Читать книгу Последний рубеж - Дмитрий Борк - Страница 3

Август 2019 года. Аляска. День второй

В порту находилось огромное количество небольших яхт и лодок. Одни рядами стояли у причалов, другие плавно покачивались чуть подальше от берега. Наша лодка была небольшой – футов на пятьдесят, моторной, с просторной рубкой и с двумя маленькими каютами. Cessna для нас не только средство передвижения! Она и тыл, и вариант отхода, если погода вдруг сыграет с нами злую шутку, и мы не сможем разбить лагерь. Но солнышко пока улыбчиво светило, и на воде не было волн. И ветер свежий, и пока не крепкий.

План был несложным. На лодке к завтрашнему полудню мы должны добраться до большого острова, недалеко от национального парка. Разбить там лагерь и следующим днем выйти на охоту. Если повезет, то, может, и на крупного зверя. На карибу или снежную козу. Но встречу с гризли или барибалом я надеялся избежать.

Ник отвязал канат, завел мотор, лодка мягко качнулась и тронулась с места. Мы плавно покидали гавань. Миновав домики на сваях и пришвартованные возле них гидросамолёты, вошли во внутренний пролив и направились к фьордам. Я встал на нос лодки и плотно застегнул куртку.

Ветер, свежо, прохладно.

Извилистый залив был окружен высоченными скалами, густо заросшими дремучей тайгой, чья зелень заставляла жмуриться глазами. Я задрал голову вверх и вдруг ощутил себя карликом с узкими плечиками и с большой головой, от которой сразу же росли короткие ноги. Местами казалось, что скалы своими макушками уходят в самое небо, глубоко пронизывая облака и задевая космос. А там под облаками парили белоголовые орланы, да не по одному, а целыми стаями.

Мы прошли мимо одиноко стоящего высокого острова-скалы, на самой вершине которой гнездилось их большое семейство. Такое количество орлов одновременно мне было трудно даже представить, не то чтобы за раз увидеть. Я долго глядел на это завораживающее зрелище и смог перенести взгляд на воду только тогда, когда они исчезли вдалеке.

Передо мной стелилась холодная гладь, из которой нет-нет да выпрыгивали небольшие рыбёшки. Они забавно, со смешным шлепком ныряли назад в воду. Чуть далее передо мной открылась панорама гор, на чьих вершинах белым покрывалом лежал тяжелый снег. Он таял на солнце, сбегал по склонам и превращался в водопады – часто жутко шумные и ужасно холодные. Мне не часто доводилось видеть водопады, даже и не вспомню, где и когда. А тут высокие, местами быстрые, местами широченные. На них можно смотреть как на огонь – не отрывая глаз и бесконечно. Проплывая мимо их каскадов, я даже не обращал внимания на стужу, которой веяло от них.

А затем я увидел огромные голые скалы. На них совсем не было деревьев.

Ник объяснил мне, что когда-то это был огромный ледник, но он давно уже растаял, оставив после себя промерзшую землю. На ней еще долго не будет никакой жизни. Но жизнь вовсю кипела рядом. Большое количество лодок на воде, а в небе уйма гидропланов. Они назойливо кружили в воздухе, облетая гордые скалы и часто низко барражируя над водой.

Мой молчаливый инструктор всё же поведал, что в этих местах есть тысячи экскурсионных троп и специальных маршрутов. И в летнее время здесь просто пробки от туристов, охотников и рыболовов. Все они слетаются сюда на гидросамолётах или приплывают на огромных лайнерах, которые мы видели в порту. Но у нас с Ником свои цели. Мы в заповедник не пойдем, а будем идти дальше, на одинокий остров, где никакие туристы нам не помешают.

Всё увиденное меня так заворожило, что на какое-то время позабыл, как еще с утра чувствовал себя полностью одиноким на этом краю земли. Но я не стал в себе копаться и вспоминать, зачем и почему сюда попал.

Простояв целый день на носу лодки и окончательно замерзнув, я попрощался с Ником и спустился в свою каюту. Перекусив тушенку с хлебом, запив ее простой водой, забрался с головой под одеяло, да так, чтобы своим дыханием себя же самого согреть. Уже через пару минут я так крепко уснул, что в этот раз мне ничего не снилось. А может быть, и снилось, да я не помнил ничего, когда очнулся утром.

Открыв глаза, я ощутил себя выспавшимся и здоровым, с хорошим настроением, как в детстве, когда заботы на тебя с утра не давят.

Светало тихо и прозрачно. Я умылся, глотнул холодной воды из фляги, размял кости короткой зарядкой и поднялся на палубу.

Ник уже суетился над завтраком. В отличие от меня он не испытывал особую радость в теле. Я поприветствовал его, сильно уставшего, и понял, что спал он ночью мало, поэтому не стал лезть к нему с никчемными разговорами. Мы оба присели у стола. Горячий кофе и пару бутербродов прекрасно утолили голод, но очень захотелось шоколада. Однако спрашивать о нём не стал.

Осмотревшись вокруг, мне показалось, что мы ушли туда, где только дикая природа и никаких признаков человеческой деятельности.

К полудню Ник сбавил ход, и мы пошли вдоль берега к нашей конечной цели. Еще через полчаса он повел яхту совсем плавно в поисках хорошего места, где можно будет бросить якорь. Нужно было учитывать большие колебания уровня воды при отливах и приливах. Ник прошел еще чуть дальше, нашел небольшой залив и бросил якорь приблизительно в полумиле от берега.

Взяв ружья, рюкзаки, палатки, мы перелезли в маленькую моторку. Она вместе с байдаркой всё время шла на привязи за нами. На ней мы и отправились к берегу. Мой опытный инструктор сказал мне, что байдарку мы будем использовать как грузовой прицеп для мяса, если кого-нибудь добудем.

«Никогда бы сам не догадался», – подумал я.

Уже на берегу Ник расчехлил винтовки и передал один из стволов мне. Это был легендарный карабин Ruger-416, выполненный из нержавеющей стали, очень прочный, надежный и безопасный. Я заранее погуглил и попросил себе именно эту модель. Легендарная винтовка может валяться в грязи, падать с горы, тонуть в ручье, но продолжать стрелять. В ее затвор может песок набиться, и дождь мочить нещадно, но Ruger будет продолжать стрелять. И притом этот карабин прост в обслуживании и разбирается только двумя руками. Безо всяких там дополнительных инструментов или ухищрений, что тоже очень важно для меня как новичка в охоте.

Под удивленный взгляд Ника, я внимательно посмотрел в оптику. Как я и хотел, она была с небольшим увеличением, что хорошо подходит для винтовки с большой отдачей. А вот для гашения той же самой отдачи на затыльнике приклада специально для меня был закреплен резиновый амортизатор. Ник еще больше округлил глаза, когда я ловко передернул затвор и стал вертеть ружье в руках. Оно было слегка смазано и почищено. И главное, как я и просил, оно было не новым, а значит и проверенным годами.

Все мои пожелания Ник выполнил безукоризненно и точно.

– Прицел я уже пристрелял, – с вызовом в голосе произнес Ник, – метров на сто. Целься чуть выше, но ты, похоже, это знаешь!

Я благодарно мотнул подбородком в ответ.

Мы уверенно двинулись вглубь леса, и моя винтовка при ходьбе совсем мне не мешала. Скорее наоборот, ее прицел стремился к глазу, чтобы поймать мишень. Крючок ждал твердость пальца, ну а приклад просился лечь в упор плеча. Откуда взялись во мне эти охотничьи инстинкты, я не знал.

«Азарт, – подумал я. – Опять азарт меня одолевает!» И нехорошие предчувствия, которые так мучали меня последние недели, на время испарились. И даже молчаливый Ник мне показался другом.

Да, Ник, я немного тебе приврал, когда сказал, что не умею стрелять. Умею, но не люблю, да и давно я не держал в руках винтовки. Однако, это поправимо, если охота началась. Но прежде нам предстояло найти хорошее место, чтобы разбить наш лагерь.

Я шел за Ником с огромным рюкзаком за плечами. В нём было всё необходимое. Котелки, сапёрная лопатка, два фонаря, аптечка, зажигалки, рабочие перчатки, туалетные салфетки, веревка, тент, стальная проволока, мешки для мусора и всякая другая мелочь.

Ник не только тащил на себе провизию и две наши палатки, но и по ходу движения успевал давать мне точные наставления.

– Надо найти место где-нибудь повыше, чтобы приливом не умыло, – я еле поспевал за ним, – но рядом с берегом, с хорошим обзором и, главное, без звериных троп. Палатки ставим рядом, кухню от них подальше, в метрах двадцати, и на ночь ее оставляем не просто чистой, Макс, а стерильной, без единого запаха и без грамма еды. Обертки там, бумагу, тару, другой мусор сжигаем сразу, и чуть подальше, а вот пустые банки уносим далеко и закапываем их в землю поглубже, на тридцать-сорок сантиметров. Да, и главное, на ночь в палатку ничего съестного не берем. Никакой сгущенки, шоколадки или чипсов. Всю провизию храним в подвешенных на ветках рюкзаках возле кухни. Если же ночью захочется поссать, дальше двух метров от палатки не отходим. Оружие всегда держим рядом. Да, вот еще что. Придется по очереди просыпаться и подкидывать дрова в костер. Желательно, чтобы огонь горел всю ночь. До самого утра. Сегодня твоя очередь как новичка!

По его тону – тону хозяина положения, я чувствовал, что он хочет задать мне один прямой вопрос: «Тебе всё понятно, парень? От этого зависит не только твоя, но и моя жизнь». Но всё же я клиент, и со мной ему надо оставаться деликатным. Хотя какая уж тут деликатность, если мы оба в таёжных условиях.

На Аляске любят повторять, что ошибиться можно лишь один раз, ведь третьего раза просто не будет. Какие уж тут сантименты, когда вокруг одно зверье, а на плечах висят винтовки.

– Я всё понял, Ник, – ответил я на не озвученный им вопрос, – я не подведу.

– Окей, – и он впервые за всё это время искренне улыбнулся, не по-американски, – тогда порядок.

Через три часа поисков, когда мои ноги уже ныли, мы, наконец, вышли на хороший выступ и осмотрелись. Плато было небольшим, недалеко от воды, но на возвышенности, как и хотел Ник. Кое-где стояли деревья, но середина был пологой и пустой. То, что надо, понял я и по знаку Ника опустил рюкзак на землю, который по моему ощущению прибавил в весе килограммов пять.

Следующие несколько часов у нас ушли на обустройство стоянки. Ник хорошо знал свое дело. Две палатки он поставил на ровное сухое место, чуть подальше от нависающих тяжелых веток, предварительно уложив всё лапником. Вход в них он направил на восток, чтобы встречать утреннее солнце.

– Это не только приятно, – пояснил он мне, – но и важно, чтобы палатка быстро просыхала от ночного конденсата.

Он очень глубоко вбил в землю двойные колья, прицепил к ним штормовые оттяжки и несколько раз их проверил. Только когда он убедился, что ветер не сорвет их с места, палатки были признаны готовыми. Перед ними в метрах пяти мы вырыли не слишком глубокую, но широкую яму для ночного костра. Затем мы приступили к обустройству кухни. Ее решено было разместить чуть поодаль, возле деревьев. Я получил от Ника первое задание, насобирать сушняк – сучьев и мох для розжига костра. Натаскав их из лесу довольно большую груду, я тут же получил второе поручение. Теперь надо собрать сухие ветки, да побольше. Сразу дней на пять.

– Ветку желательно проверять на сухость, ломая ее ногой или рукой, – обучал меня Ник. – Если треск резкий и звонкий – бери. Если гнется, то не надо. Но далеко от лагеря не уходи.

Ник уже давно, как самовольно перешел со мной на ты, но мне это даже польстило. Может, признал своим?

Еще через час мы разожгли костер, присели, поглазели на него и принялись за поиски лавочки. Пройдя вглубь леса, я первым обнаружил хорошее бревно. Ник небольшим топориком обрубил с него ветки и сучки. Кое-где поддел сухую кору и ловко ее счистил. Сделав в середине бревна зарубку, он вручил мне свой топорик.

– Руби, – сказал он, – нам нужно два бревна, иначе не дотащим.

Мне показалось, что это было своего рода проверкой, ведь мы могли найти и два бревна покороче, которые донести было бы несложно. Но я не стал перечить. И бодро принялся махать топором.

Удар слева, удар прямо, щепку вынимаем. Через пять минут я снял куртку, а еще через десять, мне захотелось снять и свитер. Но Ник остановил.

– Присядь, обсохни, но свитер не снимай. Запомни, в тайге необходимо контролировать свой тепловой баланс, особенно зимой, когда ни в коем случае нельзя потеть и мокнуть. Иначе не заметишь, как ты замерзнешь, заболеешь, сляжешь.

Вскоре мы уже укладывали два бревна под прямым углом возле костра. К этому времени меня стали мучать голодные рези в желудке, и пока я над костром устанавливал две рогатины с прочным прутом поперек, на котором вот-вот должен был повиснуть котелок, Ник прикатил два плоских камня и положил их возле бревен.

Прям ресторан и только!

Я был в предвкушении трапезы, а всё происходящее уменьшило мои муки совести, терзавшие меня последний месяц.

– Нет, – вздохнул я, вывалив в два котелка тушенку и долив речной воды, – совсем не зря я пролетел сюда через полмира.

И нарезав толстыми кольцами лук, наломав кусками хлеб, я присел возле огня. Запах леса и приглушавший его аромат костра пьянил меня нещадно, гораздо больше, чем коньяк в красивой фляжке, которую предусмотрительно я прихватил еще из дома. Ник от коньяка отказался и достал свою флягу. Конечно же, с виски. Мы выпили по глоточку, и оба молча и устало уставились на пламя.

Я опять попробовал медленно поразмышлять над тем, что несмотря на то, что за весь день мы с Ником разговаривали очень мало, нас всё-таки что-то успело сблизить. Общее дело и тайга?

– Ты первый раз здесь, на Последнем рубеже, Макс? – нарушил молчание Ник.

– Ага, – промычал я, пережевывая хлеб с луком, – впервые. А почему ты спрашиваешь?

– Да так просто. Здесь особое место – оно не для всех. К нам сюда едут со всех штатов. Кто за чем. Кто-то за красотами и одиночеством, кто-то понять и разобраться в себе самом, кто-то пожить как в старые и добрые времена, когда всё было проще. А кто-то от чего-то или кого-то. Женщины часто бегут от яростных мужей, а те нередко здесь прячутся от закона. Даже от мафии сюда сбегают. Но всех их ждет тяжелое испытание – первая зима. Большая половина с первым теплом мчится обратно. А ты почему сюда приехал? К нам даже на охоту случайные люди не попадают.

– А куда попадают случайные люди на охоту? – искренне удивился я этому утверждению.

– В Африку, на сафари! – не задумываясь, ответил Ник. – Из безопасного пикапа бить в беззащитное зверье, чтобы сделать с ними селфи и выставить в инсту. Нет, настоящий охотник стреляет в зверя не ради забавы, а по естеству природы, понимаешь? Чтобы выжить, чтобы прокормиться. Но ты не из таких.

Мне показалась, что в его словах была нескрытая издевка.

– Не из таких! Я не охотник. Но вот сдается мне, что нынче мы будем убивать как раз ради забавы, – я опять сделал маленький глоточек конька, – а не ради еды. Или не так, Ник?

– Не так, Макс, всё, что мы с тобой настреляем, я заберу себе на зиму. И буду этим жить почти что до весны. Мало того, здесь принято, убив зверя, говорить ему спасибо. Спасибо за то, что ты получил его мясо, а значит, сам продолжишь жить. Вот как-то так. А ты как думал? Кстати, я тебе не успел еще сказать, что мы не на острове, как планировали по программе.

– В каком смысле – не на острове? – переспросил я.

– Я притащил тебя в свое место. Здесь гораздо лучше, чем на том пустом острове, хотя и много дальше. В этом углу тайги проходят тропы карибу, волков и барибалов. Здесь «золотая» речка, которая кормит медведей, и я подумал, что тебе захочется сходить на гризли. В этих местах их много. Нюра сказала, что ты мечтал побывать на настоящей охоте и, может быть, решишь даже подольше погостить. Это так?

– Да-да, – я поперхнулся коньяком, часть которого попала мне в носоглотку и обожгла огнем, – всё верно. И погостить немного.

Я был в ауте и в настоящем шоке. С какой это стати?

С какой это стати по просьбе Нюры мы пойдем стрелять не в стаю бегущих и безобидных оленей. Не в тяжелого и неповоротливого лося, в которого и промахнуться-то, наверное, непросто. Нет! Мы пойдем охотиться на безобидных косолапых мишек.

Нюра, я только и мечтал об этом, спасибо! Но это ладно, а что значит – остаться? Об этом речи, вообще, не было. Может быть, Ник ее не так как надо понял?

– Молодец, Макс! – Ник с любопытством разглядывал мою реакцию. – Если мы всё же забьем гризли, то я обещаю отдать тебе его шкуру. Уж поверь мне, она стоит не только денег. Она будет бесценна для твоих воспоминаний.

Он встал, подошел к своему рюкзаку и достал из него большой белый свисток, повертел его в руках и передал мне.

– На возьми, это отпугивать медведей и волков, – сказал он с серьезным видом, а я при этом весело засмеялся, вспомнив бородатый анекдот про глухую акулу.

– Ты зря смеешься, – он присел обратно на бревно, – первое правило в тайге, это вести себя шумно. Ты показываешь зверю, что ты рядом, что это твое место, что ему сюда нельзя. Поверь мне, это помогает.

– Хорошо-хорошо, – я взял в руки маленькую пластмассу и подул в нее.

Звучал свисток не по-детски громко и очень резко. Звук неприятный.

– И правда, пугает.

Я посмотрел на Ника, но он уже думал о чём-то о своем, и пропустил мои слова мимо.

– Скоро наступят холода, – он посмотрел на небо, затем вокруг себя, принюхался к чему-то в воздухе, как зверь, и продолжил: – Здесь только два времени года, и они меняют друг друга неожиданно и очень быстро. Аляска тяжелая земля для выживания, причём для всех – и для больших, и малых, и сильных, и слабых. Для медведя, лося, карибу и рыси, и даже для лосося. Ну и для человека тоже, хоть мы с тобой и на самом верху всей этой пищевой цепочки, но только с оговоркой.

– Если у нас в руках есть ствол? – спросил я.

Ник стал скрести ложкой по дну пустого котелка, затем оторвал зубами кусок горбушки и зажевал всё свежим и хрустящим белым луком.

– Верно, Макс. Если у нас в руках есть ствол. В этом месте нельзя ошибаться. Ни на грамм. Одна маленькая ошибка, и ты можешь потерять свою жизнь. Или еще хуже – чужую. Здесь за год гибнет огромное количество людей. Нет, не туристов, те ходят с гидами проторенным маршрутом, смотрят красоты с палуб, живут в отелях или на тех же огромных лайнерах. Другое дело – охотники, рыбаки, ну и всякие там умники, которые очень любят изучать природу. Только вот охотники привыкли выживать, а рыбаки и умники частенько попадают в передряги.

Ник еще раз отхлебнул из фляги.

– Если честно, – продолжал он, уже немного охмелев, – я с неохотой выполнил просьбу Нюры. Ты же папенькин сыночек, ни разу не бил зверя, в тайге не выживал. С такими в лес не ходят.

– Так в чём же дело? – спросил я, насторожившись. – Зачем согласился?

– Она хорошо заплатила, Макс, – он снова сделал глоток. – А мне нужны деньги. Только пушниной прожить непросто. Но ты вроде так ничего, нормальный парень, – он чокнулся своей флягой об мою. – Давай, Макс, за наше знакомство!

– Спасибо, конечно, Ник, но я не папенькин сыночек, и с ним не виделся уже давно. Лететь сюда я тоже не горел желанием, но обстоятельства сложились так, что дома оставаться было невозможно.

– Проблемы с законом? – спросил он.

– Нет, не совсем, – я тоже сделал очередной глоток и решил поменять тему. – Кстати, с карабина мне как-то стрелять всё же доводилось. Но я с того раза больше не хотел его брать в руки. Не особо удачный опыт.

Ник внимательно и с любопытством посмотрел на меня.

– Надеюсь, из-за тебя никто не пострадал? – в голосе Ника прозвучала нотка тревоги.

– Нет, Слава Богу, – ответил я, – в тот раз я сам чуть не погиб.

– А-а-а, – протянул Ник, – тогда понятно. Я тоже удивляюсь, как все остались живы, когда я первый раз в девять лет пальнул из отцовского карабина. От страха чуть в штаны не наложил, – Ник по-детски улыбнулся. – Отец меня чуть насмерть не забил. Но после этого случая научил меня, как правильно с оружием обращаться. А в двенадцать уже брал на охоту. С шестнадцати я стал сам часто пропадать в тайге. Правда, далеко не уходил, побаивался. Брал с собой всегда моих любимых Тайтму и Ханти. Два сильных зверовых пса! – в глазах Ника промелькнула скорбь. – Они меня частенько выручали.

Ник посмотрел на небо, куда-то вверх, как будто там его кто-то должен был услышать. Мне показалось, что глаза его намокли.

– Охотился я тогда в основном на мелкотню, на зайцев и пернатых. А вот лет с восемнадцати уже уходил в тайгу надолго. Правда, отец заставлял меня всегда брать с собой рацию и выходить на связь в строго оговорённые часы. Особенно после одного жуткого случая.

Ник замолчал, задумался, и наступила пауза.

– Что за случай? – спросил я, не удержав в себе оправданное любопытство.

– Хочешь послушать? – спросил он. – Ты ж не поверишь!

– Почему? – вопросом на вопрос ответил я.

– Ладно! – Ник как-то тяжело вздохнул и начал: – Как-то раз на охоте, уже ближе к вечеру отец с другом подстрелили карибу. Освежевали, взяли лучшие куски и двинулись назад, к деревне, так как до дома было далеко. И тут навстречу к ним выходят две фигуры, тоже два охотника. Поздоровались, поздравили с добычей и пригласили к себе в лагерь, согреться, выпить, отдохнуть, ну и поесть, конечно.

Ник опять приложился к фляге. Смачно покатал во рту виски и медленно с удовольствием его проглотил. Он не спешил продолжать.

– Ребята оказались неплохими. Ну, отужинали вместе, байки там всякие как нужно потравили и заночевали. А утром, тепло распрощавшись, разошлись.

Только вот когда вышли к той охотничьей деревушке, то увидели щит, а на нём фотографии охотников, пропавших в тайге. Много фотографий. Старых, новых. И среди них те двое, с которыми выпивали. Местные им тоже подтвердили, что эти оба пропали пару месяцев назад, но одного уже нашли. Мертвым. Вот только фотографию забыли снять со стенда. А второго нет. Отец, никогда не веривший в такие сказки, еще долго пребывал в смятении и месяц не отпускал меня в тайгу.

– Жуткая история, – тихо подал я голос, не веря в такие охотничьи байки.

– Я тоже поначалу мало в это верил, – читая мои мысли, продолжил Ник. – Но тайга место особое. Дикое, страшное и мистическое. Я многому здесь удивлялся. Так что мы, аборигены, в такое верим. Может, поэтому и живы до сих пор. А вот тебе не надо. Ты здесь всего лишь на недельку.

Ник поднял фляжку, сделал ей кивок верх – вниз в мою сторону и опять отхлебнул.

Затем закрутил крышку, сунул флягу в куртку и сказал:

– Ладно, сейчас нам надо не этого бояться, – он опять посмотрел на меня холодным взглядом. – Чуть ниже, ближе к воде я видел следы. Не свежие, думаю, им несколько дней, три или пять. Это гризли. Нам ночью лучше быть начеку, поэтому нельзя сегодня увлекаться! – он кивнул в сторону моей фляги. – Ляжем сейчас, пораньше. Всё на сегодня! Не забудь, этой ночью ты подкладываешь брёвна.

Громко икнув, Ник устало поднялся и медленно пошел к своей палатке.

– Захочешь ссать, не отходи дальше двух метров!

И он исчез в своем шатре, а я, подкинув в костер брёвен, остался сидеть в задумчивости и таращиться на огонь. Но очень быстро холодало, и я тоже залез в спальный мешок в своей палатке. Мне не давали покоя мысли о гризли, который где-то тут бродил недалеко. Я надеялся, что едкий дым от костра его отгонит, и он к нам в лагерь не придет.

«Может, достать свисток, как Ник учил?» – я мысленно сам себе улыбнулся, но всё равно было жутко. Всё же медведи всеядны, очень умны, опасны, и здесь им некого бояться. Они хозяева Аляски, хотя знаю, что медведи, как и волки, стараются избегать встреч с человеком. Тот может быть с ружьем. «Конечно, – продолжал тянуть я мысль, – бедным медведям и без нас своих забот хватает. Биться за свою территорию, за место у реки, когда идет лосось, или за ту же самку. Но если он голодный, то, может, и ружье ему не страшно».

Я лежал и прислушивался к каждому шороху. И всё же скоро свежий воздух, сытость и усталость победили. Дремота одолела, и мне приснился сон, что я в прицеле черных глаз медведя. Уверенно и не спеша он шел за мной, а я бежал, но как-то очень медленно, как будто в чём-то ноги вязли, и он всё время за моей спиной. Еще чуть-чуть, и он меня догонит, одним ударом похоронит. А впереди меня обрыв, и дальше было некуда бежать. Надо стрелять, но нечем, ружье я где-то обронил. Медведь остановился, присел на попу неуклюже, вытянул вперед задние лапы и больше не спешил. И завладел мной мерзкий страх. Мне суждено погибнуть? В когтях медведя? Испуг и паника меня скрутили, и я не мог пошевельнуться. Попробовал кричать, но вместо крика вылезло мычание, и я очнулся.