Читать книгу Дневник Кая. Борьба с эпидемией в Чунцине глазами одного канадца - Джорах Кай - Страница 8

Когда-то давно…

Вечером, в канун нового, 2020 года, я сед на борт реактивного самолета авиакомпании Porter Airlines, чтобы отправиться из Галифакса, находящегося в канадской провинции Новая Шотландия, в аэропорт Торонто. Выйдя из самолета, я все время любовался свежесделанной татуировкой летающего макаронного монстра, подпрыгивая от переполняющей меня радости и рассыпаясь в выражениях полного восторга. На Торонто обрушилась метель, город погряз в снежном хаосе. Авиакомпания потеряла мой багаж. Единственной одеждой, которую я мог надеть на тех выходных, была кигуруми[6] в виде медведя Gloomy Bear[7]. Аэропорт отнюдь не был для меня конечным пунктом назначения, я постоянно смотрел на часы, проверял телефон, дрожал от холода, стоя у выхода из терминала.

Было уже поздно, я прилетел с опозданием. В холодную зимнюю канадскую ночь мне пришлось промчаться кучу миль, чтобы приехать к другу. Кругом все было устлано белым полотном. Его вид заставлял меня терять способность мыслить логически и все сильнее притуплял у меня чувство времени и пространства. Свет терминала остался позади, перед глазами распласталась непроглядная тьма. Свирепо завывал зимний ветер, я до дрожи замерз. Рыхлый липкий снег падал на мои покрасневшие шеки, отзываясь покалывающей болью.

Торонто находится во внутреннем центральном районе Канады, на него регулярно налетают метели. Здесь мне было «и больно, и радостно»[8] – с одной стороны, я испытывал радость от наступивших зимних каникул, с другой стороны, мне приходилось терпеть безжалостный произвол, устроенный ужасной пургой. Люди вокруг проклинали приносящую кучу неудобств раздражающую погоду, осыпая ее всяческими упреками, и, дождавшись, когда экран мобильного телефона потухнет после написания гневного поста в Twitter, растворялись в темноте. Если бы они были достаточно мудрыми, они бы вернулись домой и спрятались до того момента, пока ветер и снег не прекратятся.

Я тоже не мудрый. В моих планах никак не было варианта вернуться домой и пережидать непогоду.

Я оглянулся, достал телефон и набрал номер друга.

«Ну, что? Добрался?» – послышался с того конца трубки прекрасный голос диджея Дэйва Майла. Вместе с голосом из трубки доносилась зацикленная фоновая музыка, смесь джаза и электроники, энергичная и волнующая, сочетающая в себе и стиль ретро, и новые веяния. Я оглянулся по сторонам и сказал: «Я наконец-то приехал. Я сделал это».

Кадр из клипа Ван Кая на песню «Я помню»

Он ответил: «Окей, брат, подходи, мы тебя тоже не будем ждать до рассвета». Из трубки и с правой от меня стороны донесся звук автомобильного гудка.

Взяв в руки имевшуюся при себе сумку, в которой лежали бутылка с водой, пачка орешков и куча диджейского оборудования, я пошел в направлении черного глянцевого седана. Машина, ее Дэйв арендовал, остановилась в десяти с небольшим метрах от меня. Я кинул сумку в открытый нараспашку багажник, закрыл крышку и пулей проскользнул на пассажирское сиденье рядом с водителем.

На заднем сиденье, съежившись, сидел здоровяк, руки и ноги которого были полностью покрыты татуировками. Он храпел, выпуская изо рта облачка пара. Слева от здоровяка, вытянув голову, сидел другой человек. Он с любопытством Чеширского Кота из «Алисы в стране чудес» устремил на меня взгляд своих ярко-красных глаз. Посчитав, что смотреть тут не на что, он снова закрыл глаза и втянул голову обратно, утыкаясь в жесткий ворс пассажирского сиденья, планируя проспать до ночи, когда публика чикагской Freakeasy[9] не позовет его выйти на сиену.

Radiohiro, я приехал!

«Чувак, ты готов?» – мы с Дэйвом по-дружески ударились кулаками, и на его липе засияла довольная улыбка.

«Брат, спасибо, что подождал меня. Все пошло не так, как я планировал».

Дэйв рассмеялся в ответ: «Ой, какой же ты сентиментальный». Он включил заднюю передачу, нажал на педаль газа и, аккуратно развернувшись в три приема, выехал с парковки аэропорта. Мы помчались по пустой трассе. Снега становилось все больше и больше, дорога была на удивление спокойной – ни единой машины. Хоть рейс много раз переносили и уже чуть было не отменили, мне все равно удалось добраться до Торонто.

«Ты и так это знаешь», – во время разговора с другом мой голос понизился на одну октаву. Вернувшись на родину, я чувствовал легкость и свободу, темп речи стал медленнее. Мы ехали вдоль берега озера по Гарлинер[10], затем спустились на 403 шоссе[11]. Мы скользили по дороге, словно ехали на санках, и спустя несколько часов добрались до моста Амбассалор[12]. Это и есть настоящая канадская зима! Пограничные посты в ту ночь не охранялись, на контрольном пункте не было проверяющих. Мы двинулись на малой скорости по мосту и вскоре оказались на I-94[13]. Нужно было проехать еще много миль, чтобы добраться до места, где мы договорились встреться с друзьями. Мы продолжали ехать вперед, продираясь сквозь густой туман. Свет фар автомобиля освещал белоснежно-белое давящее ночное небо. Я невольно задумался, существует ли в этой голодной черной ночи что-либо, чего мне никогда не удастся понять?

Дэйв пробормотал себе пол нос: «Дальше вытянутой руки ничего не вижу». Это было на него не похоже. Обычно он вел себя очень круто. Он зажег сигарету, опустил автомобильное стекло и стал получать удовольствие от глотания табачного дыма.

Я тоже опустил стекло. Вдруг сильный порыв ветра мотнул нашу машину влево. Дэйв выкрутил колеса вправо. В тот самый момент по встречной полосе с грохотом, точно поезд, пронесся крупногабаритный грузовик. Наши глаза в миг расширились от яркого света фар дальнего вила. Он сиял так ярко, что спрятаться от него было невозможно.

Хоть мы и не видели ничего, кроме полосы движения, хоть нам приходилось останавливаться, а потом снова продолжать движение, хоть иногда наша машина буксовала, но Дэйв Майл продолжал следовать маршруту. В этом путешествии мы были не одни, и нам этого достаточно.