Читать книгу Нефрит. Огонь. Золото - Джун Ч. Л. Тан - Страница 7

АЛТАН

– Что ты сказала?

– Попросила передать грушу. Тебя что-то беспокоит? – усмехается Тан Вэй, забирая у меня котомку с фруктами. – Или, точнее, кто-то? Она хорошенькая, правда?

– Кто? – Я стараюсь сохранить непроницаемое выражение лица, хотя перед мысленным взором все еще стоит образ той девушки. Высокая, но очень худенькая. Ее явно не мешало бы как следует подкормить. Тонкие черты лица и бледность кожи особенно выделяются, контрастируя с чернотой волос. Честно говоря, выглядела она как привидение. Нет, красивой она мне не показалась.

– Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю, но ладно, оставим это. – Тан Вэй откусывает грушу и переводит разговор на свою любимую тему – Линьси.

Я пропускаю ее болтовню мимо ушей, время от времени согласно кивая. Надеюсь, к месту. Видно, что подруга очень увлечена этой девушкой. Даже не верится, что раньше она заигрывала с первой встречной. И только познакомившись с Линьси, влюбилась и подарила ей свое безраздельное внимание.

Полчаса спустя мы приходим в таверну, а Тан Вэй все еще не умолкла. Я хватаюсь руками за голову. Неужели все влюбленные ведут себя подобным образом? Бесконечно говорят о своих возлюбленных, которых мечтают снова увидеть? Переосмысливают каждое сказанное ими слово? Идут на жертвы, которые другие люди сочли бы глупыми?

Однажды после побега из дворца мы с сестрой спросили матушку, скучает ли она по дому и семье.

– Я скучаю по ним каждый день, но дом там, где твое сердце, – с мягкой улыбкой ответила она.

Ради нашего отца мама отказалась от всего: родни, друзей, собственной жизни. Даже став императрицей, она оставалась чужачкой в новой для себя стране. В коридорах дворца перешептывались всякий раз, как она делала что-то, характерное или нехарактерное для Ши, бросали на нее лукавые взгляды.

Матушка пыталась оградить нас с сестрой от всего этого, но мы все равно знали. Королевские отпрыски или нет, мы не являлись чистокровными представителями народа Ши, а значит, становились отличной мишенью для пересудов.

Я пытаюсь сосредоточиться на словах Тан Вэй, но в таверне так шумно, что мои мысли продолжают бродить, снова и снова возвращаясь к девушке, укравшей мангустин. Ее взгляд пронзил меня, словно отразившийся в зеркале солнечный луч, а когда она повернулась в мою сторону, я почувствовал, будто привычный мир разом утратил ориентиры. Должно быть, все дело в жаре пустыни.

«Ты что-то ищешь», – сказала тогда старуха.

Но ведь предсказательницы часто произносят подобное, чтобы разжечь интерес. Вероятно. И все же было в ее взгляде, устремленном на меня, нечто тревожащее, словно ей известно обо мне что-то, чего я и сам не знаю.

Тут нам приносят чай, и я отвлекаюсь от размышлений. Это улун с насыщенным древесным ароматом, в котором мне тоже чудится нечто особенное. «У того, кто слишком долго спит, улун становится горьким», – заметил бы сейчас Шифу.

– Как поживал мастер Сунь, когда ты в последний раз его встречал? – интересуется Тан Вэй, решив наконец сменить тему.

– Его безрассудная тяга к приключениям никуда не делась. И болтает слишком много, – отвечаю я, отпивая чай. – Как, впрочем, и ты.

– Мне приходится поддерживать беседу за двоих, потому что ты не хочешь в ней участвовать, – парирует подруга. – Помнишь, когда мы были детьми, он водил нас в чайные дома и бесконечно рассказывал о философии и чайных листьях? Мы, наверное, выпили целое озеро чая, не меньше.

– Лучший чайный дом – это «Зеленая игла» в Бэйшоу, в том не может быть сомнений, – хором восклицаем мы.

– Представь себе, он до сих пор мне это повторяет!

Тан Вэй смеется и утыкается взглядом в свою пиалу.

– Давай-ка проверим, насколько хорошо это место.

– Ну, чайник не из пурпурной исинской глины, – замечаю я, рассматривая предмет утвари. Отпиваю из пиалы и морщусь. – И на вкус как разведенный водой травяной настой. Я бы эти помои даже корове не налил, чтобы не навредить бедному животному.

Тан Вэй хохочет, прихлопывая ладонью по столу.

– Тебе никогда не говорили, что временами твои напыщенные речи удивительно напоминают мастера Сунь?

– Я не…

Окончание фразы тонет в гуле голосов и криков.

В таверну вбегает какой-то человек и со всего маху врезается в подавальщика.

– В переулке! В переулке!

Я собираюсь уже вскочить на ноги, но Тан Вэй делает предупреждающий знак, похлопав себя по руке у сгиба локтя. Вслед за нарушителем спокойствия входят еще двое. Священники. У всех на этом месте татуировка: волнистая вертикальная линия вроде змеи с двумя точками, расположенными с разных сторон в изгибах. Их символ.

Вновь прибывшие, мужчина средних лет и молодая женщина, подходят к хозяину таверны и тому взбудораженному человеку, что кричал о переулке. Они одеты в балахоны ржаво-оранжевого цвета, а волосы собраны в высокий пучок, закрепленный шпилькой из слоновой кости с тем же самым символом Дийе, что и у них на руках.

Мужчина подвывает от ужаса, а остальные присутствующие хранят молчание. Священников боятся все, не только тяньсай. Все слышали или даже являлись свидетелями их жестоких методов выявления тех, кто обладает магией.

Тан Вэй едва заметно подрагивает, но не от страха. Ее младшую сестренку сожгли на костре, а ее вынудили смотреть. Она изо всех сил сжимает пальцами одной руки край стола, так что костяшки белеют, а другой рукой тянется к цепи у себя на талии. Я, однако, уверен, что подруга не наделает глупостей. У нас неплохие шансы одолеть священников, но вокруг слишком много свидетелей и велика вероятность кого-нибудь случайно зацепить. Хотя убийство противника и принесет мимолетную радость, нужно мыслить в долгосрочной перспективе.

Дождемся, когда они уйдут, забрав с собой этого обезображенного шрамами человека. Вот только не уверен, куда его поведут: изучать место происшествия, так его поразившее, или сразу в темницу. В любом случае мне уже жаль этого беднягу.

Мы с Тан Вэй обмениваемся мрачными взглядами.

– Пора выбираться отсюда, – бормочет она.

Оставив недопитый чай, мы поднимаемся в комнату, чтобы собрать вещи, и вскоре уже шагаем по дороге, направляясь к горам Удин. Лучше держаться подальше от города, заполоненного священниками.