Читать книгу Детство Иисуса - Джозеф Кутзее - Страница 7

Назавтра во время дневного перерыва он отводит Альваро в сторону.

– Прости, что я с личным делом, – говорит он, – но я все больше тревожусь за здоровье мальца, особенно за его питание, которое, как ты видишь, состоит из хлеба, хлеба и еще раз хлеба.

И, конечно, они оба видят, как мальчик, сидя среди грузчиков с подветренной стороны сарая, уныло жует половину буханки, смоченную водой.

– Мне кажется, – продолжает он, – что растущему ребенку нужно большее разнообразие, больше питательности. На одном хлебе не жизнь. Это не универсальная еда. Ты не знаешь, где можно купить мяса, не катаясь в центр города?

Альваро чешет голову.

– Тут в округе, у порта, негде. Есть люди, я слыхал, которые ловят крыс. В крысах недостатка нет. Но для этого нужна ловушка, а я вот так с ходу не скажу, где можно добыть годную крысиную ловушку. Похоже, тебе придется ее сделать самому. Можно из проволоки, с каким-нибудь спускным механизмом.

– Крысы?

– Да. Разве не видал их? Где есть корабли, там есть и крысы.

– Но кто же ест крыс? Ты ешь?

– Нет, даже и не мечтаю. Но ты спросил, где взять мясо, а это все, что я могу предложить.

Он долго смотрит Альваро в глаза. Не находит в них шутки. Или же, если это шутка, она очень глубоко.

После работы они с мальчиком отправляются прямиком к загадочному Наранхасу. Они приходят, как раз когда хозяин собирается опустить ставню. «Наранхас» – и впрямь магазин, как выясняется, и там действительно продаются апельсины, а также другие фрукты и овощи. Пока хозяин нетерпеливо ждет их, он набирает столько, сколько могут унести: небольшой пакет апельсинов, полдесятка яблок, морковь и огурцы.

Вернувшись в комнату в Центре, он режет мальчику яблоко, чистит апельсин. Пока мальчик ест, он режет морковь и огурец на тонкие кружочки и выкладывает их на тарелку.

– Вот! – говорит он.

Мальчик с подозрением тыкает в огурец, нюхает его.

– Мне не нравится, – говорит он. – Это воняет.

– Чепуха. Огурец ничем не пахнет вообще. Зеленое – это кожура. Попробуй. Тебе полезно. Вырастешь от этого. – Он съедает половинку огурца, целую морковь и апельсин.

На следующее утро он вновь навещает «Наранхас» и покупает еще фруктов – бананов, груш, абрикосов, приносит их в комнату. Теперь у них порядочный запас.

Он опаздывает на работу, но Альваро ничего не говорит.

Несмотря на желанные добавки к питанию, ощущение телесного истощения их не покидает. Ежедневно поднимая и перетаскивая тяжести, он не укрепляет свои силы, а опустошается. Он начинает себя чувствовать почти бесплотным духом, боится потерять сознание на глазах у товарищей и опозориться.

Он вновь заговаривает с Альваро.

– Мне нездоровится, – говорит он. – Уже сколько-то времени. Не посоветуешь ли врача?

– На Седьмом причале есть медпункт, он открыт по вечерам. Иди туда сейчас же. Скажешь, что здесь работаешь, тогда не придется платить.

Он следует указателям на Седьмой причал и там и впрямь обнаруживает медпункт с простым названием «Clínica». Дверь открыта, за стойкой никого. Он жмет на звонок, но тот не работает.

– Эй! – кричит он. – Кто-нибудь есть?

Тишина.

Он заходит за стойку и стучит в закрытую дверь с табличкой «Cirugía».

– Эй! – кричит он.

Дверь открывается, и перед ним возникает крупный, краснолицый мужчина в белом халате, на воротнике у него жирное пятно чего-то похожего на шоколад. Человек обильно потеет.

– Добрый день, – говорит он. – Вы врач?

– Заходите, – говорит человек. Указывает на стул, снимает очки, тщательно вытирает стекла салфеткой. – Вы работаете в порту?

– На Втором причале.

– А, на Втором причале. Чем могу помочь?

– Последние неделю-две мне нездоровится. Никаких особых симптомов, я просто быстро устаю, время от времени у меня кружится голова. Думаю, это из-за диеты, недостатка питания.

– Когда у вас обычно кружится голова? В какое-нибудь определенное время суток?

– Нет. Это случается, когда я устал. Я работаю грузчиком, гружу, как я вам уже сообщил. Я к такой работе не привык. В течение дня мне нужно много раз проходить по трапу. Иногда, глядя вниз, в зазор между причалом и бортом судна, на волны, что плещут о стенку, я чувствую головокружение. Чувствую, что поскользнусь, упаду и, может, ударюсь головой и утону.

– На недоедание не похоже.

– Может, и нет. Но если бы я питался лучше, мне было бы легче перебарывать головокружение.

– У вас раньше случались такие страхи – страхи падения и утопления?

– Это не психологическое, доктор. Я рабочий. Я выполняю тяжелую работу. Я перетаскиваю тяжести по многу часов. У меня сердце колотится. Я постоянно на пределе сил. Вполне естественно, что мое тело иногда того и гляди откажет, подведет меня.

– Конечно, это естественно. Но если это естественно, зачем вы пришли в медпункт? Чего вы от меня ожидаете?

– Вы не хотите послушать мое сердце? Вам не кажется, что стоит сделать анализ на анемию? Вы не считаете, что нам стоит обсудить возможные недостатки моего питания?

– Я проверю ваше сердце, как вы предлагаете, но я не могу сделать вам анализ на анемию. Это не медицинская лаборатория, а просто медпункт первой помощи для портовых рабочих. Снимайте рубашку.

Он снимает рубашку. Врач прикладывает стетоскоп к его груди, уставляет взгляд в потолок, слушает. Изо рта у него пахнет чесноком.

– С сердцем у вас все в порядке, – говорит он наконец. – Хорошее сердце. Много лет вам прослужит. Можете возвращаться к работе.

Он встает.

– Как вы можете такое говорить? Я изможден. Я сам не свой. Мое общее самочувствие ухудшается с каждым днем. Не этого я ожидал, когда прибыл сюда. Болезнь, утомление, несчастье – ничего этого я не ожидал. У меня предощущение – не просто умственные, а настоящие телесные предощущения, – что я того и гляди рухну. Тело сообщает мне всеми возможными способами, что оно отказывает. Как вы можете говорить, что со мной все в порядке?

Молчание. Врач прилежно складывает стетоскоп в черный футляр и убирает его в ящик. Укладывает локти на стол, сплетает пальцы, укладывает подбородок на руки, говорит.

– Милостивый государь, – говорит он, – я уверен, что вы пришли в этот маленький медпункт, чтобы пережить чудо. Если вы надеялись на чудо, вам следовало бы отправиться в полноценную больницу с полноценной лабораторией. Я же могу предложить вам лишь совет. Мой совет прост: не смотрите вниз. У вас припадки головокружения, потому что вы смотрите вниз. Головокружение – это психологическое, а не медицинское. Взгляд вниз – вот что порождает припадок.

– Это все, что вы предлагаете? Не смотреть вниз?

– Да, это все – если у вас нет симптомов объективного свойства, в которые вы готовы меня посвятить.

– Нет, таких симптомов нет. Совсем нет.

– Как все прошло? – спрашивает Альваро, когда он возвращается. – Нашел медпункт?

– Я нашел медпункт и поговорил с врачом. Он говорит, что надо смотреть вверх. Пока смотрю вверх – все со мной будет хорошо. А если гляну вниз – могу упасть.

– Вроде хороший, здравый совет, – говорит Альваро. – Ничего заумного. Давай-ка ты возьмешь отгул на остаток дня и немного отдохнешь?

Несмотря на свежие фрукты, купленные в «Наранхасе», несмотря на уверения врача, что сердце у него здоровое и никаких поводов думать, что он не проживет еще много лет, нет, он продолжает чувствовать себя изможденным. Да и головокружение не проходит. Хоть он и слушается совета врача не смотреть вниз, когда идет по трапу, он не может отключиться от угрожающего шума волн, бьющих в промасленную пристань.

– Это просто головокружение, – убеждает его Альваро, похлопывая по спине. – Не обращай внимания, скоро пройдет.

Но у него нет этой уверенности. То, что его угнетает, не пройдет – так ему кажется.

– Как бы то ни было, – говорит Альваро, – если случайно поскользнешься и упадешь, ты не утонешь. Кто-нибудь тебя спасет. Я спасу. Зачем еще человеку товарищи?

– Ты спрыгнешь и спасешь меня?

– Если потребуется. Или веревку тебе брошу.

– Да, веревка-то целесообразней будет.

Альваро не обращает внимания на ехидство этого замечания – или, может, не улавливает.

– Практичнее, – говорит он.

– Мы всегда выгружаем одно и то же – пшеницу? – спрашивает он у Альваро при другой оказии.

– Пшеницу и рожь, – отвечает Альваро.

– И это все, что мы импортируем через порт, – зерно?

– Зависит от того, что ты понимаешь под мы. Второй причал – грузы зерна. Работай ты на Седьмом причале, разгружал бы смешанные грузы. На Девятом – сталь и цемент. Ты не гулял по порту? Не изучал?

– Изучал. Но другие причалы постоянно пустуют. Как и сейчас.

– Ну, это разумно, правда? Тебе же не нужен каждый день новый велосипед. Новая обувь каждый день не нужна, новая одежда. А вот питаться необходимо каждый день. Вот нам и надо много зерна.

– И поэтому, если я переведусь на Седьмой или Девятый причал, мне будет легче. Я целыми неделями смогу отдыхать.

– Так точно. Если б ты работал на Седьмом или Девятом, тебе было бы легче. Но тогда у тебя была бы неполная ставка. Так что в итоге на Втором лучше.

– Ясно. Так что все к лучшему в итоге, что я здесь, на этом причале, в этом порту, в этом городе, в этом краю. Все к лучшему в этом лучшем из возможных миров.

Альваро хмурится.

– Это не возможный мир, – говорит он, – а единственный. Лучший он в таком случае или нет, решать не тебе и не мне.

Ему на ум приходит несколько разных ответов, но он воздерживается их произносить. Может, в этом мире, который единственный, благоразумнее оставить иронию в прошлом.