Читать книгу Карты смысла. Архитектура верования - Джордан Питерсон - Страница 7

Вы – офисный работник, стараетесь сделать карьеру. Каждый день вы идете к поставленной цели. Вы стараетесь изо всех сил, чтобы продвинуться по служебной лестнице. Сегодня вы идете на деловую встречу, от которой, возможно, зависит ваше будущее. У вас в голове ясно сложился образ этого мероприятия: его характер, стиль общения участников. Вы знаете, чего хотите достичь. Эта картина потенциального будущего – лишь фантазия, но она складывается (настолько, насколько вы с собой честны) из имеющихся у вас сведений и деталей, полученных из прошлого опыта. Вы посещали много деловых встреч. Вы знаете, как они обычно проходят (если не случается ничего неожиданного); вы представляете, как будете себя вести и какое влияние можете оказать на окружающих. Ваша модель желанного будущего прочно основана на том, что вы знаете в настоящем.

У вас также имеется постоянно действующая модель настоящего. Вы понимаете свое (несколько подчиненное) положение в компании. Оно отражает ваш авторитет для тех, кто стоит выше и ниже вас в корпоративной иерархии. Вы понимаете значимость опыта, который регулярно получаете на работе: вы знаете, кому можно отдавать приказы, кому подчиняться, к кому прислушаться, кто эффективно выполняет задания, на кого можно не обращать внимания и так далее. Вы всегда сравниваете это нынешнее (неудовлетворительное) состояние со своим идеалом: вы становитесь все более уважаемым, влиятельным, богатым и счастливым. Беспокойства и страдания уходят, вы достигаете абсолютного успеха. Вы постоянно пытаетесь преобразовать имеющееся настоящее в желанное будущее. Ваши действия направлены на то, чтобы приблизиться к идеалу – сделать то, что есть сейчас, более похожим на то, чего вы хотите достичь. Вы уверены в своей модели реальности, в своей истории. Действуя по такому сценарию, вы получаете результат.

Вы сидите в своем кабинете и мысленно готовитесь к встрече, представляете, что играете там главную роль – решительно задаете направление обсуждению, оказываете мощное влияние на коллег. Пора выходить. Встреча пройдет в другом здании. Вы разрабатываете примерный план действий, чтобы попасть туда вовремя. По вашим подсчетам, дорога займет пятнадцать минут.

Вы выходите из кабинета на двадцать седьмом этаже и вызываете лифт. Проходит минута, другая, третья… Лифт не появляется. Этого вы не учли! Чем дольше вы ждете, тем больше нервничаете. Сердце бьется сильнее – нужно действовать (но действие еще не определено). Ладони потеют. К щекам приливает кровь. Вы начинаете ругать себя за то, что не просчитали возможность задержки. Может быть, вы не так уж умны? Вы готовы пересмотреть привычные представления о себе. Но сейчас на это нет времени: надо выбросить из головы мрачные мысли и сосредоточиться на текущей задаче.

Неожиданное – застрявший где-то лифт – только что стало явным. Вы планировали зайти в него, чтобы добраться до места назначения, но он не появился. Первоначальный план действий не дал желаемых результатов. По вашему собственному определению, этот план не удался. Нужен еще один – и побыстрее. К счастью, есть альтернативная стратегия – лестница! Вы бросаетесь на другой конец этажа, толкаете дверь… Она заперта. От расстройства и тревоги вы ругаете обслуживающий персонал. Неизвестное возникло снова. Вы пробуете другой выход. Успех! Дверь открывается. В вашем сердце расцветает надежда. Еще можно успеть вовремя! Вы мчитесь вниз по ступенькам – все двадцать семь этажей – и выскакиваете на улицу.

Времени остается слишком мало. Вы спешите к месту встречи и контролируете происходящее: удается ли приблизиться к достижению поставленной цели? Немощные старушки, смеющиеся дети и влюбленные парочки мешают вам идти быстрее. Это так раздражает! Обычно вы считаете себя хорошим человеком. Почему же эти невинные люди приводят вас в бешенство? На оживленном перекрестке светофор никак не переключается. Вы злитесь от нетерпения и глупо ворчите себе под нос, переминаясь с ноги на ногу на тротуаре. Пульс учащается. Наконец-то загорается зеленый. Вы улыбаетесь и бросаетесь вперед, затем взбегаете вверх по небольшому склону. Откуда взялось столько энергии? Ведь вы сейчас не в лучшей форме… Показалось нужное здание. Вы смотрите на часы. Осталось пять минут. Отлично! Вас переполняют чувства облегчения и удовлетворения. Вы все же на месте, а значит, вы вовсе не идиот. «Слава Богу», – скажет про себя верующий человек.

Если бы вы все удачно спланировали и пришли пораньше, другие пешеходы и неожиданные задержки вообще бы на вас не повлияли. Вы бы обратили внимание на красивое лицо в толпе и попросту не заметили бы препятствий. Возможно, вы бы даже все это время наслаждались солнечным деньком (что маловероятно) или думали о чем-то действительно важном – например, о завтрашней встрече.

Вы идете к зданию. Внезапно позади раздается грохот: судя по звукам, какой-то грузовик на полной скорости наехал на бетонное ограждение (вероятно, бордюр). На тротуаре вы в безопасности – по крайней мере, так вы думали секунду назад. Ваши фантазии о предстоящей встрече испаряются. То, что вы задержались, больше не кажется важным. Это новое происшествие заставило вас резко остановиться. Какая уж тут спешка! Ваш слух лихорадочно определяет источник звука. Вы невольно поворачиваете туловище, шею, голову и оглядываетесь на то место в пространстве, откуда, по-видимому, раздается грохот[32]. Вы смотрите во все глаза, зрачки расширяются[33]. Сердце колотится все чаще, пока тело готовится к реактивному действию – как только будет определен правильный путь этого действия[34]. Вы начинаете активно изучать неожиданное событие, как только настроитесь на него всеми органами чувств и призовете на помощь все ресурсы познания. Вы выдвигаете предположения о возможной причине сильного шума еще до того, как оборачиваетесь. В вашем сознании вспыхивают образы. Машину занесло на бордюр? Что-то тяжелое упало с крыши? Ветер опрокинул рекламный щит или дорожный знак? Вы сканируете глазами то место, откуда донесся резкий звук. Грузовик с бетонными плитами в кузове только что проехал выбоину на дороге. Тайна раскрыта. Вы определили истинную побудительную значимость неизвестного события, которое всего несколько секунд назад было опасным и угрожающим. Она равна нулю. Тяжелый автомобиль въехал в ухаб. Ерунда! Сердце снова бьется ровно. На сцену вашего разума возвращаются мысли о предстоящей встрече. Первоначальное путешествие продолжается, как будто ничего не случилось.

Что происходит? Почему вас пугают и расстраивают застрявший лифт, старушки с палочками, беззаботные влюбленные, грохочущие машины? Почему ваши эмоции и поведение так изменчивы?

Подробное описание процессов, управляющих обычными эмоциональными реакциями человека, дает основу для правильного понимания его побуждений. Е. Н. Соколов и его коллеги, в сущности, обнаружили, что неизвестное, врывающееся в существующую здесь и сейчас модель настоящего и будущего, изначально имеет побудительную значимость или, выражаясь несколько иначе, что неизвестное может служить безусловным стимулом.

Какова изначальная побудительная значимость неизвестного? Можно ли вообще задаваться таким вопросом? В конце концов, неизвестное по определению означает нечто еще не исследованное. Невозможно ничего сказать о том, с чем никто еще не сталкивался, – это вполне логично. Однако мы имеем дело не с информацией, поступающей от органов чувств, и не с определенными материальными признаками, а со значимостью, или валентностью. Сама по себе значимость биполярна (если упрощенно подходить к ее определению). Она может быть отрицательной или положительной (или вообще нулевой). Мы имеем достаточное представление об относительных пределах отрицательной и положительной значимости, чтобы установить временны́е границы вокруг возможности. Самое худшее, чем в целом может обернуться неизвестное, – это смерть (или длительные страдания, за которыми следует смерть). Люди смертны – эта уязвимость и подсказывает нам нижний предел. Лучшее, чем может оказаться неизвестное, определить труднее, но некоторые обобщения все же сделать можно. Мы хотим быть богатыми (по крайней мере не нуждаться), здоровыми, умными, любимыми. Можно сказать, что величайшее благо, которое может принести неведомое, призвано помочь нам преодолеть исконные лишения (бедность, невежество, уязвимость), а не оставаться их несчастными жертвами. Следовательно, эмоциональная область неизвестного очень велика: она простирается от самых жутких страхов до самых страстных желаний.

Разумеется, неизвестное противопоставляется известному. Все, что не понято или не исследовано, – неизвестно. Связь между часто (и несправедливо) разделенными областями познания и эмоций может стать более ясной в свете этого вполне очевидного факта. Отсутствие именно ожидаемого удовлетворения уязвляет и причиняет боль[35] – эмоция появляется как врожденная реакция на внезапное и непредсказуемое изменение теоретически осмысленного мироустройства. Добросовестный работник, ожидающий повышения по службе, то есть человек, который рисует желанное будущее, опираясь на свое понимание настоящего, обижается, когда вместо него выдвигают кого-то «менее достойного» («люди сильнее всего страдают от своих добродетелей»[36]). Если человека оскорбили и причинили ему боль, если его ожидания рухнули, в будущем он, скорее всего, станет работать хуже, с бо́льшим негодованием и гневом. И наоборот, если ребенок не выполнил домашнее задание, он с ликованием слушает, как звенит звонок в конце урока. Звонок сигнализирует об отсутствии ожидаемого наказания, а значит, вызывает положительные эмоции, облегчение, счастье[37].

Поэтому именно образ цели (желанное будущее, которое рисует воображение, исходя из оценки настоящего) в значительной степени определяет мотивационную значимость происходящего. Человек использует свои знания, чтобы определить, как обстоят дела, если при этом побуждающие силы текущих событий остаются в равновесии: удовлетворение достаточно, наказание минимально, угроза терпима, надежды велики, – все правильно сбалансировано в краткосрочной и долгосрочной перспективах. Примером такого благоприятного положения дел может послужить чей-то успех или блестящая карьера: богатый наркобарон, счастливая мать семейства, глава крупной корпорации, штатный профессор Гарварда. В понимании окружающих они достигли вершины. Но не менее совершенными достижениями могут стать отсутствие ненужных вещей и радости аскетической жизни. Дело в том, что некое желанное будущее сначала складывается в воображении, а затем используется в качестве главного ориентира для действия в настоящем. Эти шаги можно рассматривать как звенья цепи (конец которой прикреплен к желанному будущему).

Участники деловой встречи (на которую спешил герой моей истории) могут рассматривать ее как одно из звеньев в цепи, которая в теории может привести к оглушительному успеху – должности генерального директора (или к чему-то менее желанному, но тоже хорошему). Таким образом, удачно проведенная встреча как подцель будет иметь такое же побудительное значение, как и цель, хоть и не вызовет слишком бурных эмоций (поскольку это лишь малая часть большого и важного целого). Учитывая все обстоятельства, образцовая встреча будет представляться в идеале как динамическая ситуация с оптимальным побуждением (типичное целевое состояние). Вы воображаете, как пройдет встреча, – складывается представление о желаемом результате, разрабатывается и разыгрывается стратегия поведения, направленного на достижение этого результата. «Воображаемая встреча» – лишь фантазия, но она основана на прошлых знаниях (предполагается, что знание действительно было накоплено и что человек может и хочет его использовать).

В достижении идеального результата участвуют все эмоциональные системы, которые управляют реакцией на наказание, удовлетворение, угрозу и обещание. Все, что мешает получить желаемое (например, безобидные старушки с палочками), будет расцениваться как угроза и/или наказание; все, что увеличивает шансы на успех (например, свободный тротуар), будет восприниматься как нечто многообещающее[38] или приятное. Именно по этой причине буддисты верят, что всё есть майя, или иллюзия[39]: побудительное значение происходящих событий четко определяется природой цели, ради которой совершается действие. Эта цель осмысляется в случайных образах – в фантазиях. Мы постоянно сравниваем современный мир с идеальным, созданным в воображении, выносим эмоциональные суждения и, следовательно, действуем. Мелкие обещания и удовлетворения указывают на то, что мы успешно идем к цели. Человек спешит по делам, вдруг поток пешеходов расступается – он тут же бросается вперед, страшно довольный случившимся. Добравшись куда-то заблаговременно, мы от души хвалим себя за то, что хорошо спланировали маршрут. Серьезные обещания или глубокое удовлетворение, напротив, подтверждают наши общие представления о происходящем. Они указывают на то, что мы в силах контролировать эмоции, следуя выбранному пути. Мелкие угрозы или наказания указывают на недостатки средств, которые мы используем для достижения желанной цели. Мы тут же меняем стратегию поведения и устраняем угрозу. Когда лифт не приезжает в нужное время, мы идем по лестнице. Задержавшись на светофоре и наконец дождавшись зеленого сигнала, мы ускоряем шаг. Серьезные угрозы и наказания (читай – травмы) имеют качественно иную природу. Они заставляют сильно усомниться в правильности наших представлений о происходящем вокруг и в обоснованности наших стремлений. Такие случаи подрывают веру в конечную цель (и нередко в правильность выбора исходных позиций).

В фантазиях мы рисуем идеальную картину мира, опираясь на имеющуюся информацию. Мы используем известное, чтобы создать образ того, что могли бы иметь, и, следовательно, того, что должны делать. Но мы сравниваем наше восприятие реального мира с воображаемой картиной желанного будущего, а не с простыми ожиданиями. Мы сравниваем то, что имеем (в нашем представлении), с тем, чего хотим, а не с тем, что, по нашему мнению, просто должно быть. Целеполагание и последующее за ним стремление подстегиваются побуждением: мы гонимся за желанным, постоянно пытаясь обуздать эмоции. (Конечно, мы стараемся поступать правильно, чтобы мечты сбылись; это здоровая «адаптация». Но мы по-прежнему сравниваем происходящее с картиной желанного будущего, а не просто с тем, чего спокойно ожидаем.)

Карты, которые определяют наше мотивированное поведение, имеют вполне понятную структуру. Они содержат два основных взаимозависимых полюса: настоящее и будущее. Настоящее – это чувственный опыт (как мы его видим и понимаем). Его побудительное значение соотносится с имеющимися у нас знаниями и желаниями. Будущее – это образ или частичный образ совершенства, с которым мы сравниваем настоящее, оценив его значимость. Если между ними появляется несоответствие, происходит что-то неожиданное или новое (по определению). Оно захватывает наше внимание и приводит в действие внутренние силы, которые управляют страхом и надеждой[40]. Мы стремимся вернуть новые события в область предсказуемого или использовать их для реализации ранее неосознанных возможностей, изменяя свое поведение или модели представлений. Мы воображаем путь, соединяющий настоящее с будущим. Этот путь «вымощен» поступками, которые необходимо совершить, чтобы произвести желанные преобразования – превратить (вечно) неудовлетворительное настоящее в (вечно удаляющееся) райское будущее. Этот путь обычно понимается как линейный, то есть как нечто аналогичное понятию нормальной науки Томаса Куна[41], где известные модели поведения, действующие в осознанном настоящем, порождают будущее, желанность которого является неоспоримой данностью.

Все, что идет вразрез с нашими средствами достижения конечной цели, является наказанием или угрозой в довольно обыденном смысле, как в ситуации, описанной выше. Столкновение с наказанием или угрозой этой категории всего лишь побуждает нас выбрать альтернативное средство из уже имеющегося арсенала. То же самое происходит с обещаниями и удовлетворениями. Когда средство приводит к желаемой цели (или помогает продвинуться по пути к ней), мы испытываем удовлетворение (и надежду – поскольку достигнутая промежуточная цель сулит бо́льшую вероятность будущего успеха). Ощутив такое удовлетворение, мы завершаем серию предпринятых шагов, меняем цели и продолжаем двигаться в будущее. Изменение средств достижения цели в зависимости от побудительного значения результатов их применения можно считать нормальной адаптацией. Структура нормальной адаптации схематично изображена на рисунке 3. Мы ставим образно-словесную цель и сравниваем с ней нынешние условия. Мы оцениваем значимость происходящих событий в свете их ощутимой связи с этой целью. При необходимости мы пересматриваем поступки и поведение – наши средства, – чтобы еще больше приблизиться к достижению желаемого. Мы меняем стиль игры, но безоговорочно принимаем ее правила. Мы линейно движемся от настоящего к будущему.

Рис. 3. Нормальная адаптация