Читать книгу Позолоченная луна - Джой Джордан-Лейк - Страница 7

– Талли! – закричала уже на бегу Керри. – Талли!

Но ответом ей была тишина – переполненная затихшими звуками и темнотой, которая, казалось, внезапно сгустилась над станцией и рельсами.

– Талли!

Керри бежала вдоль платформы, лавируя между раскиданным багажом и чужими юбками, сырые доски дрожали у нее под ногами. Быстрый, как жеребенок, Джарси догнал ее и схватил за руку. Как будто то, что их ожидало, можно было увидеть, лишь держась за руки.

В дальнем конце станции Керри разглядела плотный круг зевак, молча уставившихся себе под ноги: МакНейми, агент, и прочие пассажиры. Это место освещал лишь краешек луны, один фонарь на противоположном конце платформы да лампочка, которая раскачивалась, как пьяная, на локте смотрителя станции.

– Что, черт возьми, слу… – начал смотритель, Джексон. Но он не закончил фразы, потому что луч его собственной лампы дал ему нужный ответ. Он шумно выдохнул.

Ощущая бегущую по позвоночнику дрожь, Керри спрыгнула с края платформы и начала проталкиваться сквозь круги толпы к центру. Там, на земле, лицом вниз, лежало неподвижное тело. И другое, скорчившееся рядом с ним. Девочка.

Талли.

Керри с криком упала на колени в грязь рядом с сестрой и обхватила ее руками.

– Ты в порядке?

Талли смахнула слезы тыльной стороной ладони.

– Керри, посмотри же. Пожалуйста. Пожалуйста, скажи, что он просто без сознания.

Джарси с Ремой, подбежав, встали за спиной Керри, и Джарси взял сестру за руку.

Джон Кэбот опустился на колени рядом с Керри. Вместе они перевернули лежащего человека на спину.

Керри прижала руку ко рту.

– Арон Беркович! О, боже мой! – Из раны над глазом хлынул поток крови.

Она наклонилась и прижала щеку к носу репортера.

– Он дышит. Но едва-едва.

Керри стянула с себя пальто. Запустив правую руку под юбку, она вытащила нож, который всегда носила в ботинке, и распорола шов на правом плече пальто. Краем глаза она увидала, как расширились глаза Кэбота. Возможно, в Бикон Хилл, Бостон, леди не носят под юбками остро наточенных лезвий.

Но Керри точно знала, что бывают дни, которые оправдывают наличие в ботинке острого ножа.

Вывернув рукав наизнанку, она туго обвязала рану мягкой хлопковой подкладкой и попыталась нащупать пульс под подбородком репортера.

– Есть. Но очень слабый.

Репортер так и не шевельнулся.

Наверху, на платформе, дама в лиловом из поезда покачивалась на месте. Блестящий шелк ее платья при этих покачиваниях посверкивал на свету.

МакНейми опустился на колени с другой стороны репортера и осторожно похлопал его по щеке.

– Мистер, как вы?

В темноте раздавались шаги, чавканье сапог по листьям и грязи. Из тумана возникали лица местных жителей, которые казались актерами, не понимающими своей роли на сцене. И все они смотрели вниз.

Из тени станции появился Мэдисон Грант. Он подошел и встал рядом с Кэботом.

Керри оглядела сцену действия. В свете газового фонаря на платформе и лампы смотрителя, бросающей неровные отсветы на края окружающих деревьев, разглядеть можно было немногое. В густой темно-зеленой чаще подступающего леса не было заметно никакого движения.

Керри увидела возле тела отпечатки следов – в основном узкие, острые следы туфель, таких же, как у Кэбота и Гранта, с более высокими каблуками, четкими линиями и ясно выраженными формами левой и правой туфель, сделанных для разных ног. Но тут же, у тела, были и более широкие, одинаковые, без отличия правого и левого следы самодельных сапог.

Теперь же, когда сельчане подошли совсем близко, надежда отличить следы, бывшие тут ранее, от тех, что натоптала возбужденная толпа, исчезла окончательно.

Подошел Лин Йонг, держась руками с побелевшими костяшками пальцев за руль велосипеда. Справа от него стоял Роберт Братчетт, отпустивший поводья своей лошади. Сняв шляпу, он прижимал ее к сердцу.

– Отойдите подальше, – сказал толпе смотритель. Но смотрел он на Братчетта.

Отступив назад, Братчетт опасливо оглядел толпу, как будто она могла в любой момент напасть на него, начать хвататься за веревки, оружие или звать собак. Его правая ладонь рефлексивно легла на больную руку.

Телеграфист, Фарнсуорт, крикнул в толпу:

– Так, Лин. Используй эту свою штуку. Поезжай за доктором Рэндаллом!

Смотритель добавил:

– И, бога ради, кто-нибудь, посмотрите, дома ли Вольфе.

Лин перекинул ногу через раму велосипеда, и, освещая путь висящим на руле фонариком, уехал в темноту.

Смотритель обратился к Кэботу и Гранту:

– У нас тут в деревне нет врача. Ближайший – только в Эшвилле. Около трех миль пути. Может занять добрый кусок времени.

Как будто, подумала Керри, мы обязаны объясняться перед этими чужаками.

Она повернула голову в сторону Ремы.

– Эта рана. Она…

– Серьезна, – вмешался Кэбот. – Нужен врач. И быстро.

Рема посмотрела на него.

– Можно подумать, мы тут, женщины гор, видевшие немало крови, не знаем пары-другой вещей насчет того, как лечить.

Керри с отвращением заметила ужас на лице Кэбота при слове кровь. Грант слегка кашлянул.

Но Рема еще не закончила.

– Наша Керри, уж она-то не раз спасала от смерти свою маму, хрупкую бедняжку, и так много лет.

Все еще стоя на коленях, Кэбот выпрямил спину и взглянул на толпу – а потом и на саму Керри.

– А что, у вас тут проблемы с бандитами, рыскающими вокруг станции поезда?

Керри ответила ему твердым взглядом.

– У нас тут, – сказала она, – их нет.

МакНейми теперь тряс Берковича за плечо.

– Не могу привести его в себя. Кто-нибудь может принести холодной воды?

Керри сосредоточилась на лице репортера. Бледность. Губы. Кто-то дернул ее за рукав.

– Этот милый дядя-репортер, он как? – Голос Талли звенел от ужаса.

Взяв разодранное пальто, Керри потянулась к дрожащей от холода сестренке и набросила его на голубое домотканое платье Талли.

– Но, Керри, а ты…

– Ш-ш-ш-ш. Не волнуйся обо мне. Ты замерзла, а я нет.

Талли открыла рот, чтобы возразить.

Керри помотала головой.

– Поверь мне, в Нью-Йорке только так и носят – с одним рукавом. – Она глубоко вдохнула, чтобы скрыть дрожь.

МакНейми приподнял руку репортера.

– Она права. Пульс очень слабый.

Керри снова нагнулась над неподвижным телом. Милое лицо застыло. Холодная сырость грязи и сосновой хвои проникала сквозь юбку Керри до самой кожи.

Наблюдая, слушая, ощущая, она не могла не чувствовать, что и толпа наблюдала за ней. Где-то наверху, на платформе, женщина в лиловом сказала:

– Ну у нее же не может быть медицинского опыта.

Керри подняла голову ровно настолько, чтобы встретиться с ней глазами. Она не собиралась приводить этой женщине перечень всех тел, что ей довелось переворачивать за свою короткую жизнь – и тех, что были в отключке, и тех, что покинули этот мир. Ей, Керри, пришлось повидать и пьяное оцепенение, и смерть.

Но она оставила все это при себе. Ну, может, лишь слегка сжала челюсти.

– Ну, может быть, – сдалась женщина, – раз тут, в этих горах, нет врача, местные научились как-то справляться. Я полагаю, не могло ли все это оказаться просто несчастным случаем? Ну, может быть, этот человек поскользнулся, упал с платформы и ударился головой о какой-нибудь камень?

Толпа молчала, и женщине никто не ответил. Керри увидела, что Джон Кэбот смотрит, как она снова проверяет пульс репортера.

Ее взгляд упал на северную стену станции, ту самую, на которую она ранее указывала Кэботу – лишь потому, что она снова подумала о слабости всех этих богатых, вроде него, тех, кто владеет железной дорогой, а не работает на ней, – на ряды инструментов, всегда висящих там, всегда в одном и том же порядке, если ими не пользовались в данный момент. Прислонившийся к стене смотритель как раз приподнял свою лампу повыше, чтобы свет упал на тело – и на все инструменты.

– Дорожная собака, – сказала она.

Женщина в лиловом фыркнула.

– Какая еще собака? Какой породы? И вообще, бога ради, при чем тут какая-то собака?

Не обращая на нее внимания, Керри снова оглядела стену.

– Дорожная собака всегда же здесь. А теперь ее нет.

Смотритель обернулся, пересчитал инструменты один за другим и кашлянул.

– Черт меня побери, – после чего пояснил Кэботу и Гранту: – Дорожная собака – это такая здоровенная железная штука в виде буквы Т, вроде костыль, с крюком на одном конце, чтобы поднимать шпалы для починки. Для этого нужно двое сильных мужчин. Будь я проклят, но она пропала.

Вглядевшись в заросли кустов, еще освещаемые отблесками света, Керри понизила голос:

– Рема. Вон тот куст сбоку.

– Детка, говори погромче. Ты еле стрекочешь, как одноногий сверчок.

Керри жестом указала на двухметровую кущу зарослей кустарника, маленькие белые цветочки на ветках которого отсвечивали в отблесках лампы смотрителя.

– Смотри, видишь, там смято.

Керри направилась к краю леса, и смотритель со своей лампой последовал за ней. И точно, заросли куста были смяты посередине, торчали обломанные стебли, как будто кто-то продирался сквозь них.

Керри пробилась вглубь куста. Наклонилась. И выпрямилась, держа в руках пропавший костыль.

По толпе пронесся ропот.

Мэдисон Грант покачал головой.

– Интересно. Но кто может подтвердить, что это использовали для нападения, а не просто забросили в кусты, когда в последний раз чинили рельсы?

– Он был тут, – сказала Керри. – Луч паровоза хорошо освещал стену, когда мы проезжали мимо на станцию. И он висел на стене. Совсем недавно.

Грант улыбнулся ей – с выражением сомнения.

А у нее перед глазами снова предстал тот момент, когда репортер, указывая на Гранта и Кэбота, прошептал что-то Марко Бергамини, и эти слова были похожи на берегись.

Рема обернулась к джентльменам и голосом, холодным, как река зимой, сказала:

– Милок, на твоем месте я бы не стала спорить о том, что говорит Керри. Ты и понятия не имеешь, что она может вспомнить.

Керри всматривалась в синеющее лицо репортера, который доверил ей, незнакомке, лишь малую толику того, зачем его послали в эти горы. Добрые карие глаза незряче смотрели куда-то на клубы тумана и исходящие от лампы лучи света.

Люди любят хранить свои секреты, говорил он… А теперь у нас появилась новая информация, чтобы продолжить расследование.

С тяжелым предчувствием того, что она сейчас обнаружит, Керри снова нагнулась и пощупала пульс на шее Берковича, прислушалась к его дыханию.

И встретилась глазами с тетушкой Ремой, а не с кем-то из чужаков. Но обратилась Керри именно к ним.

– Его убили, – сказала она.