Читать книгу Огоньки без огранки - Дмитрий Денисовский - Страница 3

Празднование Дня советской милиции в, по-осеннему прохладном и слякотном ноябре 1977-го года было омрачено одним событием, о котором обычный житель страны ничего не слышал. Об этом не говорили по телевидению и не писали в газетах. Даже сарафанное радио тех благостных, на чей-то вкус конечно, времен застоя строительства коммунизма не донесло еще никаких слухов об этом происшествии до простого обывателя. Хотя дело это вполне можно было назвать настоящим ЧП Союзного масштаба. Именно так и отзывались о нем в больших кабинетах на Огарева и даже на Старой площади.

Правда слухи, а точнее сказать, обрывистые намеки на это событие начали уже тонкими ручейками вытекать из квартирных кухонь милиционеров, владеющих информацией. Разносились они вовсе не «беззубыми старухами», как метко пел о слухах Владимир Высоцкий, полузапрещенный в то время. Источниками этих намеков были вполне себе молодые жены милиционеров, которые не научились еще держать язык за зубами обо всем, что слышали дома от своих мужей.

Ручейки, состоящие из слушков и сплетен, петляли, сливались вместе и собирались в большую запруду, которую вот-вот должно было прорвать. Вот тогда молва об этом преступлении уж точно покатится по городам и весям огромной Советской страны.

Потом перевернутая, перевранная дойдет до больших ушей-локаторов какого-нибудь Голоса Америки. Тут же выплеснется из вражеских радиоприемников с заключением о том, что «советские люди, доведенные до отчаяния от бедности, решились на дерзкое преступление»!

И конечно же, эти чужие радиокомментаторы запоют свою обычную песню о «неспособности советских властей и правоохранительных органов справиться с ситуацией»! В этом случае, оргвыводов и наказаний от всевидящего партийного ока будет не избежать. Внутренние органы все это прекрасно понимали, но сделать пока ничего могли. Не получалось.

Младшие милицейские чины, задействованные в расследовании этого преступления, прятали глаза от начальников среднего звена. А те уже, в свою очередь, и сами не смели прямо смотреть в ясны очи своих руководителей, облаченных в форменные, синие брюки с красными, генеральскими лампасами.

На генеральских широких столах вот уже третий месяц пылились докладные, разосланные Генеральной прокуратурой СССР, где черным по белому значилось: «В ночь с пятого на шестое августа сего года, в городе Ереване из хранилища Государственного банка Армянской ССР были похищены денежные средства на сумму один миллион, пятьсот две тысячи, семьдесят рублей и ноль копеек. Похищенные банкноты были номиналами в десять, двадцать пять и сто рублей билетов Государственного Казначейства СССР. Оперативно-розыскные мероприятия по горячим следам успеха не принесли, и преступники задержаны не были…»

От такой похищенной суммы непроизвольно округлялись глаза даже у генералов, получавших более чем достойное денежное довольствие. А что уж говорить о милицейских офицерах среднего и нижнего звена? Уму не постижимо!

Советские люди о кражах миллионов могли только читать в книжках или смотреть в каких-нибудь западных вестернах, изредка показываемых в кинотеатрах. Трудящиеся советской страны привыкли оперировать совсем другими суммами. При зарплате рублей в сто пятьдесят, считающейся неплохой, умудрялись откладывать по двадцатке-тридцатке в месяц на покупку чего-нибудь стоящего. Копили несколько месяцев, а то и лет, и выждав длинные очереди, покупали наконец вожделенные товары «не первой необходимости», о которых долго мечтали.

Холодильник «Днепр» стоил 250 рублей, цветной телевизор «Рубин» 625 рублей. За шкаф-стенку югославского или ГДР-ского производства приходилось выкладывать по тысяче рублей, без учета дачи «на лапу» знакомому продавцу или товароведу.

А уж на легковую отечественную машину терпеливому и непьющему трудящемуся приходилось копить лет десять, а то и больше. Если трудящийся этот не был, конечно, знаменитым писателем, певцом, космонавтом или моряком, на худой конец.

Юбилейный концерт 10 ноября в Колонном зале Дома Союзов прошел, на первый взгляд, по обычаю, торжественно и помпезно, как всегда.

Многоголосый шум нескольких тысяч приглашенных на представление гостей, переговаривающихся между собой, умолк наконец. Затихла также негромкая какофония оркестровых инструментов, в последний момент продуваемых и дергаемых за струны перед выступлением. Тяжелые атласные кулисы бордового цвета, закрывающие сцену, ожидаемо разъехались в сторону, и в огромном зале повисла торжественная тишина.

Большинство зрителей, сидящих в креслах и ожидающих начала концерта, были облачены в парадную милицейскую форму, увешанную яркими орденами, медалями или более скромными орденскими планками. Первые ряды занял генералитет, а дальше – от сцены по ранжиру, как прописано в уставе милицейской службы. А она была, как известно, «опасна и трудна»!

Вот и сидели в первых рядах те заслуженные сотрудники органов, кто был послабее глазами в силу возраста или более уставшим от опасностей и трудностей службы, чем их молодые подчиненные.

Рядовых и сержантов тоже, правда, хватало, но разместились они в дальнем конце зала и на галерке, откуда сцена казалась размером с пачку сигарет «Космос». Благо, что мощные динамики отлично доносили все происходящее на ней до ушей молодых сотрудников правопорядка.

Наконец-то, ведущие – Игорь Кириллов и Анна Шилова – вышли на сцену и объявили поочередно в своей вступительной речи: «Наш праздничный концерт, посвященный шестидесятилетию советской милиции, открывает Образцово-показательный оркестр Внутренних войск МВД СССР…»

Грянула торжественная музыка нескольких десятков инструментов и заполнила весь огромный концертный зал. Седовласый дирижер, в форме полковника Внутренних войск, умело руководил музыкантами, стоя в пол-оборота к зрителям. Как и предполагалось, Образцово-показательный оркестр исполнил композицию Минкова «Незримый бой» из телесериала «Следствие ведут знатоки»

Большинство, из присутствующих здесь зрителей, старались не пропускать по телевизору ни одной серии этого фильма, снятого по прямому указанию Министра МВД Щелокова. Поэтому они, зрители эти, прекрасно знали и слова песни, написанные поэтом Гороховым.

Многие просто шевелили губами во время исполнения оркестром композиции. А некоторые даже пели в голос, стараясь попасть в такт музыке:

«Наша служба и опасна и трудна,

И на первый взгляд, как будто не видна.

Если кто-то кое-где у нас порой

Честно жить не хочет.

Значит с ними нам вести незримый бой

Так назначено судьбой для нас с тобой-

Служба дни и ночи…»

Затем, для благодарных зрителей, полностью заполнивших огромный зал, спели Юрий Гуляев и Елена Образцова.

Лев Лещенко выступил с недавно сочиненным Тухмановским шлягером «День Победы».

По обычаю посмешил и Аркадий Райкин со своим «Серым веществом».

«Березка» порадовала суровый милицейский глаз стройными ногами своих танцовщиц. Седые генералы, разместившиеся в первых рядах, старательно прятали свои заинтересованные взгляды на эти точеные ножки, полностью оголяющиеся при каждом вращении. Не хотели они, чтобы их дородные супруги, сидящие рядом, заметили огоньки вспыхнувшего интереса. Жены-то наверняка считали, что такие искры в глазах своих пожилых мужей давным-давно и безвозвратно погасли. Как, впрочем, и многое, остальное.

Эти властные генеральши, зашитые в неимоверно сверкающие платья из новомодного люрекса, неодобряюще глядели на юных соблазнительниц их немолодых мужей, у которых, оказывается, еще остался интерес к жизни. Генеральши, в отличие от громко аплодирующих супругов, жиденько хлопали после каждого танца. И то больше для порядка.

В общем, все прошло, как всегда, на самом высокохудожественном уровне, заранее одобренным и обезжиренном худсоветом Москонцерта и Министерством культуры СССР.

Но было кое-что отличающее завершение этого традиционного представления от всех предыдущих. На этот раз, некоторые высокопоставленные милицейские полковники и генералы, приглашенные после концерта на юбилейный банкет в столичное Административное Управление МВД, совсем не торопились туда.

В предыдущие годы, по обычаю, там раздавали пряники в виде очередных званий, наград или переходящих красных вымпелов, на худой конец. Но это было раньше, а теперь все могло произойти с точностью наоборот!

Генералы прекрасно осознавали, что после торжественной части, придется докладывать Щелокову что-то по делу. Впрямую рапортовать министру МВД СССР о результатах расследования, которых не было!

Мощная советская машина правопорядка, полностью укомплектованная всем необходимым, вот уже три месяца как завязла, не продвинувшись в расследовании ни на шаг. Ни ее опытные сотрудники, ни многочисленные явные и тайные агенты ничего не могли прояснить по этому делу.

Все начальники внутренних органов, поставленные руководить следствием, топтались на месте и уже начали перекладывать стрелки на других коллег, обвиняя их в бездеятельности, что, в общем-то, было свойственно милицейской верхушке того времени.

Умение лавировать в сложных жизненных обстоятельствах и угождать начальству были залогом получения больших звезд на погоны. Ему же, начальству этому, главное ведь сказать то, что оно хочет услышать, а не то, что ты думаешь сам. Твои мысли никому не интересны, и вполне могут навредить тебе самому, если ты вдруг решишься нарушить эти устоявшиеся правила карабканья по генеральской, служебной лестнице.

Но в этот раз высокие милицейские чины, приглашенные на торжественный банкет, понимали, что обычной показухой своего служебного рвения не обойтись. Не тот случай. Сейчас нужны были только сухие факты и реальные результаты по делу. Чувствовали многоопытные знатоки высоких кабинетных интриг, что терпение руководителей страны истекает. А это вполне может привести к звездопаду. Причем, совсем не в астрономическом смысле.

По этой причине генералы и не торопились на банкет, как это всегда бывало раньше. Еле тащились старческими походками на выход из Колонного зала Дома Союзов.

В гардеробе намеренно вежливо пропускали вперед коллег и старались укрыться за широкими спинами своих жен, раздобревших на генеральских харчах, словно пышные пироги после русской печки.

Игорь Иванович Карпец, начальник Управления уголовного розыска СССР, одетый в новенькую форму генерал-лейтенанта милиции, подавая жене пальто, заметил возле себя одевающегося Генерального прокурора Руденко.

Генпрокурор СССР, невысокий, полный человек с лысой макушкой, обрамленной жидким полукругом волос, топтался на месте и совсем не торопился покинуть гардероб. Он медленно застегивал сейчас свою шинель с каракулевым воротником, пряча за отворотом золотую звезду Героя Соцтруда, украшающую парадный китель.

Лицо самого начальника Управления Карпеца было больше похоже на физиономию добродушного профессора каких-либо, гуманитарных наук, чем на лицо руководителя уголовного розыска всей страны.

За большими квадратными очками по-доброму светились его ласковые, казалось бы, глаза. Но, сотрудники, сталкивающиеся с Карпецом по служебным делам, знали, насколько обманчив этот его внешний вид. Начальник Управления мог быть очень суровым и даже порой жестоким.

Карпец, сделав шаг и наклонившись ближе к Генпрокурору, спросил у того тихо:

– Как вы считаете, Роман Андреевич, на банкет как на заклание идем? Леонид Ильич уже успел сделать оргвыводы?

Маленькие глазки Генпрокурора забегали. Он огляделся вокруг – не слышит ли кто? Ответил полушепотом:

– Надеюсь, что нет, Игорь Иванович! – и продолжил после паузы. – Но, как водится, стрелочника, конечно, найдут!

Оба одновременно тяжело вздохнули и медленно пошли на выход, в душе надеясь, что лично их минует эта участь.

Выйдя на улицу, они пропустили вперед своих дам и сами медленно заползли в черные, служебные «Волги», подкатившие ко входу.

Оба с неохотой бросили своим водителям:

– В Управление МВД!

Их жены, прошедшие с мужьями все трудности подъема по карьерной лестнице, понимали озабоченность супругов. Молчали по дороге и не лезли к ним с разговорами.

А потом, тайком перекрестили мужей в спины, когда те, выйдя из машины, сделали первый шаг к большим резным дверям Управления, где их ждал непростой разговор с министром.