Читать книгу Отпустите их. Как подготовить детей к взрослой жизни - Джули Литкотт-Хеймс - Страница 17

Часть I. Что мы делаем сейчас
2. Предоставить возможности

Детство со списком дел

Что мы с Дэном, моим спутником жизни, пробовали делать для наших детей? Наверное, первым вкладом в расширение их возможностей стало желание отдать их в конкретный детский сад.

Еще в 1980-х, на старших курсах в Стэнфорде, мы узнали о существовании Bing Nursery School – детского сада на краю стэнфордского кампуса, который одновременно служил лабораторией для факультета психологии (там был проведен знаменитый «зефирный тест»[56]). Каждый год этот детский сад становится первой ступенькой образования для 450 счастливчиков-дошколят. После нескольких лет замужества, когда мне было под тридцать, мы с Дэном решили, что пора иметь детей. Однажды после работы я заглянула в Bing и взяла бланк заявления. Зачать ребенка оказалось сложнее, чем нас пугали в школе, и мечты о потомстве обернулись месяцами разочарований и сомнений, но в июне 1999 года, после небольшого медицинского вмешательства – это очень часто бывает в наши дни и, возможно, только усиливает озабоченность воспитанием, – родился наш Сойер. Через два дня я принесла его домой из роддома, отыскала заявление в детский сад, заполнила его и сказала Дэну, что настало время его подать. Срочно. Мы десять минут пристегивали малыша к детскому сиденью и еще десять минут устанавливали сиденье в машине. Мы набили сумку всем необходимым и попытались спланировать поездку так, чтобы Сойера не пришлось кормить грудью где-нибудь по дороге. После кесарева сечения я двигалась с большой осторожностью, но мы очень хотели, чтобы наш ребенок попал в Bing, и боялись уменьшить наши – его – шансы, если затянем подачу заявления хотя бы на несколько недель: может быть, там подумают, что мы недостаточно целеустремленные? Было ощущение, что рисковать нельзя.

Два года спустя Сойера приняли в Two’s Room – группу для двухлетних детей. Это ценнейший опыт перед обычным детским садом с трех до пяти лет. Три раза в неделю по утрам наш сын несколько часов играл в идиллической обстановке. По правде говоря, мне кажется, что мы с Дэном тоже были очарованы этой чудесной идиллией, ведь мы вошли в сообщество такого легендарного детского сада. Вместе с другими избранными родителями мы, сияя от счастья, наблюдали через зеркальное стекло за нашими отпрысками, которые что-то строили из кубиков, собирали пазлы, одевали кукол и рисовали. Волшебное место и великолепный старт для любого ребенка.

Когда Сойеру исполнилось три года, я заняла пост декана в Стэнфорде, а мой сын Сойер перешел в одну из трех больших групп детского сада. К четвертому дню рождения в группе для двухлетних начала заниматься его сестра Эвери. Вслед за Сойером она окончила Bing, а затем поступила в школу в объединенном школьном округе Пало-Альто – считается, что он объединяет лучшие государственные школы в этом районе и одни из лучших в Калифорнии и всей стране. Мы чувствовали, что успешно делаем все, что в наших силах, чтобы дети получили основу основ – качественное образование.

Однако теперь я вижу ситуацию несколько иначе. Bing действительно потрясающий детский сад, и оказалось, что он отлично подошел нашим детям. Но ведь другой сад мог бы оказаться не хуже и, может быть, не стоило рисковать послеоперационными швами и спокойствием первых дней новорожденного сына, чтобы подать это заявление в первую неделю после родов?

Возможно, мы с Дэном были смехотворно амбициозными молодыми родителями, но в своем стремлении как можно быстрее обеспечить детям блестящее будущее мы были далеко не одиноки. Не успеет дитя появиться на свет, как современные родители задумываются (имея на то веские причины) об окончании колледжа – ведь это так важно, чтобы ребенок преуспел на сегодняшнем рынке труда. С очень раннего возраста родители, движимые и любовью, и страхом, устраивают как можно больше развивающих мероприятий, чтобы ребенок был конкурентоспособен в средних и старших классах, а затем попал в «хороший» колледж (далее мы очень подробно об этом поговорим). Этот список дел – не только в школе, но и за ее пределами – появляется очень рано: здоровая диета до родов, уроки йоги, правильный уход, детский сад, лучшие книги и игрушки, организованные игры с друзьями (см. предыдущую главу), уроки музыки для самых маленьких, гимнастика и художественные секции.

К моменту, когда ребенок идет в школу, его детство уже продумано до мелочей. Мы знаем расписание уроков и имена учителей. Мы пишем электронные письма преподавателям и следим за выполнением заданий. Наблюдаем, как ребенок делает домашнюю работу, и проверяем, чтобы там не было ошибок. Когда-то родители видели оценки раз в четверть или семестр. Сегодня появился постоянный доступ к онлайн-порталам, куда оценки загружают еженедельно, а то и ежедневно. Одна мама из Атланты рассказывала, что узнала о проваленной контрольной раньше сына – тот еще даже не успел прийти из школы.

Когда ребенок становится достаточно большим и приходит время выбирать специализацию, мы, родители, решаем, какие предметы взять. Мы нанимаем репетиторов, чтобы выправить неидеальные оценки, и ищем дополнительные возможности развития. Мы определяем, какие внеклассные мероприятия пригодятся, чтобы потом, в будущем, повысить шансы в вузах Лиги плюща[57], и вносим их в расписание. Мы решаем, каким спортом стоит заниматься, и записываем ребенка к тренеру, который поможет попасть в элитную команду. Мы задумываемся, какой летний лагерь лучше дополнит школу. Мы разбираемся, какой вариант общественной работы будет полезнее. Мы возим ребенка на все занятия и забираем оттуда. Скучать не приходится, скуки в списке дел нет. И мы должны все знать, потому что стоим на вершине этого проекта – он становится нашей работой.

Власть спорта

Все вышесказанное особенно проявляется в организованном спорте. Мы беспокоимся, что из-за нашего невнимания ребенок упустит игровое время, начальную точку, лучших тренеров, элитный состав команды и шанс получить стипендию в колледже. Во многих местах «придерживают» даже детсадовцев. Этот термин взят из правил Национальной ассоциации студенческого спорта, согласно которым спортсменом в колледже можно быть только четыре года, но при этом разрешается играть на пятый год (когда человек обычно более сильный и рослый), если студент весь первый курс просидел на скамейке запасных.

В детском саду это означает держать в целом готового по общему и интеллектуальному развитию ребенка лишний год, чтобы дать ему преимущество в спорте: детей, которым весной или летом исполняется пять лет, можно придержать и перевести в подготовительный класс намного позже шестого дня рождения. Ни родители, ни позволяющие это администраторы не задумываются над последствиями поступления в начальную школу пубертатных детей: главное, что они будут более физически развитыми по сравнению со сверстниками и, скорее всего, добьются больших успехов на спортивной площадке. Малкольм Гладуэлл иллюстрирует эту мысль в своей книге Outliers: The Story of Success[58]. Он приводит как пример профессиональный хоккей, в котором непропорционально много игроков родилось с января по март. В детстве, когда нужно идти в хоккейную секцию, эти дети просто оказались крупнее, а большой рост в четырех-пятилетнем возрасте – однозначное преимущество. В последующие годы плюсы только накапливаются[59].

Хотя раньше дети занимались разными видами спорта одновременно, сегодня многие родители хотят, чтобы с ранних лет они специализировались в чем-то одном. Это дает шанс добиться больших успехов и привлечь внимание вербовщика абитуриентов, что, в свою очередь, станет преимуществом при поступлении в колледж и получении стипендии. Но есть и обратная сторона медали: организм начинает развиваться неравномерно и больше подвержен травмам.

Видя эту опасность, Американская академия педиатрии в 2000 году выпустила программное заявление, осуждающее специализацию детей в одном виде спорта до подросткового возраста. В ходе недавнего клинического исследования в медицинском центре Loyola University Health System было осмотрено более 1200 детей, занимавшихся разнообразными видами спорта и поступивших для обследования или лечения травм. В 2011 году эти ученые обнаружили, что у травмированных спортсменов «средний результат по шкале спортивной специализации был значительно выше, чем у тех, которые травм не получали»[60]. Из-за однообразных, многочасовых, круглогодичных тренировок травмы, которые раньше встречались только у профессиональных спортсменов, все чаще наблюдаются в детском возрасте[61].

Моя тринадцатилетняя дочь Эвери последние десять лет занимается танцами, и я видела повреждения ног и стопы у самых активных танцоров и слышала о схожих типах травм и проблемах со спиной у гимнастов. Увеличилось количество хирургических вмешательств у детей из-за тяжелых травм при метании мяча (говорят, это самое динамичное движение в спорте): по некоторым данным, сейчас их в 16 раз больше, чем 30 лет назад[62]. Число маленьких детей, попадающих в реанимацию из-за сотрясения мозга во время игры в европейский и американский футбол, хоккей, бейсбол, баскетбол, гимнастики и занятий чирлидингом, за последнее десятилетие удвоилось[63]. Может быть, с больной спиной, лодыжкой, коленом или рукой можно спокойно жить, но сотрясение может привести к неизлечимым повреждениям головного мозга и даже к смерти[64].

Мы не просто заботимся, чтобы дети занимались спортом и, может быть, даже специализировались в чем-то одном: мы очень стараемся стать хорошими болельщиками. Поколение назад родители ходили только на самые важные соревнования – если такие были. Теперь мы во что бы то ни стало сидим на трибуне на всех играх, независимо от их уровня, а зачастую даже на тренировках. После того как вице-президент Алан Гор подчеркнул, что никогда не пропускает соревнований сына, он стал в глазах граждан образцовым отцом[65]. Для обычного обывателя уйти пораньше с работы или вернуться из командировки так, чтобы успеть на игру ребенка, – теперь показатель верности приоритетам. Это новое обличье мантры 80-х: «Проводить время качественно».

Любой ценой прийти на игру – еще не все. Мы очень заметно и громко болеем, наверное, чтобы показать ребенку, что он нам не безразличен, или потому, что так делают все остальные и не хочется выглядеть менее заинтересованным, а может быть, чтобы попытаться как-то повлиять на результат. Мы болеем как ненормальные, вмешиваемся в решения судей и арбитров. Детский спорт стал ареной, где родители часто подают такой дурной пример, что их поведение приходится оправдывать[66]. Доктор Тим Уолден (имя изменено) – опытный руководитель маленького пригородного школьного округа в Массачусетсе. Он время от времени тренирует софтбольные команды своих дочерей. И как тренеру, и как администратору ему приходится иметь дело с родителями, которые, видимо, считают, что это они решают, что делать их детям в школе и на поле. Тим с глубоким вздохом замечает, что имеет место «размывание доверия и недопонимание, что такое авторитет». В беседе мы затрагивали деликатные темы, поэтому он попросил сохранить анонимность.

Недостаточное уважение к школьному руководству и тренерам резко отличается от настроя родителей всего поколение назад. Билли Фитцджеральд с 1975-го по 2014 год работал тренером по бейсболу и баскетболу в Isidore Newman School в Новом Орлеане. Его тактика приносила победы в обоих видах спорта, и игроки, в том числе квотербэк Пейтон Мэннинг, его боготворили. Когда в 2003 году бывшие воспитанники решили обновить школьный спортивный зал и назвать его в честь тренера Фитца, «деньги потекли рекой» не только от бывших игроков, но и от их родителей, которые помнили, что «Фитц делал всю тяжелую работу»[67]

56

В конце 1960-х годов психолог Уолтер Мишел провел серию опытов с детьми четырех лет. Ребенку давался кусочек зефира, после чего его оставляли наедине с лакомством. Перед уходом экспериментатор говорил ребенку: «Ты можешь съесть зефир прямо сейчас, но, если ты дождешься моего возвращения, я дам тебе не один, а два кусочка». Затем отследили судьбы многих из 653 детей, принявших участие в опытах. Дети, не дождавшиеся возвращения взрослого, как правило, добивались в жизни меньшего, чаще страдали от лишнего веса, имели проблемы с наркотиками. По мнению Мишела, высокая степень эмоционального регулирования, способность к самоконтролю определяют судьбу человека в большей степени, чем его умственные способности. Подробнее читайте в книге: Мишел У. Развитие силы воли. Уроки от автора знаменитого маршмеллоу-теста. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2015.

57

Ассоциация восьми частных университетов (Брауновский, Гарвардский, Йельский, Колумбийский, Корнелльский, Пенсильванский, Принстонский университеты и Дармутский колледж), расположенных в семи штатах на северо-востоке США. Это название происходит от побегов плюща, обвивающих старые здания в этих учебных заведениях. Считается, что университеты – члены Лиги отличаются высоким качеством образования.

58

Гладуэлл М. Гении и аутсайдеры. Почему одним все, а другим ничего? М.: Манн, Иванов и Фербер, 2016.

59

Malcolm Gladwell, Outliers: The Story of Success (New York: Little, Brown and Company, 2007.

64

Robert Cantu and Mark Hyman, Concussions and Our Kids: America’s Leading Expert on How to Protect Young Athletes and Keep Sports Safe (New York: Mariner Books, 2013).