Читать книгу Дело о похищении Бетти Кейн. Исчезновение - Джозефина Тэй - Страница 3

Наступило короткое молчание.

– Это та девочка, которая сидит сейчас там, в машине? – спросил Роберт.

– Та самая.

– Видимо, у вас были причины привезти ее сюда?

– Да. Когда она вполне оправилась, ее удалось убедить рассказать полиции все, что с ней случилось. Рассказ застенографирован, она прочитала и подписала стенограмму. В этом заявлении было два пункта, которые помогли полиции. Вот они:

«Когда мы находились в пути, то обогнали автобус со светящейся надписью: „МИЛФОРД“. Нет, я не знаю, где Милфорд. Я там никогда не бывала».

И вот еще:

«Из окна чердака мне были видны высокая кирпичная стена и большие железные ворота. Позади стены шла дорога, потому что я видела телеграфные столбы. Нет, я не могла видеть идущие по дороге машины: стена была слишком высокая. Изредка лишь крыши грузовиков. Сквозь ворота тоже ничего не увидишь, потому что они закрыты изнутри листовым железом. От ворот автомобильная дорожка сначала идет прямо, затем разветвляется, делая круг у двери. Нет, я не помню никаких кустов или клумб, просто трава. Да, по-моему, лужайка. Нет, просто трава и тропинки».

Грант захлопнул блокнот.

– После тщательных поисков мы установили, что ни один дом между Ларборо и Милфордом не соответствовал этому описанию, кроме Фрэнчайза. А Фрэнчайз соответствует даже в мелочах. Когда девочка сегодня увидела стену и ворота, она прямо заявила, что это то самое место. Внутри она еще не была. Я хотел сначала поговорить с мисс Шарп и удостовериться, что она не возражает против того, чтобы увидеть девочку. Мисс Шарп справедливо предложила, чтобы при этом свидании присутствовал свидетель.

– Теперь вы понимаете, почему мне так спешно понадобилась помощь? – сказала Марион Шарп, повернувшись к Роберту. – Слышали вы когда-нибудь такую чепуху?

– И в самом деле, рассказ девочки – это довольно-таки пестрая смесь фактов и абсурдов, – ответил Роберт. – Конечно, домашнюю работницу найти трудно, но какому нормальному человеку может прийти в голову мысль заполучить прислугу насильно, не говоря уж об избиениях, о голоде?..

– Нормальному человеку – разумеется, – согласился Грант, пристально глядя на Роберта. – Но поверьте, за первый же год работы в Скотленд-Ярде мне пришлось столкнуться с вещами куда менее правдоподобными. Нет предела людским странностям.

– Верно. Но немало странностей и в поведении девочки. Кстати сказать, все странности начинаются именно с нее. Это ведь она пропадала неизвестно где целый месяц, а тем временем жизнь здесь, в этом доме, шла как обычно. Не сообщит ли нам мисс Шарп, что она делала в тот день, о котором идет речь?

– Алиби у меня нет, – сказала Марион Шарп. – Инспектор утверждает, что случилось это двадцать восьмого марта, с тех пор прошло немало времени, а жизнь наша так однообразна… Мы просто не в силах вспомнить, что именно делали двадцать восьмого марта, и вряд ли кто-нибудь сможет припомнить это за нас.

– Ваша служанка? – спросил Роберт. – Слуги порой помнят все мелочи, все, что случается в доме. На этот счет у них просто редкостная память.

– У нас нет служанки, – ответила Марион. – Нам трудно найти служанку: дом Фрэнчайз стоит на отшибе.

Присутствующие ощутили какую-то неловкость. Наступило молчание, и Роберт поспешил его нарушить:

– Эта девочка… Как ее имя, между прочим?

– Элизабет Кейн. Все зовут ее Бетти Кейн.

– Ах да, вы мне уже говорили, простите. Так вот, что известно об этой девочке? Полагаю, что, прежде чем поверить ее рассказу, полиция поинтересовалась ее прошлым? Почему, например, у нее опекуны, а не родители?

– Она сирота. Во время войны ее эвакуировали в район Эйлсбери. Она была единственным ребенком среди эвакуированных, и ее закрепили за Уиннами, у которых был сын четырьмя годами старше девочки. Примерно через год родители девочки погибли, и Уинны, которые всегда мечтали иметь дочь, с радостью оставили ее у себя. Она относится к ним как к родителям, так как едва помнит своих отца и мать.

– Понятно. Ее характеристика?

– Превосходная девочка, спокойная, тихая. Учится хорошо, хотя и не блестяще. Никаких историй ни в школе, ни вне ее. Абсолютно правдива – вот что сказала о ней ее школьная учительница.

– Когда она явилась домой после отсутствия, были ли на ней следы побоев?

– О да! Доктор семьи Уинн осматривал девочку на следующее утро и заявил, что ее били, и били жестоко. Следы побоев сохранились и позже, когда она делала для нас заявление.

– Она не эпилептичка?

– Нет-нет, мы сразу же этим поинтересовались. Должен сказать, что Уинны – люди весьма разумные. Они были очень огорчены и взволнованы, однако не пожелали драматизировать случившееся, не хотели, чтобы девочка стала предметом нездорового интереса или чьей-либо жалости. Они отнеслись к происшедшему с достойной всяческих похвал сдержанностью.

– По-моему, единственно, что мне остается, – это тоже отнестись ко всему с достойной всяких похвал сдержанностью, – сказала Марион Шарп.

– Войдите в мое положение, мисс Шарп! Девочка описала не только дом, где, как она утверждает, ее заперли, но и обитательниц дома, и очень точно: «Худощавая старая женщина с мягкими седыми волосами, без шляпы, в черном, и женщина много моложе, высокая, тонкая, темноволосая, как цыганка, без шляпы, с яркой косынкой на шее».

– Да-да. Не придумаю никаких объяснений, но ваше положение мне понятно. Ну а теперь давайте пригласим девочку, но перед этим мне хотелось бы сказать…

Дверь бесшумно распахнулась, и на пороге возникла старая миссис Шарп. После сна ее стриженые седые волосы были всклокочены и она сильнее, чем обычно, походила на колдунью. Затворив за собой дверь, она оглядела собравшихся с каким-то злорадным интересом.

– Ха! – проговорила она хрипло, словно курица прокудахтала. – Трое незнакомцев.

– Позволь мне представить их тебе, мама! – сказала Марион, когда присутствующие вскочили на ноги. – Это мистер Блэр из фирмы «Блэр, Хэйвард и Беннет», у них еще такой красивый дом на Хай-стрит.

– Дому нужна новая крыша! – заявила старуха.

Замечание правильное, но весьма неожиданное. Роберта отчасти утешило, что ее приветствие, обращенное к Гранту, оказалось еще более странным. Ее ничуть не удивило присутствие Скотленд-Ярда в их гостиной, и она просто сухо сказала:

– Вам не следовало садиться на этот стул, вы для него слишком тяжелы.

Но когда дочь представила ей инспектора местной полиции, старая дама бросила на него косой взгляд, лишь слегка наклонив голову, и явно тут же забыла о нем. Судя по выражению лица Хэллама, прием хозяйки его буквально сразил.

Грант вопросительно взглянул на мисс Шарп.

– Я расскажу ей все сама, – сказала она. – Мама, инспектор хочет, чтобы мы повидали девочку, которая сейчас ждет в машине. Она пропадала целый месяц, и наконец когда появилась у себя дома в Эйлсбери в очень неважном состоянии, то сообщила, что ее держали у себя люди, желавшие превратить ее в служанку. Они держали ее взаперти и, когда она отказывалась работать, морили ее голодом и избивали. Она описала и дом, и людей очень точно, и вышло так, что мы с тобой полностью совпадаем с этим описанием. Наш дом – тоже. По ее словам, мы запирали ее на чердаке с круглым окошком.

– Чрезвычайно интересно, – заявила старая дама, усаживаясь на диван. – Чем же мы ее били?

– Хлыстом для собаки, насколько я поняла.

– А у нас есть такой хлыст?

– По-моему, у нас есть старый собачий поводок. В случае надобности его можно превратить в хлыст. Но дело в том, что инспектор хочет, чтобы мы повидались с девочкой. Пусть она подтвердит, что мы те женщины, которые похитили ее.

– Вы не возражаете, миссис Шарп? – спросил Грант.

– Напротив, инспектор! Я с нетерпением жду этого свидания. Право, не каждый день я ложусь спать после обеда скучной старой женщиной, а просыпаюсь каким-то чудовищем.

Хэллам собрался было идти вниз, но Грант жестом остановил его. Очевидно, он сам решил понаблюдать за тем, какова будет реакция девочки на все, что она увидит внутри ограды.

Когда инспектор вышел, мисс Шарп объяснила матери, почему здесь присутствует Блэр.

– Было очень мило с его стороны сразу же согласиться и приехать так быстро!

– Я вам весьма сочувствую, мистер Блэр, – сказала старая дама, но при всем желании в голосе ее нельзя было уловить даже нотки сочувствия.

– Почему, миссис Шарп?

– Потому что уголовщина и психиатрия вряд ли ваша специальность.

– А на мой взгляд, все это очень интересно, – сказал Роберт и увидел на лице старой дамы некоторое подобие улыбки.

Роберту даже вдруг показалось, что она почувствовала к нему расположение, хотя об этом трудно было догадаться по ее тону. Сухой голос по-прежнему язвительно произнес:

– Да, развлечений у нас в Милфорде маловато. Вот моя дочь, например, гоняет кусок гуттаперчи по гольфовому полю…

– Теперь гоняют не гуттаперчу, мама, – вставила дочь.

– …но для людей моего возраста в Милфорде нет даже таких развлечений…

Дверь отворилась, и на пороге появился инспектор Грант. Он вошел первым, чтобы видеть выражения лиц присутствующих, а вслед за ним вошли служащая полиции и девочка.

Марион Шарп медленно приподнялась с места, как бы желая достойно встретить то, что ей предстоит. Ее мать осталась сидеть на диване, лишь слегка выпрямившись, сложив на коленях руки, с таким выражением, будто она дает аудиенцию. И хотя волосы старой дамы были всклокочены, создавалось впечатление, что она хозяйка положения.

На девочке были школьная форменная куртка и детские, на низких каблуках школьные туфли. Она выглядела моложе, чем предполагал Блэр. Ростом невысока, и хорошенькой ее не назовешь. Но было в ней – как бы это точнее сказать – какое-то скрытое очарование… Ее темно-голубые глаза были широко расставлены, светлые волосы красивой линией лежали над чистым лбом, а на щеках, под чуть выдающимися скулами, по маленькой ямочке, что придавало ее лицу детски-трогательное выражение. Нижняя губа, пожалуй, полновата, рот слишком маленький. И уши маленькие. Слишком маленькие и слишком плотно прижаты к голове. В общем, самая обыкновенная девочка, отнюдь не похожая на героиню столь сенсационной истории. «Интересно, как бы она выглядела в другом костюме?» – подумал Роберт.

Взгляд девочки остановился сначала на старухе, затем на Марион. В этом взгляде не было ни удивления, ни торжества, ни даже, как ни странно, простого любопытства.

– Да, это те самые женщины, – сказала она.

– Вы в этом уверены? – спросил Грант и добавил: – Помните, что это очень серьезное обвинение.

– Да, уверена. А как же иначе?

– Значит, эти две дамы – те самые женщины, которые заперли вас, отобрали у вас одежду, заставляли вас чинить белье и били вас хлыстом?

– Да. Те самые.

– Потрясающая лгунья, – сказала миссис Шарп таким тоном, каким обычно говорят «потрясающее сходство».

– Вы сообщили, что мы отвели вас на кухню, где напоили кофе, – сказала Марион. – Можете описать кухню?

– Я не вглядывалась. Помню, что кухня большая, с каменным полом.

– А какая там плита?

– Плиту я не заметила, но вот кастрюля, в которой старая дама разогревала кофе, была бледно-голубая, эмалированная, с темно-синей каймой, а внизу немножечко побитая.

– Полагаю, что в Англии нет кухни, где не было бы точно такой кастрюли, – заметила Марион. – У нас, например, таких три.

– Она девственница? – спросила миссис Шарп тем вежливо-заинтересованным голосом, каким спрашивают: «Как называется этот мост?»

Последовало изумленное молчание, и Роберт, оглядевшись, увидел вытянувшееся лицо Хэллама и яркий румянец на щеках девочки. Однако больше всего его поразило то, что со стороны Марион не последовало возгласа «Мама!», которого он ожидал с каким-то подсознательным убеждением. Не означало ли это молчаливого одобрения? Или же Марион, всю жизнь проведя бок о бок с матерью, уже привыкла ничему не удивляться?

Первым прервал молчание Грант, заявив с укоризной в голосе, что это не имеет значения.

– Вы так думаете? – спросила старая дама. – Если бы я пропадала из дому целый месяц, именно на этот вопрос моя мать пожелала бы получить ответ в первую очередь. Ну-с, теперь, когда девочка нас опознала, что ж вы собираетесь делать? Арестовать нас?

– Нет-нет. Пока об этом не может быть и речи. Я собираюсь пойти с мисс Кейн на кухню и на чердак, чтобы проверить, правильно ли ее описание. Если ее показания подтвердятся, доложу начальнику, а там уж он сам будет решать, что делать.

– Понимаю. Что ж, осторожность похвальная, инспектор. – Она медленно поднялась с дивана. – А теперь, с вашего разрешения, я вернусь в спальню и наверстаю прерванный по вашей вине отдых.

– Но разве вы не хотите присутствовать при том, как мисс Кейн увидит… не хотите сами услышать… – забормотал Грант, впервые с момента своего появления в доме утративший сдержанность – видимо, от изумления.

– Боже мой, конечно нет. Я ничуть не сомневаюсь, что мисс Кейн узнает чердак. И впрямь я была бы безмерно удивлена, если бы она его не узнала.

Старуха двинулась к двери, возле которой стояла Бетти Кейн, и в глазах девочки вдруг вспыхнула тревога, губы дрогнули от испуга. Служащая полиции шагнула вперед, как бы желая защитить девочку. Миссис Шарп спокойно продолжала путь, но, не дойдя двух шагов до Бетти, остановилась, так что они очутились друг против друга. Целых пять секунд старая дама молча и с интересом разглядывала юное личико.

– Мы знакомы, к сожалению, слишком мало, – проговорила наконец миссис Шарп, – хотя находимся на довольно-таки короткой ноге, раз один уже бьет другого. Надеюсь, мисс Кейн, узнать вас поближе в скором будущем! – Она повернулась к Роберту. – До свидания, мистер Блэр. Надеюсь, мы и впредь не потеряем для вас интереса. – И, не обращая внимания на остальных, она подошла к двери, которую Хэллам ей открыл.

Когда она ушла, все вздохнули не без облегчения. Роберт почувствовал, что он просто восхищен старой дамой: право, не так-то просто было отвлечь внимание присутствующих от оскорбленной героини.

– Вы разрешите мисс Кейн осмотреть чердак и кухню? – спросил Грант у Марион.

– Разумеется. Но я хочу вам кое-что сказать. Очень рада, что мисс Кейн здесь и услышит меня. Так вот. Я никогда в жизни не видела эту девушку. Никогда и ни при каких обстоятельствах ее не подвозила. Ни я, ни моя мать никогда не вводили ее в наш дом и не запирали ее здесь. Надеюсь, я выразилась достаточно ясно?

– Вполне, мисс Шарп. Итак, вы полностью отрицаете показания девочки?

– Полностью. С начала до конца. Ну а теперь пойдемте взглянем на кухню.