Читать книгу Музей воды. Венецианский дневник эпохи Твиттера - Дмитрий Бавильский - Страница 82

Чаще всего Венецию сравнивают с рыбой, мне же она напоминает зеркало, трескающееся на наших глазах. Паутина каналов не дает отраженью собраться в единое целое, острова начинают центробежно расползаться, превращаясь в осколки, которые конечно же могли бы стать идеальными сувенирами, если бы, после массового самовывоза, им удавалось сохранять аутентичные отражения. И даже великая венецианская живопись, продолжающая расползаться по мировым музеям и аукционам, теми же самыми осколками некогда единого зеркала, радует не так, как прежде. Являет себя в «часы работы», но не позволяет захватить с собой первородное впечатление, чтобы баюкать его дома, вне книг и альбомов.

Зеркало треснуло. Реальности более не существует. «В эту пору – разгул Пинкертонам»,[9] особенно литературным, памятливым да путаным. Путающим неполноту с незнанием, из-за чего усилия по «отражению действительности» постоянно удваиваются.

Однажды на экзамене по философии в университете у меня случай вышел. Билет достался про теорию познания, чему я обрадовался, так как именно тогда плотно на феноменологии Гуссерля сидел. Поэтому, почеркав, для приличия, на листочке, развернул полки аргументации, как мне тогда, поначалу, казалось, самым эффектным образом, начав с первородного греха и изгнания Адама и Евы из рая. Дальше больше, антики, отцы Церкви и средневековые схоласты, Кант и Гегель. Больше всех говорил конечно же про любимого Гуссерля и его ученика Хайдеггера, чтобы закончить беглый конспект модными тогда постструктуралистами.

Но главное-то, главное, разумеется, феноменология, на которую наш преподаватель просто обязан был откликнуться полной мерой.