Читать книгу Блуждающий в темноте - Джозеф Нокс - Страница 21

Блейк привел нас в кофейню через дорогу, каждому указал на стул, сел напротив и сдвинул в сторону меню. Я заказал кофе и воду, почти не сомневаясь, что это он собирается нас о чем-то расспрашивать. Блейк положил книгу так, чтобы видна была фотография автора на тыльной стороне обложки – с более волевой линией подбородка, но с тем же честным и открытым выражением лица. Книга стала настолько популярной, что Блейк построил карьеру, выступая перед прессой с лекциями об известных убийцах и играя на мероприятиях роль свадебного генерала. Он вышел в отставку вскоре после того судьбоносного дела, однако по-прежнему пользовался авторитетом в полицейских кругах, а для широкой публики уже десять лет оставался инсайдером без погон. Официантка принесла три чашки кофе, воду и сдачу.

Когда она ушла, Блейк подвинул к себе чашку и понюхал ее содержимое:

– Кофе мне нельзя, но я кайфую от аромата.

– Спать потом не можете?

Он рассмеялся:

– Наоборот. Могу уснуть навсегда. Увы, проблемы с сердцем. Старость – не радость. Будьте добры, напомните, как вас зовут?

– Уэйтс.

– Я слышал, вы были на месте преступления.

– Вы хорошо информированы, – ответил я.

Если у него сохранились источники в полиции, он еще не то обо мне слышал.

– Двадцать лет службы в полиции не проходят даром, – продолжал он. – Стараюсь держать руку на пульсе, особенно если новости связаны с делом Мартина. Кстати, ужасно жаль слышать о детективе-инспекторе Сатклиффе.

– Вы, наверное, работали вместе…

– А вы были его напарником? – спросил Блейк.

Я кивнул.

– Тогда, возможно, согласитесь, что Сатти бывает несколько…

Я снова кивнул.

– Может, вы не знаете, но это я потребовал тогда, чтобы Сатти отстранили от дела.

– Я знаю только, что он первым прибыл на место происшествия.

– У него были свои таланты. Просто я подумал, что их лучше проявить где-нибудь в другом месте.

– Как он это воспринял?

– А вы не знаете? Подал в отставку.

Я удивился. Сатти? И так остро среагировал?

– Очевидно, потом его кто-то вразумил, потому что до меня дошла новость, что он перевелся в ночную смену.

– Первый раз слышу, – сказал я, осознавая, что человек, который уволился из полиции десять лет назад, лучше знает моего напарника. Кто в этом виноват? Сатти или я?

– И чье задание вы теперь выполняете? – поинтересовался Блейк.

– Суперинтенданта Паррса.

– Главной ищейки? Хороший человек, передавайте ему привет от меня. Уверен, что он на вас рассчитывает. Я не работал с Алистером лично, но, по моему впечатлению, он всегда готов протянуть руку помощи…

– Хватка только крепковата.

– Хорошо сказано. – Осознав, что слишком долго общается только со мной, Блейк повернулся к Наоми. – Блэк. Вы, случайно, не родственница констеблю Терри Блэку?

– Это мой отец.

– Шутите? – Блейк хлопнул ладонью по столу. – Значит, мы с вами встречались. Я был на ваших крестинах.

Я не знал, что отец Наоми – полицейский. Я покосился на нее и увидел, что она покраснела, а на темной коже проступили веснушки.

Блейк тоже это заметил.

– Да, долго живешь – слишком многое помнишь.

– На вашу память мы и рассчитываем, – сказал я. – Мы с Наоми – относительные новички в мире Мартина Вика. В свете событий в больнице Святой Марии хотелось бы узнать больше об обстоятельствах дела.

– Не завидую я вам, – сказал Блейк. – Вам предстоит выяснить, кто его убил. – Он сгреб сдачу со стола и взвесил ее в горсти. – Первое, что следует знать: если я сейчас брошу эту мелочь через плечо, то непременно попаду в кого-нибудь, кто желал Вику смерти.

– Попадите тогда сразу в убийцу. Мы скажем вам спасибо, – пошутил я.

Никто не засмеялся. Наоми подалась вперед:

– Да, его ненавидели таблоиды, но нас больше интересуют реальные люди, реальная ненависть. Люди, которые могли бы провернуть подобное. Статистическая вероятность того, что Мартин Вик был знаком со своим убийцей, достаточно высока, чтобы начать с его близкого окружения.

– Разумеется, – согласился Блейк. – Однако стоит вспомнить, что последние двенадцать лет ближе всех к нему были его сокамерники. Судя по всему, недостатка в желающих нажать на смыв не было.

– Удобно, что большинство из них до сих пор отбывает срок в «Стренджуэйз».

– Большинство? – переспросил Блейк.

– Один из нападавших освобожден под расписку. – Наоми повторила то, что мы слышали на брифинге.

– Да-да, – подтвердил Блейк. – Тот спайсовый дилер… – Он прищурился, припоминая. – Как его там прозвали? Кажется, Полубокс.

– А почему? – спросила Наоми.

– Не хочется портить сюрприз от встречи с ним, но вряд ли вас сильно удивит, что он – редкостный подонок.

– Вы имели с ним дело?

– К счастью, нет. Он из молодых, все это было уже после меня. В «Стренджуэйз» угодил в прошлом году и через несколько месяцев вышел. Я просто старался быть в курсе того, что поделывают сокамерники Мартина. Если я правильно помню, именно Полубокс пытался повесить его на простынях.

Наоми покачала головой:

– Такому самое место в тюрьме…

– Или в могиле. Приговор отменили, представляете?

– Все эти угрозы и покушения на Вика… – задумчиво сказал я. – Всегда задавался вопросом – почему в тюрьме к нему так паршиво относились?

Наоми посмотрела на меня:

– Он убил троих детей…

– Но действительно, – заметил Блейк. – Есть в «Стренджуэйз» такие, кто никого не убил? Да там детоубийц столько же, сколько дней в году.

– Может, из-за лунатизма? – спросил я. – Или потому, что отрицал вину? Открещивался от содеянного?

– Может, и так. – Блейк пожал плечами. – Сидеть в одной камере с наглыми убийцами и заявлять им, что невиновен или что ничего не помнишь, все равно что гладить их против шерсти. Но сдается мне, есть еще какая-то причина. – Он задумался. – Вик был со странностями.

– Со странностями? – переспросила Наоми.

– Не хочется так говорить, но да. Понаблюдайте за жизнью на любом школьном дворе, и сразу угадаете, кого потом будут макать в парашу. Готов домом своим поклясться, что Вику тяжко пришлось в тюрьме, к сожалению.

– К сожалению? – переспросил я.

Не с целью возразить, просто по опыту общения с представителями старой гвардии я знал, что они обычно занимают крайне жесткую позицию по таким вопросам.

– Организованная и безнаказанная травля заключенного в строгорежимном учреждении? – Блейк поморщился, будто от боли. – Совсем не к такому должно стремиться общество. Что же касается других заключенных, которые покушались на его жизнь…

Я нетерпеливо кивнул:

– Как мы уже сказали, их легко исключить из числа подозреваемых.

– Верно, – согласился Блейк. – Итак, вас интересуют давние обстоятельства дела.

– Вы были старшим детективом-инспектором в полицейском подразделении Северного Манчестера, когда поступил роковой вызов…

Блейк кивнул:

– Не знаю, то ли я слишком много об этом думаю, то ли у меня тогда было предчувствие, но я всегда говорю, что тот год для всех стал новой точкой отсчета.

– В каком смысле?

– Все обвалилось, ну или пошло наперекосяк. Ипотечный кризис, экономический спад, банкротства – вот это все. Потом война в Ираке, выпуск первого айфона. Появление всех этих чертовых соцсетей. Детали стали не важны, все по верхам. – Блейк покачал головой. – В тот год мы утратили энтузиазм. Запал пропал. – Он потер кончик носа и скромно улыбнулся. – Во всяком случае, у меня. Да, я был старшим сотрудником полицейского подразделения Северного Манчестера, но я впервые столкнулся с этим делом, когда окровавленного Вика доставили в Главное полицейское управление, в Честер-хаус. Сразу стало ясно, что все очень серьезно, но поначалу было ужасно трудно добиться от Вика чего-то связного.

– В каком он был состоянии?

– Перевозбужденный, дезориентированный. На вопрос, откуда кровь, ответил, что не помнит. Полный раздрай, приходилось действовать аккуратно. Его трясло, он нес несуразицу. Состояние шока.

– Наверное, было очень сложно установить хоть что-то.

– Было бы, но девушка-диспетчер связала его описание с сообщением о подозрительных лицах по адресу: Брайарс-Грин, дом одиннадцать. У дома Муров. Там работы хватило, уж поверьте.

– Можете описать место происшествия?

– Предпочел бы стереть его из памяти. Дом на две семьи в конце глухой улочки. Соседи спали и умудрились ничего не услышать. Парадная дверь широко распахнута. Мэгги… – Блейк отпил воды и продолжил: – Маргарет, мать семейства, на полу у лестницы. Много крови, ножевые ранения живота и груди, порезы на руках и ногах. Очевидно, пыталась не пустить нападавшего к детям. Мы нашли их наверху. Близнецов. В ванне. Они забрались туда и спрятались за занавеской для душа, но…

– Достаточно, – сказал я. – Как вы определили, что старшая девочка пропала?

– По фотографиям на стенах, – ответил Блейк. – Везде было пятеро. Мэгги – мать. Артур и Мэри – близнецы. Фрэнк – отец. И Лиззи – старшая дочь. Конечно, мы сразу стали искать Фрэнка и Лиззи – их одних не оказалось в доме. – Блейк кивнул, припоминая. – На какой-то благословенный час я убедил себя, что с ними все хорошо, что они где-то вместе, в безопасности. Моей дочери тогда тоже было двенадцать лет, и, честно говоря, я даже позвонил жене и попросил обнять Люси.

Трогательное отступление.

Я помнил его дословно по интервью, которые Блейк дал за эти годы. Однако я не сомневался, что это правда. С такими подробностями не шутят.

– Когда вы поняли, что Лиззи – в числе жертв? – спросила Наоми.

– Лично я? Когда нашелся Фрэнк Мур, отец, и оказалось, что он ее не видел. К тому времени соседи уже сообщили нам, что Фрэнк и Мэгги… – Он замолчал, подыскивая слова.

– Не жили вместе? – предположила Наоми.

– Да, можно и так сказать. – Он кивнул. – Пробовали жить раздельно. Так, кажется, обычно говорят. Фрэнк переехал в другое место, и в те выходные дети находились у матери, а Фрэнк был на работе.

– Как он отреагировал на известие?

– А как вы думаете? Есть в нашей работе аспекты, по которым я никогда не скучаю. Это один из них. Фрэнк совершенно расклеился. Такой крепкий человек: и физически, и морально; служил в морской пехоте. На моих глазах будто обрушилось крепкое здание или сошел оползень. Тяжелое зрелище. Все повторял: «Я должен был быть там. Я должен был быть там».

– А когда официально установили, что Лиззи мертва?

– Тело мы так и не нашли, но ДНК на месте преступления все прояснила.

– Насколько мы поняли, образцов было в изобилии…

– Реки крови, – подтвердил Блейк, глядя в кружку. – Буквально.

Я начал понимать, почему он ушел в отставку раньше срока и почему, похоже, до сих пор считал себя ответственным за судьбу жертв. Тихий убийца, пропавшая девочка, мать, которую искромсали на куски, когда она пыталась спасти детей. В таком деле можно завязнуть навсегда.

– Как по-вашему, что привело Вика в тот дом? Почему именно к Мурам?

– Сумасшествие. – Блейк покачал головой. – Он в то время много разъезжал, останавливался в дешевых гостиницах и кемпингах. Сюда приехал по работе, связанной с очисткой объектов от асбеста, остановился в мотеле «Белый лебедь» неподалеку. По нашей версии, он был одержим Лиззи, старшей дочерью Муров. Позже родители ее одноклассников говорили, что видели у школы мужчину, похожего на Вика. Также мы обнаружили ее одежду в его номере, а после долгих поисков – орудие убийства.

– Кухонный нож из дома Муров? – вспомнил я.

– Да, за батареей отопления; три или четыре раза все перешерстили, прежде чем нашли.

– Какова была точная последовательность событий?..

– Вик приезжает в город по работе, за неделю до убийства. Встречает на улице Лиззи, старшую дочь Муров, и прослеживает ее путь до школы или дома. Свидетели вспомнили, что видели его в обоих местах. Вик стал одержим ею, следил за ней повсюду. Возможно, даже вступил с ней в контакт или воображал, что у них любовь. В одну из ночей он не выдерживает и идет к ней. Вламывается в дом через окно на заднем дворе, убивает Мэгги у лестницы, близнецов в ванне и похищает Лиззи. Нам удалось отследить его передвижения по дому, потому что он порезался о разбитое окно. Кровавый след вел из кухни к лестнице, в ванную, обратно вниз и на крыльцо. Потом он на машине поехал в город и пошел на вокзал Пиккадилли, где его арестовали. На его одежде обнаружили кровь нескольких человек. Его собственную, Мэгги, Артура, Мэри и, конечно, Лиззи. К сожалению, точно установлено, что она истекала кровью, когда покидала дом.

– Что случилось с телом?

– Величайшая загадка. Да, в полиции надеялись, что Вик проговорится инспектору Сатклиффу, но он ни тогда ничего не рассказал, ни сейчас. Полагаю, теперь мы уже никогда не узнаем. Бедняга Фрэнк, да?

Я кивнул, не зная точно, что стало с Фрэнком Муром. Но с ним нам еще предстояло поговорить.

– В прошлом Вика было что-нибудь подобное? – спросил я.

– Судимостей – нет, но, учитывая его образ жизни, трудно сказать наверняка.

– Нелюдим-одиночка? – уточнила Наоми.

Блейк кивнул:

– А после случившегося никто не горел желанием признавать знакомство с ним. По работе он много разъезжал. Занимался очисткой от асбеста, но в качестве внештатного подрядчика. Идеальная работа для того, чтобы вести кочевую, уединенную жизнь. Такой он, похоже, и хотел, пока не увидел Лиззи Мур. Я опросил работников из его шарашки, но толку от них было мало. Спокойный, неразговорчивый…

– И никто не высказал предположения, что он уже убивал раньше?

– Лично я никогда не сбрасывал со счетов эту вероятность. В этой местности было несколько нераскрытых преступлений, связанных с пропажей людей, девочек похожей внешности, но мы так и не смогли установить, имеет он к ним отношение или нет. Он все время переезжал, и в его жизни было очень мало людей.

– А родственники?

– Единственный ребенок, родители умерли. Правда, есть еще бывшая жена…

Я посмотрел на него, а Наоми перестала записывать.

– Бывшая жена? – переспросили мы хором.

– Были женаты менее года, развелись до убийства. Больше сказать нечего. Возможно, у меня где-то сохранился ее номер.

– Было бы очень кстати.

– Вы сказали, что Фрэнк Мур совершенно обезумел из-за случившегося, – напомнила Наоми.

– Впоследствии он взял себя в руки. Кстати, не далее как утром я с ним беседовал, мы вместе занимаемся благотворительностью.

– Можно поинтересоваться, о чем был разговор? – продолжала Наоми.

– Вам интересно, был ли он счастлив узнать, что Мартина Вика заживо кремировали? Как и всякий, кто считает себя человеком…

– Его контактные данные нам тоже понадобятся.

– Разумеется. Сходите сегодня на его выступление. Полагаю, оно состоится, несмотря ни на что.

– Выступление? – переспросил я.

– Мотивационная речь. Так это, кажется, называется. Он ведет семинары по выживанию. Как вернуться к более-менее нормальной жизни после личной трагедии. Впечатляющая работа! Вот уж где охренительная сила воли, иначе и не скажешь.

Наоми сделала себе пометку.

– Вы связывались или переписывались с Виком после того, как его осудили?

Блейк помотал головой:

– Издатель предложил провести с ним интервью для книги, представить его версию событий, но я отказался. К тому же, как я уже упоминал, он был не особо разговорчив. Да еще вся эта история с отказом от подписанных показаний.

– Вы ему верили хотя бы ненадолго? – спросила Наоми.

– В чем именно?

– Что он не помнил, как совершал преступление…

Блейк ненадолго задумался, потом повернулся ко мне:

– Вы же его видели, Уэйтс. Что думаете?

– Что-то определенно выпало у него из памяти.

– Я пришел к такому же выводу, – сказал Блейк. – Он долго не подписывал признание, твердил про лунатизм, но в конце концов подписал.

Я не хотел говорить, что последние слова Вика звучали как настойчивый отказ от признания, но в то же время мне хотелось немного надавить на Блейка.

– Так вы никогда не сомневались в том, что он виновен?

– Я бы сформулировал это по-другому. Порой не совсем получалось воспринимать его как преступника. Он отмалчивался, и приходилось удерживаться от того, чтобы не приписывать ему чувства и действия. Большие черные глаза, полное отсутствие эмоций… Нетрудно было что-нибудь за него додумать. Приходилось помнить, что мы, возможно, сами наполняем его содержимым, как пустой сосуд. Многие ненавидели его с самого начала.

– Да, непросто вам приходилось.

Блейк кивнул:

– Особенно потому, что я все же следовал интуиции, а она буквально кричала о том, что Вик виновен. И все улики говорили об этом. Мы ведь все время неосознанно собираем доказательства. Называем это интуицией, но на самом деле наше подсознание приходит к логическому заключению раньше, чем сомневающееся сознание. Так что мой совет – доверяйте своему чутью.

– С чего бы вы начали поиски? – спросил я.

– Убийцы Вика? Самым очевидным мотивом представляется месть, но, как и во время езды на автомобиле, правила движения заставляют притормаживать. Начинаешь подвергать сомнению свои выводы, потому что мозг ищет логику. Зачем заодно с преступником убивать невиновного полицейского? И поджигать еще одного? – Блейк посмотрел на меня, потом на Наоми. – Не ищите в этом деле логики. Не то спать не сможете. Убийцы действуют иррационально, исключение – профессиональные киллеры. Здесь кто-то просто не мог поступить иначе. Такого человека и нужно искать.