Читать книгу Чертоги памяти - Джулиан Седжвик - Страница 5

Тогда, в Гонконге, после драки на захваченном грузовом судне и триумфального возвращения в порт, Дэнни гадал, придет ли когда-нибудь снова в норму. После перенесенных побоев, перенапряжения и выбросов адреналина и телу, и разуму мальчика потребовалось немало времени на восстановление.

Он лежал в номере отеля «Жемчужина», то уплывая в забытье, порожденное запоздалыми последствиями перенесенных потрясений, то снова ненадолго приходя в себя. Тяжкие сны сливались с воспоминаниями о темном море и отчаянной борьбе за жизнь. В какой-то миг полусна-полуяви ему привиделся отец, притулившийся на краешке кровати рядом с ним и помогающий ему выпутаться из смирительной рубашки. Он что-то говорил – приглушенным рокочущим басом, точно хотел поделиться с Дэнни какой-то тайной. Но мальчик не мог разобрать ни единого слова. И мама тоже была здесь! Прошла прямо над головой Дэнни, устремив взгляд на невидимый point de mire[1], опорную точку, легкими ногами шагая по воздуху точно по проволоке. И ушла. Бог весть куда.

– Мама!

Мальчик рывком сел в кровати, протягивая руки во тьму, за призраками – но они скрылись, в пустой комнате царила тишина, нарушаемая лишь непрерывным мерным гудением кондиционера. Дэнни повалился обратно и закрыл глаза.

Замора, Син-Син, тетя Лора – даже инспектор Рикар – по очереди составляли ему компанию в те первые дни: Лора без устали кружила по комнате, точно дикий зверь в тесной клетке, Замора стоял у окна, широко расставив короткие кривые ноги, и глядел на гавань, Рикар задумчиво сидел в кресле, подпирая подбородок длинными пальцами.

Иногда они собирались по двое, по трое в ногах кровати, торопливо перешептывались, думая, что он спит. Сквозь забытье к Дэнни просачивались отдельные отрывки – слова, не имевшие смысла, но словно взывающие к нему, требующие внимания.

Замора, обращаясь к Син-Син:

– …Позвони мне, как будешь знать точно. Я поговорю с остальными. Pero[2] обещать ничего не могу…

Син-Син – Заморе:

– Но спросить-то можешь. Хотя бы для меня это сделай!

Замора – уже Лоре:

– …очень не хочется пока тревожить мальчонку. Придется уж тебе самой ему все рассказать.

– Вот спасибо! – яростным шепотом отзывается Лора. – Послушай, самое главное для нас сейчас, черт возьми, – охранять его как следует.

Дэнни заворочался под одеялом, точно пловец, который разворачивается в конце плавательной дорожки, ухватывая обрывки беседы, но снова уносясь в глухую толщу воды вокруг. Будет еще время все узнать. А пока главное – держаться на плаву. Не уйти под воду. Не утонуть.

Однако через три дня после бегства Замора разбудил его, крепко встряхнув за плечо. Занавески были раздернуты, над Гонконгом сгущались синие сумерки, над гаванью, на фоне удушающе-низких туч, пылали неоновые огни.

– Очнись. Мистер Дэнни! Мне пора уезжать, amigo[3].

Дэнни силился понять, о чем это он:

– Уезжать? Куда уезжать?

– Надо успеть на самолет. У меня важная встреча на родине – в Барселоне. Добрая старая Каталония![4]

– Майор, мне надо с вами поговорить…

Дэнни потер глаза и заморгал, силясь прогнать остатки сна и прийти в себя.

– Будет еще время, и скоро, – отозвался карлик, изо всех сил стараясь успокоить мальчика. – Я и так мешкал здесь сколько мог, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке. – Он улыбнулся. – А теперь наконец приобщусь к высоким технологиям. Сможем общаться в этом, как его, скайпе.

– Я… я… – Дэнни пытался подобрать слова, но в голове расплывался туман.

– Мне правда пора, amigo. Такси ждет. Не то подведу людей, а ты же знаешь, я этого терпеть не могу.

– Но…

– Отдыхай. Выздоравливай. Поговорим потом. Adios[5], дружище.

Замора отвернулся и деловитой походкой направился к двери. Однако на полпути остановился и оглянулся. По лицу его расплылась ласковая улыбка:

– Carajo![6] Против нас у них ни единого шанса!

И с этими словами ушел.

– Майор!

Дэнни попытался встать, но не смог: ватные ноги запутались в толстом одеяле. С огромным усилием мальчик сел на краю постели, пытаясь стряхнуть дурман и найти в себе новые силы. Надо догнать майора!

Эти вялые попытки прервал резкий стук в дверь. Неужели Замора вернулся?

– Да?

Но когда дверь отворилась, за ней обнаружился инспектор Рикар.

Агент Интерпола выглядел свежим и отдохнувшим, рубашка его, как всегда, сияла безупречной белизной, но глубокие морщины на длинном лице выдавали тре-вогу.

– Даже и не пытайся пока вставать, Дэнни, – сказал он. – Тебе требуется еще хоть день отдохнуть. И нам надо поговорить.

– Мне надо поговорить с Заморой…

– Всему свое время, mon ami[7]. Тем более что Замора уехал.

Рикар методично, шаг за шагом, прошелся с мальчиком по всем подробностям насчет Квана, похищения и «Черного Дракона». Он внимательно выслушивал ответы Дэнни и исписал заметками много листов, а добравшись до конца истории, обреченно надул щеки:

– Прямо не знаю. Может, на том и делу конец. До сих пор мне не удалось найти ни единой нити к какой-либо организации, стоящей за Кваном и «Драконом».

– Но почему Кван сказал, что это его босс хочет моей смерти?

– Может, ты не так понял? Волнение и все такое…

– А сорок девять точек в школе?

– Может, «Черный Дракон» уже тебя преследовал? Или хотел напугать Лору?

– А зачем было копировать неудачный папин номер?

– Извращенное чувство юмора? Je ne sais pas[8].

– А расскажете мне еще о папе? – попросил Дэнни, изнывая от желания узнать хоть что-то новое, хоть что-то, что придало бы смысл окружающему безумию. – Про работу, которую он для вас выполнял?

Рикар лишь виновато развел руками.

– Я ведь уже говорил, Дэнни, – рад бы рассказать, да не могу.

Ну и ладно, обиделся Дэнни. Тогда я свою тайну тоже придержу при себе. Про Клоуна Хаоса, который наблюдал, как отец выбирается из разбитой «камеры пыток», про пятнышко алой краски, наводящее на мысли о саботаже. Сперва я сам выясню побольше. Удостоверюсь, что прав, а уже потом расскажу Рикару. Или выменяю мою честно добытую информацию на то, что знает он.

– Моя визитка у тебя есть, Дэнни. Звони мне в любое время, днем или ночью. – Рикар поднялся, собираясь уходить. – И прошу тебя, слушайся тетю. Я знаю, каким упрямым иногда бывал твой отец. Да и мама твоя тоже. Полагаю, это у вас семейное…

Дэнни кивнул. Уж это точно.

Если после отъезда Заморы Дэнни и расстроился, то окончательно добило его, когда через два дня оказалось, что и Син-Син неожиданно исчезла, растворилась в городе, даже не предупредив. Даже не попрощавшись толком!

За эти дни они немного болтали о кун-фу или там цирковых умениях, но в ответ на любую попытку Дэнни выведать что-нибудь о детстве своей новой подруги и о том, как она потеряла родителей, девочка либо неловко отшучивалась, либо уходила в долгое тяжелое молчание.

Он все же попытался еще один, последний раз, заглядывая в глаза Син-Син:

– Мне так жаль – про Чарли. Не могу отделаться от мысли, что это отчасти и моя вина. У тебя больше никаких родных не осталось?

– Не-а. Все померли, – ответила она притворно бодрым тоном – но Дэнни видел, как горло у нее сжалось от наплыва чувств. – Таких, как Чарли, прошлое всегда догоняет, рано или поздно.

– Тогда расскажи про свою маму.

– И. Не. Подумаю, – отозвалась Син-Син, подчеркивая ответ резким взмахом руки, отрезающим возможность дальнейших расспросов.

Полегче, полегче, осадил себя Дэнни. Не хотелось бы спугнуть первого настоящего друга, которым я обзавелся за много лет. Глядя в темные настороженные глаза девочки и на искорки решимости в них, он старался не думать, как же будет скучать по ней, вернувшись в Англию. В голове у него промелькнула шальная фантазия: как они с Син-Син живут в одном и том же городе, ходят в одну и ту же школу… До чего же тяжело будет прощаться!

Должно быть, девочка испытывала ровно то же самое, вот и решила все упростить. На следующий день он нашел подсунутый под дверь своего номера конверт, адресованный «Мистеру Дэнни Ву».

Внутри оказалась открытка: фотография гонконгского трамвая, а на обороте подпись неровным почерком:

Не люблю прощаний, так что и не прощаюсь. Мы еще встретимся. Но пока мне надо уехать – уладить кое-какие дела на континенте.

Син-Син

Ни номера телефона, ни адреса, ни электронной почты.

Сперва Замора, теперь Син-Син. Дэнни со все нарастающим раздражением перечитал открытку. Ну вот что ей стоило сказать чуть больше? Похоже, все самые главные люди в его жизни всегда спешат поскорее умчаться прочь. Стараются утаить от него что-нибудь – ради его же собственного блага…

А может, ей просто нет до меня никакого дела? Мальчика все сильнее одолевало уныние.

Крепко зажав в руке открытку, он дохромал до окна и остановился, глядя, как корабли выписывают по воде загадочные послания.

Сколько же всего произошло здесь – с того момента, как он очнулся под дождем близ «Золотой летучей мыши», до того, как наконец прорвал головой поверхность воды и вынырнул, отчаянно глотая воздух. Что-то переменилось, думал он. Не хочу, не могу отказываться от этого нового чувства: что я живу полной жизнью. Ни за что не позволю горю и потрясению взять надо мной верх, повергнуть в полное оцепенение – как во время прозябания в школе «Болстоун». Я хочу вернуть давние чудесные дни – когда просыпаешься на заре весенним утром, а воздух звенит от птичьих трелей или от деловитого гудения какого-нибудь нового города и ты думаешь: в этом мире нет ничего невозможного!

Я снова возьму контроль над своей жизнью в свои руки – и никто меня не остановит. И пусть мне даже придется действовать в одиночку, но я отыщу след «Сорока девяти» и не сойду с него, пока не выясню, что случилось с мамой и отцом. Со мной самим.

Когда Лора пришла пожелать ему доброго утра, он уже оделся. Глаза его горели жаждой действия.

– Замора уехал. Син-Син тоже. Тетя Лора, а мы-то когда уезжаем?

– Как раз только что получили разрешение от полиции. Думаю, можем двинуть через Париж. Небольшая передышка нам не повредит. И чтобы никто не знал, что мы там…

– А ты купишь тот айпад, о котором говорила?

– В дьюти-фри, а что?

– Да так, надо кое-что сделать.