Читать книгу Тверской Баскак. Книга 2 - Дмитрий Анатольевич Емельянов - Страница 2

Войдя в спальню, без сил падаю на кровать и в блаженстве вытягиваю ноги. Устал как собака! С того дня, как боярская дума приняла решение о новом порядке управления городом и избрании консула, прошла неделя. Общегородское вече назначено на завтра. Народ Твери будет избирать правителя города на четыре года.

Я эту неделю провел не без пользы и могу собой гордиться. Ноги и язык я стирал не зря.

«Якун, ты глупец! – Расплываюсь в самодовольной, счастливой улыбке. – С кем ты вздумал тягаться!»

Мое удовлетворение собой можно понять. Несмотря на то, что реформу пришлось проводить раньше времени, пока все шло хорошо. Предварительная работа, что была проведена за полтора года, давала свои плоды. Разделение и организация города по военному образцу сработала даже лучше, чем я ожидал. Избранные десятники и старосты городских концов замыкались на Калиду, как стратега обороны. Они его уважали, доверяли, а неоднократно проведенные учения научили и подчиняться. Так что даже если кое-кто и не был уверен в моей кандидатуре, то слово Калиды ложилось тяжелой гирей на чашу весов. А самое главное, я уговорил Луготу не выставлять свою кандидатуру и голосовать за меня. Он человек разумный и свою выгоду знает, да и безопасность города для него выше собственных амбиций, тем более что ему был твердо обещан пост «военного министра в будущем правительстве».

Вновь иронично усмехаюсь.

«А куда ему деваться, он ведь все вложил в наше товарищество. Все деньги в производстве, и я единственная надежда, не просто получить их обратно, а с большой прибылью. Надежда не только тысяцкого, но и всех остальных пайщиков, а это не менее трети лучших людей города, чье слово весит немало».

Удовлетворение собой перевешивает усталость, и в голове пролетают сцены сегодняшнего разговора со старостами концов.

«Горлодеры они еще те, но меня этим не возьмешь, за мной опыт районной средней школы. – Довольно прикрываю глаза. – Половина из них теперь точно за меня, а вместе с людьми тысяцкого Луготы, завтра за Ивана Фрязина проголосует подавляющее большинство. Если, конечно, не произойдет ничего непредвиденного».

Словно в ответ на мою последнюю мысль за дверью послышались торопливые шаги, заставившие меня невольно напрячься. Настороженно прислушиваюсь – кого это черт несет! Приподнимаюсь, и рука автоматически ложится на рукоять ножа. Охрана охраной, а я в этом времени постоянно на взводе.

Нервы натягиваются струной, и повернув голову к двери, я жду. Без стука распахивается дубовая створка, и в комнату заглядывает Калида.

– Войду? – Он хоть и с опозданием, но все-таки спросил разрешения.

Молча кивнув, я с облегчением выдыхаю, но по мрачному выражению лица моего первого помощника понимаю – рано расслабился.

Бросив последний взгляд в коридор, Калида затворил за собой дверь и повернулся ко мне.

– Уходить надо, беда!

«Вот те раз! – Мелькнуло у меня в голове, напомнив о той роковой ночи в Рязани, почти полтора года назад. – Что за напасть! Шутка что ли?!»

Зная, что Калида шутить не умеет в принципе, вскакиваю на ноги.

– Что случилось?! – Спрашиваю почему-то шепотом и получаю такой же тихий ответ.

– Якун людей поднимает. – Взгляд моего ближайшего помощника блеснул сталью. – Думаю, он понял, что завтра народ его не выберет и хочет решить вопрос по-другому.

Знаю, Калида просто так болтать не будет, но все равно бросаю на него недоверчивый взгляд.

– С чего ты взял?

Подойдя к узкому оконцу, Калида прислушался к ночной тишине и, не услышав ничего подозрительного, бросил на меня прищуренный взгляд.

– На всякий случай я человечка одного пристроил в терем боярина и как в воду глядел. Сегодня вечером у Якуна была встреча с послом великокняжеским, а после боярин начал людей своих тайно собирать. Мой человек мне весточку послал, а сам там остался следить. Пишет, все оружные и в кольчугах. В основном из детей боярских. Их уже там с полсотни набралось. Все в доме и по амбарам у Якуна сидят, ждут сигнала.

Быстро прикидываю в уме.

«У меня здесь лишь десяток стрелков, остальные все на том берегу, в лагере. Если послать за ними, то пока туда, пока обратно, разве что к утру поспеют. Меня к тому времени уже прирежут. – Мысли крутятся в голове калейдоскопом, но все-равно успеваю обругать себя придурком. – Что расслабился?! Подумал никто не решиться, все будут играть по правилам! Как бы не так!»

Вскидываю взгляд на Калиду.

– Что думаешь делать?

Тот мрачно хмурится.

– Я собрал всех наших внизу и гонца отправил к Куранбасе за Волгу. Будем пробиваться к берегу, там у меня в укромном местечке лодка припрятана. Отправим тебя на тот берег, а завтра вернешься с бойцами и наведешь тут порядок. – Он подтолкнул меня к двери. – Спешить надо, пока улицы не перекрыли.

Я уже на ногах. На автомате хлопаю рукой по поясу – нож на месте. Взгляд на стену, там висит подарок Куранбасы – наш первый тяжелый арбалет и колчан со стрелами.

«Вот уж не думал, что когда-нибудь воспользуюсь подарком!» – Снимаю арбалет с крюка и закидываю колчан за спину.

Калида уже открыл дверь и, прослушав темноту коридора, шагнул вперед. Я за ним. Свет лампы едва разгоняет черноту, играя на стенах нашими тенями. Лестница. Ступени. Тишину нарушает лишь шорох шагов, и тут я вдруг останавливаюсь, пораженный очевидной истиной.

«Нет, бежать нельзя! Кто оставил поле боя, тот проиграл, а проигрывать сейчас мне никак нельзя!»

Калида поворачивает встревоженное лицо.

– Ты чего?

Не отвечая, задаю ему встречный вопрос.

– А ты к тысяцкому гонца посылал?

Из полумрака отрицательное качание головой.

– Нет! Риск слишком велик. Если он заодно с заговорщиками, то беда. Узнают, что нам все известно и поторопятся мышеловку захлопнуть, а так может прорвемся.

Я все еще в раздумье, риск безусловно есть, но мне не верится, что Лугота пошел на сговор с Якуном.

«Зачем ему это?! Что Якун мог ему пообещать?! Да ничего, а вот в случае моей смерти Лугота многое теряет».

Вновь иду за широкой спиной Калиды. В тереме полнейшая тишина. С главного зала сворачиваем к боковой горнице, там из дверной щели пробивается свет.

В комнате пятеро стрелков, стоят молча, и лишь тревожные взгляды говорят о напряжении.

– Остальные пятеро в дозоре. – Калида ответил на мой невысказанный вопрос и, словно бы ища моего последнего одобрения, произнес.

– Ну что, двинулись к реке?

Это его секундное сомнение подвигло меня, наконец, на окончательное решение.

– Нет! Бегать ни от кого больше не буду! Хватит! Пойдем к тысяцкому, ежели он не в деле, то вместе с ним отобьемся. Людей у него в достатке. А если он заодно с Якуном, то так тому и быть… Значит я ничего не понимаю в людях!

Посмотрев на меня, Калида неодобрительно покачал головой, но ничего не сказал. Знаю, он не любит эмоциональных решений, но сейчас я ему благодарен, что он не спорит. Мне самому не просто решиться на такое и уговаривать кого-то, боюсь, просто не хватит сил.

Тишина в горнице стоит жуткая, и я тороплюсь заполнить ее словами.

– Думаю, за домом следят, поэтому стрелков оставим здесь. Пусть ведут себя как обычно и отвлекают внимание, а мы с тобой, – бросаю выразительный взгляд на Калиду, – пройдем тайно через черный ход и по-тихому доберемся до дома тысяцкого.

***

Вновь впереди спина Калиды, я иду за ним вплотную и стараюсь, как могу, не шуметь. Из терема вышли с задней двери, прошли через сад к потайной калитке. Калида прослушал ночную черноту и, не найдя ничего подозрительного, повел меня по темной улице. Напрямик не пошли, двинулись в обход через гончарный конец и вроде бы пока все тихо. Вот еще переулок и дальше на краю улицы уже дом Луготы.

Успеваю подумать, кажись пронесло, и словно сглазил. В конце переулка из темноты отделились три тени. Лунный свет четко вычертил рослые фигуры, блеснув на кольцах кольчуг.

Дергаю головой назад и без удивления нахожу там еще пятерых.

«Засада! – мысленно крою самого себя за самонадеянность. – Якун просчитал мое решение, на случай если его замысел вскроется! Они не пасли меня у княжего терема, а караулили здесь. Вот же дерьмо!»

Твердая рука Калиды отодвинула меня к забору, а сам он вышел вперед. Хищно блеснуло лезвие меча.

– Моя вина, недоглядел! – Он оскалился, готовясь к схватке, и, не оборачиваясь, бросил в мою сторону. – Я придержу их, а ты попробуй через тын перемахнуть.

Даже не глядя в сторону забора, я рычу ему в ответ.

– Подожди хоронить нас! Поживем еще! – Прицелившись в ближайший силуэт, спускаю собачку арбалета.

Звякнула тетива, ширкнул уходящий арбалетный болт и буквально смел набегающего врага с ног.

Его товарищи притормозили, но с другой стороны уже подходят еще пятеро, и их старший шипит как змея.

– Чего встали! Не дайте ему по новой самострел взвести!

Парочка рванулась в атаку. Удар слева и следом еще один с другой стороны. Размашисто, с силой, но Калида уверенно отбил один, второй, и сделал свой выпад. Его клинок чиркнул по вражеской кольчуге, остужая пыл нападающих. Оба бойца отскочили и затоптались, не торопясь подставляться по новой.

Калида, сплюнув под ноги, зыркнул в их сторону.

– А я же вас знаю! Вы не местные! Владимирцы, из охраны боярина!

– Смотри глазастый какой! – Один из них криво усмехнулся. – Тока вряд ли тебе это поможет.

Не давая нам выскользнуть, они дождались подхода остальной пятерки. Их старший, человек явно опытный, не стал бросать на нас всех скопом, дабы не мешались друг другу, а выделив две тройки, послал вперед первую.

Ложный замах с желанием выманить нас на ответ, и тут же удар с другой стороны. Калида к такому готов. Его клинок, сымитировав ответ, первому прошелся по дуге и, набрав инерции, отбросил меч второго, и тут же встретил прямой удар еще одного.

Калида орудует тяжелым мечом, как какой-нибудь ниндзя бамбуковой палкой. Он крутится, не переставая, принимая на себя сыпящиеся удары. Я у него за спиной пока что в роли статиста и даже взвести арбалет не могу. Невозможно выкроить ни секунды, противник заставляет постоянно двигаться, а зазеваешься, живо огребешь железякой по башке. Нервно сжимаю в ладони нож, но сомнительно, что мне позволят им до кого-нибудь дотянуться.

Первую тройку сменила вторая. Чувствую, Калида начал уставать. Ему нужна хотя бы пара мгновений передышки, но никто ему их не даст. Движения Калиды уже не так быстры, и вот он момент, неизбежность которого была предопределена. Удар слева отбит, но меч Калиды задран слишком высоко, и противник рванулся вперед. Он уже в мертвой зоне и оскаленная бородатая морда летит прямо на меня. Рубящий косой удар чужого клинка, и я на автомате «ломаюсь» в коленях. Железо проносится над головой, а я уже встречаю бородатую башку хлестким хуком в челюсть.

Если бы не бешеный накал, то меня можно было бы поздравить с хорошим ударом. Мастерство не пропьешь! Противник валится кулем на землю, но за ним еще один. Он спотыкается о товарища, и патлатая голова врезается мне в живот.

Лечу куда-то назад, но рефлекторно не даю противнику разогнуться и в первую очередь блокирую его руку с мечом. Мы оба со страшным грохотом впечатываемся в забор. Трещат за спиной ломающиеся колья, и не выпуская рвущуюся в моих руках тушу, я валюсь в темноту. Тащу за собой упирающегося врага, и мы оба, вместе с обломками забора, летим наземь.

Бух! С глухим звуком приземляюсь на что-то мягкое, и тяжелая туша сверху вдавливает меня еще глубже. Противник сопит, пытаясь вырваться из моего захвата, и тут я чувствую, что нож все-еще зажат в моем кулаке.

«Мать перемать! – Первое, что вспыхивает в моем мозгу, и только потом нечто осмысленное. – В таком положении сильно не ударить, а вражина в кольчуге!»

Понимаю, чтобы хорошенько вложиться надо противника отпустить, но делать этого жутко не хочется. Если с одного удара, я не найду брешь в его броне, то сделать второй он мне уже не позволит. Вторым будет удар его меча.

Отпускать страшно, но и держать больше уже нет сил.

«Лучше рискнуть самому, чем пускать все на самотек!» – Решаю в одночасье и ослабляю хватку.

Мужик, почувствовав слабинку в моих объятиях, напрягся и рванул что есть силы. Я уже не держу, и не встречая сопротивления, тело врага распрямляется прямо надо мной. Лишняя инерция не дает ему сразу собраться, даря мне спасительное мгновение.

Блеск кольчуги, чернильное пятно бороды, и чуть выше и правее крохотное светлое пятно голой шеи.

«Есть!» – Восторженно ревет мое подсознание, и выбрасывая вверх руку, я бью в эту сжавшуюся до медного пятачка точку.

Прямо в лицо брызжет кровь, из потерявшей силу руки выпадает меч, и тяжелое тело, хрипя, валится набок. Сталкиваю его с себя, торопясь подняться. Одновременно тянусь к мечу, но чья-то нога в сапоге меня опережает. Она жестко вдавливает гладкое лезвие в черную землю грядки.

Поднимаю взгляд и вижу нацеленное прямо мне в грудь острие копья.

«Неужто все, отбегался!» – Успевает промелькнуть испуганная мысль, как ее накрывает звучащий из темноты голос.

– Ты кто такой?!

Пытаюсь поднять голову, но из темноты тут же прилетает угроза.

– Не дергайся! Приколю, не задумываясь!

Голос звучит до боли знакомым, и, напрягая память, я удивленно выдаю.

– Ты что ли, Истома?!

В ответ слышу не меньшее удивление.

– Наместник?! Какого рожна ты на моем огороде…

Поднимаясь, подхватываю на ходу меч и не сдерживаю иронию.

– Да вот, улицу не поделили! – Смотрю прямо в глаза старосте гончарного конца и уже жестко добавляю. – Сам-то что не догоняешь?!

В этот момент в голове проносится отчаянная мысль.

«Истома! Я же его высмеял перед всеми и оштрафовал еще! Наверняка он на меня зуб точит!»

Во взгляде старосты и правда теплоты ни на грош. Он мрачно смотрит на мертвого человека, на свою развороченную грядку и вдруг по-настоящему огорошивает меня.

– Ежели так, то чего ты тогда стоишь-то, наместник! Командуй! Чаго делать-то?!

Мой взгляд переходит с Истомы на троих крепких молодых парней за его спиной.

«Сыновья небось! – Успеваю подумать, а сознание уже оценивает их как бойцов. – У одного в руках щит и меч! Отлично! Еще двое с топорами! Похуже, но сойдет!»

За тыном все еще грохочут железом удары мечей и доносятся яростные крики.

«Калида!» – Набатом проносится в сознании страшная мысль, и я ору уже в голос.

– За мной! – С криком лезу в только что проделанную дыру, но Истома хватает меня за ворот.

– Куда?! Ворота же! – Не договаривая, он оборачивается к стоящим на крыльце женщинам. – Марфа, поднимайте соседей, а ты, Лукерья, мчись до тысяцкого!

Один из сыновей уже распахнул калитку, но благоразумно отошел в сторону пропуская меня вперед.

– За мной! – Ору во весь голос и выскакиваю в переулок. Вслед мне несется бабий вой.

– Вставайте люди добрые! Смотрите, чего деется! Убивают ироды!

Я уже на улице, чувствую за своей спиной старосту и его семейство. Впереди Калида, и у меня как камень с души – живой! Еще один взгляд, уже более трезвый, и я вижу, что радоваться рано. Мой телохранитель ранен и не единожды, он еле стоит на ногах, а перед ним четверо и еще один сидит на земле с замотанной рукой.

У Калиды уже нет сил защищаться, еще один удар и все! Не думая, бросаюсь вперед и ору, захлебываясь яростью.

– Руби гадов!

Передо мной вырастает противник, а я ничего не вижу кроме размытого лица. Со всей силой обрушиваю меч на это лицо, но, к моему разочарованному отчаянию, клинок напарывается на встречный удар, а откуда-то сбоку уже в меня несется острие чужого смертоносного железа. Не успеваю даже испугаться, как его принимает на щит один из сыновей Истомы.

В этот миг очередной женский вопль разрывает ночь, и он словно ведро холодной воды останавливает нас всех.

Мы стоим пятеро против четверых. Калида обессилено прислонился к забору, он уже не в счет. В другое время стоящая напротив четверка, в кольчугах и с мечами, не задумываясь разбросала бы нас, но вокруг уже хлопают ставни, гремит железо, и ночь заполняют встревоженные голоса.

Я прям чувствую, что сейчас думают наши несостоявшиеся убийцы – еще есть время выполнить приказ, но вот уйти незамеченными тогда будет уже невозможно.

Прочувствовав это, говорю вслух то, что им подсказывает их инстинкт самосохранения.

– Уходите! Вы еще можете скрыться, но через мгновение будет поздно. Уходите! Даю слово, мы преследовать вас не будем.

Стоящие напротив бойцы переглянулись и тот, кто явно был у них старшим, кивнул. Тогда они, не спуская с нас глаз, отошли и, подхватив своего раненого товарища, мгновенно скрылись в ближайшем проулке.

Вот теперь я по-настоящему выдохнул – кажись все! Отпустило напряжение, и вместо него накатила ватная слабость. Сегодня, как никогда, я был близок к смерти. Гоню прочь желание опуститься на землю и насладиться покоем. Не время! Шаркая ногами, иду к Калиде. У него серьезная рана плеча, и кровь струится ручьем.

Стаскиваю с себя рубаху и рву ее полосами. Тут же заматываю рану и найдя взглядом Истому, командую.

– Самого быстрого своего парня живо на тот берег. Пусть везет сюда Иргиль, а вы помогите мне. Надо его, – киваю на Калиду, – отнести ко мне, в княжий терем.

Мой неуемный помощник пытается сопротивляться.

– Не сейчас! – Оперевшись на меня, он пробует подняться. – Сейчас надо поспешить и не дать Якуну уйти.

Я уже полностью успокоился и, все продумав, отрицательно качаю головой.

– А что мы ему предъявим? Три трупа! Один владимирский и два наших. К Якуну их никакими нитками не пришьешь, он враз отопрется, знать ничего не знаю. А ежели возьмем думного боярина без доказательств, то шум пойдет и многие от нас отвернутся. Хуже того, выборы могут сорваться, а выборы для нас сейчас важнее. – Сказав, я задорно подмигиваю Калиде. – Ниче, живы будем, поквитаемся! А нам впредь наука, умнее будем!