Читать книгу Мерцающий огонь - Джулианна Маклин - Страница 10

Август 1939 года

Все лето Вивиан добросовестно трудилась в министерстве снабжения. Она работала в бухгалтерии, и Теодор почти не пересекался с ней по службе. В основном они встречались на набережной Виктории, где Вивиан обычно перекусывала бутербродами, сидя на скамейке. Теодор замечал ее издалека и тут же шел поздороваться.

Шли недели, их встречи случались все чаще – и это не было совпадением. Вивиан сама сказала ему, что всегда обедает в полдень на одной и той же скамейке. Узнав это, Теодор стал брать перерыв на обед в тот же час, что и она. Каждый день он выходил на улицу и с радостью обнаруживал ее сидящей на солнышке.

Во время этих дружеских встреч среди цветочных клумб, памятников и голубей они говорили обо всем на свете. Вивиан рассказывала ему о своей новой жизни в Вест-Энде и о том, как подружилась со своими соседками. Она ни разу не навещала отца с того самого дня, как Теодор забрал ее из Ист-Энда, и радовалась, что тот не пытается ее разыскать и затащить обратно в винный магазин. Иногда она чувствовала себя виноватой за то, что бросила его, но потом вспоминала, как он напивался по ночам и избивал ее, – и сожаления отступали.

– Я с большим оптимизмом смотрю в будущее, – как-то заметила она, прежде чем куснуть яблоко.

Теодор отвел взгляд, потому что не хотел испортить ей настроение малоприятным известием. Ведь только что Гитлер заключил с Советами соглашение – Пакт о ненападении в случае вторжения в Польшу.

В ответ премьер-министр Чемберлен проинформировал Гитлера о намерении Британии выполнить свои обязательства по защите Польши, если ее независимости будет угрожать опасность. Теперь война казалась неминуемой.

Тем не менее, сидя под ясным синим небом рядом с Вивиан, поедая сандвич с ростбифом и бросая крошки воркующим голубям, даже Теодор позабыл о мрачных реалиях в Европе. Легкий ветерок, словно песня, звенел в верхушках деревьев, а цветы наполняли воздух чудным ароматом. Он тоже не испытывал ничего, кроме оптимизма. Что было странно, учитывая происходящее в мире.

Вивиан похлопала его по руке и улыбнулась:

– У меня есть новости. Очень хорошие, между прочим. Меня попросили спеть в «Кафе де Пари» в следующую среду.

– Да ладно? – вскинул брови Теодор.

– Представляешь? Я у них даже не была ни разу, но всегда мечтала там петь. Обязательно приходи. Я буду нервничать.

– И зря. Ты всем понравишься.

– Надеюсь.

Сверившись с карманными часами, он понял, что опаздывает на деловую встречу.

– Прости, мне пора.

– Придешь послушать меня в среду?

– Ни за что на свете это не пропущу, – ответил он в радостном предвкушении.

«Кафе де Пари», с его сверкающей хрустальной люстрой над танцполом и обитыми кожей круглыми диванами, по праву считалось самым элитным ночным клубом Лондона. С балкона открывался вид на сцену, где сейчас выступала музыкальная группа. Здесь собирались самые сливки общества. Посетители щеголяли элегантными вечерними нарядами. Кругом было множество красивых женщин.

Теодор мог бы догадаться, что встретит здесь своего брата Генри. В конце концов, это был вечер пятницы, тревожные разговоры о войне щедро заливались шампанским.

– Кого я вижу! Мой крошка-брат. – Генри втиснулся на диван, придвинув Теодора к соседям по накрытому белой скатертью столу. Генри поставил свой стакан с виски и, лениво откинувшись на кожаное сиденье, положил руку на спинку. – Что ты здесь делаешь, Тео? Вот уж не думал, что ты решишь выбраться из-за рабочего стола и выйти из офиса. Как там война? Мы уже побеждаем?

Теодор не видел ничего смешного в бесцеремонном поведении брата – как и все остальные за столом. Он сидел с весьма уважаемыми членами кабинета министров и их женами. Все они знали, что ситуация была ужасной.

– Войны нет, Генри. По крайней мере, на сегодняшний день.

Генри достал из нагрудного кармана позолоченную сигаретницу и чиркнул спичкой:

– Я и сам знаю, что войны нет. Просто подкалываю тебя. Ты никогда не понимал шуток.

Теодор виновато взглянул на джентльменов, сидевших напротив. Все они знали Генри как грубияна и бездельника, но наследника графского титула, из-за чего ему все сходило с рук.

Когда Вивиан начала петь The Way You Look Tonight[10], все ушли танцевать, оставив Теодора наедине с братом.

– Что-то в ней есть, скажи? – Генри затянулся сигаретой. – Откуда, черт возьми, она взялась? Почему я не видел ее раньше?

Внутренности Теодора скрутились в тугой узел.

– Она новенькая, – ответил он, не собираясь раскрывать ему подробности. Генри мог ухватиться за них и использовать против Теодора. Они всегда соперничали друг с другом. Конечно, дело было не в титуле – Теодора полностью устраивала его работа и место в мире. Но родители любили его сильнее, и Генри на это обижался.

Шагнув вперед, Вивиан обхватила микрофон рукой. Огни сцены отражались в ее блестящих красных ногтях и губной помаде. Теодор был потрясен, но ему претила одна лишь мысль о том, что брат разделяет этот восторг.

Кто-то похлопал его по плечу. Он резко повернулся на сиденье, чувствуя себя так, будто его вырвали из сна.

– Я так и думала, что это ты. Какой сюрприз! – Леди Клара сжала его плечо и тоже села напротив. – Привет, Генри. – Она поставила на стол бокал с шампанским и стряхнула сигаретный пепел в хрустальную пепельницу. – А вот тебе я не удивлена. Как же без тебя в таком заведении?

Генри лишь молча пожал плечами.

– Теодор, я очень зла на тебя, – сказала она. – Почему ты не приехал навестить меня в Лондоне? Лето почти закончилось, мама постоянно о тебе спрашивает. Я уже начинаю подозревать, что она в тебя влюбилась. – Клара приподняла изящно изогнутую бровь, на ее губах появилась дразнящая улыбка.

Теодор легко хохотнул:

– Ты же знаешь, я обожаю твою маму.

– Знаю. Наши матери похожи на парочку школьниц, когда встречаются, вам так не кажется? – Она снова постучала по своей сигарете. – А вы знаете, что девочками они убегали из дома всякий раз, когда наши бабушки и дедушки устраивали вечеринки и, вероятно, были слишком пьяны, чтобы уследить, чем занимаются их дочери? Моя дорогая мама призналась мне в этом буквально на днях. Рассказала, что однажды они с вашей матерью купались нагишом в четыре часа утра. Им тогда едва исполнилось пятнадцать. Как вам такое?

Генри рассмеялся, запрокинув голову:

– Боже милостивый! Жаль, что я не знал этого много лет назад. Мог бы использовать сей факт против нее иногда. Ведь как она возмущалась, что я возвращаюсь домой на рассвете и едва стою на ногах! – Он затушил то, что осталось от его сигареты.

Но Теодор уже не слушал их. Его занимала только Вивиан. Она закончила песню и начала новую.

Клара наклонилась вперед, потянулась через стол и коснулась его руки:

– Потанцуешь со мной?

Генри немедленно встал, чтобы выпустить Теодора. Он хотел лишь одного – сидеть и слушать голос Вивиан, но не мог отказать даме в такой просьбе.

Как только они поднялись, Генри направился к бару. Вскоре Теодор уже вел леди Клару в медленном фокстроте, придерживая ее за талию.

Она призналась:

– Слушай, у меня екнуло сердце, когда увидела тебя здесь. Обычно ты никуда не выбираешься, Теодор, но я всегда мечтала с тобой встретиться.

– И как же ты себе это представляла? – спросил он, все еще рассеянный.

– Именно так. Представляла, как мы танцуем под романтичную мелодию, – хотя в моих фантазиях ты приглашал меня сам.

Он почувствовал себя виноватым:

– Приношу извинения. Я погружен в свои мысли. Работа не дает мне покоя с самой весны. Уверен, ты понимаешь.

– Да. Конечно. Преданность своей стране очень важна. Я бы ни за что это не оспорила. То, что ты делаешь, необходимо – укреплять нашу оборону против этого презренного немца с дурацкими усами, и за это я благодарна тебе, мой дорогой Тео.

Она погладила его по затылку кончиком пальца, и он пожалел, что не может ответить ей в той же кокетливой манере. Флиртовать с Кларой ему не хотелось.

Она вздохнула:

– Но сегодня вечером нам не стоит говорить о политике и войне. Играет такая замечательная музыка. Давай просто насладимся ею.

Он повел ее по периметру заполненного танцпола, стараясь уделять ей все свое внимание. Когда песня закончилась, Теодор отступил назад и зааплодировал.

Вивиан объявила, что музыканты возьмут небольшой перерыв, и он выдохнул с облегчением. Клара сказала, что хочет припудрить носик, и Теодор направился в бар, думая только об одном. Точнее – об одной.

Он заказал виски и замер в ожидании.

Вскоре к нему действительно присоединилась Вивиан. Она попросила джин-тоник. Он смотрел на нее с улыбкой, поражаясь тому, как прекрасно она выглядела в своем отделанном блестками красном шелковом платье в пол. Оно облегало ее фигуру во всех нужных местах. Совсем не похоже на то, как она одевалась днем, когда приходила на работу в правительственное ведомство.

Он наклонился ближе и интимно прошептал ей на ухо:

– Ты всех очаровала.

Она улыбнулась и покраснела.

– Выступила чудесно, – продолжил он. – Подозреваю, что теперь ты будешь нередко выходить на эту сцену.

– Думаешь? Джинни Моран, возможно, найдется, что высказать по этому поводу. Она поет у них с весны. Я здесь сегодня только потому, что ей нужно было присутствовать на семейных похоронах.

– Ах, это прискорбно. И все же…

Вивиан игриво хлопнула его по руке.

Они стояли бок о бок, привалившись к стойке бара, и Теодор остро ощущал, как соприкасаются их локти. Она не сделала ни единого движения, чтобы отстраниться, и благодаря этой мимолетной близости кровь побежала по его венам немного быстрее.

Сегодня вечером все казалось другим. Это не был обычный рабочий день с невинными разговорами на садовой скамейке. Он просто желал ее – так, как только можно желать, – и не хотел этого скрывать. Сегодня все вокруг полнилось напитками, блестками и сверкающими платьями. Они были в джаз-клубе, на сцене которого она пела.

Находиться рядом с ней было своего рода пыткой. Он больше всего на свете хотел раствориться в этом непостижимом блаженстве, но не мог, потому что она была сотрудницей министерства и потому что все ожидали его скорого предложения леди Кларе. Он был бы дураком, если бы отказался от этой идеи. Клара была идеальной парой для такого мужчины. Он не хотел начинать что-то с Вивиан – то, чему не будет конца. Это было бы эгоистично и жестоко по отношению к ней.

– С кем ты танцевал? – спросила она как ни в чем не бывало. – Она очень красивая.

Он уткнул взгляд в свой стакан:

– Это леди Клара, дочь герцога Вентворта.

– Ничего себе!

– Наши матери дружат с детства.

Вивиан заглянула ему в глаза:

– Я видела, как она смотрела на тебя. Она по уши в тебя влюблена, Теодор. Ты знаешь об этом?

Он ответил не сразу – не хотел говорить о Кларе с Вивиан. Но она задала ему прямой вопрос, и он также не мог уйти от ответа. Ему хотелось быть честным и посмотреть на ее реакцию:

– Да, знаю. Наши семьи давно нас посватали. Я, как могу, оттягиваю этот момент, но все ждут, когда я сделаю ей предложение.

Вивиан пригубила свой напиток, наблюдая за Кларой, которая стояла в другом конце зала.

– Ты любишь ее?

Он наклонился ближе и прошептал Вивиан на ухо:

– Она очень богата. Ее дед женился на обеспеченной американской наследнице. Поэтому она идеальная женщина для укрепления генеалогического древа и банковских счетов Гиббонсов. Так что, видишь ли, Вивиан, любовь тут ни при чем.

Она покачала головой и глянула на него снизу вверх. В ее глазах отразилось что-то похожее на сочувствие:

– Ты живешь в совершенно другом мире, Теодор.

– Да.

Странно, раньше его это не задевало. Но сейчас он ощутил непреодолимое желание отхлебнуть виски так, будто это был лимонад, и насладиться его обжигающим вкусом. Он повернулся, поставил стакан на стойку и жестом попросил бармена повторить. Вивиан снова бросила взгляд на Клару.

– Я бы ни за что не вышла замуж за того, кого не люблю. Но, полагаю, мне это и не грозит – у меня нет ни титула, ни должности.

– Считай, что тебе повезло.

– Возможно.

Черт возьми. Каждое произнесенное ею слово проникало ему под кожу, просачивалось в кровь, как хорошее вино. В этот момент он осознал, что никогда не возжелает леди Клару по-настоящему – так, как желал женщину, стоящую рядом с ним. Клара ему нравилась. Они всегда были хорошими друзьями, но он не испытывал к ней особого влечения. Ничто не могло сравниться с тем изнуряющим желанием, которое терзало его прямо сейчас, когда он стоял рядом с Вивиан, мечтая взять ее за руку и увести в какой-нибудь укромный уголок, где им никто не помешает.

Пытаясь подавить свои желания, он потянулся за стаканом, который пододвинул ему бармен, и, погремев кубиками льда, залпом осушил его.

В этот момент рядом с ним возник Генри – точно надоедливая муха, которая кружит вокруг, сколько бы человек от нее ни отмахивался.

– Эй, крошка-брат, – окликнул он Теодора. – Будь добр, представь меня звезде вечера. Мне так жаль, что до сих пор я не имел удовольствия вас узнать.

Он смотрел на Вивиан с тем печально известным обаянием, которое не доводит женщин до добра.

Теодор боролся с прожигающей его изнутри злостью:

– Позволь представить тебе мисс Вивиан Хьюз. Вивиан, это мой брат, лорд Генри Гиббонс.

– Здравствуйте. – Она тихо хихикнула, когда Генри поцеловал ее руку.

– Я поражен до глубины души, – протянул Генри, поворачиваясь к Теодору. – Откуда ты знаешь эту женщину? Какие еще сокровища ты от меня прятал?

От одной только мысли о том, что Вивиан подпадет под плутовские чары его брата, плечи Теодора сковало напряжением.

Генри обошел Теодора, чтобы встать поближе к Вивиан и вовлечь ее в разговор. Он расспрашивал ее о пении, работе и мечтах. Теодор молча допивал свой виски, с трудом сдерживая раздражение.

Наконец Вивиан повернулась к нему:

– Музыканты уже на сцене. Мне пора.

Генри попытался снова завладеть ее вниманием.

– Было приятно познакомиться, мисс Хьюз. Я с нетерпением жду, когда снова услышу, как вы поете.

Она хотела уйти, но Теодор последовал за ней:

– Вивиан, подожди.

Она остановилась и повернулась к нему:

– Можно сегодня я отвезу тебя домой?

Она с тревогой глянула на сцену:

– Я собиралась поехать на метро.

– Будет поздно. Пожалуйста, разреши мне тебя отвезти. Я буду чувствовать себя лучше, если смогу проводить тебя до дома.

К счастью, она согласилась, хотя и колебалась.

Несколько минут спустя он вернулся к своему столику – только для того, чтобы обнаружить за ним Клару. Она откинулась на спинку стула и пристально наблюдала за его приближением. В ее тонких пальцах снова тлела длинная сигарета, а на столе перед ней стоял полный бокал шампанского.

– Я думала, ты уже не вернешься. – В ее голосе прозвучал узнаваемый оттенок собственничества, который совсем ей не шел.

Он сел, жалея, что между ними все так, а не по-другому. Было бы намного проще, если бы он хотел ее так же, как она хотела его. Но он не мог ответить ей взаимностью и не сможет никогда – теперь он это понимал. Однако он был сыном графа и вряд ли мог привести машинистку, дочь владельца магазина и певицы французского кабаре, в свое огромное загородное поместье, чтобы познакомить с родителями. Ему следовало оставаться реалистом.

– Потанцуешь со мной еще раз, прежде чем я уйду? – попросила Клара. – Знаешь, отец до сих пор настаивает на этом своем нелепом комендантском часе, хотя мне уже двадцать три. Я взрослая женщина.

– Не стоит его винить. Он хочет как лучше.

Она постучала сигаретой по пепельнице и заговорила с горечью, которую попыталась скрыть за улыбкой, беззаботно пожав плечами.

– Естественно, и я люблю его за это. Но я хотела бы провести с тобой сегодня побольше времени, Теодор. Я тебя почти не вижу. Ты так занят на своей службе.

Он почувствовал, как на него обрушивается вся тяжесть ее надежд и желаний. Ему не оставалось ничего, кроме как подать ей руку и проводить на танцпол. Они вальсировали молча, и он старался не отвлекаться на Вивиан.

Скоро песня закончилась, они поаплодировали музыкантам и пошли к столу.

– Когда я увижу тебя снова? – спросила Клара с кокетливой уверенностью, но он понял, что скрывалось за ней на самом деле – отчаяние. Понял и пожалел, что стал причиной ее несчастья. Это было странно. Несколько месяцев назад он был полон решимости наладить с ней отношения и сделать ей предложение. Но больше водить ее за нос нельзя. Он должен был раз и навсегда решить, чего он хочет и каковы его намерения.

– Я заеду к вам завтра после пары встреч, – пообещал он. – В четыре вас устроит?

Ее лицо озарилось улыбкой:

– Да. Идеально. Если будет хорошая погода, можем прогуляться в парке.

Он поцеловал ее в щеку, и она пошла к своим друзьям у бара. Вернувшись к столу, он обнаружил за ним самодовольно ухмыляющегося Генри. Теодор тихо выругался.

– Знаешь, тебе правда пора за это взяться, – сказал Генри, как только Теодор сел и потянулся за бутылкой шампанского. Обычно он не пил так много, но сегодняшний вечер располагал.

– Ты о чем?

– О Кларе, конечно. Она ждала достаточно долго. Теперь ты попросту жесток.

– Я не нарочно.

– Ну, она безумно в тебя влюблена. Ты это наверняка видишь. А если не замечаешь, значит, ты чертов кретин. Она идеальная партия для тебя, Тео. И ты не можешь игнорировать тот факт, что отцу было бы спокойнее, если бы хотя бы у одного из нас появился наследник.

Теодор стиснул зубы:

– Разве эта ответственность лежит только на мне? На самом деле это в большей степени твоя задача.

Откинувшись на спинку стула, Генри усмехнулся:

– Забавно, если вдуматься. Похоже, никто не ждет от меня подобных свершений – удачно жениться, произвести на свет законных детей. Мама однажды сказала, что думала, будто пьянство быстро сведет меня в могилу. Якобы поэтому она не могла любить меня так, как подобает матери. Зато тебя вот… – Он подхватил и осушил свой стакан.

Следующие несколько минут они сидели молча.

Вивиан начала петь джазовую версию Tea for Two, и танцпол заполнился людьми.

Генри швырнул окурок в лицо Теодору – и он подпрыгнул от неожиданности.

– Не могу винить тебя за то, что ты пялишься, – сказал Генри. – Она сногсшибательна. Чего бы я только не отдал за то, чтобы эта женщина провела ночь в моей постели.

Теодор бросил на брата уничтожающий взгляд:

– Заткнись, Генри. Она работает на меня.

– В каком смысле?

– Она машинистка в министерстве. Так что не лезь к ней.

Генри хлопнул ладонью по столу и расхохотался:

– Ах вот оно что! Поэтому ты здесь. Набираешься опыта с секретаршами. И поэтому до сих пор не сделал предложения Кларе? Слишком занят? Спешишь посеять свое семя, прежде чем сковать себя браком по рукам и ногам? Поздравляю, Тео. Это достойно восхищения. Хотя, должен сказать, я чрезвычайно удивлен.

Теодор тяжело моргнул, сознание застилал густой туман виски и шампанского.

Генри снова подался вперед:

– Ты хоть представляешь, как отреагировал бы отец, если бы ты привел в дом такую женщину, как Вивиан Хьюз? Может, сделаешь это ради меня? Тогда я снова заслужу его расположение. На твоем фоне буду выглядеть пай-мальчиком.

Теодор не стал ему отвечать. В конце концов Генри это наскучило, он встал, похлопал Теодора по плечу и ушел.

Когда музыканты закончили играть, Теодор поднялся, чтобы поаплодировать, но потом снова сел, решив дождаться Вивиан за столом.

В отличие от того раза, когда он впервые увидел ее на сцене «Савоя», переодеваться она не стала. Вернулась в зал в вечернем платье и с макияжем, и он понял, что ей больше не нужно скрывать страсть к пению и удалять все свидетельства своего «грехопадения» перед возвращением домой. Она и сама обратила на это внимание: когда они встретились в центре пустого танцпола, сказала, что чувствует себя свободной.

Вскоре они уже ехали в «бентли» по Ковентри-стрит, обсуждая музыку. Теодор был так очарован Вивиан, что удивился, когда Джексон съехал на обочину и заглушил двигатель.

– Приехали, – сказала она. – Быстро.

– Время летит незаметно, – ответил он.

– Не хочешь подняться и выпить со мной? – предложила Вивиан. – Мои соседки уехали на выходные, так что скандала в министерстве из-за этого не случится. Никто не узнает.

Он сонно заморгал, не сводя с нее глаз, и почувствовал, как у него закружилась голова.

– Я даже не знаю, Вивиан. Мне кажется, я и так выпил слишком много.

Она рассмеялась:

– Да, я заметила. Чашка кофе тебе сейчас не помешает.

Его веки отяжелели, но он боролся с опьянением, потому что очень хотел провести с ней побольше времени.

– Ну что ж, ладно.

Они вышли из машины, и он велел Джексону подождать его. Затем они поднялись на четыре лестничных пролета – квартира Вивиан располагалась на верхнем этаже здания. Пока Теодор осматривал уютную гостиную, Вивиан включила несколько ламп. Заставленная книгами комната была маленькой, с выцветшим, потертым диваном и темно-зеленым ковриком. Занавесками служили большие платки с бахромой, а диван украшали экстравагантные бархатные подушки с кисточками. В углу рядом со стопкой нот на подставке стоял граммофон.

– Устраивайся поудобнее, – крикнула ему Вивиан из кухни. – Я заварю кофе.

Он ослабил галстук, снял черный смокинг и, повесив его на спинку стула, опустился на диван.

Несколько минут спустя до него донесся восхитительный аромат свежего горячего кофе. Вивиан вошла в комнату с подносом, на котором стояли две чашки, сливочник и сахарница. Поставив его на кофейный столик, она подошла к граммофону, чтобы включить музыку.

– Как тебе здесь? – спросила она. – Хорошо я все обустроила?

– Еще бы, – ответил он, завороженно наблюдая за ней в свете лампы. – Главное – чтобы тебе нравилось.

– Мне очень нравится. И все благодаря тебе.

Сев на диван, она спросила, какой он предпочитает кофе.

– Со сливками, спасибо.

Она налила кофе в чашку и протянула ее Теодору. Один только запах этого напитка отрезвил его после вечерних возлияний. Или, возможно, так на него действовала компания Вивиан.

Они откинулись на спинку дивана и принялись обсуждать работу в министерстве и то, что происходит в мире.

– Иногда это все кажется нереальным, – эмоционально воскликнула Вивиан. – Вчера я прогуливалась по Блумсбери и видела, как одна семья сооружала себе бомбоубежище. Отец пытался превратить это в игру, притворялся, будто они вместе строят домик на дереве, но я-то знала, что это серьезно. – Она подперла пальцем висок. – Иногда мне хочется накричать на Гитлера. Я хочу потребовать, чтобы он прекратил всю эту глупость и оставил мир в покое.

– Я тебя понимаю.

Даже когда они говорили о войне, Теодор чувствовал себя на удивление спокойно и задавался лишь одним вопросом: как это возможно, чтобы женщина была такой невероятно красивой?

Война? Какая война?

Вивиан встала, чтобы сменить пластинку. Заиграла Mood Indigo Дюка Эллингтона. Вивиан вышла в центр комнаты и протянула ему руку.

– Потанцуй со мной.

Поставив кофейную чашку на край столика, он поднялся на ноги. Его рука скользнула по нежному изгибу ее бедра под шелковистой тканью платья. Взяв ее ладонь в свою, он почувствовал прилив сильного, почти болезненного желания.

– Я ревновала, когда смотрела, как ты танцуешь с леди Кларой, – призналась Вивиан, и ее голос стрелой пронзил его сердце. – Мне тоже хотелось потанцевать с тобой, но я не могла.

Ему не следовало приходить сюда. Воздух был теплым от джаза и задушевных бесед. А ее соседки уехали на выходные. Это было опасно.

– Расскажи мне о своем брате, – попросила Вивиан. – Такой бесстыжий донжуан и льстец.

– Мне не понравилось, как он себя вел.

– Мне тоже, потому что я не из тех девочек, которые влюбляются в таких обольстителей.

– Рад это слышать. Генри не сделал счастливой ни одну женщину из тех, кто поддавался его чарам. Я бы даже сказал, он разрушил их жизни.

– О боже. Ну, обо мне можешь не беспокоиться. Я вижу таких насквозь.

– Вероятно, это меня в тебе и восхищает больше всего, Вивиан. Ты проницательная. Умная.

– Тоже превращаешься в бесстыжего льстеца, – сказала она с дразнящей улыбкой.

– Тебя вообще невозможно очаровать?

Хватит, Теодор… Прекрати это прямо сейчас.

– Я не говорила, что невозможно, – неуверенно ответила она. – Просто для этого мало одного обаяния. Меня привлекает нечто иное.

– Что же? – Он умирал от желания узнать эту тайну.

Она провела рукой по его плечу и коснулась шеи.

– Меня восхищают порядочные и добрые мужчины.

Их взгляды встретились, и Теодор, прежде чем осознал, что делает, прижался губами к ее губам.

Поцелуй был опьяняющим. Он обхватил ее лицо ладонями, наслаждаясь вкусом, о котором мечтал с того самого первого вечера, когда впервые услышал ее пение.

– Странно, – прошептала она, отстранившись, – я ощущаю себя по-другому, когда так одета. Могу позвать тебя домой и пригласить на танец. Но в понедельник утром, когда увижу тебя в министерстве, этот наш танец будет похож на сон. Как будто его никогда не было. И от этого мне грустно.

– Почему грустно?

– Потому что я никогда не смогу быть с тобой.

– Почему нет?

– Потому что ты помолвлен с другой.

Он с удивлением отстранился:

– Нет, Вивиан, не помолвлен.

– Но будешь. Ты и сам это знаешь. И я не могу быть твоей последней интрижкой. Я не могу относиться к тебе легкомысленно.

– Я не хочу заводить с тобой интрижку. Я тоже не могу относиться к тебе легкомысленно.

Она медленно выскользнула из его объятий и направилась выключать музыку. Он почувствовал себя обделенным.

– Наверное, мне не следовало звать тебя сюда, – сказала она, не поворачиваясь. – Сама не знаю, о чем я думала.

Теодор был парализован разочарованием. Он не хотел причинять ей боль, но и терять ее тоже не хотел. Она была права. Он все еще был на грани помолвки с Кларой. Это казалось неизбежным. Слова Генри не выходили у него из головы. Ты хоть представляешь, как отреагировал бы отец, если бы ты привел в дом такую женщину, как Вивиан Хьюз?

– Для меня это ничем хорошим не кончится, – добавила она. – Я боюсь, ты разобьешь мне сердце.

– Не разобью. Обещаю.

– Разобьешь. Не специально – и будешь потом корить себя, – но именно этим все и закончится. А сейчас тебе лучше уйти, Теодор. Пожалуйста.

Он неохотно отвернулся и взял свою шляпу.

– Прости, – сказал он.

Но за что именно он извинялся? За поцелуй? Или за то, что оставлял ее сейчас? Или за то, чего не мог ей дать?

– Не извиняйся, – сказала она. – Это я позвала тебя к себе – и я же прошу тебя уйти. Прости и ты меня.

Он кивнул и направился в сторону двери.

– Спасибо за кофе.

Она ничего не ответила, но напряженная морщинка появилась на ее лбу, пока она смотрела, как он собирается.

Он и сам испытывал сильное напряжение, так как знал, что завтра ему придется отправиться в Вентворт-хаус для встречи с Кларой. Он не мог позволить, чтобы так продолжалось и дальше. Пришло время честно поговорить с ней и настоять на том, чтобы она перестала его ждать. Если она хотела найти мужа, ей стоило обратить взор на кого-нибудь другого, потому что он не собирался делать ей предложение.

Два дня спустя Теодор проснулся от настойчивого стука в дверь. Он сел в постели и, все еще сонный, крикнул:

– Войдите!

В комнату заглянул лакей с раскрасневшимися щеками:

– Мистер Гиббонс, вам звонят. Некий мистер Джонс. Говорит, это срочно.

Теодор отбросил одеяло в сторону и потянулся за своим халатом.

Меньше чем через минуту он уже снимал трубку в своем кабинете.

– Джонс. Что случилось?

– Боже мой, Теодор. Срочно приезжай в офис. На утро назначено собрание кабинета министров для обсуждения дальнейших действий.

– По поводу? – спросил Теодор, хотя он уже знал ответ.

– Германия вторглась в Польшу. Боже, помоги нам всем. Мы уже к этому причастны.

– Выезжаю. – Теодор повесил трубку и принялся спешно одеваться.