Читать книгу Шиповник - Джуд Деверо - Страница 2

Просторы Кентукки

Октябрь 1784 года

Густой лес принял в свои объятия разношерстное собрание фургонов, животных и людей. Четыре крепких фургона стояли по одну сторону поляны. Волы паслись поблизости. Две когда-то дорогие, изящные кареты имели крайне потрепанный вид, и казалось, вот-вот рухнут с высоких колес на землю. Уставшие женщины из последних сил принялись готовить ужин. Мужчины тем временем занялись животными. Тут же, на виду у взрослых, играли дети.

– Не представляете, как я счастлива хоть ненадолго избавиться от этой жары. Мне так не хватает моря!

Миссис Уотсон встала, потирая поясницу и морщась. Беременной женщине приходилось хуже остальных. Огромный живот, казалось, вот-вот лопнет.

– А где Линнет, Миранда? – спросила она у сидевшей по другую сторону костра женщины.

– Снова играет с детьми, – ответила миниатюрная особа с отчетливым английским акцентом, разительно непохожим на выговор миссис Уотсон, изъяснявшейся так, словно перед этим набила рот кашей.

– А! Теперь вижу, – кивнула миссис Уотсон, приставив ладонь ко лбу: лучи заходящего солнца били прямо в глаза. – Она и сама похожа на ребенка. Не поймешь, где дети, а где Линнет.

Линнет стояла в кругу державшихся за руки детей и, несмотря на свои двадцать лет, была не выше многих подростков. Вот только свободное платье скрывало вполне оформившиеся изгибы ее тела, те самые изгибы, которые снились по ночам старшему сыну миссис Уотсон. Недаром он часами торчал в фургоне Тайлеров…

– Знаете, Миранда, вам с Эймосом следовало бы серьезно потолковать с Линнет. Ей давно пора иметь своих малышей, вместо того чтобы приглядывать за чужими.

– Попробуйте сами, если хотите, но у Линнет на все есть собственное мнение. Кроме того, я не слишком уверена, что молодые люди готовы взять на себя ответственность за мою дочь.

Миссис Уотсон отвела глаза и смущенно усмехнулась.

– Боюсь, вы правы. Не то, чтобы с Линнет было что-то не так… Дело в том, как она смотрит на мужчин. Взгляд такой надменный… и всем своим видом она словно говорит, что способна сама о себе позаботиться. Не возражаете, если я присяду? Спина болит просто ужас как!

– Разумеется, Эллен. Эймос специально поставил здесь табурет.

Грузная женщина уселась, расставив колени и пытаясь поудобнее пристроить свой гигантский живот.

– Да… о чем это я?

Она либо не видела, либо притворялась, что не замечает, как хмурится Миранда.

– Ах, вспомнила! О Линнет. У нее просто талант выводить из себя мужчин. Однажды я пыталась поговорить с ней. Объяснить, что мужчины любят выглядеть особенными в глазах женщины. Возьмите хотя бы Пруди Джеймс.

Миранда посмотрела в сторону вышеназванной особы, прежде чем снова принялась помешивать бобы в горшке.

– Пруди постоянно окружена молодыми людьми, – продолжала Эллен. – А ведь она далеко не такая красавица, как ваша Линнет. Но у нее полно поклонников. Помните, на прошлой неделе ее ужалила оса? Так ей на помощь помчались сразу четверо!

Миранда Тайлер с любящей улыбкой взглянула на дочь. У нее имелись собственные воспоминания. Например, о том дне, когда малыш Паркеров в одиночку ушел из лагеря. Именно Линнет нашла его и рисковала жизнью, протиснувшись между щелью в камнях и вытащив перепуганного мальчика. Пусть миссис Уотсон восхищается Пруди сколько пожелает.

– Конечно, я ничего не имею против Линнет. Она стала мне большим подспорьем! Просто я… э… хочу видеть ее счастливой, с хорошим мужем и детьми.

– Я очень благодарна за вашу заботу, но уверена, что Линнет рано или поздно найдет себе подходящего жениха, такого, который ей нравится. А сейчас, простите, у меня много дел.

Единственным предостережением послужил сразу же оборвавшийся собачий визг, но даже его они не услышали за веселым смехом детей, ожидавших, пока в их нетерпеливые ручонки тайком вложат наперсток.

Индейские воины давно усвоили преимущества внезапной атаки и обычно нападали в тот час, когда измученные переселенцы, радуясь долгожданному отдыху, теряли бдительность. Стоявших на страже и ничего не подозревающих мужчин было легко убить. Им перерезали глотки – одним молниеносным, бесшумным движением руки. В живых остались женщины, несколько юнцов и дети. И поскольку индейцев прежде всего интересовали именно дети, двое молодых воинов были посланы с приказом связать их и привести.

Линнет, как и остальные была парализована страхом. И повернула голову, только услышав отчаянный вопль. Пруди Джеймс рухнула на землю беспорядочной грудой. Люди, словно очнувшись, стали разбегаться, безуспешно пытаясь ускользнуть от индейцев, кишевших, казалось, повсюду.

В этот момент Линнет увидела, как мать шагнула вперед. Девушка, вытянув руки, бросилась к ней. Если она успеет схватить мать, прижать к себе, все будет хорошо.

– Мама! – вскрикнула она. Но тут ей подставили подножку, и Линнет больно ударилась головой о землю. Оглушенная, она не сразу встала, пытаясь набрать воздуха в грудь. Перед глазами все плыло. Во рту стало солоно: из прокушенной губы сочилась кровь. Мать неподвижно лежала у огня, почти рядом с миссис Уотсон. Все выглядело так мирно, словно женщины прилегли вздремнуть. Вот только возле их голов быстро собирались озерца густой алой жидкости.

– Линнет! Линнет! – раздался крик за спиной. Она хотела оглянуться, но чьи-то руки грубо подняли ее и толкнули к детям. К Линнет бросился маленький Улисс Джонсон, подбежал к ней, обхватил ноги и промочил слезами юбку. Маленькое тельце конвульсивно вздрагивало. Но индеец бесцеремонно оторвал от нее малыша, а когда тот упал, так жестоко дернул его за руку, что Улисс пискнул от боли.

– Нет!

Линнет метнулась к мальчику, бросилась на колени и вытерла грязь с его личика.

– Кажется, они собираются увести нас. Ты будешь храбрым, Ули? Мы останемся вместе, что бы ни случилось. Вряд ли они нам что-то сделают, если мы будем повиноваться. Ты меня понял, Ули?

– Д-да, – заикаясь, пробормотал ребенок. – Моя ма…

– Знаю…

Индеец толкнул ее, завел руки за спину и крепко связал сыромятным ремнем, врезавшимся в нежную кожу. Линнет, окаменев от горя, старалась не смотреть на бойню, на тело матери, не думать об отце, сторожившем сегодня лагерь. И устремила взгляд на шестерых детей, сгрудившихся чуть впереди.

Прошло всего несколько минут, но их жизни необратимо изменились. Пэтси Галлахер упала, увлекая за собой Ули, и пронзительно вскрикнула от боли, когда индеец дернул ее за путы. Улисс снова заплакал, а остальные дети уставились на зажженные индейцами костры и окровавленные тела, бывшие когда-то их родителями.

Линнет неожиданно запела, сначала тихо, потом чуть громче, тщательно выговаривая каждое слово. Постепенно дети, один за другим, стали подпевать:

– Скала Вечности, расступись, дай мне спрятаться в тебе…

Они шли, спотыкаясь, то и дело падая, все глубже заходя в чащу, связанные вместе длинной, неуклюжей цепочкой.

Линнет держала Улисса на руках, прижимая к себе обмякшее тельце. Непонятно, спит малыш или потерял сознание. Они шли уже три дня. Их почти не кормили и очень редко разрешали отдохнуть. Двое самых младших, похоже, не протянут долго. Линнет уговорила вождя индейцев позволить ей нести Улисса на закорках.

Сейчас она осторожно пошевелила пальцами исцарапанных, покрытых волдырями ног. Она очень хотела есть, но отдала Улиссу половину своей кукурузной лепешки, а мальчик, не понимая, что больше им ничего не дадут, просил еще еды.

Она пощупала его лоб. Горячий. У него жар!

Их охраняли пятеро индейцев, угрюмых и неразговорчивых, требовавших беспрекословно выполнять приказы. Когда Линнет, сгибаясь под тяжестью пятилетнего мальчика, замедлила шаг, они стали колоть ее острыми палочками, заставляя идти быстрее. Теперь она была слишком измучена, чтобы спать. Тело ныло, как от побоев.

Один из индейцев повернулся к ней, и девушка поспешно зажмурилась. Несколько раз она видела, как индейцы что-то говорят, показывая на нее. Очевидно, обсуждают, что с ней делать.

Еще не рассвело, когда пленников растолкали и велели трогаться в путь. На закате они подвели детей к ручью, где воды было по пояс, и знаками скомандовали переходить на другую сторону.

– Я боюсь, Линнет! Не люблю воду! – захныкал Ули.

– Я понесу его, – вызвалась Линнет. Индеец разрезал связывавший детей ремень, и Улисс забрался ей на спину.

Остальные дети были уже на другом берегу, когда Линнет поскользнулась и упала в воду. Индеец мгновенно перерезал ремень, соединявший ее с остальными: очевидно, мужчины не хотели потерять всех пленников, на случай если утонет один. Линнет с трудом вытащила на берег бившегося в истерике Улисса и, задыхаясь, легла рядом.

– Линнет! Что они говорят? – допытывалась Пэтси Галлахер.

Линнет приподнялась и увидела, как двое индейцев тычут в нее пальцами и яростно жестикулируют. Один подозвал вождя. При виде Линнет лицо его исказилось от гнева. Девушка, все еще не пришедшая в себя, не сразу поняла, что мужчины показывают на ее грудь. Мокрое платье липло к телу, обрисовывая упругие холмики. Линнет поспешно прикрылась руками.

– Линнет! – взвизгнула Пэтси, когда индеец яростно надвинулся на нее.

Девушка загородилась ладонями, но не смогла защититься от безжалостных пинков в ребра. Боль была такая, что она согнулась, стараясь сжаться в комочек. Но удары продолжали сыпаться.

Индейцы сыпали ругательствами. Чья-то рука перевернула Линнет на спину. Наверное, ребра у нее были сломаны, потому что она задохнулась от боли. Мужчина одним рывком располосовал на ней платье, обнажив до талии. И увиденное, похоже, еще больше разозлило его. Сцепленными в кулак руками он ударил ее в челюсть, и свет померк в глазах Линнет.

– Линнет! Очнись, Линнет!

Девушка чуть пошевелилась, гадая, где находится.

– Линнет, они позволили мне ухаживать за тобой. Вот, садись и оденься. Это рубашка Джонни.

– Пэтси? – прошептала она.

– О, Линнет, ты ужасно выглядишь. Лицо распухло и…

Девочка всхлипнула, помогла подруге сесть и сунула ей в руки рубашку из грубой полушерстяной ткани.

– Линнет, поговори со мной. Ты можешь говорить?

– Кажется, да. Они позволили тебе прийти? Я думала, меня бросят здесь. Почему они так сердиты?

– Мы с Джонни решили, все дело в том, что они посчитали тебя ребенком, а увидев, что ошиблись…

– Да, но почему они разрешили тебе подойти?

– Не знаю. Но если бы не ты, мы не продержались бы. Погибли бы один за другим. Может, индейцы тоже это понимают. О, Линнет, я так боюсь!

Девочка обхватила шею Линнет, и той пришлось стиснуть зубы, чтобы не вскрикнуть от боли.

– Я тоже боюсь, – выдавила она.

– Ты? Ты никогда не трусишь! Джонни говорит, что храбрее тебя нет на всем свете.

Линнет улыбнулась разбитыми губами.

– Может, внешне я и выгляжу храброй, но в душе трясусь, как яблочное желе.

– Я тоже.

Пэтси помогла Линнет вернуться в лагерь индейцев. Она и двенадцатилетняя девочка были одного роста, поэтому Пэтси обняла Линнет за талию и осторожно вела по тропинке. Дети приветствовали их робкими улыбками, первыми со времени нападения на переселенцев. Очевидно, ужас на секунду отступил.

Рано утром они добрались до временного становища индейцев. Грязные, оборванные женщины бежали навстречу мужчинам и гладили детей. Индейский вождь подтолкнул Линнет к группе женщин, что-то говоря и показывая на ее грудь. Одна из женщин яростно взвизгнула и, разорвав рубашку, ударила девушку. Линнет согнулась, прикрывшись руками. Женщина рассмеялась.

Моливших о помощи детей куда-то увели. Линнет рванулась к ним, но женщины со смехом стали ее щипать и дергать за косы. Индеец снова что-то сказал, и женщины, недовольно ворча, отступили. Он стал толкать Линнет вперед, пока та не сообразила, что должна на четвереньках заползти в вигвам из жердей и травы, такой низкий, что в нем нельзя было стоять. Места хватало, только чтобы уместиться двум спящим. Одна из женщин последовала за ней с глиняной миской в руках. Содержимое миски омерзительно смердело прогорклым жиром. Индианка принялась размазывать жир по лицу и торсу Линнет, а также втирать его в волосы. Девушка оцепенела, стараясь не крикнуть и не дать воли слезам, когда шершавые пальцы женщины слишком сильно нажимали на синяк или царапину.

Потом ее оставили одну – прислушиваться к диким воплям индейцев, праздновавших свой успешный набег.

– Давай-ка выпей.

Сильная рука приподняла Линнет. К губам прижался край металлической чашки.

– Осторожно. Не спеши, иначе поперхнешься.

Девушка недоуменно моргнула, гадая, когда это она успела заснуть. Незнакомец, казалось, целиком заполнил тесное пространство. Мерцающий свет горевшего у входа костра выхватил блеск бус из слоновой кости, туго охвативших его шею. Она заметила, что на нем почти ничего нет, кроме набедренной повязки. Осторожно привалившись спиной к опорному столбу, он взял ее за руки, осмотрел и стал втирать в царапины мазь.

– Могу понять, почему они приняли тебя за ребенка, – заметил он тихим, низким голосом.

– Вы говорите по-английски? – удивилась Линнет.

Незнакомец весело вскинул бровь.

– Не так правильно, как вы, но, думаю, сойдет.

– Я видела вас. И посчитала индейцем. Но вы не индеец. Кажется, у вас синие глаза. Я права?

Он пораженно смотрел на нее, не понимая, почему эта хрупкая девушка так спокойна.

– Где дети? Почему мы здесь? Они… они убили остальных?

Незнакомец на секунду отвел глаза, не желая видеть скорбь в ее глазах, безмерно потрясенный тем, что она способна думать о ком-то, кроме себя и своей печальной участи.

– Это шайка бандитов, отверженных, изгоев из нескольких индейских племен. Они похищают детей и продают другим племенам, родителям, потерявшим сыновей и дочерей. Они посчитали вас ребенком и были не слишком довольны, обнаружив, что это не так.

Он невольно скользнул взглядом по грудям девушки. Безумному Медведю есть что сказать по поводу ее женственности.

– Что… что они хотят с нами сделать?

Мужчина немного помялся, прежде чем ответить:

– О детях позаботятся, а вот вы…

Линнет прикусила губу, но смело встретила его взгляд:

– Я хотела бы знать правду.

– Мужчины играют на вас в кости. Выигравшему достаетесь вы. После этого…

– Достаюсь я? Я должна выйти замуж за одного из этих… этих…

– О замужестве речь не идет, – мягко пояснил он.

– Вот как?..

Слезы навернулись на глаза девушки, но она смахнула их рукой.

– Почему вы здесь?

– Моя бабушка была шауни, и один из этих людей – мой родственник. Они терпят меня, но и только. Я ездил на север охотиться.

– Полагаю, вы ничем не сумеете нам помочь?

– Боюсь, что нет. Я должен идти. Еще воды?

Линнет покачала головой:

– Спасибо, мистер…

– Мак, – пояснил мужчина. Ему хотелось поскорее уйти. Она так молода, невинна и, очевидно, жестоко избита.

– Спасибо, мистер Мак.

– Нет, просто Мак.

– Мак? Это ваше имя или фамилия?

– Что? – растерялся он.

– «Мак» – ваше имя или фамилия?

– Вы не в себе? Какая вам, черт возьми, разница?!

Девушка ошеломленно уставилась на него, боясь, что резкие слова вызовут новый приступ слез. А ведь даже избиение не заставило ее плакать.

Незнакомец покачал головой:

– Меня зовут Девон Макалистер, но окружающим я известен как Мак.

– Спасибо за компанию и воду, мистер Макалистер.

– Не «мистер Макалистер». Просто Мак! – неизвестно почему рассердился Девон. – Послушайте, я не хотел… – Он осекся, расслышав шаги у входа.

– Вам нужно идти, – прошептала она. – Вряд ли они обрадуются, обнаружив вас здесь.

Девон изумленно взглянул на нее, прежде чем уйти.

Оставшись один, он направился в лес. Странная девушка. Впервые он встретил такую непонятную особу. Даже несмотря на все сказанное Безумным Медведем, он мог думать о ней только как о девочке. Индейцы толковали о ее храбрости, о том, как она почти всю дорогу несла на спине младшего ребенка. Мак видел мальчика. Нелегко пришлось Линнет. И она тащила малыша на спине, хотя сама ростом не больше ребенка?!

И как она спокойна! Как-то раз ему пришлось встретить девушку в таком же положении. Та билась в истерике. Он пытался ей помочь, но она кричала так громко, что ему едва удалось ускользнуть. Страшно подумать, на что способны эти люди, особенно когда напьются виски! Та девушка истекла кровью…

Он подумал о той, которая терпеливо ждала в вигваме. Вместо того чтобы вопить и рыдать, она спросила о детях и поблагодарила его с таким видом, словно они сидели в светской гостиной.

Девон вспомнил ее большие светящиеся глаза. Интересно, какого они цвета? И у нее такая маленькая ручка! Черт!

Девон глубоко вздохнул. Возможно, он только сейчас вынес себе смертный приговор.

Пришлось вернуться. Он вполз в вигвам и увидел, что девушка по-прежнему спокойно сидит на полу, сложив руки на коленях.

– Это вы, мистер Макалистер? Не думала увидеть вас снова.

Он улыбнулся, блеснув белоснежными зубами, и покачал головой:

– Скажите, вы умеете читать?

– Разумеется.

– Если я уведу вас отсюда, научите меня читать?

– С удовольствием, – прошептала она. Только по тому, как дрожал ее голос, он понял, насколько сильно она испугана. Его восхищение еще усилилось.

– Хорошо, старайся держать себя в руках. На твое спасение потребуется время, и ведь я могу и не выиграть.

– Выиграть? Вы о чем?

– Тебе придется довериться мне. А теперь попробуй уснуть. До утра ничего не случится. Утром ты должна молчать и делать все, как велено. Договорились?

– Обязательно, мистер Макалистер.

– Только не «мистер Макалистер»!

Девушка слабо улыбнулась:

– Я верю вам… Девон.

Он попытался запротестовать, но понял, что это бесполезно.

– Уверен, что все это сон и скоро я проснусь. Ты действительно самая прекрасная из женщин, которых я когда-либо видел. – Он пристально взглянул на нее и исчез.

Линнет не могла уснуть. Она смирилась с участью, уготованной для нее судьбой. Смирилась с тем, что несет ей будущее. Но этот великан дал ей надежду. Впрочем, она почти желала, чтобы его план не удался. Куда легче смиренно ждать смерти.

Настал рассвет, и какая-то индианка вошла в вигвам. Несколько раз ущипнув Линнет, она знаком велела следовать за ней.

У входа ожидали остальные женщины, со смехом пинавшие Линнет, когда ее коленки в очередной раз подгибались. Наконец это им надоело и они потащили ее к дереву, завели назад руки и надежно связали запястья. Детей нигде не было видно.

К ней направились два индейца в набедренных повязках. Их кожа лоснилась от жира. Но взгляд девушки был прикован к тому, кто повыше. К синеглазому спасителю. Тот шел медленно, словно полностью уверенный в своем месте на этой земле. Бугры мышц играли под смуглой кожей.

Девон тоже смотрел на женщину, ради которой был готов рискнуть жизнью, и ему не нравилось то, что он видел. Тонкие черты лица были искажены вчерашними побоями. Щека сильно распухла, под глазами странного цвета красного дерева – синие круги, от волос и кожи разило прогорклым жиром. Но взор был ясен и чист.

Прежде чем он успел подойти к ней, индианка рванула рубашку, обнажив груди Линнет. Девушка беспомощно наклонила голову, пытаясь прикрыться. Женщины хихикали, тыча пальцами в нее и Девона.

Линнет вдруг вскинула глаза, увидела, как он кивнул женщинам, прежде чем встретиться взглядом с ней. Девушка сразу же почувствовала, как к ней возвращаются силы, словно перетекавшие от него к ней.

– Не пугайся, – прошептал он, кладя руку ей на плечо. – Индейцы уже слагают легенды о твоей отваге.

Ладонь скользнула вниз и слегка сжала грудь. Девушка вздрогнула и задохнулась, но не пошевелилась. Не отвела глаз.

Он отнял руку и улыбнулся:

– Надеюсь, ты сумеешь отмыться от этой гадости. Вряд ли я вынесу наставницу, от которой так несет жиром.

Она ухитрилась растянуть губы в улыбке, хотя все еще была потрясена его прикосновениями.

Он свел полы рубашки, кивнул старухе и подошел ко второму индейцу. Женщина закудахтала и показала на индейца. Тот ответил злобным взглядом и, плюнув на землю у ног Линнет, отвернулся. Девушка не сразу поняла, что происходит, пока мужчины не встали напротив друг друга на поросшей травой полянке. Их щиколотки соединяли ремешки из сыромятной кожи длиной примерно в ярд. Линнет затаила дыхание, когда каждому вручили нож.

Они пошли по кругу, и нож сверкнул на солнце, когда индеец пустил противнику кровь, распоров руку Девона от плеча до локтя. Но Девон, казалось, не почувствовал боли и в ответ задел живот индейца.

Линнет наблюдала, с какой звериной грацией двигается мужчина, рискнувший своей жизнью ради нее. Он не был белым и не был индейцем, но обладал расчетливостью белого и единством с природой, присущим ее детям-индейцам.

Девон ранил противника в плечо, чуть не дотянувшись до шеи. Все это время кровь из его левой руки окрашивала траву. Наконец индеец бросился вперед. Но Девон отступил в сторону, успев подставить ему подножку. Оба покатились по земле. Девон оказался внизу, индеец – на нем, и оба застыли неподвижно.

В лагере воцарилась тишина. Даже пения птиц не было слышно. Линнет не смела дышать, не понимала, все ли еще бьется ее сердце.

Наконец индеец пошевелился, и женщины торжествующе завопили. Казалось, прошли годы, прежде чем тело индейца безжизненно свалилось в траву, и Линнет поняла, что Девон убил своего врага. Не веря глазам, она наблюдала, как Девон разрезает ремень, стягивающий его щиколотки, и подступает к ней.

– Иди за мной, – приказал он ледяным, звеневшим, как сталь, голосом.

Девушка стянула полы оставшейся без пуговиц рубашки и, собрав остатки сил, поспешила за ним. Догнать его оказалась нелегко, но ей это удалось. Он практически забросил ее в седло большого гнедого жеребца, а потом одним гибким движением сел сзади и обхватил ее за талию, удерживая другой рукой поводья. Линнет попыталась рассмотреть кровавую рану на его руке. Похоже, она не слишком глубокая. Какое счастье!..

Они помчались во весь опор, так быстро, как только мог вынести жеребец, которому пришлось выдерживать двух всадников. Линнет неестественно выпрямилась, стараясь не стать дополнительным бременем для сидевшего за спиной человека. Уже за полдень они наткнулись на ручей, и Девон остановил коня, спешился, поднял девушку с седла и опустил на землю. Линнет поспешно связала «хвосты» рубашки узлом на животе.

– Как по-вашему, они за нами гонятся?

Он наклонился над ручьем и плеснул воды на рану.

– Не уверен, но предпочитаю не рисковать. Это не обычное индейское племя, а грабители и убийцы. Бесчестные люди. Шауни держат всегда раз данное слово. Но не эти бандиты. По крайней мере я им не доверяю.

– Подождите, я перевяжу рану.

Оторвав лоскут от юбки, она окунула его в воду, промыла рану и принялась перевязывать. И только тогда сообразила, что он пристально смотрит на ее груди. На рубашку, туго завязанную узлом, на островок обнаженной кожи, тянувшийся от горла до живота. Девушка инстинктивно поправила рубашку. Девон поспешно отвел глаза:

– Не волнуйся. Я еще не опустился до уровня Безумного Медведя, хотя и выгляжу, как его соплеменник.

Линнет была рада сменить тему:

– Так и есть, Девон, если не считать синих глаз. Наверное, во сне вы кажетесь настоящим индейцем.

Он так и не привык к своему имени, поскольку до Линнет никто и никогда не называл его Девоном.

– Запомню на случай, когда в следующий раз придется ночевать под открытым небом. А теперь идем, попробуем на несколько миль увеличить расстояние между нами и индейцами, пока не стемнело.

Подойдя к лошади, он вынул из седельных сумок несколько кусков вяленого мяса и протянул ей половину:

– Индейцы назвали тебя Маленькой Птичкой. Такое имя тебе подходит, тем более что кости у тебя не толще, чем у птицы.

– Маленькая Птичка? – неожиданно рассмеялась Линнет, словно он пошутил.

– Они оказали тебе большую честь, дав имя. Пленники редко этого удостаиваются.

Девон взял поводья, одновременно захватив ее в кольцо рук.

– А как тебя зовут по-настоящему?

– Линнет. Не поверишь, но так в Англии называют коноплянку.

– Хочешь сказать…

– Именно. Это такая маленькая птичка.

Девон захохотал громко, весело, так что содрогалась грудь, прижатая к ее спине.

– Ты…

– Догадываюсь. Самая прекрасная на земле женщина, хоть это и не совсем верно.

– Должен сказать, что ты не только самая прекрасная, но и самая странная из всех знакомых мне женщин.

Она не знала, почему это утверждение так понравилось ей, однако ощутила вдруг что-то очень похожее на счастье.