Читать книгу На факультете ин.яз. Душанбе - Джурахон Маматов - Страница 15

Иногда в апреле в Душанбе бывают такие жаркие дни, что кажется, будто уже наступило лето. В один из таких солнечных дней я сидел под чинарами у главного корпуса пединститута. Ярко светило солнце, и за окном буйствовала весна. Сквозь молодые изумрудно-зелёные листья чинары пробивались весенние лучи, и я даже в тени чувствовал их тепло. Только что закончилась третья пара, я сидел и раздумывал, в какую же сторону мне идти – то ли к троллейбусной остановке, то ли в сторону кинотеатра «8 марта», то ли направиться к ЦУМу. Решил пройтись по последнему маршруту.

Вы когда-нибудь гуляли в яркий солнечный апрельский полдень по аллеям вдоль проспекта Ленина в Душанбе? Нет?! Тогда вам будет трудно меня понять… Это настоящая ярмарка красавиц. К этому часу заканчиваются лекции и в мединституте, и в пединституте, и вся аллея – от «Водонасоски» и до самого «Зинната» – заполняется красивейшими студентками. Тут и таджички, и узбечки, и русские, и осетинки, и армянки, и казашки, и кореянки… Давайте лучше скажу так: здесь просто душанбинки. От разноцветья нарядов рябит в глазах. Можно увидеть всё – от таджикских национальных атласных платьев до утонченных европейских нарядов. И царит на улицах удивительная атмосфера веселья с беззаботным студенческим смехом.

Пройдясь до Экомпта (бывший Дом Политпросвещения), я встретил Зарину и Дильбар – моих однокурсниц. Они с небольшой группой подруг фотографировались у только что запущенных фонтанов. Это было излюбленное место всех студенток. Вокруг фонтанов распустились розы разных цветов и оттенков: бордовые, жёлтые, белые, жёлтые с красными краями лепестков…

– Джура, давай к нам, – крикнула Зарина.

– Нет, не хочу портить вашу девичью компанию, – отшутился я.

– Ну, тогда подожди, у меня к тебе дело, – попросила она.

Подул слабый ветерок со стороны фонтанов, и меня обдало прохладной водяной пылью. Я присмотрелся к струям воды и разглядел едва заметную радугу.

Девушки сделали ещё несколько снимков, после чего фотограф протянул одной из них квитанцию. Зарина подошла ко мне и начала разговор.

– Послезавтра у нас зачёт по грамматике английского языка, и Галина Сергеевна сказала, что не допустит меня к экзаменам, если я не сдам его.

Зарина была одной из самых красивых девушек на нашем курсе, но не самой успевающей студенткой. Девушка способная, но немного ленивая. Она повсюду носила за собой плеер и очень любила слушать Стинга, группу ДДТ и Далера Назарова.

– И что? Ты хочешь, чтобы я объяснил тебе всю грамматику за один день? – с улыбкой поинтересовался я.

– Да нет же, только перфектные времена.

– Ну, это я тебе быстро разъясню, пока дойдём до остановки, – согласился я.

Такой девушке, как Зарина, было очень трудно отказать. Она была немного похожа на индийскую красавицу, киноактрису Айшварию Рай. Такая же чуть вздёрнутая чувственная верхняя губа; светлолицая, но с чернющими сверкающими глазами. Красивые темно-каштановые волосы заплетены во французскую косу. В тот день на ней было атласное зелёно-жёлтое платье с короткими рукавами.

– Ну, тогда давай пройдёмся пешком до ЦУМа, – предложила она.

Мы влились в общий поток студентов и медленными шагами направились вдоль аллеи. Её подруга Дильбар тоже присоединилась к нам. Пока шли, я пытался объяснить особенности перфектных времён в английском языке. Зарина часто кивала головой, но никаких вопросов не задавала. С противоположной стороны улицы, от магазина «Ригонда», дорогу перебежали мальчишки и стали предлагать проходящим мимо студентам фисташки, нанизанные на ниточки.

– Ака, барои духтарои хушруда бигир,[7] – пристал один из них ко мне. Пришлось купить три ниточки фисташек у этого начинающего смышленого мальчика-бизнесмена. Орешки были жареные и солёные и только раздразнили наш аппетит.

Тут мы как раз дошли до остановки, расположенной напротив чайханы «Рохат». Возле неё продавала самбусашки[8] женщина средних лет. Студенты знали её очень хорошо – она часто бывала у пединститута со своим деревянным лотком, полным горячих мясных пирожков. Студенты её называли Апаи-Хасият. Я купил у неё несколько самбусашек с ароматом зиры.

У «Зинната» Дильбар попрощалась с нами и повернула в сторону Путовского рынка.

Вместе с гурьбой других студентов мы перешли дорогу в сторону Художественного Салона.

– Зайдём на минуточку? – попросила Зарина, улыбаясь.

– Давай, – невесело согласился я.

Почему-то всем девушкам очень нравилось там бывать. Они подолгу могли разглядывать декоративные изделия из серебра и мельхиора. В салоне можно было найти красивые серёжки и кольца, изящно выполненные кустарными мастерами. Я терпеливо стоял рядом с Зариной, пока она с интересом изучала всю эту бижутерию. К моей радости, мы вышли оттуда примерно через четверть часа (это недолго) и снова оказались на весенней улице.

Прямо на перекрёстке стоял всем известный Старик-Дервиш (как я его называл), одетый, несмотря на жару, в стёганый чапан. На голове его возвышалась белая чалма, на груди блестело множество всяких орденов рядом с разными значками и нашивками. Никто на него уже давно не обращал внимания: он давно стал достопримечательностью города. Стоит себе, как гаишник-регулировщик посреди перекрёстка, и никому не мешает.

Мы повернули в сторону ЦУМа. В подземном переходе я купил кассету-сборник с песнями групп «Кино» и «Наутилус Помпилиус» и ещё взял новые записи Стинга. Последнюю кассету я отдал Зарине. Выйдя из подземного перехода, мы двинулись дальше.

– Ну и как, дошло до тебя, что такое перфектные времена? – шутя, спросил я Зарину.

– Да, немного, – неуверенно ответила она.

– Главное, пойми, не употребляй прошедшее время вместо перфектного. Не говори: «I did», а скажи: «I have done». Хотя на русский язык и то и другое переводится одинаково: «я сделал», но тут есть нюанс. «I did» – ты сделал когда-то, а «I have done» – только что или недавно.

– You have bought the tapes right now[9], правильно? – с лукавой усмешкой посмотрела она на меня.

– Умница, – ответил я и ущипнул её за щеку.

Так, беседуя, мы дошли до Главпочтамта. Зарина повернула в сторону кинотеатра Джами (она жила у военторга), а я пошёл прямо – в сторону старого аэропорта.

– До завтра, – протянула она мне свою руку.

– Пока.

Зачёт по грамматике она сдала, но наши встречи продолжались. После лекций мы часто бродили вместе по Душанбе. Иногда заходили в «Восточное кафе» напротив парка Ленина и за мороженым часами могли болтать ни о чём, а иногда могли накупить кучу газет (кажется, она всегда покупала «Ровесник», а я «Аргументы и факты») и сидеть в парке, пока не прочтем их от корки до корки.

– А правда, что американцы высадились на Луну? – могла она задать вопрос ни с того ни с сего.

– Не знаю, меня они с собой не взяли, поэтому точно сказать не могу, – отвечал я.

Потом она могла долго молчать и вдруг спросить:

– А Атлантида существовала?

– Да, конечно, вот я, например, Атлантид, только ты никому не говори, хорошо? – говорил я с серьёзной физиономией.

Она закрывала лицо газетой и через пять минут могла залиться громким смехом.

Бывали дни, когда после лекций мы сидели в какой-нибудь пустой аудитории и молчали, глядя за окно на чинары и тополя. Нам было комфортно даже молчать вместе. Наверное, так бывает с очень близкими людьми. Но тогда мы об этом не задумывались. Просто встречаются иногда люди, с которыми тебе всегда хорошо и комфортно. Зарина, наверное, была одной из них.

Нам казалось, что так будет всегда. Будут вечные чинары и тополя, будет вечная Апаи-Хасият со своими вкуснейшими самбусашками, будут вечные мальчишки со своими фисташками и будут вечные студентки – таджички, узбечки, русские, осетинки, армянки, казашки и кореянки. Будет вечный Душанбе и незыблемый СССР. Жизнь текла размеренно и мирно. Но это был последний год существования уникальной интернациональной семьи – семьи советских людей. Даже в страшном сне никому не могло присниться, что эта страна скоро исчезнет. Это был апрель 1991 года. А в декабре того же года СССР не стало…

Это было похоже на насильное разлучение матери с детьми. Детей поселили в детдом под названием СНГ, и они ещё долго и наивно верили, что мама вот-вот вернётся. Но она не вернулась. Некоторые и до сих пор продолжают верить, что смогут увидеть её снова.

Ровно через год началась печальная война. По улицам Душанбе грохотали БТР и танки. Те самые прекрасные аллеи, по которым гуляли самые красивые девушки-душанбинки, заполнили люди в камуфляжной форме и с автоматами. В городе надолго поселился страх. Жуткий страх…

Даже те, кто яростно хаял «совковую» жизнь, увидев «прелести» гражданской войны, беспредел и беззаконие, творившиеся в стране, были вынуждены признать, что с удовольствием вернулись бы в «застойный» Советский Союз.

Студентов распустили.

– Я уезжаю на Памир, – сказала мне Зарина в той самой аудитории, где мы любили молча сидеть. – Нам нельзя оставаться здесь. Уезжаем сегодня ночью. Прощай. – Она внимательно посмотрела на меня, её глаза были полны слёз…

Она пыталась что-то сказать, но слёзы и ком в горле мешали ей вымолвить хоть слово…

– Ты… мне было…

Затем она резко повернулась и, не глядя на меня, вышла из аудитории. Вот так просто и обыденно мы расстались…

15 октября 2009 года