договоренность о продолжении ее выплаты его наследникам, которые продолжали получать ее, судя по документам, еще в 1269 г. Князь Антиохийский Боэмунд получил 8 тысяч сарацинских безантов, и каждый из двух его сыновей – по тысяче безантов.

Приобретение Маргата принесло ордену привилегии подобные тем, что он получил от замка Крак-де-Шевалье и Апамеи. Если госпитальеры хотели иметь во владении сеньорию, то верно и то, что Бертран ле Мазуар не имел сил, способных защитить ее, и что Боэмунд тоже стремился защитить южную границу своего княжества. Ордену уступили права сеньора как Бертран, так и Боэмунд, включая право на своих вассалов рыцарей. Прежние соглашения о заключении договоров были немного изменены. Если Боэмунд заключал договор в отсутствие госпитальеров, то он не имел значения для них. Если, с другой стороны, госпитальеры вели переговоры с мусульманами о мире на территориях Абу-Кубайса или Гибелы (Джаблы), соседей Маргата, Боэмунд обещал выполнять условия перемирия.

На северных границах госпитальеры брали на себя задачи обороны и наступления в обмен на привилегии, что приводило к тому, что некоторые их земельные владения стали практически независимыми от князя и графа. Только в отношении Маргата можно сказать, что госпитальеры проявили частную инициативу стать владельцами сарацинской марки, хотя орден начал покупать замки за двадцать лет до этого при правлении Жильбера д’Эссайи. Так, ранее 1168 г. важный замок Бельвуар был продан госпитальерам за 1400 безантов. Количество замков, приобретенных орденом в 1160-х гг., показывает, насколько быстро росли его военные обязательства. К 1160 г. орден владел семью или восемью замками, среди которых, кроме упомянутых, были Тамарин, Бельфор, Лакум и другие. Орден помогал защищать Керак, Сидон и, вероятно, Шатель-Нёф. В 1160-х гг. он приобрел уже одиннадцать или двенадцать замков: Бельмон, Бельвер, Кастеллум Эммаус, Бельвуар, Туррис Салинарум, Шатель-Руж, Рошфор и другие. Некоторые из этих крепостей были административными центрами; были среди них и небольшие укрепления, а некоторые, как Бельвуар, были важными фортификационными сооружениями.

Увеличение количества замков во владениях госпитальеров отражало растущую роль в ордене братьев-рыцарей. Согласно сообщениям путешественника Беньямина из Туделы, уже в 1163 г. в Иерусалиме были расквартированы значительные военные силы ордена. Именно в правление Жильбера Госпиталь превращается в военный орден, появляются зачатки военной организации – маршал и кастеляны. В письме Жильбера к епископу Трани впервые появляется мысль, что госпитальеры – это «солдаты Христа». «И так мы и наши братья объединяем в себе рыцарство и веру, мы в поте лица труждаемся, защищая Святую землю. Мы не отказываемся проливать нашу кровь в битве с врагами Креста Христова, и мы приносим несравнимо большие жертвы, чем прежде, защищая его…»

Утверждение Жильбера д’Эссайи подтверждает реальность. Отныне госпитальеры играют важную роль в крестоносных кампаниях на Востоке. В 1164 г. Нур ад-Дин, зная, что король Иерусалима Амори находился с войском в Египте, осадил крепость Харим близ Антиохии. Князь Боэмунд III сразу же собрал большие силы: к нему присоединились Раймунд Триполийский, армянский царь Торос и византийский командующий в Киликии Константин Коломан. Нур ад-Дин снял осаду и отступил, но Боэмунд решил преследовать его с 600 рыцарями, среди которых был и отряд госпитальеров. Он догнал мусульманское войско 10 августа вблизи Артаха и сразу же атаковал его. Сарацины притворились, что отступают, и Боэмунд попал в ловушку. Его войско было окружено и практически уничтожено. Сам Боэмунд, граф Триполи и Раймунд Константин Коломан были взяты в плен и отправлены в Алеппо.

В то же самое время орден участвовал в кампании короля Амори, предпринявшего попытку захватить Египет. В 1160-х гг. это был ключевой вопрос во взаимоотношениях Иерусалима с соседями. Фатимидский халифат был в упадке, и казалось, что Нур ад-Дин, который уже контролировал мусульманскую Сирию, вскоре без труда завоюет Египет. Амори же считал, что дельта Нила должна быть в руках крестоносцев. В 1163 г. он внезапно обрушился на Египет, используя в качестве предлога тот факт, что ему не заплатили дань, которая была обещана его брату. Нил разлился, и Амори был вынужден уйти. На следующий год бывший визирь Египта Шавар вернул себе пост с помощью Нур ад-Дина. Вновь став визирем, он отказался признать себя сюзереном человека, которому был обязан своим возвращением, и обратился к франкам с просьбой о помощи. Амори повел свои войска в Египет и помог Шавару изгнать Ширкуха, командующего Нур ад-Дина. Однако в январе 1167 г., получив согласие от Нур ад-Дина на вторжение в Египет, Ширкух выступил в поход из Дамаска. Шавар вновь призвал Амори, который убедил феодалов начать новую кампанию. Хотя вначале крестоносцы потерпели поражение, часть войска Ширкуха, возглавляемого племянником Саладина, удалось блокировать в Александрии, и сирийцы были принуждены начать переговоры о мире, в результате которых они обещали уйти из страны. В обмен на помощь крестоносцев египтянам пришлось согласиться на ежегодную им выплату 100 тысяч золотых монет и на размещение франкского гарнизона в Каире, который получил право контролировать городские ворота. Амори вернулся в Сирию и обратился к Византии с предложением о совместном завоевании Египта.

Вполне возможно, что госпитальеры начали проявлять интерес к Египту уже с 1164 г. Когда Шавар призвал христиан помочь ему в борьбе с Нур ад-Дином, он в качестве особого дара решил оплатить им фураж для кавалерии. Осенью 1168 г. она сыграла решающую роль во франкском вторжении. Режим Шавара считался нестабильным. Он запоздал с выплатой дани Амори, и ходили слухи о его переговорах с Ширкухом. Хотя крестоносцы не пришли к окончательному соглашению с Византией, на Восток прибыло войско под командованием графа Невера Гильома IV. В Иерусалиме прошел совет, на котором Жильбер д’Эссайи настаивал на немедленном вторжении. Тамплиеры были против, объясняя свою позицию тем, что это вызовет разрыв всех договоров с мусульманами. Король Амори не был категорически за, но позволил себя уговорить. Приблизительно в это же самое время он заключил соглашение с Жильбером, который обещал выставить 500 рыцарей и столько же туркополов для ведения кампании. В обмен на это, кроме предложения о выгодных условиях раздела добычи, король обещал госпитальерам Бильбейс и возможность взимать ренту в Египте, которая будет приносить ежегодно 150 тысяч безантов.

20 октября крестоносное войско вышло из Аскалона, а 4 ноября пал Бильбейс. Когда войско находилось на марше в Каир, пришло известие, что Ширкух вышел в поход из Сирии по просьбе фатимидского халифа. Амори надеялся застать Ширкуха врасплох на перешейке, но сирийская армия совершила обходной маневр и начала продвигаться на юг. Крестоносцам не оставалось ничего другого, как отступить, что и было сделано 2 января 1169 г. В результате Амори уступил контроль над Египтом Ширкуху.

Поход провалился, и, хотя Жильбер показал себя настоящим воином, последствия кампании были для ордена катастрофическими. У госпитальеров не было достаточно сил для постоянного расширения своих владений. В 1157 г. они согласились помочь Онфруа де Торону в защите Банияса. Для того чтобы подготовить город к осаде, они сформировали большой обоз с припасами, в котором были вьючные животные и верблюды. Обоз под охраной рыцарей-госпитальеров и сержантов, тамплиеров и мусульманских союзников уже приближался к Баниясу, когда попал в засаду, устроенную сарацинами. Припасы были потеряны, и многие рыцари были убиты или взяты в плен. Госпитальеры, «опасаясь, что подобные инциденты будут им дорого стоить», отказались защищать Банияс. В 1169 г. положение еще более осложнилось. Жильбер был крайне расточительным, приобретая многочисленные крепости и строя грандиозные военные планы. Его современник Гийом Тирский полагал, что его предложение о вторжении в Египет было последней отчаянной попыткой пополнить свои скудеющие финансы. Если бы Египет был завоеван и соглашение между королем и госпитальерами состоялось, доходы братьев были бы огромны. И неудивительно, что тамплиеры, чьи земельные владения в Газе были бы менее значительными, чем вновь приобретенные южнее поместья госпитальеров, отказались участвовать в кампании. Прежде чем яростно критиковать Жильбера, стоило бы вспомнить высказывание авторитетного мусульманского историка Ибн аль-Атира, что те франки, которые настаивали на вторжении в Египет, прекрасно оценивали обстановку. Жильбер решил рискнуть, но шансы были невелики.

Однако он проиграл. Ко времени его отставки долг ордена вырос до 100 тысяч безантов. Внутренний кризис выявил в ордене существование партии, которая выступала против активного участия в военных предприятиях и которая пыталась убедить капитул, что ему необходимо потребовать от Жильбера обещания, что он никогда не будет приобретать крепости на границах с сарацинами, не поставив его в известность. Подобное отношение к военным действиям получило поддержку папы. Но военная составляющая ордена стала слишком важной, чтобы от нее было можно отказаться. Вероятно, это в 1170 г. даже Главный командор был братом-воином. В конце концов стало ясно, что финансовые последствия египетской неудачи для ордена не столь значительны. Его значительная собственность в Европе и на Востоке позволила ему быстро отыграть свои позиции. В 1169 г. Главный командор отправился на Запад для сбора пожертвований. К 1172 г. орден сыграл едва ли не решающую роль в освобождении графа Триполи Раймунда из рук мусульман: выкуп за него составил 150 тысяч динаров. Несомненно, что военная контрибуция осталась прежней. Орден не отказался от надежд на победу над Египтом. И соглашение с королем Иерусалимским, которое госпитальеры заключили в 1168 г., было возобновлено в 1169 г. и еще раз – в 1176 г. Когда графу Триполи не удалось в 1175 г. захватить Хомс, он обратился за помощью в замок Крак-де-Шевалье. Великий магистр ордена принял участие в совете, состоявшемся по прибытии войска крестоносцев под командованием Филиппа Фландрского два года спустя, и повел большой отряд госпитальеров на север, чтобы взять в осаду Харим. На юге оставалось не более 500 рыцарей, среди которых были тамплиеры, госпитальеры и рыцари-миряне, когда Саладин вторгся в королевство. И братья приняли участие в сражении у Монжизара, когда над Саладином была одержана великая победа. Роже де Мулен присутствовал на встрече с королем после получения им известия о вторжении Саладина в 1183 г., и представитель госпитальеров участвовал в военном совете, который созвал король Ги де Лузиньян перед поражением при Хаттине. Пришло время, когда уже было невозможно вести войну без участия в ней духовно-рыцарских орденов. В 1180 г. Саладин смог рассечь линии коммуникации крестоносцев и разграбил графство Триполи, потому что тамплиеры и госпитальеры, опасаясь осады, отказались покинуть свои укрепления и присоединились к графу в Арше. После смерти Балдуина IV в 1185 г. госпитальерам и тамплиерам было поручено охранять королевские замки в период регентства графа Триполи Раймунда, что было, вероятно, наиболее убедительной демонстрацией их престижа в то время.

Ярким признаком растущей военной мощи госпитальеров было отношение к ним их современников-мусульман. Из всех замков госпитальеров подверглись нападению Крак-де-Шевалье и Бельвуар, соответственно в 1164 и 1184 гг., и территория в их окрестностях была опустошена и разграблена. В 1170 г. мусульманский правитель Эль-Биры внезапно напал на конный отряд франков в три сотни человек и большинство из них убил или захватил в плен. Головы убитых были посланы Нур ад-Дину, который среди них распознал голову кастеляна замка Крак-де-Шевалье. Он возликовал при виде этого, поскольку этот человек был известен своей храбростью и благочестием и был подобен кости в горле у мусульман. Победа при Сеп-форисе, в которой был убит Роже де Мулен, была важнейшей для дела ислама, потому что братья духовно-рыцарских орденов были «главными подстрекателями франков». После победы над войском христиан при Хаттине Саладин приказал казнить всех захваченных в плен членов духовно-рыцарских орденов. Он пошел настолько далеко, что выкупил каждого тамплиера и храмовника, попавших в плен к его воинам, чтобы передать их в руки палача, а тех из них, кто был отправлен после битвы в Дамаск, также жестоко казнить. Саладин объяснил свой поступок так: «Ведь они более чем другие франки уничтожают арабскую веру, а триумф их веры сладок им». Этот бесславный поступок, свидетельство высокого престижа духовно-рыцарских орденов, всегда считался случаем исключительным. В действительности же это было обычной практикой. Как свидетельствует арабский хронист Ибн аль-Каланиси, в 1157 г. после разгрома обоза госпитальеров у Банияса Нур ад-Дин отдал приказ казнить всех пленников. В 1188 г. крестоносцы пытались освободить Бельвуар, взятый в осаду Саладином, но им это не удалось, и двое «знатных госпитальеров» были пленены. Представ перед Саладином, они начали петь ему осанну, пытаясь избежать казни, потому что, как пишет Ибн аль-Атир, «было в его обычае убивать тамплиеров и госпитальеров из-за той ненависти, которую они испытывали к мусульманам, и их мужеству».

Рост военной активности ордена вызвал явное беспокойство у папы. Уже в 1168–1170 гг. во время кампании в Египте папа Александр III напомнил госпитальерам, что их прямой долг – помогать бедным и что применение оружия противоречит правилам Госпиталя и тем принципам, что были заявлены при его основании. В 1172 г. папа поддержал требования братьев, что каждый магистр должен давать обещание не принимать в дар, не строить замков на границах христианского мира, не получив разрешение Капитула. Хотя признание Римом военной деятельности ордена может следовать из его обращения в 1177 г. к госпитальерам как «рыцарству Христа», в булле Александра Piam admodum et jugem 1178–1180 гг. снова обращалось внимание на то, что их первейшая обязанность – попечение над бедными. Папа призывал их воздерживаться от ношения оружия, хотя и признавал, что они могут участвовать в войне, когда будет невозможно избежать ее: когда христианское воинство поднимет знамя Святого Креста для защиты королевства Иерусалимского или в случае осады какого-либо языческого города. Не следует забывать о важности заботы о пилигримах, отдавая предпочтение оружию. Утверждалось, что статьи 1182 г., связанные исключительно с делами милосердия, были предназначены для умиротворения папства, но госпитальеры могли использовать и другие средства убедить папу одобрить их участие в войнах.

В 1180-х гг., как считается, появился поддельный документ – булла Quam amabilis Deo. Предполагают, что он появился в 1131 г., но в действительности был копией буллы Ea que vobis 1183 г., с которой папа обращался к госпитальерам, и Milites Templi Ierosolimitani 1144 г. – к тамплиерам. Его происхождение и материалы, использованные при компиляции, дают основания считать, что авторами документа были госпитальеры, и относится он ко времени после 1183 г. Это явная попытка показать, что Госпиталь был духовно-рыцарским орденом еще до 1131 г. И возможно, документ был сфабрикован, чтобы убедить папу, что Госпиталь на начальной стадии своего существования не сосредотачивался полностью на благотворительной деятельности. Это показывает, что тамплиеры оказывали некое влияние на госпитальеров в последней четверти XII в. Орден, однако, не нуждался ни в каких уловках подобного рода, чтобы преобразовать себя. В начале 1180-х папа Лу-ций III, казалось, начал признавать значимость военных предприятий госпитальеров. Разгром христиан под Хаттином и военное положение в Латинской Сирии привели к переоценке функций ордена со стороны пап и западного мира.

Возрастание значимости в политике духовно-рыцарских орденов в Латинской Сирии было непосредственно связано со все большей их вовлеченностью в военные действия. В государствах, находящихся под постоянной угрозой войны, благотворительная деятельность Госпиталя вряд ли могла иметь большие заслуги перед обществом, чем у какого-либо иного значимого монашеского института, занятого приемом паломников в Святой земле. Мы уже видели, что орден стал важным звеном обороны европейских поселений. К началу 1180-х гг. ни один важный совет или военная экспедиция не могли обойтись без их участия. Военные советы были инструментом политики; и именно на одном из них, имевшем место перед вторжением в Египет в 1168 г., госпитальеры впервые смогли повлиять на внешнюю политику крестоносцев. Поскольку вопрос, обсуждаемый командованием крестоносного войска, заключался не только в том, как атаковать, но и нужно ли атаковать в принципе. Жильбер д’Эссайи убеждал в необходимости вторжения в Египет; предстояло принять решение, которое могло повлиять на будущие отношения с соседями франкских поселений, что привело бы, как заявляли тамплиеры, к нарушению заключенных ранее договоров и потери доверия. Госпитальеры уже имели право заключать и расторгать договоры с сарацинами в северных областях. В 1168 г. их магистр смог настоять на своем решении, несмотря на противодействие тамплиеров, и вместе с сеньорами склонил короля на свою сторону. Успех магистра объяснялся его близкими отношениями с королем, его обещанием военной помощи, поддержкой сеньоров и тем обстоятельством, что король Амори все еще не принял решения. Это был выдающийся успех, и он продемонстрировал растущее влияние ордена. Египетская политика Жильбера могла быть безрассудной и даже катастрофичной, но она имела один положительный результат. Это был важный шаг на пути растущего политического влияния госпитальеров. Не только христиане, но и мусульмане увидели, что деятельность ордена отныне становится важным фактором в политике крестоносцев. И когда в 1185 г. граф Триполи Раймунд стал регентом короля, госпитальеры и тамплиеры присутствовали на созванном им совете для выработки политики в отношении мусульман. В XIII в. они всегда принимали участие в рассмотрении вопросов, касавшихся взаимоотношений крестоносцев и сарацин.

Независимая позиция, накопленные богатства и возросшее влияние духовно-рыцарских орденов способствовали тому, что они превратились в идеальных переговорщиков в стране, раздираемой внутренними противоречиями. Папы и короли начали в 1180-х гг. прибегать к услугам магистров в этом новом качестве. Они были среди тех, кого король пригласил в 1181 г. быть посредниками в спорном вопросе между князем Антиохии Боэмундом и его патриархом Антиохийским. В том же самом году Рено де Шатийон, сеньор Монреаля, нарушил договоренность с сарацинами, напав на мусульманский караван. Балдуин IV приказал ему отпустить пленников и вернуть добычу. Рено де Шатийон ответил отказом, хотя направленная к нему депутация, в которую были включены госпитальеры и тамплиеры, пыталась, но безуспешно, убедить его повиноваться королю. В 1186 г. папа назначил двух магистров и архиепископа Назарета арбитрами в переговорах между генуэзцами, королем Балдуином и графом Триполи Раймундом. Мы видели, что трагедия у Сепфориса в 1187 г. случилась в то время, когда магистры вели переговоры с Раймундом, графом Триполи, от имени короля Ги; и мир между Ги и Раймундом был заключен позже в этом же году в замке госпитальеров Святого Иова.

Незадолго до битвы при Хаттине магистры духовно-рыцарских орденов начали принимать все более активное участие в политической жизни европейских поселений. В 1177 г. они присутствовали на совете, предложившем графу Фландрскому Филиппу I стать регентом Иерусалимского королевства, когда он прибыл в Святую землю во время очередного крестового похода. Магистры были приглашены на заседания парламента, curia generalis, созванного королем в 1184 г. и призванного разработать план пропагандистской кампании для сбора помощи на Западе. Мы также видим, что рыцарям орденов поручали охрану королевских замков во время регентства графа Триполи Раймунда III. В 1186 г. патриарху Иерусалимскому и двум магистрам были доверены ключи к сокровищнице, где хранились драгоценности из королевской казны.

Трудно сказать, каким образом магистры смогли бы избежать вовлеченности во внутреннюю политику королевства. Военные действия франков, бывшие важным политическим фактором, были бы невозможны без их участия. Магистры были в состоянии повлиять на политику крестоносных государств в отношении сарацин. Владение замками и поместьями дало им бесценный опыт административного управления. Их привилегированное международное положение как представителей великих духовных орденов церкви давало им необходимую самостоятельность. Магистров часто привлекали в качестве советников и посредников, тем более в такое непростое время, когда градус политической жизни в Латинской Сирии все более накалялся. Король Балдуин IV был болен проказой и обречен на скорую смерть, а сеньоры разделились на партии, и каждая имела свой интерес. Магистры были вынуждены принимать чью-либо сторону, когда сложившиеся обстоятельства побуждали их к действию.

Надо понимать, что именно европейские поселения на Востоке вызвали к жизни духовно-рыцарские ордена. Что бы ни происходило, как бы ни были обострены их отношения с местной властью и друг с другом, они не могли, подобно рядовым крестоносцам или итальянским купцам, в любое время покинуть страну, стоило им только принять такое решение. Они были призваны встать на защиту Святой земли. К тому же госпитальеры были обязаны проявлять также заботу о бедных и немощных пилигримах.

Первые попытки госпитальеров сказать свое слово во внутренней политике были не совсем удачными, но они высветили одно важное обстоятельство. Великий магистр Роже де Мулен обладал ничуть не большим влиянием, чем другие крупные сеньоры королевства, не важно, светские или церковные. Магистры тамплиеров и госпитальеров дважды вмешивались во внутреннюю политику страны до битвы при Хаттине, но их вклад был незначительным.

В 1180 г. Ги, младший сын графа Лузиньяна, женился на Сибилле, сестре Балдуина IV. Свадьбу холодно приняли и король, и большая часть сеньоров. Однако к 1182 г. стало понятно, что Балдуин был слишком болен, чтобы успешно править, и короля убедили назначить зятя регентом. Ги был человеком нерешительным и слабым, и он разгневал короля, отказавшись сменить Тир на Иерусалим. Балдуин IV призвал своих вассалов, отстранил Ги от регентства и 23 марта 1183 г. провозгласил своим наследником Балдуина, сына Сибиллы от первого брака. Балдуин IV попытался убедить Сибиллу расторгнуть ее брак и, хотя был очень болен, снова взял власть в свои руки. Ги удалился в Яффу, где поднял мятеж. Балдуин захватил Яффу, но Ги бежал в Аскалон. Патриарх и магистры обоих орденов, тамплиеров и госпитальеров, воспользовались возможностью участвовать в Генеральном совете и ходатайствовали перед королем за Лузиньяна, но Балдуин IV с возмущением отверг их предложения, и они были вынуждены покинуть суд.

Балдуин IV умер в марте 1185 г. в возрасте 24 лет. Его наследнику Балдуину V было 7 лет. Немного раньше этого времени на ассамблее сеньоров было предложено выбрать регентом вместо Ги де Лузиньяна графа Триполи Раймунда. Балдуин V умер в августе 1186 г., и претендентом на трон стала Сибилла, старшая сестра Балдуина IV. Не то чтобы Балдуин IV не любил и презирал ее мужа, но последней его волей было, что в случае смерти его юного наследника регентство переходит к графу Триполи Раймунду вплоть до окончательного решения выборной коллегии, членами которой будут папа римский, германский император и короли Франции и Англии. Ее участники должны будут рассмотреть претензии на трон Сибиллы и ее младшей сестры Изабеллы, которая была замужем за Онфруа, сеньором Торона. Сеньоры Иерусалимского королевства принесли клятву проследить за выполнением договоренностей. Несмотря на то что ряд влиятельных сеньоров были против, большинство объединилось вокруг Раймунда и потребовало, чтобы воля Балдуина IV была исполнена. Однако сторонники Сибиллы бесчестный патриарх Иерусалимский Ираклий, сенешаль Жослен де Куртене, констебль Амори де Лузиньян, Рено де Шатийон и Великий магистр ордена тамплиеров свирепый Жерар де Ридфор, который испытывал личную неприязнь к Раймунду, действовали быстро. Раймунда вынудили перенести собрание сеньоров в Тиверию, в то время как сторонники Сибиллы захватили Тир, Бейрут, Акру и Иерусалим.

В этой опасной ситуации госпитальеры поддержали Раймунда. Несомненно, орден был естественным союзником графа, поскольку получил от него и его предшественников большие привилегии в графстве Триполи. Начиная с 1140-х гг. орден постепенно превратился в крупнейшего землевладельца в графстве. Он помог освободить Раймунда из мусульманского плена. В то же время были веские причины для противодействия Сибилле. Ее коронация могла нарушить клятву, принесенную сеньорами королевства графу Триполи Раймунду, она была противна воле почившего Балдуина IV, и, что наиболее важно, существовали серьезные возражения против Ги де Лузиньяна. Однако госпитальеры все же могли первоначально выставить развод Сибиллы с Ги де Лузиньяном условием провозглашения ее королевой.

Раймунд и поддерживавшие его сеньоры находились в Неаполисе (Ниблусе) вне Иерусалима, ворота которого были закрыты. К Роже де Мулену обратились с просьбой отдать ключи от королевской сокровищницы, чтобы получить регалии для коронации Сибиллы. Он отказался, сославшись на положения закона, утверждая, что она не может стать королевой без согласия Высшего суда сеньоров. Патриарх Ираклий, Жерар де Ридфор и Рено де Шатийон быстро направились в резиденцию госпитальеров. Роже вначале не захотел говорить с ними, но все же выкинул свой ключ из окна Госпиталя. Видимо, он опасался, что, поступи он иначе, пострадают интересы ордена. Коронация Сибиллы состоялась, а затем она короновала своего супруга. Роже и члены ордена отказались присутствовать на церемонии. Вероятно, Роже задумал взять реванш позднее. Когда граф Триполи Раймунд и его сторонники планировали короновать Изабеллу и Онфруа де Торона в пику коронации в Иерусалиме, они знали, что магистр госпитальеров был на их стороне. Но Онфруа де Торон отказался от коронации, отправился в Иерусалим и принес присягу Ги. Мятеж закончился, и сеньоры начали переходить в стан своего нового, нежеланного короля. К октябрю 1186 г. магистр госпитальеров примирился с Ги; он засвидетельствовал королевский указ перед Жосленом де Куртене. На следующий год он смог начать переговоры, которые в итоге привели к примирению Раймунда и Ги. Сам магистр с неохотой принял Ги в качестве короля, видя, что ничего нельзя сделать.

Мощь и слава госпитальеров возрастали. В частности, в 1160-х гг. они значительно укрепили свои военные силы, которые стали неотъемлемой частью христианских армий и влиятельной силой во внешней политике. До 1177 г. почти нет свидетельств их участия в политической жизни в Латинской Сирии. Но в 1180-х гг., когда волновались сеньоры и все более могущественным становился ислам, а короли были либо больными, либо юными, духовно-рыцарские ордена стали тем общественным институтом, который выступал и как арбитр и советник, и как организующая сила. Они были готовы взять на себя всю ответственность за положение в стране, иных претендентов не было. Однажды вступившие на этот путь, они уже не могли не играть активной роли в политике, и когда в 1186 г. между орденами возник конфликт, то это, естественно, только поставило в тяжелое положение государство и не способствовало решению назревших проблем.

В то же самое время можно легко переоценить силу и влияние орденов. Госпитальерам было довольно трудно на первоначальном этапе финансировать свою военную деятельность. По какой-то причине король Амори I приказал казнить через повешение двенадцать тамплиеров. В другом случае он бросил одного тамплиера в тюрьму, поправ орденские права. Патриарх и магистры госпитальеров и тамплиеров не могли убедить короля изменить свое решение. Им пришлось покинуть здание суда. И тут взбунтовался Ги де Лузиньян. Выступление Роже де Мулине против Сибиллы закончилось унизительным провалом. Мы можем предположить, что существовали три причины его сотрудничества с Ги де Лузиньяном. Во-первых, орден делал только первые шаги во внутренней политике, и потому он не имел достаточно опыта. Когда от магистра потребовали передать ключи от королевской сокровищницы, он их отдал, не желая принести вред ордену. Во-вторых, госпитальеры были призваны защищать Святую землю.

Ни один ответственный магистр, несмотря на его политические убеждения, не посмел бы ввергнуть страну в гражданскую войну, которая могла бы окончиться большей катастрофой, чем правление Ги де Лузиньяна. И последнее: орден, хотя и могущественный, не имел достаточно сил после битвы при Хаттине. Ярко выраженный этап его истории в Латинской Сирии был отмечен господством духовно-рыцарских орденов в период между этой битвой и возвращением сеньорам их состояний на Кипре. К 1200 г. ордена достигли такого положения, когда у них не могло быть соперников, за исключением разве что итальянских купеческих коммун. Но в 1186 г. госпитальерам было нелегко, даже при поддержке графа Триполи Раймунда, противостоять тамплиерам и Жослену де Куртене, Амори де Лузиньяну, Рено де Шатийону и патриарху, не говоря уже о Ги и Сибилле. Роже де Мулине, чувствуя свою ответственность как магистра ордена, обязанного защищать Святую землю, не мог рисковать. Это была ирония истории, что накануне битвы при Хаттине орден Святого Иоанна Иерусалимского и граф Триполи Раймунд объединились снова против Ги де Лузиньяна и Великого магистра ордена тамплиеров и снова потерпели неудачу.