Читать книгу Молли Мун и волшебная книга гипноза - Джорджия Бинг - Страница 4

Коли наступает в жизни черная полоса, кажется, она никогда не закончится. У Молли в этом был богатый опыт – слишком уж часто ей не везло. Если бы она только знала, какое множество интереснейших приключений ждет ее в ближайшем будущем, то, возможно, сильнее радовалась бы наступающему дню. Однако, едва открыв глаза поутру, Молли с первой же минуты поняла: день не заладился. А случилось вот что.

Она проснулась оттого, что у нее над ухом оглушительно задребезжал колокольчик. Гизела, толстая дура и любимица мисс Гадкинс, обожала будить Молли всякими жестокими способами. Гизела уже зачесала назад черные, до плеч волосы, связала их лентой и теперь пыталась втиснуться в узкую синюю школьную форму.

– Слышь, Лупоглазая, сегодня на физкультуре будет кросс, а на первом уроке – контрольная на пятьдесят слов, – ехидно объявила она и отошла, весело помахивая колокольчиком и радуясь, что испортила Молли настроение.

Молли быстро оделась и заглянула в спальню, где жили Рокки и Гордон. Гордон швырнул в нее мокрым бумажным стаканчиком вместо приветствия. Рокки напевал про себя, ничего не замечая.

– Рок, – тихо позвала Молли. – Ты не забыл, что сегодня контрольная?

Они было попытались повторить трудные слова за завтраком, но добились только того, что у них отобрали тетрадки с домашними работами. Потом злобная старуха с восторгом наблюдала, как Молли драит унитазы зубной щеткой. От всего этого к половине девятого девочку начало тошнить.

До школы было идти всего четверть часа. По пути и без того поганое утреннее настроение только ухудшилось.

Брайерсвилльская начальная школа, в которой учились все сироты, занимала такое же, как и приют, серое каменное здание. По дороге один из деревенских мальчишек швырнул в Гизелу водяную бомбу. Та увернулась, и бомба попала точнехонько в Молли, промочив ее насквозь. Гизела со своими приспешниками – четырьмя старшими приютскими детьми – решили, что это очень смешно.

Молли и Рокки пропустили утреннее собрание, пытаясь высушить куртку на теплой батарее в девчоночьей раздевалке. Они понимали, что опоздают и на первый урок, а это было чревато уж совсем большими неприятностями.

– Опоздали! – проскрипела их учительница миссис Жаббс, когда они наконец появились на пороге. – И к тому же пропустили собрание!

Я назначу вам наказание позже. Ап-чхи! – Миссис Жаббс разразилась оглушительным чихом.

Она всегда чихала, когда сердилась.

Молли вздохнула. Опять наказание!

Воспитательные методы миссис Жаббс отличались завидной изобретательностью – Молли уже не раз выпадал случай испытать это на собственной шкуре. Например, в десятый раз поймав Молли на том, что та жует клочок бумаги, миссис Жаббс усадила ее в углу класса и заставила съесть целую стопку бумаги. У Молли ушло на это два часа. Было ужасно невкусно! Даже закрыв глаза, трудно представить себе, что бумажная масса – бутерброд с кетчупом или пончик. Вкус-то все равно остается бумажным.

Молли терпеть не могла миссис Жаббс и радовалась, что той не повезло с внешностью. Почти лысая, с опухшим, точно заплаканным, лицом, учительница обладала внушительным животом, который смахивал на резиновый мешок с водой. Так ей и надо, уродине! «Может быть, стоит пожалеть миссис Жаббс за громкое урчание в животе и за аллергию на все на свете?» – иногда думала Молли. Но ненависть к училке неизменно оказывалась сильнее.

Впрочем, от приступов чихания миссис Жаббс иногда бывала кое-какая польза – во время их было легко списывать. Только вот на сегодняшней контрольной это не спасет, потому что ни Рокки, ни Молли попросту не подготовились. Они уныло уселись за изъеденные жучками парты в переднем ряду.

И кто только выдумывает такие контрольные?! Надо было не просто правильно написать слова, но и разъяснить их значение. Молли и Рокки блуждали вслепую в дебрях неведомых слогов, пытаясь угадать ответ.

Наконец время вышло. Миссис Жаббс собрала тетради, дала классу задание по английскому и уселась проверять контрольные. Начала она с работы Молли. Не прошло и двух минут, как на весь класс заскрипел ее пронзительный голос, то и дело прерываемый залпами яростного чихания. У Молли в животе все сжалось: началась очередная взбучка. Терпение таяло. В конце концов, есть же предел! Молли с головой закрылась в своей «противоругательной скорлупе» и отключилась. Она давно научилась вот так уходить в себя, чтобы жестокий язык миссис Жаббс не ранил ее слишком сильно. Мысленно она улетала все дальше и дальше. Вскоре гнусный голос миссис Жаббс звучал уже едва слышно, а крапчатый рисунок на ее бесформенной юбке слился в размытое лилово-оранжевое пятно.

– И слово «бесславный» ты тоже объяснила неправильно, – скрипела училка. – Ап-чхи! На самом деле оно означает «позорный, достойный осуждения», и, надо сказать, оно напрямую относится к твоей работе. Слышишь, Молли? А?

Молли выпрямилась.

– Молли Мун! Да слушаешь ты меня или нет, негодная девчонка?

– Извините, что разочаровала вас. В следующий раз я постараюсь получше.

Миссис Жаббс фыркнула, чихнула и села. В ее крови пульсировал адреналин.

Молли мысленно поставила сегодняшнему утру десять баллов из десяти за гнусность. Но днем случилось нечто куда более страшное, и учителя оказались ни при чем.

После обеда Молли со всем классом переодевалась к кроссу. Шел проливной дождь. Дорожки, что бежали с холма в лес, раскисли от грязи. По окнам раздевалки стекали мутные струйки. Молли никак не могла отыскать спортивный ботинок. Когда он наконец нашелся и девочка вместе с Рокки вышла под дождь, весь класс уже был далеко впереди. Рокки хотел нагнать остальных, но бежать по скользкой земле оказалось очень трудно. Миновав заболоченный лесок, Молли совсем выбилась из сил. Да и Рокки начал задыхаться. Они присели передохнуть на скамейку под деревом. Кроссовки насквозь промокли, коленки посинели от холода, но под пластиковыми дождевиками было очень жарко. Рокки снял дождевик и завязал его вокруг пояса.

– Побежали дальше, – сказал он. – А то совсем отстанем.

– Может, лучше вернуться? – предложила Молли.

– С ума сошла? – раздраженно воскликнул Рокки. – Хочешь, чтобы тебя опять наказали?

– Я не сошла с ума, просто не люблю бегать.

– Давай побежали.

– Нет… не хочется.

Рокки склонил голову набок и задумчиво всмотрелся в ее лицо. Он битых десять минут помогал ей найти кроссовку, а теперь она хочет впутать его в еще бо́льшие неприятности.

– Молли, – проговорил он, едва сдерживая злость. – Если останешься, нас заставят бежать еще два круга. Хотя бы попробуй.

– Нет, и пробовать не стану. Все равно у меня ничего не получится.

Рокки возмущенно воззрился на нее.

– Знаешь, ты могла бы неплохо бегать, если бы захотела. А если научишься хорошо бегать, тебе это понравится. Но ты ведь и пробовать не хочешь! – Рокки поднял голову и посмотрел на дождевые тучи. – И так во всем! Если у тебя что-то не получается, ты просто бросаешь это. И тогда у тебя не получается еще сильнее, и ты совсем перестаешь пробовать, и тогда получается еще хуже, а потом…

– Да замолчи же! – Молли очень устала, и меньше всего ей хотелось выслушивать нотации от лучшего друга.

На самом деле она была потрясена, что Рокки заговорил подобным образом. Обычно он был очень терпим и легок в общении. А если что-то не нравилось, он чаще всего не обращал на это внимания или просто отходил в сторону.

– А потом, – продолжал Рокки, – начинаются проблемы. – Он глубоко, шумно вдохнул. – И знаешь что? Мне до смерти надоело видеть, как ты без конца попадаешь в беду. Можно подумать, ты нарочно накликаешь на себя неприятности. Словно тебе нравится, что тебя любят все меньше и меньше.

Эти неожиданные слова больно задели Молли. Раньше Рокки никогда не критиковал ее. Девочка пришла в ярость.

– Да тебя и самого не слишком-то любят! – парировала она.

– Это потому, что я всегда с тобой, – небрежно бросил Рокки.

– Ничего подобного, тебя тоже никто видеть не хочет, – огрызнулась Молли. – Не такой уж ты идеальный. Вечно весь в своих мыслях, будто живешь на другой планете. Общаться с тобой – все равно что пытаться завести разговор с марсианином. И положиться на тебя нельзя. Бывает, я тебя часами дожидаюсь! Вчера, например, я тебя полдня прождала в раздевалке. И вечно скрытничаешь, куда-то исчезаешь! Где, например, ты был вчера после школы? В последнее время ты пропадаешь по сто раз на дню! Пусть меня считают чокнутой, но и ты в глазах других такой же странный! Чудной бродячий менестрель!

– И все равно меня любят больше, чем тебя, – уверенно сказал Рокки и отвернулся.

– Что ты сказал?

– Я сказал, – громко повторил Рокки, – что меня любят больше, чем тебя.

Молли встала и окинула Рокки испепеляющим взглядом.

– Я пошла, – заявила она. – Ты считаешь себя лучше меня. И знаешь что? Можешь бежать, сколько хочешь. Догоняй остальных. Иди завоевывай себе популярность. Я тебя удерживать не стану.

– Да не сердись же ты так. Я просто хотел помочь, – сказал Рокки и нахмурился.

Но Молли разъярилась не на шутку. У нее внутри будто что-то взорвалось. Она и так знала, что ее любят меньше, чем Рокки. Но слушать об этом у нее не было ни малейшего желания. Ее задирали все, кому не лень, а к Рокки никто особо не приставал. Он был уверен в себе, погружен в свои мысли и неуязвим для насмешек. Его трудно было вывести из себя. Гизела и ее компания старались держаться от него подальше. В школе у него было полно друзей. Многие из ребят втайне хотели походить на него.

Молли возненавидела его за предательство. Она впилась в него свирепым взглядом. В ответ он только беспечно надул щеки, будто говоря: «Ну и надоела же ты мне!»

– Сейчас ты похож на большую толстую рыбу, – тихо сказала Молли. – Может, кто-нибудь из твоих новых друзей примет тебя за умного. – Она отошла от него, топая ногами, и во все горло завопила: – Ненавижу эту школу! Она самая гадкая на свете! До чего же мне плохо!!!

Молли сломя голову неслась сквозь кусты. Не будет она бежать этот гнусный кросс. И вообще сегодня не вернется в эту мерзкую школу. Она пойдет в свое тайное убежище. Туда, где ее никто не найдет. И пусть они кричат и бранятся, пока не лопнут от злости!